осложнялась еще и тем, что Уокер не говорил, где, собственно, находится этот свинцовый рудник, так что я был лишен возможности активно участвовать в подготовке нашего путешествия.
     Он вел себя словно ребенок в предвкушении рождественских подарков. Я не мог заставить его подумать о фактической стороне дела и был готов отказаться от участия в этой безумной затее. Тем более что временами передо мной маячила перспектива низкооплачиваемой работы после длительной отсидки в итальянской тюрьме.
     Вечером, накануне того дня, когда Уокер должен был пойти к адвокату подписать последние бумаги и получить наконец наследство, я зашел к нему в гостиницу. Полупьяный, он лежал на постели, рядом стояла бутылка.
     - Ты же обещал больше не пить, - холодно сказал я.
     - А, Хал, я не пью, совсем не пью. Только пригубил чуть-чуть, чтобы отметить событие.
     - Будет лучше, если ты прервешь свое ликование и почитаешь газету.
     - Какую газету?!
     - Вот эту, - сказал я, вынимая из кармана сложенные газетные листы. - Вот, маленькая заметка в самом низу.
     Он взял газету и тупо уставился на нее.
     - Что я должен читать?
     - Заметку под заголовком ?Приговор итальянцам вынесен?. Заметка была крошечной, такие обычно используют в газетах для подверстки.
     Уокер сразу протрезвел.
     - Но они же не виновны, - прошептал он.
     - Это, как видишь, не спасло их от веревки, - грубо ответил я.
     - О, Господи! - воскликнул он. - Они все еще ищут.
     - Конечно, ищут, - нетерпеливо сказал я. - И будут продолжать поиски, пока не найдут.
     Интересно, подумал я, что их больше волнует: золото или документы?
     Эйфорическим грезам Уокера был нанесен серьезный удар. Теперь ему придется взглянуть в лицо действительности и понять, что охота за золотом на итальянской земле сопряжена с опасностями.
     - Тогда поездка отменяется, - медленно процедил он. - Мы не можем ехать туда сейчас. Подождем, пока все уляжется.
     - А ты думаешь, уляжется... когда-нибудь? - спросил я. Он поднял на меня глаза.
     - Я не поеду туда сейчас, - сказал он с решительностью напуганного человека. - Все откладывается... на неопределенное время.
     В каком-то смысле я почувствовал облегчение. В Уокере все-таки была какая-то слабина, смущавшая и беспокоившая меня. Я уже давно сомневался в целесообразности поездки в Италию, а теперь все решилось само собой.
     Я ушел не простившись, так как он занялся своим привычным делом: наливал себе очередную порцию.
     По дороге домой мне пришло в голову, что газетный репортаж в деталях подтверждал рассказ Уокера. А это было самым главным. День уже клонился к вечеру, когда я закончил свой рассказ. В горле у меня пересохло, а глаза Джин стали больше и круглее.
     - Прямо из историй Испанской армады, - сказала она, - или триллеров Хэммонда Иннес. А золото все еще там?
     Я пожал плечами:
     - Не знаю. В газетах больше ничего не писали. Думаю, что там... если, конечно, Уокер или Курце не откопали его.
     - А что было дальше с Уокером?
     - Он получил свои две тысячи фунтов и начал потихоньку спиваться. Потерял работу и исчез с горизонта. Кто-то сказал, что он уехал в Дурбан. Во всяком случае, я его не видел с тех пор.
     История с золотом захватила Джин, и вскоре мы стали играть, придумывая, каким способом можно вывезти из Италии четыре тонны золота незаметно, Чисто теоретически. Джин обладала завидным воображением, и некоторые ее идеи были небезынтересными.
     Собственно, проблема сводилась к тому, как практически можно вывезти четыре тонны золота не просто незаметно, а так, чтобы вообще никто не увидел груза.
     В пятьдесят девятом году мы, благодаря строгой экономии, расплатились с банком. Верфь теперь целиком принадлежала нам, мы отметили это событие закладкой нового судна водоизмещением в пятнадцать тонн, которое я спроектировал для себя и Джин. Моя старая, надежная яхта ?Королевский пингвин?, родоначальница этого класса, идеально подходила для прибрежного плавания, но мы мечтали совершить как-нибудь путешествие по океану, а для такого плавания требовалась посудина побольше.
     Яхта водоизмещением в пятнадцать тонн - самое подходящее судно для двоих: и управлять им легко, и места для запасов достаточно, чтобы не ограничивать время плавания. Предполагалось, что габариты ее будут соответствовать сорока футам длины, тридцати футам по ватерлинии и одиннадцати футам ширины. Яхта должна была быть оснащена в полном соответствии с требованиями океанского плавания и иметь в запасе большой дизель. Назвать ее мы решили ?Санфорд? в честь старого Тома. После окончания строительства мы собирались взять годовой отпуск и отплыть на север, чтобы побывать на Средиземном море, возвратиться вдоль восточного побережья, совершив таким образом круиз вокруг Африки. С озорным блеском в глазах Джин сказала:
     - Возможно, мы привезем с собой то самое золото.
     Но два месяца спустя случилось непоправимое.
     Я закончил проект судна для Билла Медоуза и отправил ему чертежи. На беду, чертежи внутреннего устройства яхты забыли вложить в пакет, и Джин вызвалась отвезти их в Фиш Хоек, где находился дом Билла. Дорога туда чудесная, вдоль мыса Чэпмена, с видом на море и горы, по красоте превосходящая все, что я видел на Ривьере. Джин отвезла чертежи, а на обратном пути в сумерках какой-то пьяный придурок на скоростной американской машине снес ее с дороги, и она упала в море с высоты трехсот футов.
     С утратой Джин моя жизнь утратила всякий смысл. Мне было все равно, что водителю той машины дали только пять лет за непредумышленное убийство, какая разница - Джин ведь все равно не вернуть. Я запустил дела на верфи и, если бы не Гарри Маршалл, наверняка бы разорился. Тогда я передумал всю свою жизнь и мысленно подвел итог - мне тридцать шесть лет, я занимаюсь любимым делом, которое идет хорошо, но теперь оно уже не так увлекает меня, я здоровый и сильный - работа на верфи и хождение под парусами помогли мне сохранить хорошую форму, и у меня нет долгов, наоборот, в банке у меня скопилось столько денег, сколько никогда не было. А с другой стороны, мне ужасно не хватало Джин, и ничто не могло избавить меня от этой тоски.
     Я понял, что не смогу оставаться на верфи и даже в Кейптауне, где за каждым углом меня подстерегали воспоминания о Джин. Я хотел уехать и ждал только повода.
     Я был готов на любые авантюры.
     Спустя две недели я сидел в баре на Эддерлей-стрит и выпивал. Не то чтобы я ударился в пьянство, но пил все-таки гораздо больше, чем раньше. И только хотел осушить третий бокал бренди, как почувствовал, что кто-то трогает меня за локоть, и чей-то голос произнес:
     - Привет, не встречал тебя целую вечность.
     Повернувшись, я увидел Уокера.
     Годы не пощадили его. Он отощал, потерял облик смуглого красавца, черты лица заострились, волосы поредели. Одежда на нем была мятая и вытертая по краям, весь его потрепанный вид производил удручающее впечатление.
     - Привет, - ответил я. - Откуда ты свалился?
     Уокер не мог оторвать взгляд от моего стакана с бренди, и я предложил ему выпить.
     - Спасибо, - поспешно согласился он, - мне двойную.
     Я понял, в чем причина его плачевного состояния, но мне было не жаль потратиться на его выпивку, и я заказал двойную порцию бренди.
     Слегка дрожащей рукой он поднес стакан к губам и одним глотком осушил две трети. Оторвавшись от стакана, он сказал:
     - У тебя вид процветающего человека.
     - Дела идут неплохо.
     - Мне было тяжело узнать о гибели твоей жены. Увидев мой вопросительный взгляд, он торопливо добавил:
     - В газете прочитал. И подумал, что это, должно быть, твоя жена - имя и все остальное. Видимо, он какое-то время разыскивал меня. Ведь старые друзья и приятели - самые милые люди для алкоголика. Можно растрогать и выставить их на выпивку или перехватить пятерку.
     - Все было и быльем поросло, - отрезал я. Без умысла, но он задел меня за жиЕое - напомнил о Джин. - Чем ты теперь занимаешься?
     Он пожал плечами:
     - Всем понемногу.
     - Золото еще не откопал? - с умышленной жестокостью спросил я. Мне хотелось отплатить ему за ту боль, которую он причинил мне, спросив о Джин.
     - Неужели я похож на владельца золотых россыпей? - произнес он с горечью. Потом неожиданно сказал: - Я видел Курце на прошлой неделе.
     - Здесь? В Кейптауне?
     - Да. Он возвращался из Италии. Наверное, сейчас он уже в Йоханнесбурге.
     Я улыбнулся:
     - Значит, он привез с собой золото? Уокер покачал головой:
     - Он сказал, что ничего не изменилось.
     Он порывисто схватил меня за руку.
     - Золото еще там - никто не нашел его. Оно еще там, в туннеле - четыре тонны золота и все драгоценности.
     В его настойчивости была безумная одержимость.
     - Так почему же Курце ничего не предпримет? - спросил я. - Почему он не поедет и не достанет эти сокровища? Почему бы вам вдвоем туда не поехать?
     -Он меня терпеть не может, - мрачно ответил Уокер. - Едва ли он станет разговаривать со мной.
     Он взял из моей пачки сигарету, и я дал ему прикурить, забавляясь всей этой сценой.
     - Вывезти такой груз из страны нелегко, - продолжил Уокер. - Даже такой высокомерный и всемогущий сержант, как Курце, не может ничего придумать. - Он загадочно усмехнулся. - Нет, ты только представь себе, даже мозговитый Курце ничего не может сделать. Он загнал золото в подземную дыру, но слишком труслив, чтобы достать его оттуда.
     Уокер истерически захохотал. Я взял его за руку.
     - Успокойся,
     Он резко оборвал смех.
     - Все нормально - сказал он. - Заплати еще за одну порцию. Я забыл бумажник дома.
     Я подал знак бармену, и Уокер заказал себе вторую двойную. Становилась понятной и еще одна причина его деградации. На протяжении четырнадцати лет мысль о том, что золото лежит в Италии и ждет, когда его заберут, пожирала Уокера, как тяжелая болезнь. Уже тогда, десять лет назад, я знал за ним эту пагубную страсть, очевидно, крушение надежд подкосило его. Мне было интересно: а как Курце переносит такое напряжение? По крайней мере, он, видимо, что-то предпринимает, хотя бы присматривает за ситуацией.
     Я осторожно спросил:
     - Если Курце возьмет тебя, готов ли ты отправиться в Италию за добычей?
     Вдруг он стал совершенно спокоен.
     - Что ты имеешь в виду? Ты что, говорил с Курце?
     - Я его в глаза не видел.
     Уокер взглядом нервно обшарил бар, потом выпрямился:
     - Ну, если он... согласится, если... я буду ему нужен - готов. Он произнес эти слова с явной бравадой, но уже в следующее мгновение из него полезла злоба.
     - Ему без меня не обойтись. Нужен же я был ему, когда мы прятали добычу.
     - И ты не будешь его опасаться?
     - Что ты хочешь сказать? Почему я должен его опасаться? Я вообще никого не боюсь.
     - Ты же был абсолютно уверен, что он совершил, по крайней мере, четыре убийства
     Мои слова вызвали у него раздражение.
     - А, это... Так это было давно. И я никогда не говорил, что он убил кого-нибудь. Этого я никогда не говорил.
     - Да, буквально так ты не говорил. Он нервно заелозил.
     - Да какая разница! Он не позовет меня с собой. Он так и сказал на прошлой неделе.
     - Нет, позовет, - тихо сказал я. Уокер вскинул на меня глаза.
     - Это почему же?
     Я невозмутимо ответил:
     - Да потому, что я знаю, как вывезти золото из Италии и доставить в любое место земного шара просто и почти без риска.
     Он вытаращил глаза
     - Что-что? Как же ты можешь это сделать?
     - Я не собираюсь рассказывать тебе, - спокойно продолжал я. - Ведь ты не говоришь мне, где спрятано золото.
     - Так, пожалуйста. - сказал он, - я расскажу тебе, где золото, ты достанешь его, и сам черт тебе не брат. Зачем же брать с собой Курце?
     - Для такого дела потребуется больше двух человек, - возразил я. - К тому же он заслуживает своей доли: Курце приглядывал за золотом четырнадцать лет, и это значительно больше того, что сделал ты.
     Я не стал говорить, что считаю Уокера самым ничтожным из всех созданий Божьих.
     - Если мы договоримся, как ты будешь ладить с Курце? Он отвернулся, надувшись.
     - Ладно, я согласен, если только он оставит меня в покое. Не собираюсь я терпеть его насмешки.
     Он в изумлении вдруг посмотрел на меня, как бы отмахнувшись от всего, о чем мы только что говорили.
     - Так ты считаешь, что есть шанс вывезти груз? Реальный шанс? Я кивнул и встал из-за стойки.
     - Теперь извини, мне пора.
     - Куда ты идешь? - поспешно спросил он.
     - Звонить в контору авиалинии, - ответил я, - чтобы заказать билет на завтрашний рейс в Йоханнесбург. Хочу встретиться с Курце.
     Вот он, знак судьбы, которого я ждал!

Глава II

КУРЦЕ

     Воздушное путешествие - чудесная штука. В середине следующего дня я уже оформлял гостиницу в Йоханнесбурге, за тысячу миль от Кейптауна. В самолете я много размышлял о Курце. И решил, если мы с ним не договоримся, отказаться от своей затеи, потому что на Уокера положиться нельзя. Я должен придумать, как приручить Курце; по словам Уокера, у него дьявольски упрямый характер. Мне-то все равно, при случае я тоже могу проявить характер, но идти на конфликт не хотелось. Вероятно, он будет подозрителен как черт и мне понадобятся мягкие лапки.
     Была еще одна проблема - финансирование экспедиции. Я решил крепко держаться за верфь на случай провала экспедиции. Но если продать часть дела Гарри Маршаллу, продать дом, автомобиль и кое-что из вещей, то наберется около двадцати пяти тысяч фунтов. Не слишком-то много для такого дела.
     Однако все зависело от Курце. Я не смог удержаться от улыбки, узнав, где он работает. Это была Центральная плавильная фабрика, на которой шла очистка золота со всех шахт Рифского рудника. За последние несколько лет через его руки прошло, вероятно, золота больше, чем все военные правители стран Оси закопали в землю. Какие же танталовы муки он должен был испытывать! Во второй половине дня я позвонил на фабрику. Трубку долго не брали.
     Наконец я услышал отрывистое:
     - Курце.
     И сразу взял быка за рога.
     - Меня зовут Халлоран, - начал я, - наш общий друг, мистер Уокер из Кейптауна, говорит, что у вас трудности с транспортировкой товаров из Италии. Я из фирмы по внешнеторговым перевозкам и, думаю, мог бы вам помочь.
     Молчание было таким глубоким, что давило на уши. Я продолжал:
     - Моя фирма располагает всем необходимым для выполнения такого рода услуг. Кроме того, у нас никогда не было неприятностей с таможенной службой...
     Казалось, я бросил камень в бездонный колодец и жду, когда раздастся всплеск.
     - Почему бы вам не навестить меня, - предложил я. - Не хочу отнимать у вас время сейчас, уверен, вы занятой человек. Приходите в семь вечера, и мы за обедом все обсудим. Я остановился в гостинице ?Ридженси?, она находится...
     - Я знаю, где она находится, - прервал меня Курце. Голос у него был низкий, с неприятным гортанным акцентом уроженца Южной Африки.
     - Хорошо, буду ждать, - закончил я разговор и опустил трубку. Я был доволен нашим первым контактом. Курце подозрителен, и правильно, не дурак же он. Но, если он придет в гостиницу, считай, я его зацепил, и мне останется только не дать ему соскочить с крючка. Моя уверенность в том, что он придет, основывалась на знании природы человеческого любопытства, которое и должно было привести Курце ко мне. Если он не придет, значит, все человеческое ему чуждо или он сверхчеловек.
     Курце пришел, но не в семь, и я уже начинал сомневаться в своих рассуждениях о слабости человеческой натуры. Он постучал в дверь в начале девятого и, убедившись, что именно я ему звонил, сказал:
     - Про обед забудем - я только что поел.
     - Ладно, а как насчет выпивки?
     Я пересек комнату и взялся за бутылку бренди, не сомневаясь в его выборе - большинство южноафриканцев предпочитают этот напиток.
     - Я бы выпил виски, - неожиданно сказал он и запоздало добавил: - Спасибо.
     Пока я разливал, мне удалось рассмотреть его. Громоздкий и неуклюжий, с широкой грудью, с черными вьющимися волосами и весь какой-то лохматый. Я был уверен, что если его раздеть, то он будет похож на медведя гризли. Черные брови нависали над глазами неожиданно ярко-синего цвета Вид у него был получше, чем у Уокера. Видимо, в отличие от того Курце следит за собой: живот подтянут, здоровьем так и пышет.
     Я протянул ему стакан, и мы уселись друг против друга. Чувствовалось, что он напряжен и насторожен, хотя пытается скрыть свое состояние, непринужденно развалясь в кресле. Мы напоминали дуэлянтов, скрестивших клинки.
     - Сразу перейду к сути, - начал я разговор. - Давным-давно Уокер рассказал мне интересную историю о некоем золоте. Было это десять лет назад, и, хотя мы собирались кое-что предпринять, из этого ничего не вышло. Оно и к лучшему, потому что мы наверняка испортили бы все дело.
     Я ткнул в него пальцем.
     - Вы следили за ним. Вероятно, вы наведывались в Италию не один раз только для того, чтобы следить за общей ситуацией. Ломали голову над тем, как вывезти золото, но так ничего и не придумали. Сейчас вы в тупике.
     В его лице ничего не дрогнуло, должно быть, он хороший игрок в покер. Он спросил:
     - Когда вы видели Уокера?
     - Вчера в Кейптауне.
     Его бесстрастное лицо рассекла ироническая усмешка
     - И вы прилетели в Йоханнесбург только потому, что такой пьяница, как Уокер, наплел вам небылицы? Уокер - жалкий бродяжка, да я таких дюжинами встречаю в парках. - В голосе его звучало глубокое презрение.
     - Он ничего не выдумал, готов доказать это.
     Курце продолжал сидеть неподвижно, уставившись на меня как истукан, со стаканом виски в руке, утонувшим в его огромной лапище.
     Я продолжал:
     - Почему, спрашивается, вы здесь, в этой комнате? Если все это выдумка, вам достаточно было еще во время нашего разговора по телефону задать мне вопрос: о чем, черт возьми, я с вами говорю? Но вы здесь - и это подтверждает достоверность рассказа Уокера
     Он быстро принял решение.
     - Ладно, что вы предлагаете?
     - Вы все еще не придумали, как вывезти четыре тонны золота из Италии. Так ведь?
     Он натянуто улыбнулся:
     - Допустим.
     - А я знаю надежный способ. Он поставил стакан и достал сигареты.
     - И какой же?
     - Я не собираюсь говорить вам... пока. Он хмыкнул.
     - Значит, Уокер не рассказал, где спрятано золото.
     - Да, не рассказал, - признался я. - Но обязательно расскажет. Уокер - человек, легко поддающийся воздействию... вы же знаете.
     - Да, он слишком много пьет, - согласился Курце, - а когда пьянеет, слишком много болтает. Уверен, всю историю он выложил вам по пьянке.
     Он закурил.
     - И сколько вы хотите?
     - Равную долю, - твердо ответил я, - третью часть, после того, как будут оплачены все расходы.
     - И Уокер идет с нами на дело, так?
     Курце поерзал в кресле.
     - Мужик ты стоящий, - сказал он, - не знаю, правда, стоящий ли у тебя план. Пару раз мне тоже казалось, что я справлюсь с задачей. Но, допустим, твой план подойдет. Зачем же нам брать с собой Уокера?
     Он поднял руки.
     - Да нет, я не предлагаю выкинуть его из доли или что-то в этом роде, хотя он, поверь, надул бы нас не задумываясь. Рассчитаемся с ним после того, как все закончим, но, ради всех святых, не надо брать его в Италию. Он обязательно натворит там что-нибудь.
     Я вспомнил о Харрисоне, Паркере и двух итальянцах.
     - Похоже, ты его не жалуешь.
     Курце рассеянно поглаживал пальцем шрам на лбу.
     - На него нельзя положиться, - сказал он. - Дважды он чуть не убил меня во время войны.
     - И все же Уокера мы возьмем. Я не уверен, что мы справимся втроем, но вдвоем-то наверняка не справимся. Если только ты не захочешь взять в дело еще кого-нибудь.
     Он воспринял мои слова как шутку.
     - Хватит, достаточно тебя. Но Уокеру теперь лучше заткнуться.
     - Будет лучше, если он вообще бросит пить, - предложил я.
     - Правиль