ознаградил    их   навигационные   добродетели.    Ветер
переменился  на северо-западный и западно-северозападный.
«Несравненный»  впервые  доказал,  что  заслуживает  свое
название. Прекратилась тягостная и однообразная  болтанка
на  волнах,  и плот с расправленными парусами двинулся  к
лежащим за три тысячи миль берегам Англии.
 Навигационное  оснащение  «Несравненного»  действительно
было  весьма  скромным — не имея даже хронометра,  моряки
удовлетворялись   измерением  высоты  солнца   во   время
кульминации,   что  позволяло  определять  географическую
широту  и  делать поправки к курсу, чтобы держаться  зоны
благоприятных ветров. Таким образом, Европу они не  могли
пропустить, а преодоление разделяющего их расстояния было
лишь вопросом времени...
 Плот  держался  прекрасно на длинной океанской  волне  и
даже при сильном ветре палуба и экипаж оставались сухими.
 Позднее   это   путешествие  было   названо   в   прессе
путешествием веры; действительно, весь рейс  держался  на
вере  в  то, что как ветры, которые в ту пору в  Северной
Атлантике  часто бывают переменчивы, так и  транспорт  оп
равдают  надежды  моряков.  В  не  меньшей  степени   это
касалось  и самого материала — резины, о сопротивляемости
которой  длительному воздействию морской воды тогда  было
мало чтс известно.
 Однако судьба, вначале такая суровая, смилостивилась,  и
маленькие  плот  за  месяц  прошел  половину  пути  Запас
питьевой воды полностью удовлетворял потребности  экипажа
из  трех человек, которые более всего жаждали тепла.  Что
же  касается  быстро таявшего запаса  продуктов,  то  его
пополняли многочисленные суда, попадавшиеся им  по  пути,
причем многие из них останавливались и оделяли доблестных
моря ков не только продуктами, но и подар-ками. Одним  из
неожиданных  «презентов»  было  несколько  чаек   —   они
расстались  с  кораблем, который до тех пор сопровождали,
чтобы  возвратиться  в Европу вместе с  «Несравненным»...
Экипаж   плота,  хоть  и  не  провозглашая  этого  вслух,
готовился  уже  приветствовать  желанную  сушу.  Ибо  все
мучительно  переносили  холод Атлантики,  обладая  одним-
единственным  источником тепла — керосиновым  фонарем.  О
rnl,  что это не были «первые попавшиеся» люди с  берега,
свидетельствует   один   факт:   получив    от    экипажа
встреченного ими корабля курицу, они отнеслись к ней, как
к  пассажиру, привязали для безопасности веревкой за ногу
и  благополучно  прибыли с ней — живой  и  здоровой  —  в
Саутгемптон.
 «Несравненный»  вошел  в  порт Саутгемптона  25  июля  в
окружении  своих чаек, признанных моряками  полноправными
членами экипажа.
 Плот  пересек  Северную Атлантику за  51  день  (включая
восемь  дней плохой погоды). На его дощатой палубе стояли
три  загорелых, заросших и счастливых человека,  а  также
несколько  бочонков,  в  которых плескалось  30  галлонов
оставшейся пресной воды, а на бизань-мачте реяли звезды и
полосы американского флага. Возможность пересечь океан на
миниатюрном  плоту  стала фактом. Организатор  и  капитан
Джон  Майке  добился  своего,  приведя  «Несравненный»  в
Европу.  Сборы  за  посещение плота  позволили  выплатить
вознаграждение двум морякам экипажа и попутешествовать по
Европе.
 Резиновый   плот  не  привел  в  восторг  консервативных
англичан. Впрочем, во всем мире на протяжении еще  многих
лет  упорно  пользовались спасательными шлюпками.  Только
технический   прогресс,  который  сделал   возможным   из
готовление сборных надувных плотов, революционизировал  и
морскую  спасательную  службу. Но это  случилось  лишь  в
середине следующего столетия.
 Итак,  безумно  смелое путешествие  Майкса  и  его  двух
товарищей  не  сыграло  роли в важной  проблеме  спасения
человеческих  жизней на море, однако оно открыло  длинный
перечень   океанских  рейсов  на  плотах,   предпринятых,
правда,  на  много десятилетий позднее, но  явившихся  по
духу  его  продолжением. Со времени, когда «Несравненный»
храбро боролся со стихией Северной Атлантики, миновал уже
целый век. Сегодня, когда не только имена моряков,  но  и
сам  их подвиг преданы забвению, стоит вспомнить о них  и
воздать им должное.
 
 
 
 
          На бальсовом плоту через Тихий океан
                «Кон-Тики» - Тур Хейердал
 
 6  октября 1914 года хлопок пробки, вылетевшей из  бутыл
ки  шампанского,  оповестил, не столько мир,  сколько  со
седей  маленькой  квартиры в деревянном домике  на  улице
Стенхетен  номер  7, о рождении Тура Хейердала,  которому
тридцать лет спустя предстояло удивить мир.
 Маленький  Тур  Хейердал  был живым,  разумным  ребенком
хрупкого   телосложения.  Доказательством  его  необычных
интересов   и   буйной  фантазии,  а  также   несомненных
художественных способностей является репродуцированный  в
биографии  пера  Джекоби под названием «Сеньор  Кон-Тики»
рисунок  семилетнего  Тура, в котором  воплотились  мечты
мальчика:  дом  на  сваях  на  берегу  покрытого   буйной
растительностью острова южных широт.
 Биография  Хейердала полна поразительных контрастов.  Мы
sgm`el,  что  он  играл  в футбол,  «как  мазила»,  а  на
занятиях   физкультуры  был  слабаком,  в  этношениях   с
девушками — несмел, так и не научился танцевать. Но доста
точно взглянуть на фотографию, где Хейердал снят рядом  с
огромной  собакой на фоне снеговой хижины, в  которой  он
проводил зимние каникулы, чтобы составить несколько  иное
представление. Быть может, он был несмел в  отношениях  с
девушками,  но тем не менее ему подарили свою любовь  две
незаурядные женщины, которые без колебаний пошли с ним по
жизни.
 Интерес к естествознанию и географии он проявлял  еще  в
молодости.  Много читал, немало путешествовал  по  родной
Норвегии.  Большая настойчивость, подлинная  увлеченность
и,  что  не  менее важно, хорошие материальные условия  в
родном   доме  способствовали  тому,  что  эти   интересы
превратились  со  временем в  цель  и  смысл  его  жизни.
Хейердал всегда охотно говорил о своем детстве, о матери,
которая  непременно  хотела сделать  из  него  ученого  в
классическом смысле этого слова, и об отце,  от  которого
он унаследовал склонность к путешествиям, спорту, риску.
 Университет в Осло, в который он поступил в  1933  году,
чтобы  по  желанию родителей изучать зоологию, вызывал  у
него  скуку, как и у Алисой — прелестной девушки, объекта
воздыханий  Тура,  пока  в один прекрасный  день  она  не
отправила   родителям  письмо  с  лаконичным  сообщением:
«Дорогие мама и отец, я познакомилась с молодым человеком
по имени Тур Хейердал. Он просил меня стать его женой,  я
ответила — «да». Вынуждена прервать свои занятия,  т.  к.
уезжаю с ним на Маркизские острова в Тихом океане...»
 Свадьба  состоялась  на рождество 1936  года,  отъезд  —
вскоре после нее. Зоологический факультет Хейердал так  и
не  закончил,  а с того времени, что он прервал  занятия,
минуло 40 лет.
 Полсвета  проплывает  Хейердал с не менее  сумасбродной,
чем  он  сам,  девушкой (все это путешествие финансировал
Хейердал - старший — зажиточный пивовар), чтобы добраться
до  затерянного среди бескрайних просторов Тихого  океана
клочка суши — острова Фату-Хива.
 В   Полинезии,  этом  сказочном  раю,  Хейердал  впервые
сталкивается  с  проблемами  этнографии.  Он  начинает  с
коллекционирования статуэток, божков  и  других  остатков
материальной культуры древнейшей цивилизации.
 Молодые  живут, как некогда нарисовал Тур,  в  небольшой
хижине  на  сваях, которую он собственноручно  возвел  на
берегу  океана в тени огромных пальм. Питаются  тем,  что
предлагает океан и лес.
 Хейердал     целыми    днями    слушал     захватывающие
повествования  старого  Теи  Тетуа,  рассказывавшего   об
истории  своих  царственных предков,  перед  которыми  он
преклонялся. Именно от него Тур услышал легенду о великом
боге  Тики, который много веков назад привел предков  Теи
Тетуа на острова Тихого океана из далекой страны, лежащей
на  востоке  за  океаном... Тогда, собственно,  Хейердала
осенила   мысль,   что  высящиеся  на  острове   каменные
изображения  бога Тики поразительно похожи на  гигантские
статуи,  которые  остались от древних  цивилизаций  Южной
Америки.  В течение этого года жизни на берегу океана  он
все  более укреплялся в мысли, что беспрерывно  дующий  с
bnqrnj`  пассат  мог нести суда древних  путешественников
только в одном, а именно западном направлении...
 Обстоятельный   анализ  и  сравнение   древних   культур
Полинезии  и  Перу: узелкового письма,  мифологии,  памят
ников  материальной  культуры народов,  населявших  их  в
давние времена, — поддерживали и укрепляли первоначальную
догадку,  пока, наконец, не добавился последний  штрих  —
перуанская  легенда  о  том же  боге  Кон-Тики,  который,
будучи  побежден врагами, бежал, достиг побережья  Тихого
океана и вместе со своими приближенными отплыл куда-то на
запад.
 Хейердал  почти три года корпел над книгами,  приобретая
такие  познания  в  области  антропологии,  археологии  и
этнографии,  что  мог бы претендовать на  университетские
дипломы.
 Исследования, которыми он занимался в США, были в  самом
разгаре, когда разразилась вторая мировая война и  вскоре
гитлеровцы вторглись в Норвегию.
 Для  Хейердала  настали  тяжкие  дни.  Именно  тогда  он
сдавал  экзамен на умение жить. У него не было ни  денег,
ни  крова,  ни друзей. Чтобы содержать жену  и  сына,  не
имеющий  специальности чужестранец вынужден был приняться
за  изнурительную, губительную для здоровья и опасную для
жизни   работу.  Он  выдержал  все,  вскоре  даже   начал
преуспевать.  Но  оккупация  родины  фашистами  не  могла
оставить  равнодушным молодого норвежца. Он  поступает  в
распоряжение  норвежских  вооруженных  сил  и  становится
солдатом десантных войск. Конечно, будни казармы не имели
ничего  общего  с романтикой. Мытье полов, чистка  обуви,
форсированные марши, пока Марс, бог войны, предложит что-
нибудь  более  подходящее,  чем  кропотливое,  ежедневное
выстукивание морзянки на курсах радиосвязи.
 Занятия  в школе парашютистов уже разжигают воображение.
Тур  Хей-ердал  вместе  с  Кнутом  Хаугландом  —  будущим
участником  рейса на «Кон-Тики» — мечтает о  подвигах  на
оккупированной   родине,   но  Хейердала   направляют   в
Финмаркен  —  северную провинцию Норвегии,  граничащую  с
СССР,   для   сотрудничества  с  наступающей  с   востока
Советской  Армией. Затем — конвои в Мурманск, из  которых
каждый мог оказаться последним.
 Все  эти события способствуют закалке молодого норвежца,
и когда после демобилизации он возвращается в Осло, чтобы
встретить  приезжающую из США жену,  та  не  узнает  его,
настолько он повзрослел и возмужал. Ведь ему шел «уже» 32-
й год.
 Хейердал   возобновляет   прерванные   войной    научные
исследования, разрабатывая свою, никому еще не  известную
теорию миграции примитивных народов через просторы Тихого
океана,  и испытывает бессильную злость, когда  никто  не
хочет серьезно отнестись к этой теории.
 Для  того  чтобы отделаться от Хейердала,  выдвинут,  по
мнению  специалистов, сокрушительный аргумент: концепция,
дескать, нереальная, поскольку ни инки, ни другие древние
народы  Южной  Америки  не  имели  в  своем  распоряжении
морских  судов  для перевозки людей и товаров.  В  порыве
самозащиты Тур бросает вызов: у них были плоты, а то, что
на плоту — вопреки вашему, уважаемые господа, убеждению —
можно пересечь океан, он докажет на личном примере.
 В  1946  году  Хейердал  нашел  в  библиотеке  отчеты  о
путешествиях  первых европейцев, побывавших  на  западном
побережье  Южной  Америки.  В  них  имелись  наброски   и
описания индейских плотов из бальсового дерева. Эти плоты
имели  один  четырехугольный парус на  рее,  нечто  вроде
выдвижных килей, а также длинное рулевое весло на  корме,
следовательно, были управляемы.
 Первые  анализы  течений  и ветров  южной  части  Тихого
океана  свидетельствовали о том, что  рейс  плота  от  по
бережий  Перу  до  архипелага Туамоту  должен  продлиться
около 100 дней. Однако, по мнению специалистов, следовало
считаться   с   возможностью  вдвое   более   длительного
путешествия.  Хейердал все же верил, что  плавание  будет
продолжаться 97 дней — согласно его вычислениям, это  был
самый сжатый срок.
 Вскоре  к  Туру  присоединился  первый  товарищ,  Герман
Ватсингер.  Он  был таким же «сухопутным крабом»,  что  и
Хейердал,  и  проходил  в Соединенных  Штатах  инженерную
практику.  Герман  рассчитывал провести  во  время  рекса
исследования   и  измерения  волн  и  течений.   Хейердал
намеревался  укомплектовать экипаж из  шести  человек.  С
этим  не  было  особых  трудностей.  Замысел  осуществить
рискованную  экспедицию  на  доисторическом  плоту  через
Тихий океан был настолько захватывающим, что каждый, кому
Хейердал  предлагал  принять в  ней  участие,  немедленно
присоединялся  к  экипажу, без  колебаний  расставаясь  с
семьей, бизнесом или карьерой.
 Кнут   Хаугланд  был  товарищем  Хейердала  по   оружию:
бесстрашный    подпольщик   из    норвежского    движения
Сопротивления,  он с одинаковой легкостью управлялся  как
со  взрывчаткой,  так  и  с коротковолновым  радиопередат
чиком. Обладающий неизменным чувством юмора, ловкий,  как
кот,  Кнут  был  готов к решительным  действиям  в  любую
минуту. Давним другом, еще с войны, был и Торстейн Робю —
прекрасный  лыжник, парашютист, задира и тоже радиотехник
(благодаря   его  сообщениям  британские  бомбардировщики
потопили  гитлеровский линкор «Тир-пиц»). Пятым был  Эрик
Хессельберг — по чистой случайности единственный моряк  в
этой  компании, кроме того, художник, певец и бродяга  со
строптивым  характером. Хейердал знал его с  мальчишеских
лет. Шестое место оставалось вакантным.
 Началась кропотливая подготовка.
 Чтобы  добыть  легкие,  как  пробка,  бальсовые  бревна,
необходимо  было  лететь в далекие  Перу  и  Эквадор.  По
скольку  гипотеза  Хейердала опиралась на  предположение,
что  доисторические жители этих территорий  заселили  ост
рова  Тихого  океана, правительства обеих стран  проявили
доброжелательное  понимание и обещали оказать  экспедиции
помощь и поддержку.
 В   начале   1947  года  начались  поиски  строительного
материала. Это оказалось нелегким делом. Война уничтожила
немало   леса   —   древесина   бальсы   применялась    в
строительстве самолетов. И теперь крупные бальсовые  дере
вья   невозможно  было  найти  на  побережье,   следовало
отправляться в глубь страны. А тут еще начался сезон  дож
дей,    превращающих   джунгли   в   непроходимую   топь.
«Приезжайте в Эквадор через шесть месяцев», —  советовали
авторитетные местные жители.
 Из-за  сезонных  особенностей ветров и течений  в  Тихом
океане  экспедицию  следовало начать  не  позднее  первых
чисел  марта,  чтобы использовать наиболее  благоприятное
для плавания время.
 Однако   Хейердал  не  капитулировал.  Чтобы   оказаться
поближе  к  джунглям,  он вместе с  Германом  Ватсингером
вылетел на маленьком самолете, который совершил посадку в
Кито — городке, бывшем некогда столицей горных индейцев и
расположенном на горном плато в Андах. Но и тут  ситуация
была  невеселой.  Размокшие  джунгли,  дикое  бездорожье,
профессиональные охотники за головами (дефицитным товаром
на черном рынке)... Хейердал и Ватсин-гер отправляются на
«виллисе»   в  Ки-ведо,  вооруженные  на  всякий   случай
парабеллумом. То застревая в трясине, то объезжая  горные
пропасти, они добираются до большой плантации бальсы, где
их  уже ожидают. Теперь предстоят поиски деревьев нужного
размера.   Разыскав  их,  Хейердал  рассчитывал  сплавить
стволы  по  реке  к  океану. День за днем  пробираясь  по
дремучему   лесу  в  потоках  тропического   ливня,   они
переживают такие приключения, которых иным хватило бы  на
всю жизнь.
 Наконец  были срублены 12 огромных деревьев, со  стволов
ободрали кору, подогнали их под нужные размеры, а затем с
помощью лошадей и трактора доставили на берег реки» После
спуска на воду из них составили два плота. Сплавленные  к
океану,  они были затем погружены на судно, которое  пере
везло  их  в  Кальяо,  на  место  строительства.  В  дни,
предшествовавшие его началу, к ним присоединился шестой и
последний участник экспедиции—Бенгт Даниельссон, шведский
этнолог,  которому хватило смелости стать членом экипажа,
состоявшего из пяти норвежцев.
 Началось  сооружение плота. Неугомонный  Хейердал  нашел
для  этого идеальное место — военно-морскую верфь.  Более
того,   он   получил  помощь  ее  мастерских,  где   были
профессиональные плотники и парусных дел мастера.  Девять
самых  толстых  бревен, заостренных на концах,  составили
корпус  плота.  Их  скрепили  канатами  толщиной   в   30
миллиметров, проложенными в глубокие пазы. Самое  длинное
центральное  бревно  имело  14  метров  в  длину.  Сверху
уложили,  поперек основных, более тонкие стволы бальсы  —
девять  штук, с интервалами в один метр. Все вместе  было
соединено 300 канатами.
 Бамбуковую   палубу  устелили  циновками  из  бамбуковых
волокон.  Посередине  плота, ближе  к  корме,  установили
небольшой   домик  из  бамбукового  тростника,  покрытого
банановыми листьями. Затем была установлена мачта в  виде
буквы  «А»  (позже  ее  возьмут на вооружение  почти  все
экспедиции);  изготовленная из чрезвычайно  твердого  ман
грового    дерева,   она   по   прочности   не   уступала
металлической. Большой парус, прикрепленный к  бамбуковой
рее,  должен  был обеспечить как можно большую  скорость,
необходимую для того, чтобы успеть достигнуть  архипелага
Туамоту,  прежде чем пропитывающиеся водой бревна  начнут
погружаться  в  океан; для уменьшения  дрейфа  установили
кили  — шесть сосновых досок полуметровой ширины, которые
можно   было  опускать  в  воду  на  глубину  1,5  метра;
уложенные  вокруг  бортов тонкие стволы  бальсы  заменяли
релинг.  Вся конструкция была почти точной копией древних
oknrnb, плававших вдоль побережья Перу и Эквадора.
 На  нем  хватило  места для всевозможного  оборудования,
оснащения, продовольствия. Хейердал пишет, что  экипаж  и
строители   очень  гордились  произведением  своих   рук.
Специалисты  же были иного мнения. «Когда мы  сопоставили
все  замечания  знатоков, оказалось, что  нет  ни  одного
куска  каната,  узла или ствола, который  не  приведет  к
нашей  гибели  в  море. Держали пари  на  высокие  суммы,
сколько дней продержится наш плот, а некий легкомысленный
морской  атташе обещал угощать виски всех членов  экипажа
до  конца  жизни, если они живыми доберутся  до  островов
Океании».
 Строительство  плота затягивалось. Но  вот  наконец  все
было готово и назначена дата отплытия.
 27  апреля  на плоту взвился норвежский флаг. Набережные
усеяли  толпы  людей, среди которых было  немало  знатных
сановников. В честь инкского бога солнца плоту  дали  имя
«Кон-Тики». На следующий день под приветствия еще больших
толп  и крики взятого на палубу попугая большое буксирное
судно  вывело плот в океан. С самого начала  не  обошлось
без  приключений. В возникшей суматохе часть  экипажа  не
могла  добраться до плота, который, невзирая на  протесты
Хейердала,  был выпровожен из порта. Опоздавших  привезли
позднее на шлюпке.
 «Кон-Тики»  шел за буксиром, упираясь и  ныряя  носом  в
волны;  вода  пенилась на палубе. Трос лопнул,  и  прошло
немало  времени,  пока снова возобновилось  буксирование,
которое продолжалось всю ночь. Огни побережья исчезли  за
кормой,  а океанские волны со все большей силой  обрушива
лись  на  плот.  Когда взошло солнце,  берега  Перу  были
закрыты  мглой.  Длинные, спокойные  волны  с  небольшими
гривами  плавно  поднимали плот, не заливая  его  палубы.
Было очень холодно.
 Наконец буксирование закончено. Хейердал вместе с  двумя
членами экипажа поплыл на резиновой динги к буксиру,  где
состоялась официальная регистрация исходного положения  и
последняя цер