нтересно.  -  Джейк  с  женой  обменялись   понимающими
взглядами,  на  которые  супруги  бывают  такие  мастера.  -  Ты  ему  про
"виннебаго" расскажи. Он ведь за этим приехал.
   Джейк выбрался из фургона. Я завинтил колпачок  и  убрал  телекамеру  в
футляр. Старушка повернулась к плитке, сняла крошечную кастрюльку,  вылила
в нее кофе. Я сказал:
   - Кажется, я уже все отснял, что требовалось.
   Она не обернулась.
   - Он Тако никогда не любил. Даже не позволял ей спать с нами.  Говорил,
у него ноги затекают от этого. А ведь собачка была такая маленькая, ничего
почти не весила.
   Я отвинтил колпачок телекамеры.
   - Знаете, что мы  делали  в  тот  день,  когда  она  умерла?  Пошли  за
покупками. Я не хотела оставлять ее одну, а Джейк сказал, что ничего с ней
не сделается. В тот день было градусов тридцать, он  все  таскал  меня  из
магазина в магазин, а когда  мы  вернулись,  собачка  уже  умерла.  -  Она
поставила кастрюльку на плитку и зажгла горелку. - Ветеринар  сказал,  что
это новый паравирус, но я-то знаю, что она умерла от сердца, бедняжечка.
   Я  аккуратно  поставил  аппарат  на  пластмассовый   столик,   высчитав
направление объектива.
   - Когда умерла Тако? - спросил я, чтобы женщина обернулась.
   - В девяносто шестом. - Она повернулась ко мне,  и  я  почти  беззвучно
нажал на кнопку. Но  лицо  все-таки  было,  как  полагается,  на  публику:
извиняющаяся улыбка, чуть сконфуженно. - Ох, сколько уже времени прошло!
   Я встал, собрал свои фотокамеры и вновь сказал:
   - Кажется, я все уже заснял, что требовалось. А если  нет,  я  еще  раз
подойду.
   - Не забудьте свой чемоданчик. - Она подала мне айзенштадт. - А от чего
умерла ваша собака? Тоже от этой инфекции?
   - Мой пес умер пятнадцать лет тому  назад.  В  две  тысячи  тринадцатом
году.
   Она кивнула понимающе.
   - Это была третья волна.
   Я выбрался наружу. Джейк  стоял  за  машиной,  под  задними  окнами,  с
ведерком в руках. Он перехватил его в левую руку, а правую протянул мне:
   - Все сняли, что надо?
   - Да. Ваша жена мне вроде все показала.
   Я пожал ему руку.
   - Приезжайте, если вам еще снимки  понадобятся.  -  Его  голос  звучал,
кажется, еще дружелюбнее, откровеннее, бодрее. - Мы с миссис Эмблер всегда
рады помочь средствам информации.
   - Ваша жена рассказала мне  о  собачке,  которая  у  вас  была.  -  Мне
хотелось, собственно, посмотреть, как эти слова на него подействуют.
   - Да, жена все тоскует о собачонке,  хотя  уж  столько  лет  прошло,  -
проговорил он с той же извиняющейся улыбкой, какую я уже видел у его жены.
- Умерла от нововирусной инфекции. Я говорил, что надо сделать прививку, а
жена все откладывала. - Он покачал головой. - Ну, это не ее вина, конечно.
Вы ведь знаете, кто виноват в том, что эта инфекция  распространилась,  не
так ли?
   Это я знал. Виноваты были коммунисты; не важно, что и у них все  собаки
поумирали. Он бы на это ответил,  что  просто  комми  в  конце  концов  не
справились со своей химической волной, а вообще-то всем известно, что  они
собак терпеть не могут. А может быть, виноваты были  японцы,  хотя  навряд
ли, ведь старик постоянно имел дело с туристами. А может,  демократы  либо
атеисты - что бы он ни сказал, это будет  стопроцентно  подлинное,  точное
выражение человека, который водит подлинную машину "виннебаго",  -  только
мне не хотелось все это выслушивать. Я прошел  к  своей  машине  и  бросил
айзен на заднее сиденье.
   - А вы знаете, кто на самом деле убил вашу собаку?  -  крикнул  он  мне
вслед.
   - Да. - Я залез в машину.
   Я ехал домой, пробиваясь сквозь армаду  красных  автоцистерн-водовозов,
которым наплевать было на автодорожные камеры, и  думал  о  Тако.  У  моей
бабушки была чихуахуа. Ее звали Пердита. Подлее собаки на свете  не  было.
Вечно пряталась за дверьми,  чтобы  тяпнуть  меня  посильнее  за  ноги.  И
бабушку она тоже грызла. Какая-то у нее  была  болезнь  -  чего-то  ей  не
хватало, и оттого она делалась все злее, если это было вообще возможно.
   Ближе к концу она даже бабушку не терпела возле себя,  а  та  никак  не
соглашалась усыпить ее и ласково заботилась  о  ней,  хотя  ничего,  кроме
злости, собака к бабушке не питала. Она и до сих пор портила бы ей  жизнь,
если бы не налетела новая волна вируса.
   Интересно, какой на самом деле была  Тако,  эта  удивительная  собачка,
которая  умела  якобы  различать  зеленый  и  красный  цвета   светофоров?
Действительно ли она умерла от упадка  сердечной  деятельности?  И  каково
было пережить это Эмблерам, которые  теснились  в  своем  фургончике  (150
кубических футов) и упрекали друг друга, не понимая собственной вины?
   Приехав домой, я сразу позвонил Рамирез и без предисловий,  как  обычно
делала она, сказал:
   - Мне нужно одно досье.
   - Хорошо, что ты позвонил. Тебя вызывает Гуманное Общество. Послушай, а
что, если назвать твою историю "виннебаго и виннибаги" и развить эту тему?
Есть такое племя индейское. Кажется, в штате  Миннесота...  Да,  а  какого
черта ты не на губернаторской конференции?
   - Домой приехал. Что нужно Обществу?
   - Они ничего не сказали. Потребовали твое расписание. Я сказала, что ты
сейчас в Темпе у губернатора. А досье это с твоей историей связано?
   - Да.
   - Ну, так ты не говори, в чем дело, прежде чем  начнешь  писать.  Нашей
газете никак нельзя конфликтовать с Обществом.
   - Нужно досье Кэтрин Поуэлл. - Я продиктовал фамилию по буквам.
   Рамирез повторила фамилию и спросила:
   - Это как-то связано с историей, которая Общества касается?
   - Нет.
   - А с чем? Я ведь должна как-то заполнить требование на получение  этих
сведений.
   - Напиши, что это материал для фона.
   - Фон для истории "виннебаго"?
   - Да, фон для истории "виннебаго". А когда можно получить?
   -  Как  выйдет.  А  когда  ты  объяснишь  мне,  почему  не  явился   на
губернаторскую конференцию? Да и  в  Тальесин  не  поехал.  Господи  Боже,
придется мне звонить в "Республику" и просить поменяться телекадрами. Они,
конечно, будут счастливы получить снимки вышедшей из  употребления  машины
для отдыха. У тебя готовы фотографии? А зоопарк ты поснимал?
   - Да.  Я  сделал  видеофотографии,  снимал  телекамерой,  снял  виды  и
обстановку. Даже айзеном воспользовался.
   - Так пришли все не откладывая, пока я буду наводить  справки  о  твоей
стародавней привязанности. Я не слишком многого прошу?  Не  знаю,  сколько
мне потребуется времени на поиски. Об Эмблерах  я  собирала  материал  два
дня. Тебе все нужно - и фото, и документы?
   - Нет, только резюме. И номер телефона.
   Она опять отключилась, не попрощавшись. Если бы  телефоны  до  сих  пор
изготовлялись с трубками, Рамирез прославилась бы тем, что бросает трубку.
Я отправил в газету по факсу видео- и телеснимки и  фотографии,  сделанные
айзенштадтом, а затем вставил ролик кадров айзенштадта в  проявитель.  Мне
все-таки было любопытно посмотреть, что этот аппарат наснимал, хоть  он  и
норовит оставить меня без  работы.  По  крайней  мере  в  нем  применялась
высококачественная пленка, а не та дрянь, которую суют в  видеокамеры.  На
композицию он, конечно, не способен и навряд ли  может  чередовать  снимки
спереди и сзади, но в некоторых условиях он, пожалуй,  мог  сделать  такую
фотографию, которая мне была бы не по силам.
   В дверь позвонили.  Я  пошел  открывать.  На  верхней  ступеньке  стоял
худощавый молодой человек в гавайской рубашке и широких трусах,  а  внизу,
на дороге, еще один - в форме Гуманного Общества.
   - Мистер Маккоум? - Первый протянул руку. - Я Джим Хантер из  Гуманного
Общества.
   Не знаю, о чем я думал. Не надеялся же я, что они не станут отслеживать
мой звонок? Что позволят свободно ретироваться  человеку,  оставившему  на
шоссе мертвое животное?
   - Я просто хотел заехать к вам и поблагодарить вас от имени Общества за
то, что вы позвонили и сообщили о шакале. Можно мне войти?
   Он улыбался - так открыто, дружелюбно, уверенно, словно полагал, что  у
меня хватит глупости  сказать:  "Не  понимаю,  о  чем  вы  говорите"  -  и
захлопнуть решетчатую дверь, за которую он держался.
   - Просто исполнил свой долг, - улыбнулся я в ответ.
   - Мы высоко ценим таких понимающих свою  ответственность  граждан,  как
вы. С такими нам гораздо легче работать. - Он вытащил из  кармана  рубашки
сложенный  листок-выписку.  -  Мне  надо  только  кое-что  проверить.   Вы
работаете репортером в "Сан", не так ли?
   - Фотожурналистом.
   - А машина "хитори", в которой вы ехали, принадлежит газете?
   Я кивнул утвердительно.
   - В ней есть телефон. Почему вы не  воспользовались  им?  -  Человек  в
форме нагнулся над "хитори".
   - Я не сообразил, что в ней есть телефон. Газета только  что  приобрела
эти машины. Я лишь второй раз ехал на ней.
   Раз они знали, что газета поставила в  "хитори"  телефоны,  значит,  им
было известно и то, что я сейчас сказал. Интересно,  откуда  они  получили
информацию.  По  общественным  телефонам-автоматам  можно  было   Свободно
звонить, и разговоры по ним вроде бы  не  записывались.  Если  они  прочли
номер моей машины на кадрах дорожной камеры, то узнать, кто на  ней  ехал,
могли только от Рамирез, а если бы они с ней говорили, она вряд  ли  стала
бы так весело заявлять, что ей ни к чему конфликты с Гуманным Обществом.
   - Вы забыли, что в машине есть телефон, и потому  поехали  по...  -  он
заглянул в свою  выписку,  и  мне  показалось,  что  он  что-то  отмечает,
наверное, в кармане у него лежал магнитофон, - дороге  7-11  к  углу  улиц
Макдауэлла и Сороковой и позвонили оттуда. А почему вы не  дали  дежурному
Общества своего имени и адреса?
   - Я торопился. Я должен был исполнить два поручения до полудня,  второе
в Скоттсдейле.
   - Значит,  поэтому  вы  и  не  оказали  помощи  животному,  потому  что
торопились.
   "Ах ты подлец!" - подумал я, а вслух сказал:
   - Нет. Помощи я не оказал, потому что никакой помощи оказывать не  надо
было. Он... животное было мертво.
   - А как вы убедились в этом, мистер Маккоум?
   - У него сочилась кровь изо рта.
   Тогда я счел добрым признаком, что больше  ниоткуда  у  него  кровь  не
течет. Когда Аберфан попытался поднять голову,  у  него  потекла  изо  рта
маленькая струйка крови и капельки стали просачиваться в утоптанный  снег.
И тут же перестала сочиться, даже прежде, чем мы внесли его в машину.
   "Все в порядке, дружок мой, - сказал я ему. - Скоро приедем".
   Кэти запустила машину, остановила, снова запустила и погнала  ее  туда,
где можно было повернуть. Аберфан обмяк у  меня  на  коленях,  хвостом  на
коробке скоростей. "Не двигайся, дружок", - сказал я и провел рукой по его
шее. Там было мокро. Я поднял руку и со страхом  взглянул  на  ладонь.  Но
крови не было. Просто влага от растаявшего снега. Я обтер ему шею и голову
рукавом свитера.
   "Далеко ехать?" - спросила Кэти. Она крепко сжимала руль обеими руками,
спина ее была напряжена. "Дворники" метались по стеклу машины, не  успевая
счищать густо валивший снег.
   "Примерно пять миль. - Она нажала на  педаль,  ускорив  ход,  а  потом,
когда машина забуксовала,  чуть  сбавила  скорость.  -  С  правой  стороны
шоссе".
   Аберфан поднял голову с моего колена и посмотрел  на  меня.  Десны  его
посерели, он тяжело дышал, но кровь как будто больше не шла. Он  попытался
лизнуть мне руку.
   "Ты справишься с  этим,  Аберфан.  Ведь  ты  уже  один  раз  справился,
помнишь?"
   - Так вы из машины не вышли и не подошли удостовериться,  что  животное
мертво? - спросил Хантер.
   - Нет.
   - И вы не догадываетесь, кто мог сбить  шакала?  -  Слова  звучали  как
обвинение.
   Он обернулся к человеку в форме, который обходил мою машину  с  другого
бока.
   - Фу, ну и жара, словно в печке! - Он встряхнул воротник рубашки. -  Вы
не позволите мне войти? - Это значило, что не следует  мешать  человеку  в
форме производить  расследование.  Пожалуйста,  пускай  обследует.  Я  ему
мешать не  буду.  Чем  скорее  он  обрызгает  бампер  и  шины  специальным
составом, чтобы закрепить для обвинения следы шакальей крови, которых  там
не было, сложит смоченные листки в пакетики для улик и  присоединит  их  к
тем, которые уже наполняли карманы его формы, тем скорее они  уберутся.  Я
открыл пошире решетчатую дверь.
   - Ну прямо чудо! - сказал Хантер, все потряхивая  воротник.  -  В  этих
старых глинобитных домах так прохладно. - Он оглядел комнату:  проявитель,
увеличитель, диван, фотографии на стенах. - Вам не приходит в голову,  кто
мог сбить шакала?
   -  Думаю,  автоцистерна-водовоз.  Кто   же   еще   мог   оказаться   на
Ван-Бюренском шоссе в эти утренние часы?
   Я был почти уверен, что  это  был  легковой  автомобиль  или  маленький
грузовик. Автоцистерна оставила бы от шакала мокрое место. Но  у  водителя
водовоза разве что заберут на время права и заставят  пару  недель  возить
воду в Санта-Фе вместо Финикса, а может быть, и без этого обойдется. У нас
в редакции ходил слух, что Гуманное Общество в лапах Бюро водоснабжения. А
вот если это была легковушка, то Общество конфискует  машину,  а  водителя
засадит в тюрьму.
   - Все водовозы стараются поскорее проскочить мимо  дорожных  фотокамер.
Этот, наверное, даже не заметил, что задавил зверя.
   - Что? - переспросил он.
   - Я сказал, что это скорее всего был грузовик. В часы пик больше  никто
не ездит по Ван-Бюренскому шоссе.
   Я думал, что он скажет: "Кроме вас", - но он  не  сказал.  Он  даже  не
слушал, что я говорю.
   - Это ваша собака? - спросил он, глядя на фото Пердиты.
   - Нет. Это была собака моей бабушки.
   - И какая она?
   Противная была тварь. А когда  умерла,  бабушка  плакала  по  ней,  как
ребенок.
   Я сказал:
   - Это была чихуахуа.
   Он стал оглядывать другие стены.
   - Это вы фотографировали всех этих собак? - Его манера  изменилась.  Он
говорил вежливо, и я только теперь понял, как нагло  он  держался  раньше.
Шакалы, видимо, не только по мостовым бегают.
   - Некоторых я снимал. А вот эту нет. - Он смотрел на соседнее фото.
   - Это боксер, да? - Он показал пальцем.
   - Английский бульдог.
   - Ах вот как. Это их изничтожили за злобность?
   - Нет, не их.
   Он шел дальше, словно турист по музею,  и  остановился  перед  снимком,
висевшим над проявителем.
   - Ручаюсь, это тоже не вы снимали. - Он показал  на  туфли  с  высокими
каблуками, старомодную шляпу на полной старой женщине, обнимавшей собак.
   - Это фотография Беатрис Поттер, английской детской  писательницы.  Она
написала "Кролик Питер".
   Это его не интересовало.
   - А какие у нее на руках собаки?
   - Пекинесы.
   - Замечательно сняты.
   Они были сняты ужасно. Одна отвернулась  от  камеры,  а  другая  мрачно
сидит на руках у хозяйки и думает, как бы удрать. Совершенно ясно, что  ни
та, ни другая  сниматься  не  хотели,  хотя  их  приплюснутые  мордочки  и
маленькие черные глазки ничего не выражают.
   А  вот  Беатрис  Поттер  выглядит  превосходно,  несмотря  на   попытки
улыбнуться для камеры и необходимость изо всех  сил  удерживать  собак,  а
может  быть,  именно  благодаря  этому.  Лицо  выражает  всю  ее  упрямую,
своенравную любовь к этим упрямым, своенравным собачонкам. И  несмотря  на
славу, которую принес ей "Кролик Питер", она так и  не  научилась,  видно,
делать "лицо для публики". Ее чувства выражались прямо и неприкрыто. Как у
Кэти.
   - А ваша собака есть  тут?  -  спросил  Хантер.  Он  остановился  перед
снимком Майши, висевшим над диваном.
   - Нет.
   - Как же это получилось, что у вас нет фотографии вашей собаки?
   Я подумал: откуда же он знает, что у меня была собака,  и  что  он  еще
знает?
   - Мой пес не любил фотографироваться.
   Он сложил свою выписку, засунул ее в карман  и  повернулся  еще  раз  к
фотографии Пердиты:
   - Похоже, славная была собачка.
   Его спутник в форме ждал на крыльце, видимо, покончив  с  обследованием
моей машины.
   - Мы сообщим вам, если выясним, кто за это в ответе, - сказал Хантер, и
представители Гуманного Общества удалились. Когда они выходили  на  улицу,
человек  в  форме  начал  было  рассказывать  Хантеру,  что  ему   удалось
установить, но тот оборвал его.  У  подозреваемого  полно  снимков  собак,
значит, это не он  сбил  нынешним  утром  на  Ван-Бюренском  шоссе  жалкое
подобие этих животных. Дело можно считать законченным.
   Я  подошел  к  проявителю,  запустил  туда   пленку   из   айзенштадта,
скомандовал: "Позитивы, в порядке раз, два, три, пять секунд",  -  и  стал
смотреть, как снимки появляются на экранчике проявителя. Рамирез  сказала,
что айзенштадт,  если  его  аккуратно  поставить  на  ровную  поверхность,
автоматически снимает все кругом. Так оно и было. Аппарат  снял  несколько
кадров по дороге в Темпе. Сделал два снимка "хитори" - должно быть,  когда
я поставил его и стал загружать машину, потом я увидел ее открытую  дверцу
на фоне больших кактусов-опунций, смазанный снимок пальм  и  домов,  очень
четкий кадр шоссе с мчащимися  машинами  и  людьми.  Хороший  был  кадр  с
красным водовозом, который задел шакала, и  еще  с  десяток  снимков  юкк,
возле которых я поставил машину у подножия холма.
   Четко получились мои руки - это когда  я  ставил  аппарат  на  кухонный
столик  внутри  "виннебаго"  -  и  несколько  великолепных  натюрмортов  -
пластмассовые чашки с ложечками.  Дальше  была  только  даром  истраченная
пленка: моя спина, открытая  дверь  душевой,  спина  Джейка  и  "лицо  для
публики" миссис Эмблер.
   Вот только самый последний ее снимок... Она  оказалась  как  раз  перед
айзенштадтом, глядя прямо в объектив. Она тогда говорила: "Когда я  думаю,
что бедняжка была совсем одна..." - и тут же повернулась, сделав "лицо для
публики", но мгновением раньше, глядя на то, что она считала чемоданчиком,
и отдавшись воспоминаниям, она  была  такой,  какую  я  все  утро  пытался
поймать своим объективом.
   - Значит, ты был знаком с этой Кэтрин Поуэлл в Колорадо? - Рамирез, как
всегда, заговорила без обращения,  и  тут  же  заработал  бесшумный  факс,
печатая биографические сведения. - Я всегда подозревала,  что  у  тебя  на
душе какая-то мрачная тайна. Это из-за нее ты переехал в Финикс?
   Я следил за появившимися на листке бумаги словами. Кэтрин Поуэлл: 4628,
улица Голландца, Узел Апачей. Сорок миль отсюда.
   - Матерь Божья! Ты что же, детей совращал? По моим  расчетам,  ей  было
семнадцать лет, когда ты там жил.
   Ей было шестнадцать.
   "Это ваша собака?" - спросил ее ветеринар, и  лицо  его  сморщилось  от
жалости, когда он увидел, как она молода.
   "Нет, - сказала она. - Это я сбила ее".
   "Боже мой, сколько же вам лет?"
   "Шестнадцать. - Она говорила честно, открыто. - Я только  что  получила
права".
   - Так ты собираешься  рассказать  мне,  какое  отношение  она  имеет  к
"виннебаго"? - спросила Рамирез.
   - В Финикс я переехал, потому что тут не бывает снега, -  ответил  я  и
выключился, не прощаясь.
   Биографические сведения продолжали  бесшумно  печататься.  Работала  на
автомобильном заводе "Хьюлетт-Паккард" штамповщицей. Уволена в 2008  году,
возможно, в результате объединения  предприятий.  Разведена.  Двое  детей.
Переехала в Аризону через пять лет после меня.  Работает  программистом  в
управлении  автомобильной  фирмы  "Тошиба".  Имеет   водительские   права,
выданные в Аризоне.
   Я вернулся к проявителю и всмотрелся в снимок миссис Эмблер.  Я  всегда
говорил, что собаки не получаются на фотографиях. Да, Тако не было  ни  на
смазанных полароидных фото, которые миссис Эмблер так  старалась  показать
мне, ни в тех мелочах, о которых она старалась рассказать. Но собачка Тако
ожила в чувствах боли, любви и сознания потери,  что  выражались  на  лице
миссис Эмблер на этом снимке. Собачка появилась передо мной  как  живая  -
сидит рядом с водителем и нетерпеливо тявкает,  когда  зажигается  зеленый
сигнал светофора.
   Я вставил в айзен новую катушку и поехал