родится «Таити-Нуи III».
 Прежде   всего  следовало  сделать  рамы   для   внешних
резервуаров, затем разместить там 40-литровые  бочки,  по
пять с каждой стороны. Тогда можно будет спустить на воду
новый   плот.  Экипаж  немедленно  переберется  на  новое
сооружение;   это   позволит   остаткам   старого   плота
удержаться на поверхности достаточно долго, и можно будет
извлечь  четыре больших резервуара, которые  затем  будут
размещены посредине малого плота.
 Соответственно  этому  плану,  разработанному  полуживым
капитаном,  зки-таж приступил к приведению  в  порядок  и
демонтированию плота. Пришла пора избавиться и от  личных
вещей.  Сидя  на  крыше каюты над раскрытыми  чемоданами,
люди  поочередно  выбрасывали  в  океан  книги,  рубашки,
ботинки, костюмы... В этой сцене трагическое перемешалось
с комическим.
 Строительство  корпуса  нового плота  оказалось  трудным
делом.  Гвозди  не хотели входить в мокрую древесину,  тя
жело  давалось завязывание намокших канатов. Кроме  того,
высокая волна грозила унести за борт бревна и инструмент.
Несмотря на все это, к вечеру были сделаны две рамы,  что
являлось немалым подвигом.
 Так  прошел  радостный день 6 августа, породивший  новые
надежды и сплотивший экипаж.
 Назавтра  люди,  выспавшись в  течение  спокойной  ночи,
снова  приступили  к  делу. Была сооружена  третья  рама,
свалена аварийная мачта, которая давала возможность плыть
остаткам  «Таити-Нуи  II»,  и  началось  соединение   рам
поперечными перекладинами. Хуанито нырял под плот,  чтобы
освободить привязанные резервуары. Вскоре вытащили первый
из  них,  который,  к удивлению экипажа,  оказался  полон
воды.  Возникло даже предположение, что погружение  плота
является  следствием повреждения резервуаров и заполнения
hu   водой,  но  остальные  были  в  отличном  состоянии.
Наступление темноты прервало работу на рискованном этапе,
однако ночь прошла спокойно, без тревог.
 На  рассвете  следующего дня работа  продолжилась.  Были
извлечены  оставшиеся  резервуары  и  с  помощью  канатов
прикреплены  к рамам. Потом рамы соединили перекладинами,
которыми    послужили   мачты   «Таити-Нуи   II».    Дело
продвигалось вперед, хоть временами люди работали по пояс
в  воде, в связи с чем простейшие действия превращались в
трудные  проблемы. Вечером 8 августа за удачу был  поднят
тост, благо при разборке плота нашли коньяк. Все считали,
что  это последняя ночь на «Таити-Нуи II» и назавтра  все
пятеро будут далеко от него.
 Однако  судьба, которая уже неделю так тяжело испытывала
мореплавателей,  приготовила новый сюрприз.  Ночью  ветер
переменился  на северовосточный и начал быстро  усиливать
ся.  Весь следующий день мореплаватели, вместо того чтобы
заканчивать  новый  плот, судорожно  цеплялись  за  крышу
старого, в то время как волны трепали поплавки «Таити-Нуи
III»,  грозя  разорвать все крепления. Чтобы не  утратить
новый  плот,  который  был последним  шансом  остаться  в
живых,   экипаж   был  вынужден  в  определенный   момент
спуститься  вниз  и,  проявляя  акробатическую  ловкость,
спасать новое сооружение от похищения его волнами.
 С  наступлением  ночи  с  9  на  10  августа  разразился
ужасный   шторм.  Четверо  людей  в  совершенной  темноте
пытались  удержаться на остатках старого плота,  который,
лишившись  поплавков, с трудом держался  на  поверхности.
Эрик  Бишоп  находился в состоянии крайнего  истощения  и
больше  не  мог  выполнять  какие-либо  действия.   Утром
следующего   дня,  когда  ветер  утих,  мореплаватели   с
изумлением убедились, что крепления нового плота целы  не
смотря  на  то, что во время шторма волны не раз  бросали
его на остатки каюты.
 И  все-таки ситуация сложилась тяжелая: северо-восточный
шторм  отбросил  дрейфующий плот  на  юг  и  теперь  было
маловероятным, что они смогут достичь атолла Старбак.
 Согласно    детальному   плану   строительства    теперь
следовало осторожно перенести снаряжение и Бишопа,  а  за
тем   вынуть   из  остова  «Таити-Нуи  II»   150-литровые
резервуары.  Сначала  из  досок  соорудили  продолговатый
ящик, который должен был стать убежищем для капитана. Как
следует закрепив ящик, плот с большим трудом столкнули на
воду.  Вскоре  на него переправили бессильного  Бишопа  и
уложили  его  в  ящик,  в который поместили  также  самые
ценные  вещи:  секстан, навигационные книги,  продукты  и
питьевую воду. Чтобы обеспечить безопасность Бишопа,  его
сопровождал  Жан. Оба плота были теперь соединены  тросом
длиной в 30 метров.
 После  полудня  извлекли  150-литровые  резервуары,   из
которых  четыре  были  в прекрасном  состоянии.  Это  был
рискованный   эксперимент,  но   остов   «Таити-Нуи   II»
продолжал  держаться на поверхности. Резервуары отбуксиро
вали   к  новому  плоту.  Люди  работали  до  наступления
сумерек. Хуанито и Ганс остались на крыше старого  плота.
Все  беспокоились,  поскольку обрыв каната,  соединявшего
плоты,  был бы равнозначен смертному приговору для  обеих
групп.
 Так  прошла  ночь  с  10  на  11  августа.  Начался  сто
двадцать второй день плавания.
 Снова  люди  с энтузиазмом взялись за дело,  надеясь  до
наступления ночи начать старт. Высокие волны и  множество
акул  очень  затрудняли плавание между  двумя  плотами  и
настолько тормозили работу, что, когда стемнело,  «Таити-
Нуи  III»  еще не имел мачты, не были закончены и  другие
работы.
 Наступила     ночь.     Сильное     волнение     выявило
неподготовленность   нового  плота  к   самостоятельному,
безопасному   плаванию.   Нужно   было   лучше   укрепить
резервуары, а также, насколько это удастся, весь плот.
 12  августа  приступили к выполнению  этой  работы.  Для
улучшения плавучести из-под «Таити-Нуи II» извлекли шесть
жестяных   резервуаров,  взятых  еще   в   Конститусьоне.
Половина   из  них  имела  повреждения,  остальные   были
пригодны.  Их  поместили в трех углах плота,  уравновесив
четвертый  связкой оплетенных лозой винных бутылок.  Все,
что было возможно, укрепили — и на это ушел весь день.
 Когда  вечером  прервали работу, длившуюся  уже  неделю,
силы людей были на исходе. Хуже всего было то, что Бишоп,
изучив  карту  и  их  местонахождение  в  данный  момент,
заявил,  что направляться к Старбаку поздно. Единственный
выход — взять курс на лежащие в 250 милях острова Пенрин.
Это  было  горькое, но разумное решение. К сожалению,  не
все  члены  экипажа обладали достаточными  навигационными
познаниями,   чтобы  понять  его  справедливость.   Опять
начались  споры, ссоры, посыпались критические замечания.
В  конце  концов Ален и Бишоп ради мира и спокойствия  на
борту уступили и согласились сделать попытку добраться до
Старбака.
 Назавтра,  разогревшись кофе, люди  принялись  осторожно
освобождать  вынос, удерживающий в равновесии «Таи-ти-Нуи
П», затем сняли с плота несколько дополнительных свай.
 13  августа  вечером,  на  сто двадцать  четвертый  день
плавания,  после многодневного упорного и  тяжкого  труда
сооружение «Таити-Нуи III» было наконец завершено.
 14  августа поставили мачты, закрепили киль — и плот был
готов  отправиться в путь. Последним предметом, взятым  с
развалины и еще раньше с «Таити-Нуи», был обломок сваи  с
вырезанным на нем изображением полинезийского божка.
 Наступил  великий  момент.  Правда,  новый  плот   сидел
глубоко  в воде, а экипаж не мог свободно вытянуть  ноги,
но  мысль  о  том,  что плавание будет  более  спокойным,
помогала  забыть о всех огорчениях. Парус был  поднят,  и
«Таити-Нуи III» двинулся вперед. Очень скоро стало  ясно,
что  он  плывет  хорошо.  Тем не  менее  измерение  сноса
показало, что достичь Старбака они не смогут. Невзирая на
это,  люди  продолжали упорно стоять на своем в  надежде,
что ветер может перемениться.
 Через  два дня не оставалось никаких сомнений, что плоту
до  него  не добраться, поэтому был взят курс на  острова
Пенрин.  Но  после  ошибок,  допущенных  из-за  упрямства
некоторых членов экипажа, надежда достичь их стала весьма
зыбкой.
 В  этой грозной ситуации кое-кто окончательно пал духом.
Как  опытный  мореплаватель, Ален считал, что,  поскольку
достичь островов Пенрин, даже при попутном ветре, вряд ли
sd`qrq,  следует  иметь в виду возможность  добраться  до
Самоа  — на 1000 миль дальше. Это предложение также вызва
ло   возражения:  отчаявшимся  людям  уже   трудно   было
примириться  с  тем, что конец их страданиям,  казавшийся
таким близким, снова отдаляется.
 Сменялись   дни   и  ночи.  Отчаянные  попытки   достичь
островов  Пенрин, к сожалению, оказались бесплодными.  21
августа  «Таити-Нуи III» прошел в 40 милях севернее  этих
островов.
 Как   бы   для  подслащения  этой  неудачи  возвращается
рыбацкое  счастье:  вырвавшись  из  тисков  апатии,   Жан
подстрелил   с  помощью  своего  самострела  дельфина   и
небольшую акулу, что позволило экипажу наесться досыта  и
освободиться от черных мыслей.
 Вероятнее  всего, пятерых мореплавателей  ожидал  теперь
дрейф к архипелагу Самоа, который мог продлиться и месяц.
Будто  в насмешку, ветер повернул на юго-восток, создавая
дополнительные трудности в плавании. Если он  продержится
длительное  время, плоту будет угрожать снос на  север  и
тогда  он  пройдет  мимо Самоа. Люди  страдали  от  зноя,
иссушающего организм и вынуждающего их смешивать  пресную
воду  со  все  большим количеством морской. Запасы  продо
вольствия таяли...
 Ален Брэн держался мужественно, делая все возможное  для
исполнения трудной обязанности, которую возложил на  него
Бишоп. Но и его силы были на исходе. Логика подсказывала,
что  смерть  от  жажды  и голода является  лишь  вопросом
времени.  После пережитых страданий мысль  о  возможности
кануть  в  небытие  приносила облегчение,  и  только  это
обещало  конец  мучениям. Однажды ночью он  услышал,  как
Бишоп,  который  все время находился в горячечном  бреду,
прошептал: «Боже, мне уже все равно, каков будет исход...
лишь бы все это кончилось быстрее...»
 Но  жажда жизни брала верх. Алену пришла в голову  мысль
вымочить  зерна  чечевицы в соленой воде.  Действительно,
через несколько часов они стали настолько мягкими, что их
можно  было есть. Наконец пришел долгожданный  дождь,  но
людьми  настолько овладела депрессия, что один из  членов
экипажа  отказался вместе со всеми собирать воду, твердя,
что нет никакого смысла продлевать мучения. И все же было
собрано около 80 литров воды.
 На  следующий день налетел шторм. Волны, швыряя плот как
щепку,  перекатывались через низкую палубу, грозя  унести
ящик,  в  котором лежал Бишоп и находилось  самое  ценное
снаряжение.   Двое   суток  люди   терпеливо   переносили
неистовство  океана, сознавая, что в любую  минуту  может
наступить  конец. Однако «Таити-Нуи Ш» выдержал  яростный
натиск океанских волн. Жизнь на плоту продолжалась.
 Чтобы   поддержать  силы  людей,  Ален  решился  открыть
несколько  банок  консервов из неприкосновенного  запаса;
приготовленные  с горячими макаронами, они  явно  подняли
настроение. Бишоп, который к большому удивлению и радости
экипажа  все еще жил, выглядел после шторма не хуже,  чем
до него, и проглотил немного сгущенного молока с медом...
 Шторм  коренным  образом  улучшил  положение:  благодаря
попутному   ветру  и  усилиям  экипажа  плот  значительно
продвинулся  на  юг.  Приблизительно  в  100  милях  юго-
западнее, точно по курсу «Таити-Нуи III» лежали два самых
qebepm{u  из  островов Кука. Все время  держался  северо-
восточный ветер, и плот плыл, имея шансы достичь  острова
Ракаханга.
 Назавтра,  как  только рассвело, Ален начал  производить
замеры,  контролируя  скорость  и  направление  движения,
однако  при  не очень сильном восточном ветре  плот  плыл
слишком  медленно,  и  вскоре  стало  ясно,  что  достичь
острова до наступления сумерек не удастся.
 Для  подкрепления  сил были открыты последние  консервы,
спрятаны  в  резервуары  самые  ценные  вещи,   а   также
выброшены за борт все лишние предметы.
 Бишоп,  которому помогли занять сидячее  положение,  еще
раз  послужил товарищам своим опытом: сразу же после пяти
часов  пополудни именно он заметил на горизонте очертания
острова.
 То  была первая земля, увиденная после ста сорока одного
дня скитаний в океане.
 Вскоре  воцарился мрак, среди которого  «Таити-Нуи  III»
приближался к суше. К счастью, взошел месяц, и  поскольку
было  полнолуние,  можно  было  разглядеть  белую  полосу
прибоя.
 Наиважнейшей проблемой стало теперь обнаружение  прохода
или  хотя  бы  более  мелководного места  в  рифе,  через
которое  мог  бы проскользнуть плот. Был брошен  плавучий
якорь  из  свай  в надежде, что он хоть в  какой-то  мере
притормозит плот. Хуанито стал к рулю, в то время как Жан
и  Ганс подняли Бишопа. Они стали по обе стороны от него,
а  он  обнимал их руками за шеи. Ален до последней минуты
высматривал  проход  в  рифе,  однако,  несмотря  на  все
усилия, не мог разглядеть ничего похожего на брешь.
 В  тот  момент когда «Таити-Нуи III» подошел  к  прибою,
оставалось  несколько  минут до наступления  21  часа.  В
грохоте  прибоя не были бы слышны слова, но, взглянув  на
Бишопа,  Ален  заметил  на  его лице  улыбку,  выражавшую
огромную радость и торжество. Все, что последовало затем,
свершилось  в  считанные секунды. Вот  как  это  запомнил
Ален:
 «Я   почувствовал,   как  поднимается   корма   и   плот
опрокидывается  вперед. Не знаю, что случилось  потом.  Я
выплыл  на  поверхность. Голова раскалывалась,  а  легкие
требовали  воздуха.  Первым,  кого  я  увидел  из   своих
товарищей,  был  Хуанито, стоявший  по  пояс  в  воде  на
коралловой   глыбе,  немного  ближе   к   берегу.   Затем
показались  из  воды  головы Жана и  Ганса  —  в  опасном
соседстве  с  бочкой, которая болталась  совсем  рядом  с
ними.  Не было только Эрика. Мелькнула мысль, что он  мог
зацепиться  за что-то и остаться под плотом. Я  нырнул  и
стал  ощупывать бревна, испытывая одновременно надежду  и
страх.  Вынырнув, я заметил исхудавшее тело Эрика тут  же
рядом  с плотом. Через несколько секунд я был возле него,
схватил под руки и с большим трудом удерживал его  голову
над поверхностью воды. Мне мешали волны, но Жан кинулся к
нам на помощь. Потом мы оба сидели верхом на поплавках, а
Эрика  вытащили  наверх. Только тогда,  когда  мы  начали
стаскивать с него отяжелевшую от воды одежду, я  осознал,
как  мы глупо поступили, не раздев его перед приближением
к бурунам. Даже крепкий парень и хороший пловец наверняка
пошел  бы ко дну в такой толстой одежде, а ведь Эрик  был
qk`a и болен, к тому же он не умел плавать. В голове  про
носилось  лишь  одно  «слишком  поздно!».  Чтобы   спасти
Бишопа,  нужно было переправить его на берег и немедленно
начать  делать искусственное дыхание. Однако  хоть  земля
находилась  не далее чем в 100 метрах, добраться  до  нее
было  не  просто.  Протолкнуть перевернутый  плот  вперед
мешал  прибой.  К  тому же остов плота настолько  трепали
волны,   что   он   представлял  большую  опасность   для
приближающихся к нему людей. Буксирование находящегося  в
бессознательном  состоянии Бишопа вплавь  через  волны  и
водовороты,  если  учесть крайнее истощение  людей,  было
тоже  делом рискованным. Пе имея другого выхода,  Ален  и
Жан оставались с Бишопом на плоту, пока большие волны  не
столкнули его к пляжу. Тогда капитана быстро перенесли на
сушу,  где тотчас же начали делать искусственное дыхание.
С  момента,  когда  плот перевернулся, прошло  почти  три
часа... Отчаянные попытки вернуть Бишопа к жизни не  дали
результата. Прежде чем наступил рассвет, все поняли,  что
их капитан мертв.
 В  официальном  свидетельстве о смерти Эрика  де  Бишопа
значилось,  что  смерть  наступила  в  результате   травм
затылочной  части  головы  и  разрыва  шейных  позвонков,
полученных в момент опрокидывания плота.
 За   два   года   до  отплытия  Бишопа  с  Таити   врачи
категорически возражали против того, чтобы  65-летний  мо
реплаватель, страдающий многими болезнями, отправлялся  в
такое далекое и рискованное путешествие. Но у Бишопа было
своеобразное отношение к собственной жизни.
 «Врач  больницы  не знал того, что у  меня  всегда  была
сильна жажда жизни и совершенно отсутствовал страх  перед
смертью.  Не мог он знать и того, что даже если тело  мое
нуждалось  в  ремонте, то разум не нуждался  ни  в  каких
исправлениях.  Я  только  кажусь  проколотой  шиной,  мои
колеса  все еще держат воздух и могут взбираться даже  на
самые крутые вершины».
 Остров  Ракаханга оказался населенным, и  полинезийцы  с
их    традиционным   гостеприимством    позаботились    о
потерпевших бедствие.
 Благодаря  счастливому  стечению обстоятельств,  местным
жителям  удалось найти металлический резервуар с картами,
бортовым  журналом, записями и кинопленками. Позднее  эти
материалы    позволили   Алену   с   большой    точностью
восстановить ход экспедиции.
 По  словам  Алена  Брэна, когда  он  прощался  со  своим
капитаном, с которым проплавал 350 дней, пройдя в  океане
10  000  миль,  на  его  мертвом лице  застыла  та  самая
торжествующая  улыбка, которую Ален заметил,  когда  плот
входил в прибой.
 
 
                В третий раз не миновать
                «Кантута» — Эдвард Ингрис
 
 Через  восемь  лет после рейса «Кон-Тики»  и  через  год
после  одиночного перехода Уильяма Уиллиса на плоту «Семь
маленьких  сестер» из перуанского порта Талара отправился
интернациональный экипаж. На плоту, кроме руководителя  —
Эдварда Ингриса, чеха по национальности, — находились  ар
гентинец, голландец, перуанец и индианка с озера Титикака
(на  то  время единственная женщина — участница  подобных
путешествий).
 4  декабря  1955 года, то есть в не очень  благоприятное
время,  к тому же из слишком выдвинутого на север  порта,
бальсовый плот «Кантута» отправился в далекий рейс,  имея
немного  шансов  выбраться в открытый океан.  Оправдались
пессимистические прогнозы: «Кантута» попала в  зону  пере
менных  течений,  а также штилей, сменявшихся  шквальными
ветрами самых неожиданных направлений, и плыла зигзагами,
неоднократно пересекая свой собственный курс. Все  усилия
мужественных,   хоть  и  неопытных  мореплавателей   были
безуспешными.
 Шли  недели.  Иссякали  продукты,  вода,  силы,  наконец
вера.  После  90 дней упорной борьбы экипаж был  вынужден
признать   себя  побежденным.  Сигналы,  призывающие   на
помощь, были приняты радиоперехватом военного флота  США.
Вышедший  на  помощь  крейсер спас  экипаж,  сняв  его  с
тонущего плота в начале марта 1956 года. Члены экипажа, в
том числе и индианская девушка, мужественно держались  до
конца.
 Но  Ингрис  не  отказался  от намерения  пересечь  Тихий
океан  на  плоту. В 1958 году, когда Эрик де  Бишоп  гото
вился  выйти  в  океан  на борту «Таити-Нуи  II»,  Ингрис
буквально  до последней минуты настойчиво просил  принять
его    в   экипаж.   Увы,   безрезультатно.   Бишоп   уже
укомплектовал  команду, хоть, как оказалось впоследствии,
не очень удачно.
 Еще раз Эдвард Ингрис отправился в Тихий океан вместе  с
одним  из своих давних товарищей, а также с двумя  новыми
опять-таки на бальсовом плоту, похожем по конструкции  на
«Кон-Тики»,   но  сделанном  более  тщательно   и   лучше
снаряженном, чем первый. На этот раз были учтены и ошибки
предыдущего рейса, и опыт экспедиции на «Таити-Нуи II». В
апреле  1959  года  четверка отважных  отплыла  на  борту
«Кантуты  II» из порта Кальяо с первоначальным намерением
достичь островов Самоа.
 В   первые   дни  плавания  экипаж  приспосабливался   к
необычным  условиям  и учился управлять  плотом.  Вначале
сносимый на север течением Гумбольдта, «Кантута II»  плыл
с  попутным  ветром, медленно, но неуклонно отдаляясь  от
берегов  Перу.  Через  месяц мореплаватели  оказались  на
уровне  Галапагосских островов, огибая их  на  безопасном
расстоянии. Члены экипажа хорошо переносили рейс,  и  оба
участни