╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
ря уже о том, что многие группы
согласных вообще невозможно произнести. Да, как видно, нелегко будет найти
ключ к этой криптограмме!
И пальцы судьи принялись барабанить по столу что-то вроде сигнала к
побудке, словно он хотел разбудить свои уснувшие мыслительные способности.
- Прежде всего поглядим, сколько букв в этом абзаце, - сказал он и
сосчитал их с карандашом в руке.
- Двести пятьдесят две! Ну что ж, теперь надо посмотреть, как часто
повторяется каждая буква, и произвести подсчет.
На это понадобилось больше времени. Судья Жаррикес снова взял документ
и принялся считать, отмечая каждую букву в алфавитном порядке. Четверть
часа спустя он составил следующую таблицу:
А - 2 раза Р - 7 раз
Б - 12 ... С - 14
В - 6 .... Т - 21
Г - 20 ... У - 11
Д - 6 .... Ф - 15
Е - 15 ... Х - 9
Ж - 8 .... Ц - 4
3 - 9 .... Ч - 4
И - 10 ... Ш - 2
И - 6 .... Щ - 2
К - 7 .... Ъ - 3
Л - 9 .... Ы - 2
М - 4 .... Ь - 3
Н - 11 ... Э - 4
О - 12 ... Ю - 3
П - 10 ... Я - 1
Всего ... 252 буквы
- Гм, гм! - пробурчал судья Жаррикес. - С первого взгляда меня поражает
вот что: в одном этом абзаце использованы все буквы алфавита. Странно!
Попробуйте взять наудачу несколько строк книжного текста, скажем те же
двести пятьдесят две буквы, - туда почти никогда не войдут все буквы
алфавита. Впрочем, может быть, это просто случайность.
Потом он перешел к другому вопросу.
- Гораздо важнее узнать, - сказал он, - находятся ли гласные и
согласные в нормальном соотношении.
И судья, снова взявшись за карандаш, выписал гласные буквы и произвел
следующий подсчет:
А - 2 раза
Е - 15
И - 10
О - 12
У - 11
Ы - 2
Э - 4
Ю - 3
Я - 1
Всего ... 60 гласных
- Итак, - заключил он, - если подсчитать, у нас получится шестьдесят
гласных на сто девяносто две согласных. Это приблизительно нормальная
пропорция, то есть около одной четверти. Стало быть, возможно, что этот
документ написан на нашем языке, но каждая буква подменена другой. А если
этот принцип проводился систематически, то есть если буква Б, например,
каждый раз обозначалась буквой Л, или О - буквой В, а Г - буквой К, и так
далее, тогда пусть меня выгонят со службы, если я не прочту этот документ!
И действовать надо не иначе, как по методу гениального аналитика - Эдгара
По!
Судья Жаррикес имел в виду рассказ знаменитого американского писателя,
недаром считающийся шедевром. Но кто же не читал "Золотого жука"?
В этом рассказе криптограмму, составленную из цифр, букв,
алгебраических знаков, звездочек, точек и запятых, анализируют чисто
математическим методом и разгадывают при самых фантастических
обстоятельствах; вот почему поклонники оригинального писателя не могут
забыть этот рассказ.
Однако от разгадки американского документа зависела только находка
сокровища, а здесь дело шло о жизни и чести человека! Так что найти шифр к
этой криптограмме было куда важней.
Судья, не раз перечитывавший "Золотого жука", изучил все аналитические
приемы, так тщательно разработанные Эдгаром По, и решил воспользоваться
ими. Он был уверен, что если значение каждой буквы остается всегда одним и
тем же, то с помощью этих приемов он в конце концов прочтет документ,
касающийся Жоама Дакосты.
- Как поступил Эдгар По? - бормотал он. - Он начал с того, что
установил, какой знак - но здесь у нас только буквы, значит, мы скажем -
какая буква встречается в криптограмме чаще всего. Тут я вижу, что это
буква Т; она встречается двадцать раз. Уже это огромное число заранее
говорит о том, что Т не означает Т, ибо должна заменять букву, чаще всего
встречающуюся в нашем языке; я предполагаю, что документ написан
по-португальски. Во французском и английском языке это, конечно, была бы
буква Е; у итальянцев - И или А; у португальцев же - А или О. Итак,
предположим, хотя бы на время, что Т значит А или О.
Исходя из этого судья стал искать, какая буква после Т встречается в
документе чаще всего. И составил следующую таблицу:
Т - 21 раз ... Ж - 8 раз
Г - 20 ....... 3, Л - 9
Е, Ф - 15 .... Р - 7
С - 14 ....... В, Д, Й - 6
Б, О - 12 .... М, Ц, Ч - 4.
Н, У - 11 .... Ъ, Ь, Э, Ю - 3
П, И - 10 .... А, Ш, Щ, Ы - 2
Х - 9 ........ Ш, Я - 1
- Итак, буква А попадается здесь всего два раза! - вскричал судья. - А
ведь она должна была бы встречаться чаще всех. Теперь яснее ясного, что
значение ее изменено. Хорошо, какие же буквы после А и О чаще всего
встречаются в нашем языке? Подумаем.
И судья Жаррикес, проявив поистине замечательную проницательность,
свидетельствующую о его глубоком уме, погрузился в новые исследования. Тут
он подражал знаменитому американскому писателю, который, будучи великим
аналитиком, сумел с помощью простой индукции [способ рассуждения, с
помощью которого от частных суждений, от исследования фактов приходят к
общим выводам] или сопоставления воссоздать азбуку, соответствующую всем
знакам, криптограммы, а затем без труда прочел эту тайнопись.
Точно так же поступил и судья, и мы можем утверждать, что он оказался
не слабее своего прославленного учителя. Ведь он набил руку на
всевозможных логогрифах, кроссвордах и головоломках, построенных на
перестановке букв, которые решал и в уме и на бумаге, и был довольно силен
в этом умственном спорте.
Теперь ему было нетрудно установить, какие буквы повторяются чаще
всего, и расставить их по порядку - сначала гласные, а потом согласные.
Через три часа, после того как он начал работу, перед ним лежала азбука, и
если его метод был правильным, она должна была открыть ему настоящее
значение букв документа.
Оставалось только последовательно заменить буквы в документе буквами
этой азбуки.
Но приступал он к этому не без волнения. Он предвкушал то духовное
наслаждение - куда более сильное, чем многие думают, - когда человек после
долгих часов упорного труда понемногу открывает смысл логогрифа, который
он так страстно искал.
- А ну-ка попытаемся, - проговорил он. - Право, я буду очень удивлен,
если не нашел ключа к этой загадке.
Судья Жаррикес снял очки, протер запотевшие стекла, снова нацепил их на
нос и склонился над столом.
Взяв свою новую азбуку в одну руку, а документ в другую, он стал
подписывать под каждой буквой документа найденную им букву, считая, что
она должна точно соответствовать букве криптограммы.
Подписав первую строчку, он перешел ко второй, потом к третьей, к
четвертой, пока не дошел до конца абзаца.
Чудак! Пока писал, он даже не позволял себе взглянуть, выходят ли из
этих букв понятные слова. Нет, он решительно отказался от всякой проверки.
Он хотел доставить себе наслаждение, прочитав все подряд, одним духом.
Кончив писать, он воскликнул:
- А теперь прочтем!
И прочитал...
Великий боже, какая белиберда! Строчки, которые он написал буквами
своей азбуки, были так же бессмысленны, как и строчки документа! Это был
еще один набор букв - только и всего; они не составляли никаких слов, не
имели никакого смысла! Короче говоря, это были такие же иероглифы!
- Что за дьявольщина! - завопил судья Жаррикес.
13. РЕЧЬ ИДЕТ О ШИФРАХ
Было уже семь часов вечера. Судья Жаррикес по-прежнему сидел,
погрузившись в решение головоломки, ни на шаг не продвинувшись вперед,
совершенно позабыв и об обеде и об отдыхе, когда кто-то постучался в дверь
его кабинета.
И, право, вовремя. Еще час, и мозг раздраженного судьи, чего доброго,
растопился бы в его воспаленной голове!
После нетерпеливого приглашения войти дверь отворилась, и появился
Маноэль.
Молодой человек оставил на жангаде своих друзей, безуспешно пытавшихся
прочесть непонятный документ, и отправился к судье. Он хотел узнать: быть
может, Жаррикесу больше повезло и ему удалось разгадать, по какой системе
составлена криптограмма.
Судью не рассердил приход Маноэля. Мозг его был так переутомлен, что
одиночество стало уже невмоготу. Ему было необходимо с кем-нибудь
поделиться, а тем более с человеком, столь же заинтересованным в разгадке
этой тайны, как и он сам. Словом, Маноэль явился кстати.
- Господин судья, - проговорил он, входя, - прежде всего позвольте
спросить, добились ли вы большего успеха, чем мы?
- Сначала сядьте! - воскликнул судья Жаррикес. - Если мы оба будем
стоять, вы приметесь ходить в одну сторону, я - в другую, а кабинет мой
для нас двоих слишком тесен.
Маноэль сел и повторил свой вопрос.
- Нет! Мне так же не повезло, как и вам! И знаю я не больше вашего. Я
ничего не могу вам сказать, кроме того, что теперь твердо уверен...
- В чем же, сударь, в чем?
- Уверен, что документ основан не на условных знаках, а на том, что в
тайнописи называют "шифром", то есть на числе!
- А разве нельзя, - спросил Маноэль, - прочесть в конце концов и такой
документ?
- Можно, - ответил судья, - можно, когда одна буква каждый раз
заменяется одной и той же: если, к примеру, А всегда заменяется буквой Н,
а Н - буквой К; если же нет, тогда нельзя!
- А в этом документе?
- В этом документе буквы меняются в зависимости от произвольно
выбранного числа, которому они подчинены. Таким образом Б, поставленная
вместо К, станет дальше З, потом М, или Н, или Ф, иначе говоря - любой
другой буквой.
- И что же тогда?
- Тогда, скажу вам с глубоким сожалением, криптограмму прочесть
невозможно!
- Невозможно?! - воскликнул Маноэль. - Нет, сударь, мы непременно
найдем ключ к этому документу, ведь от него зависит жизнь человека!
И он вскочил в порыве негодования. Полученный ответ был так безнадежен,
что Маноэль отказывался считать его окончательным.
Однако по знаку судьи он снова сел и сказал спокойнее:
- А почему, собственно, вы так уверены, что документ основан на шифре
или, как вы говорите, на числе?
- Выслушайте меня, молодой человек, - ответил судья, - и вам придется
согласиться с очевидностью.
Судья Жаррикес взял документ и положил его перед Маноэлем вместе со
своими вычислениями.
- Я начал расшифровывать этот документ, как и следовало: основываясь
только на логике и не полагаясь на случай. Итак, расставив по порядку
буквы нашего языка от наиболее к наименее употребительным, я составил
азбуку и подставил новые буквы в документ, по принципу нашего бессмертного
аналитика Эдгара По, а затем попробовал его прочесть... И представьте, у
меня ничего не вышло!
- Не вышло! - горестно повторил Маноэль.
- Да, молодой человек! И я должен был с самого начала сообразить, что
решить эту задачу таким способом невозможно! Человек поопытнее меня
избежал бы такой ошибки.
- Боже мой! - вскричал Маноэль. - Мне так хотелось бы вас понять, а я
не могу!
- Возьмите в руки документ и прочтите его еще раз, хорошенько
всматриваясь в расположение букв.
Маноэль послушался.
- Вы не видите ничего странного в сочетании некоторых букв? - спросил
судья.
- Нет, не вижу, - ответил Маноэль, наверно в сотый раз проглядев все
строчки документа.
- Ну вот, всмотритесь повнимательнее хотя бы в последний абзац. Там,
как вы понимаете, сосредоточен весь смысл документа. По-вашему, в нем нет
ничего необычного?
- Нет.
- И, однако, тут есть одна особенность, которая самым бесспорным
образом доказывает, что документ построен на числе.
- Какая же?
- Взгляните, на этой строчке стоят подряд три буквы Е.
Судья Жаррикес был прав, и наблюдение его заслуживало внимания. Двести
первый, двести второй и двести третий знак в этом абзаце были буквой Е. Но
вначале судья не заметил этой особенности.
- Что же это доказывает? - спросил Маноэль, не догадываясь, какой надо
сделать из этого вывод.
- Это доказывает, молодой человек, что документ построен на числе. Это
подтверждает, что каждая буква изменяется в зависимости от цифр этого
числа и места, которое они занимают.
- Но почему же?
- Потому что ни в одном языке нет таких слов, где одна буква стояла бы
три раза подряд.
Маноэль был поражен этим доводом и не нашелся ничего возразить.
- Если бы я заметил это раньше, - продолжал судья, - я избежал бы
лишней траты сил и жестокой мигрени, от которой у меня раскалывается
голова!
- Но скажите, сударь, - проговорил Маноэль, чувствуя, что теряет
последнюю надежду, но все еще цепляясь за нее, - что вы подразумеваете под
шифром?
- Назовем его числом.
- Назовем его как вам угодно.
- Я приведу вам пример, и это будет лучше любого объяснения.
Судья Жаррикес сел за стол, взял лист бумаги, карандаш и сказал:
- Давайте возьмем фразу, все равно какую, ну хотя бы вот эту: "У судьи
Жаррикеса проницательный ум". Теперь я напишу ее, оставляя пробелы между
словами, вот так:
У СУДЬИ ЖАРРИКЕСА ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ УМ
Написав, судья, считавший, по-видимому, это изречение непреложным,
посмотрел Маноэлю в глаза и сказал:
- А теперь я возьму наудачу какое-нибудь число, чтобы сделать из этой
фразы криптограмму. Предположим, что число состоит из трех цифр, например
4, 2 и 3. Я подписываю это число 423 под строчкой так, чтобы под каждой
буквой стояла цифра, и повторяю число, пока не дойду до конца фразы. Вот
что получится:
У СУДЬИ ЖАРРИКЕСА ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ УМ
4 23423 423423423 42342342342342 34
Затем, молодой человек, возьмем азбуку и будем заменять каждую букву
нашей фразы той буквой, которая стоит после нее в алфавитном порядке на
месте, указанном цифрой. Например, если под буквой А стоит цифра 3, вы
отсчитываете три буквы и заменяете ее буквой Г. Итак, вот что мы получим:
У - 4 = Ч
С - 2 = У
У - 3 = Ц
Д - 4 = И
Ь - 2 = Ю
И - 3 = Л
Если буква находится в конце алфавита и к ней нельзя прибавить нужного
числа букв, тогда отсчитывают недостающие буквы с начала азбуки. Например,
буква Я в алфавите последняя. Если под ней стоит цифра 3, то счет начинают
с буквы А, и тогда Я заменяется буквой В.
Доведем до конца начатую криптограмму, построенную на числе 423 -
взятом произвольно, не забудьте! - и фраза, которую вы знаете, заменится
следующей:
ЧУЦИЮЛКВУФКНЙУЧУТСЕКЩЦФИПЮРЯЛЦР
Теперь, молодой человек, хорошенько рассмотрите эту фразу. Разве она не
выглядит точь-в-точь как те, что вы видели в документе? Что же из этого
следует? Что значение каждой буквы определяется случайно поставленной под
нею цифрой, и буква в криптограмме никогда не обозначает одной и той же
буквы текста. Взгляните: в нашей фразе первое У обозначено буквой Ч, а
второе буквой Ц; первое И обозначено буквой Л, а второе - К; первое А
обозначено буквой В, второе - Ч, а третье - Ц. В моем имени одно Р
заменено буквой У, а другое - Ф. Теперь вам ясно, что если бы вы не знали
числа 423, вам никогда не удалось бы прочесть этой строчки, и,
следовательно, если мы не знаем числа, на котором основан документ, мы
никогда не сможем его расшифровать!
Сначала Маноэль был глубоко подавлен этим строго логичным рассуждением
судьи, но затем приободрился и сказал:
- Нет, господин судья! Я все же не откажусь от надежды найти это число.
- Быть может, это еще было бы возможно, - ответил судья Жаррикес, -
если бы строчки документа были разделены на слова!
- Почему?
- Вот как я рассуждаю, молодой человек. Я полагаю, есть все основания
утверждать, что в последнем абзаце документа подводится итог тому, что
было сказано в предыдущих. Поэтому я уверен, что в нем упоминается Жоам
Дакоста. Если бы строчки были разделены на слова, то мы могли бы выделить
слова, состоящие из семи букв, как и фамилия Дакоста, и, пробуя их одно за
другим, может быть, и отыскали бы число, являющееся ключом криптограммы.
- Пожалуйста, объясните мне, как надо действовать, - попросил Маноэль,
который увидел в этом предположении последний луч надежды.
- Ничего нет проще, - ответил судья Жаррикес. - Возьмем, например, одно
из слов в написанной мною фразе, хотя бы мою фамилию. В криптограмме это
бессмысленный ряд букв - КВУФКНЙУ. Напишем эти буквы вертикальным
столбцом, а против них поставим буквы моей фамилии. Затем отсчитаем
количество букв между ними в алфавитном порядке и найдем нужное число:
Между К и Ж находятся 4 буквы
..".. В - А ....".... 2 "
..".. У - Р ....".... 3 "
..".. Ф - Р ....".... 4 "
..".. К - И ....".... 2 "
..".. И - К ....".... 3 "
..".. И - Е ....".... 4 "
..".. У - С ....".... 2 "
Из чего состоит столбик цифр, полученных этим простым сопоставлением?
Вы видите сами: из цифр 42342342... то есть из несколько раз повторенного
числа 423.
- Да, это так! - подтвердил Маноэль.
- Вы понимаете, что этим способом, идя в алфавитном порядке от условной
буквы к настоящей, вместо того чтобы идти от настоящей к условной, как мы
делали вначале, я легко нашел число 423, которое сделал ключом своей
криптограммы.
- Ну что ж! - воскликнул Маноэль. - Если имя Дакосты упоминается в
последнем абзаце, а это несомненно так, тогда, принимая одну за другой
каждую букву этих строк за первую из тех семи, что составляют его имя, мы
в конце концов найдем...
- Это было бы возможно, - ответил судья Жаррикес, - но только при одном
условии!
- Каком?
- Надо, чтобы первая цифра числа совпала с первой буквой слова
"Дакоста", а согласитесь, что это почти невероятно.
- Да, конечно, - проговорил Маноэль, чувствуя, что от него ускользает
последняя возможность успеха.
- Стало быть, приходится рассчитывать на чистую случайность, -
продолжал судья Жаррикес, качая головой, - а в такого рода задачах никак
нельзя полагаться на случайность!
- А вдруг она все-таки поможет нам найти это число!
- Число, число! - проворчал судья. - Но сколько входит в него цифр?
Две, три или, может, девять, десять? Состоит оно из разных цифр или из
постоянно повторяющихся? Знаете ли вы, молодой человек, что из десяти цифр
десятичного счисления, употребив их все без повторений, можно составить
три миллиона двести шестьдесят восемь тысяч восемьсот разных чисел, а если
допустить повторение тех же цифр, то добавятся еще миллионы комбинаций?
Знаете ли вы, что если на проверку каждого числа вы будете тратить всего
по одной минуте из пятисот двадцати пяти тысяч шестисот минут,
составляющих год, вам понадобится больше шести лет? А если на каждую
проверку вы будете тратить час, тогда вам потребуется больше трех веков!
Нет, молодой человек, вы хотите невозможного!
- Невозможно лишь одно, сударь, - осудить невинного человека! - ответил
Маноэль. - Невозможно, чтобы Жоам Дакоста потерял жизнь и честь, когда у
вас в руках письменное доказательство его невиновности. Вот что
невозможно!
- Ах, молодой человек! - вскричал судья Жаррикес. - Почем вы знаете,
что этот Торрес не солгал, что у него и вправду был в руках документ,
написанный виновником преступления, что эта бумага и есть тот документ и
что он имеет отношение к Жоаму Дакосте?
- Почем я знаю?.. - повторил Маноэль.
И опустил голову на руки.
В самом деле, ничто не доказывало с полной очевидностью, что в
документе говорилось о деле в Алмазном округе. Ничто не подтверждало, что
это не просто бессмысленный набор букв и что его не составил сам Торрес,
вполне способный продать поддельный документ вместо настоящего.
- И все же, господин Маноэль, - сказал, вставая, судья Жаррике
╧Ёшъы■ўхэш 