▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╧Ёшъы■ўхэш 
   ╧Ёшъы■ўхэш 
      ╞■ы№ ┬хЁэ. ╞рурэфр -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -
на одиннадцать часов. А пока Якита с дочерью, служанкой и, конечно, в сопровождении Маноэля отправилась погулять в окрестностях форта, оставив Бенито улаживать с комендантом дела по оплате стоянки в порту и таможенных сборов, так как сержант был одновременно и военачальником и начальником таможни. Закончив дела, Бенито собирался, как всегда, поохотиться в окрестных лесах. Но на этот раз Маноэль отказался идти с ним. Тем временем Фрагозо уже покинул жангаду. Но, вместо того чтобы подняться на сторожевой пост, он отправился в деревню через овражек, тянувшийся справа и выходивший прямо на площадь. Он вполне разумно рассчитывал больше на местное население Табатинги, чем на солдат гарнизона. Без сомнения, жены солдат были бы рады отдать свои головы в его ловкие руки, но их мужья не собирались попусту тратить рейсы на всякие причуды своих кокетливых подруг. У туземцев же все было иначе. Веселый цирюльник прекрасно знал, что здесь и жены и мужья окажут ему самый радушный прием. Итак, Фрагозо поднялся по затененной густыми фикусами дороге и вышел в самый центр Табатинги. Едва знаменитый парикмахер появился на площади, как его тотчас заметили, узнали, окружили. У Фрагозо не было ни барабана, ни бубна, ни трубы, чтобы сзывать клиентов, не было у него и фургона с блестящими медными украшениями, яркими фонарями и зеркалами, или громадного зонта - вообще ничего такого, чем привлекают толпу на ярмарках. Нет! У Фрагозо был только бильбоке, но зато как ловко плясала в его руке эта игрушка! С каким искусством он насаживал головку черепахи, привязанную на шнурке вместо шарика, на шпенек, торчащий из ручки! С каким изяществом он заставлял этот шарик лететь по точно рассчитанной кривой, которую, пожалуй, не могли бы вычислить даже математики, рассчитавшие знаменитую кривую, "по которой собака бежит за хозяином". На площади собрались все местные жители: мужчины, женщины, старики и дети, в своей неприхотливой одежде; они смотрели во все глаза и слушали развесив уши. Веселый фокусник балагурил, как всегда, и нес всякий вздор, наполовину по-португальски, наполовину по-индейски, поглядывая на всех с самым разудалым видом. Он говорил все, что кричат балаганные зазывалы, предлагая публике свои услуги - выступает ли испанский Фигаро или французский парикмахер. У него была та же самоуверенность, то же знание человеческих слабостей, те же затасканные остроты, то же забавное фиглярство и изворотливость, а туземцы слушали с таким же изумлением, любопытством и доверчивостью, что и зеваки цивилизованного мира. Вот почему не прошло и десяти минут, как завороженные зрители столпились вокруг нашего Фигаро, устроившегося на площади в "ложе", то есть в лавчонке, служившей и кабаком. Эта "ложа" принадлежала бразильцу, жителю Табатинги. Здесь за несколько ватемов (местная монета стоимостью в 20 рейсов или 6 сантимов) жители могли пить туземные напитки, чаще всего "ассаи". Это довольно густой ликер, изготовленный из пальмовых плодов, и пьют его из "куй", то есть из половинки выдолбленной тыквы, - такими сосудами широко пользуются в бассейне Амазонки. Теперь мужчины и женщины спешили занять место на табуретке перед цирюльником, причем мужчины торопились не меньше, чем дамы. Ножницам Фрагозо приходилось бездействовать, ибо не могло быть и речи о том, чтобы остричь эти роскошные шапки волос, отличавшиеся тонкостью и густотой. Но зато его гребню и щипцам, которые уже накалялись на жаровне в углу, предстояла немалая работа. А как наш мастер подзадоривал толпу! - Глядите, глядите, друзья мои! - кричал он. - Вы увидите, как прочно будет держаться завивка, только не сомните ее, когда ляжете спать. Она продержится целый год, а ведь это самые модные прически в Белене и в Рио-де-Жанейро! Королевские фрейлины и те причесаны не лучше! И обратите внимание - я не жалею помады! Что и говорить, помады он не жалел! Правда, он брал просто немного топленого сала и подмешивал к нему сок душистых цветов, но смесь эта застывала, как цемент! Воистину сооружения, созданные рукой Фрагозо, можно было бы назвать волосяными дворцами, в которых сочетались все архитектурные стили. Локоны, кольца, завитки, косички, кудряшки, волны, штопоры, букли - всему находилось место. И никакой подделки: ни накладных волос, ни валиков, ни фальшивых шиньонов! Волосы у туземцев не какая-нибудь чахлая лесная поросль, истощенная частыми вырубками, это, скорее, густой лес во всей его девственной силе. Однако Фрагозо не пренебрегал и украшениями: он добавлял то несколько живых цветов, то две-три длинные рыбные кости, то кое-какие медные или костяные побрякушки, которые приносили ему местные щеголихи. Уж наверно щеголихи времен Директории [Директория - контрреволюционное правительство во Франции в 1795-1799 гг. в составе 5 директоров; буржуазные модницы того времени носили вычурные прически и одежду в античном стиле и получили прозвище "щеголих"] позавидовали бы изысканности этих причудливых причесок, уложенных в три, а то и в четыре яруса, и сам великий Леонар [знаменитый парикмахер], пожалуй, преклонился бы перед своим заморским соперником. Вот тут-то ватемы и рейсы - единственные деньги, на которые жители Амазонки обменивают свои товары, - потекли в карманы Фрагозо, который принимал их с явным удовольствием. Однако вскоре стало очевидно, что до наступления вечера он не успеет обслужить клиентов, которые все прибывали. У входа в "ложу" теперь толпились не только жители Табатинги. Весть о приезде Фрагозо мгновенно облетела округу. Туземцы стекались со всех сторон: индейцы Тикуна - с левого берега; Майоруна - с правого; пришли и те, кто жил на берегах Кажуру, и те, кто поселился в деревнях на Жавари. На площади выстроился длинный хвост нетерпеливых клиентов. Счастливцы и счастливицы, побывавшие в руках у Фрагозо, гордо ходили из дома в дом, хвастаясь своей прической, но двигались с опаской, совсем как большие дети, какими они и были. Понятно, что, когда пробило полдень, наш занятый по горло Фигаро не мог улучить минуту, чтобы сбегать позавтракать на жангаду, и ему пришлось ограничиться стаканчиком ассаи, горстью вареной тапиоки и черепашьими яйцами, которые он глотал между делом, продолжая орудовать щипцами. Кабатчик тоже немало заработал, ведь каждая прическа обильно обмывалась напитками из погребов его "ложи". Воистину приезд знаменитого Фрагозо - штатного и сверхштатного парикмахера племен Верхней Амазонки - был для Табатинги крупным событием! 13. ТОРРЕС В пять часов вечера Фрагозо трудился по-прежнему; он выбился из сил и боялся, как бы ему не пришлось провести здесь всю ночь, чтобы обслужить ожидающих клиентов. В эту минуту на площадь вышел какой-то незнакомец и, увидев сборище туземцев, подошел к кабачку. Несколько минут он внимательно и недоверчиво разглядывал Фрагозо. По-видимому, этот осмотр его удовлетворил, потому что он вошел в кабачок. Незнакомцу было лет тридцать пять. Довольно изящный дорожный костюм подчеркивал статность его фигуры. Но густая черная борода, которой, как видно, давно не касались ножницы, и слишком длинные волосы настоятельно требовали вмешательства парикмахера. - Здорово, приятель! - сказал он, слегка хлопнув Фрагозо по плечу. Фрагозо обернулся, услышав эти слова, произнесенные на чистом бразильском языке, а не на смешанном местном наречии. - Соотечественник? - спросил он, продолжая трудиться над непокорным завитком на голове индианки. - Да, - ответил незнакомец, - соотечественник, который нуждается в ваших услугах. - С моим удовольствием, сию минутку! - сказал Фрагозо. - Как только я обслужу эту даму. И он закончил прическу двумя взмахами щипцов. Хотя новоприбывший не имел права занять освободившееся место, он уселся на табуретку, что не вызвало возражений среди туземцев, вынужденных уступить ему очередь. Фрагозо отложил щипцы и взялся за ножницы, спросив, по обычаю, своих собратьев: - Что прикажете? - Подстричь бороду и волосы, - ответил незнакомец. - Слушаюсь. - И Фрагозо запустил гребень в густые волосы своего клиента. Ножницы тотчас принялись за дело. - Вы прибыли издалека? - заговорил Фрагозо, который не мог работать и не болтать. - Из окрестностей Икитоса. - Скажите, и я тоже! - воскликнул Фрагозо. - Я спустился по Амазонке от Икитоса до Табатинги. Разрешите узнать ваше имя? - Пожалуйста, - ответил незнакомец. - Меня зовут Торрес. Когда волосы клиента были острижены "по последней моде", Фрагозо перешел к его бороде, но, взглянув ему прямо в лицо, невольно остановился; однако он тут же снова заработал ножницами и наконец спросил: - Послушайте, господин Торрес... ваше лицо мне знакомо! Не встречались ли мы где-нибудь с вами? - Не думаю, - поспешно ответил Торрес. - Стало быть, я ошибаюсь. И Фрагозо снова углубился в работу. Минуту спустя Торрес вернулся к разговору, прерванному вопросом Фрагозо. - На чем вы ехали из Икитоса? - От Икитоса до Табатинги? - Да. - На громадном деревянном плоту, по приглашению достойного хозяина фазенды, который плывет по Амазонке со всей своей семьей. - Ах вот как! - откликнулся Торрес. - Вам повезло, приятель. Кабы ваш хозяин согласился взять и меня... - А разве вы тоже собираетесь спуститься вниз по реке? - Вот именно. - До Пара? - Нет, только до Манауса, там у меня дела. - Ну что же, мой хозяин человек любезный. Я думаю, он охотно окажет вам эту услугу. - Вы думаете? - Могу сказать, я в этом уверен. - А как зовут этого владельца фазенды? - небрежно спросил Торрес. - Жоам Гарраль, - ответил Фрагозо и, отвернувшись, пробормотал про себя: - Ей-богу, я где-то видел это лицо! Торрес был не из тех, кто прекращает разговор, который его интересует, да еще но серьезной причине. - Значит, - продолжал он, - вы думаете, что Жоам Гарраль согласится взять меня с собой? - Повторяю, я в этом не сомневаюсь. То, что он сделал для такого бездомного бродяги, как я, он, конечно, не откажется сделать и для вас, своего соотечественника. - Он плывет один на своей жангаде? - Нет, я же вам только что сказал - он плывет со всей своей семьей, и все они прекрасные люди, уверяю вас, а также с экипажем из индейцев и негров - рабочих фазенды. - А он богат, этот Жоам Гарраль? - Еще бы, даже очень. Строевой лес, из которого связана жангада, вместе с товарами, которые на ней везут, уже составят целое состояние. - Значит, Жоам Гарраль только что пересек бразильскую границу вместе со всей своей семьей? - повторил Торрес. - Ну да, - подтвердил Фрагозо, - с женой, сыном, дочерью и ее женихом. - Так у него есть дочь? - Да, и притом красавица. - И она собирается замуж? - За славного молодого человека, военного врача из Беленского гарнизона. - Отлично! - сказал, улыбаясь, Торрес. - Значит, это почти что свадебное путешествие. - Путешествие свадебное, увеселительное и деловое, - сказал Фрагозо. - Госпожа Якита Гарраль и ее дочь никогда не были на бразильской земле, а Жоам Гарраль первый раз пересек границу с тех пор, как поселился на ферме старого Магальянса. - Я полагаю, что их сопровождает и кое-кто из прислуги? - Разумеется. Старая Сибела - она пятьдесят лет прожила на ферме, и прелестная мулатка Лина - скорее подруга, чем горничная молодой хозяйки. Ах, что за милый характер! Какое сердце, какие глаза! И обо всем имеет собственное суждение - например, о лианах... Сев на своего конька, Фрагозо, наверно, еще долго не мог бы остановиться, изливая свои восторги по адресу Лины, если бы Торрес не встал с табуретки, чтобы дать место следующему клиенту. - Что я вам должен? - спросил он у цирюльника. - Ничего, - ответил Фрагозо. - Какие могут быть счеты между земляками, встретившимися на границе? - Однако я хотел бы... - возразил Торрес. - Ладно, ладно, сосчитаемся потом, на жангаде. - Не знаю, право, осмелюсь ли я просить Жоама Гарраля принять меня. - Не робейте! Если хотите, я поговорю с ним, он наверное будет рад оказать вам услугу. В эту минуту Маноэль и Бенито, отправившиеся после обеда в город, зашли посмотреть, как Фрагозо справляется с работой, и показались на пороге "ложи". Торрес обернулся и вдруг воскликнул: - Эге, вот два молодых человека, которых я знаю или, вернее, узнаю! - Узнаете? - с удивлением спросил Фрагозо. - Да, разумеется! С месяц тому назад, в лесу под Икитосом, они выручили меня из большой беды. - Так ведь это как раз Бенито Гарраль и Маноэль Вальдес! - Да, знаю. Они назвали себя, но я никак не ожидал встретиться с ними здесь. И Торрес подошел к молодым людям, которые смотрели на него, не узнавая. - Вы не припоминаете меня, господа? - спросил он. - Погодите... - ответил Бенито. - Господин Торрес, если мне не изменяет память? Это у вас в икитосском лесу вышли неприятности с гуарибой? - Вот-вот, именно у меня, - подтвердил Торрес. - Уже шесть недель, как я иду вдоль Амазонки и перешел границу в одно время с вами! - Рад вас видеть, - сказал Бенито. - А вы не забыли, что я приглашал вас на фазенду моего отца? - Нет, не забыл. - Вам следовало принять мое приглашение, сударь. Вы могли бы подождать нашего отплытия, отдохнули бы после странствий и добрались бы с нами до границы. Вы избежали бы многих дней трудного пути. - Ваша правда, - согласился Торрес. - Наш земляк не задержится на границе, - заговорил Фрагозо. - Он направляется в Манаус. - Ну что ж, - заметил Бенито, - если вы посетите жангаду, вы встретите радушный прием, и я уверен, что отец сочтет своим долгом предложить вам место на ней. - Охотно приду! - ответил Торрес. - И позвольте заранее поблагодарить вас. Маноэль не принимал участия в разговоре. Он не мешал великодушному Бенито предлагать свои услуги, а сам внимательно разглядывал Торреса, внешность которого ему не нравилась. В самом деле, во взгляде этого человека не чувствовалось никакой искренности - глаза его так и бегали, как будто боялись остановиться на собеседнике. Но Маноэль ничем не выдал своего впечатления, не желая повредить нуждающемуся в помощи соотечественнику. - Господа, - сказал Торрес, - если вы согласны, я готов следовать за вами в гавань. - Идемте! - ответил Бенито. Четверть часа спустя Торрес был на жангаде. Бенито представил его Жоаму Гарралю, рассказал, при каких обстоятельствах произошла их первая встреча, и попросил разрешения довести Торреса на жангаде до Манауса. - Я буду очень рад, сударь, оказать вам эту услугу, - ответил Жоам Гарраль. - Благодарю вас, - проговорил Торрес и хотел было протянуть ему руку, но удержался как бы помимо своей воли. - Мы отплываем завтра на рассвете, - добавил Жоам Гарраль, - и вы можете сейчас же устроиться на борту... - О, устроиться мне недолго, - ответил Торрес. - Я налегке, у меня с собой ничего нет. - Ну что ж, будьте как дома, - сказал Жоам Гарраль. В тот же вечер Торрес занял комнату неподалеку от цирюльника. А Фрагозо, только в восемь часов вернувшись на жангаду, подробно рассказал юной мулатке о своих подвигах и не без гордости повторял, что его слава знаменитого цирюльника еще возросла в бассейне Верхней Амазонки. 14. ВНИЗ ПО РЕКЕ На рассвете 27 июня концы были отданы, и жангада вновь заскользила вниз по реке. Теперь на борту стало одним пассажиром больше. Но откуда взялся этот человек? Никто не знал. Куда он направлялся? По его словам, в Манаус. Однако Торрес тщательно скрывал все, что относилось к его прежней жизни, помалкивал о своей профессии, которую бросил всего два месяца назад, и никто не подозревал, что на жангаде нашел себе приют бывший лесной стражник. А Жоам Гарраль не хотел отравлять назойливыми расспросами услугу, оказанную им Торресу. Приняв путника на борт, Жоам Гарраль действовал из гуманных побуждений. На безлюдных просторах Амазонки, особенно в ту пору, когда большие пароходы еще не бороздили ее воды, было очень трудно найти быстрый и надежный способ передвижения. Суда ходили нерегулярно, и путешественникам чаще всего приходилось пробираться пешком сквозь леса. Так странствовал и продолжал бы странствовать и Торрес, если бы счастливый случай не привел его на жангаду. Теперь, когда Бенито представил Торреса отцу и рассказал, при каких обстоятельствах повстречался с ним, Торрес мог считать себя полноправным пассажиром и вести себя как на большом пароходе: участвовать в общей жизни, если ему захочется, или держаться особняком, коли у него необщительный нрав. Торрес ни с кем не пытался сближаться, особенно в первые дни. Он вел себя очень сдержанно, отвечал, когда к нему обращались, но сам ни о чем не спрашивал. Если он и бывал разговорчив, то лишь с Фрагозо. Быть может, потому, что тот подал ему счастливую мысль пуститься в путь на жангаде? Порой он расспрашивал своего веселого спутника о положении семейства Гарраль в Икитосе, о чувствах дочери хозяина к Маноэлю Вальдесу, но и тут говорил с осторожностью. Чаще всего он либо прогуливался в одиночестве на носу жангады, либо сидел в своей комнате. Завтракал и обедал он вместе с Жоамом Гарралем и его семьей, но почти не принимал участия в общей беседе и по окончании трапезы тотчас удалялся. Все утро жангада плыла среди живописной группы островов, расположенных в широком лимане Жавари. Этот крупный приток Амазонки течет к юго-западу, и на всем его пути от истоков до устья не встречается ни острова, ни порога. Его устье шириной около трех тысяч футов начинается на несколько миль выше места, где прежде стоял город Жавари, право владеть которым долго оспаривали испанцы и португальцы. До утра 30 июня путешествие продолжалось без всяких происшествий. Порой навстречу жангаде попадалась вереница скользивших вдоль берега лодок, связанных цепочкой, так что один туземец мог управлять всеми сразу. Вскоре позади остались острова Арариа, архипелаг Кальдерон, остров Капиату и многие другие, еще неизвестные географам. 30 июня лоцман указал на правом берегу реки деревушку Журупари-Тапера, где решено было сделать остановку на два-три часа. Маноэль и Бенито отправились поохотиться в окрестностях и принесли кое-какую пернатую дичь, которой оказали радушный прием на кухне. Молодым людям удалось также убить и зверя, но он представлял больший интерес для естествоиспытателя, чем для кухарки на жангаде. Это было четвероногое с темной шерстью, чем-то напоминавшее большого ньюфаундленда. - Вот муравьед редкой породы! - провозгласил Бенито, бросая его на палубу жангады. - И прекрасный экземпляр, который послужил бы украшением коллекции в музее, - добавил Маноэль. - Наверно, нелегко словить этого диковинного зверя? - спросила Минья. - Еще бы, сестренка! - ответил Бенито. - К счастью, тебя с нами не было, чтобы вымолить ему пощаду. Ох и живучи же эти твари! Я истратил не меньше трех пуль, пока не уложил его. Это был в самом деле великолепный муравьед, с длинным седоватым хвостом, узкой мордой, которую он засовывает в муравейник, - главной пищей служат ему муравьи, - и длинными худыми лапами с острыми пятидюймо

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє