десь. Правда, во втором тоже есть золото, но больше всего здесь, в первом. Во втором драгоценности - множество ожерелий и колец, бриллиантов, изумрудов и жемчугов, зажигалок и портсигаров - все из золота, груды денег - лиры, доллары, фунты и всякие другие, кипы документов, но они справа, в задних грузовиках, вместе с трупами... - Голос его упал. - С трупами, - повторил он тупо.
     Наступило молчание, все осознали, что тут не только пещера сокровищ, но и склеп.
     К Курце вернулась его обычная сдержанность. Он взял из моих рук лампу, высоко поднял ее и заглянул в первый грузовик.
     - Надо было уложить их штабелями, - заметил он недовольно. Крышки прогнили и прогнулись настолько, что их едва можно было разглядеть.
     - Знаешь, - сказал Курце, - когда мы загоняли всю колонну сюда, я был уверен, что когда-нибудь выведу эти грузовики своим ходом. Но не думал, что это случится только через пятнадцать лет. - Он хохотнул. - Сейчас бы нам пришлось попотеть, чтобы завести их.
     Нетерпеливый Уокер перебил его:
     - Ну, что же вы, давайте заниматься делом.
     Он, по-видимому, оправился от страха, который сам на себя нагнал. Я предложил:
     - Давайте осматривать грузовики по порядку. Сначала заглянем в первый.
     Курце, держа лампу, указывал дорогу. Между грузовиком и стеной туннеля можно было протиснуться. Я заметил разбитое лобовое стекло, через которое пулеметной очередью были убиты водитель и его напарник. Все покрывал толстый слой пыли, образовавшейся в основном от взрыва, который устроил Курце, закрывая вход в туннель.
     Курце отбивал камнем болты заднего борта.
     - Заклинило, проклятые, - сказал он, - нужен молоток.
     - Пьеро, - позвал я, - принеси молоток.
     - У меня молоток, - спокойно сказала Франческа. Она оказалась так близко, что я вздрогнул от неожиданности. Я взял молоток и передал Курце. После нескольких ударов болт удалось освободить, Курце набросился на второй и подхватил падающий борт грузовика.
     - Есть! - сказал он. - Теперь - к золоту! - И прыгнул в кузов.
     Я передал ему лампу, влез сам и повернулся, чтобы помочь Франческе. На меня уже напирал Уокер, жаждавший поскорее увидеть золото. Пьеро, как всегда спокойный, невозмутимо залезал в кузов. Тесным кругом мы расположились на ящиках с золотом, присев на корточки.
     - Где же тот, который мы открывали? - риторически спросил Курце. - Где-то сзади, должно быть.
     Вдруг вскрикнула Франческа.
     - Я наступила на гвоздь!
     - Значит, он здесь, - заявил довольный Курце.
     Франческа отодвинулась, и Курце поднес лампу. Ящик, на котором присела Франческа, явно вскрывали, а потом наспех приложили крышку. Я медленно ее поднял. В свете лампы тускло переливался желтый металл, не поддающийся ни ржавчине, ни порче, как сокровища небесные. Но это сокровище покоилось в аду.
     Курце выдохнул:
     - Вот оно!
     Я спросил у Франчески:
     - Вы не поранили ногу?
     Не отрывая взгляда от золота, она машинально ответила, что все в порядке.
     Пьеро вынул из ящика слиток. Не рассчитав, он попытался сделать это одной рукой, но пришлось ухватиться двумя, и он положил слиток на колено.
     - Золото... - удивленно произнес он.
     Слиток пустили по кругу, и каждый трогал и поглаживал его. Неожиданно для себя я вновь испытал то чувство, которое возникло у меня в огромном сейфе Аристида, когда я держал в руке тяжелую золотую монету под названием геркулес.
     С паническим ужасом заговорил Уокер:
     - А вдруг не во всех ящиках золото? Мы же их не вскрывали!
     - Не волнуйся, - успокоил его Курце, - я проверил вес каждого ящика еще тогда. И убежден, что все в порядке. Здесь около трех тонн золота и еще одна тонна в следующем грузовике.
     В золотом сиянии таилось предательское очарование, и мы никак не могли оторваться от него.
     Для Уокера и Курце этот момент был кульминацией того сражения, которое они вели на пыльной дороге пятнадцать лет назад, для меня - концом сказки, которую мне довелось услышать когда-то в баре Кейптауна.
     И вдруг меня словно кольнуло. Нет, подумал я, это еще не конец сказки, и, если нам нужен счастливый конец, придется немало потрудиться.
     - Ладно, хватит, - сказал я. - Надо еще много чего осмотреть и еще больше - поработать.
     Золотое наваждение рассеялось, мы направились ко второму грузовику, и Курце опять пришлось работать молотком, чтобы открыть задний борт. В кузове этого грузовика ящики с золотом были прикрыты другими ящиками, наваленными в беспорядке.
     - Вот в этом ящике - корона! - сообщил взволнованный Уокер. Мы все залезли в кузов и столпились у края; Курце огляделся.
     Неожиданно он обратился к Франческе:
     - Откройте вон тот ларец и выбирайте.
     Он указал на массивный крепкий ларец со сломанным замком. Графиня откинула крышку и ахнула. В лицо ей брызнул свет переливающихся бриллиантов, ярко-зеленых изумрудов, темно-красных рубинов. Она протянула руку и, достав первое что попалось - ожерелье из бриллиантов и изумрудов, пропустила его сквозь пальцы.
     - Какое чудо!
     Тут заговорил Пьеро, голос выдавал его волнение:
     - Сколько все это может стоить?
     - Не знаю, - ответил я, - наверно, тысяч пятнадцать, если камни настоящие.
     Курце заметил раздраженно:
     - Вывезем груз, тогда и займемся подсчетами. Когда мы его прятали, у нас не было на это времени.
     - Хорошие слова и сказаны вовремя, - съязвил я, - потому что у нас и сейчас нет на это времени. Вот-вот рассветет, а нас не должны видеть около шахты.
     Мы начали убирать верхние ящики. Курце предусмотрительно оставил место между грузовиками, так что работалось легко. В четырех ларцах были драгоценности, один из них был заполнен только обручальными кольцами, тысячи колец. Слышал -я, вроде во время войны женщины Италии отдавали свои обручальные кольца на общее дело, одержимые чувством патриотизма, - теперь эти кольца лежали здесь... Здесь же - ящик с усеянной драгоценными камнями короной, осенявшей когда-то не одно поколение эфиопских королей; восемь больших коробок, набитых бумажными деньгами, аккуратно сложенными и перевязанными резинками, в том числе лирами в новеньких банковских упаковках. А на самом дне - снова ящики с золотом, не меньше тонны.
     Франческа ушла к машине и вернулась с флягами. Подкрепившись кофе, мы уселись рассматривать добычу. Ларец, из которого Франческа достала ожерелье, был единственным, чье содержимое имело баснословную ценность, - но и этого было достаточно. Я не разбираюсь в драгоценных камнях, но, по-моему, только этот ларец тянул на миллион фунтов стерлингов.
     Один из ларцов был набит золотыми изделиями мужского назначения: карманные часы, портсигары и зажигалки, золотые медали и медальоны, ножички для обрезания сигар и прочее, прочее... Много вещиц с гравировкой, но имена там были разные, и я решил, что перед нами мужской эквивалент женских патриотических пожертвований. В третьем - опять лежали обручальные кольца, а в последнем - множество золотых монет, В основном британские соверены и тысячи других, среди которых я узнавал те, что когда-то показывал нам Аристид американские орлы, австрийские дукаты и даже танжерские геркулесы. Ящик оказался особенно тяжелым. Франческа опять достала ожерелье.
     - Нравится? - спросил я.
     - В жизни не видела такой красоты, - вздохнула она. Я взял из ее рук ожерелье.
     - Повернитесь. - Я застегнул ожерелье у нее на шее. - Самое надежное место - жалко, если потеряется.
     Она расправила плечи - и тройная нить бриллиантов засверкала на черном свитере. Как истинная женщина, Франческа не могла не посетовать, что рядом нет зеркала. Пальцы ее бережно и любовно касались драгоценностей.
     Смеющийся Уокер с трудом поднялся на ноги, держа двумя руками корону. Он водрузил ее на Курце, вдавившего круглую голову в широкие плечи.
     - Король Курце, - истерически воскликнул он. - Все приветствуют!
     Курце осел под тяжестью короны.
     - Нет, парень, - сказал он. - Я республиканец. - Потом посмотрел в упор на меня и насмешливо улыбнулся: - Вот кто король нашей экспедиции.
     Если бы нас могли увидеть со стороны, то приняли бы за сумасшедших. Четверо растрепанных и грязных мужчин, один - с уникальной короной на голове и окровавленным лицом, и не слишком-то опрятная женщина в ожерелье, достойном королевского наряда... Сами мы были не в состоянии оценить всю нелепость этой сцены - слишком долго мы рисовали ее в своем воображении.
     - Давайте думать, как действовать дальше, - предложил я. Курце двумя руками снял с головы корону. Веселье кончилось, опять начиналась серьезная работа.
     - Тебе придется доделать проход в туннель, - сказал я Курце. - Того небольшого лаза недостаточно для выноса груза.
     - Да, но на это потребуется немного времени, - ответил Курце.
     - Тем не менее лучше сделать это сейчас. Скоро рассвет. - Я ткнул большим пальцем в сторону третьего грузовика. - Там есть что-нибудь ценное?
     - Нет, только документы и мертвые немцы. Можешь посмотреть, если хочешь.
     - Хочу, - ответил я, оглядывая туннель. - Пожалуй, мы с Уокером останемся здесь на день, подготовим груз и перенесем его поближе к выходу, оттуда будет легче выносить. Это сэкономит время при погрузке - не надо, чтобы грузовики здесь долго околачивались.
     Я тщательно продумал этот план. На Курце ложилась обязанность присматривать за Пьеро и Франческой на случай каких-нибудь фокусов с их стороны по прибытии в Варци.
     Но Курце моментально насторожился - очень уж ему не хотелось оставлять нас с Уокером наедине с сокровищами. Я разозлился.
     - Черт возьми, ты замуруешь нас, а если мы пойдем на воровство, то в карманах много не унесешь, не волнуйся, останется больше. Пойми, я хочу только сэкономить время.
     Покипев немного, Курце принял мое предложение и пошел с Пьеро заканчивать работу у входа в туннель.
     - Пойдем заглянем в остальные грузовики, - сказал я Уокеру.
     - Нет. Не могу.
     - Я пойду с вами, - спокойно предложила Франческа. - Я не боюсь немцев, особенно мертвых.
     Она окинула Уокера презрительным взглядом. Я хотел взять с собой лампу, но Уокер истерически потребовал оставить лампу ему.
     - Не дури, - сказал я. - Отнеси ее Курце. Заодно поможешь ему.
     Когда он ушел, мы с Франческой включили фонари. Я взвесил на руке молоток и сказал:
     - Ну что, пошли распугивать духов?
     Третий грузовик был заполнен упаковочными коробками и оружием. Оружия там хватило бы на то, чтобы начать новую войну. Я взял автомат и проверил его - смазка застыла, но все было в полной исправности. Оглядев весь этот арсенал, я подумал, насколько тщетными оказались бы мои героические усилия по разоружению Курце и Пьеро, если бы Курце вспомнил, сколько оружия здесь припрятано. Интересно, а можно ли им еще пользоваться?
     Франческа сдвинула в сторону несколько винтовок, оторвала крышку одной из картонных коробок. В ней лежали папки с выдавленным на обложках изображением ?фашо? - пучком дикторских прутьев - символикой фашистского правительства Италии. Она достала одну из папок и начала читать, время от времени раздирая склеившиеся страницы.
     - Что-нибудь интересное? - спросил я.
     - О вторжении в Албанию, - ответила она - Подробный план. Она взяла другую папку и углубилась в ее изучение.
     - Здесь то же самое, только об эфиопской кампании.
     Я оставил ее наедине с пыльными бумагами и повернул к четвертому грузовику. От картины, представшей передо мной, веяло жутью. В туннеле не было влаги, и крысы, вероятно, здесь не водились - трупы высохли и превратились в мумии с черными черепами, плотно обтянутыми пергаментной кожей, со страшным оскалом - улыбкой смерти. Я пересчитал трупы - в грузовике их было пятнадцать, сваленных как попало, словно говяжьи туши, и два - в штабной машине, на одном сохранилась форма офицера СС. В глубине кузова стоял деревянный ящик, но я не стал его осматривать. Если в нем и было что-то ценное, пусть мертвые продолжают охранять его.
     Я вернулся к штабной машине, потому что заметил там кое-что. На заднем сиденье лежал автомат-пистолет шмайссер, наполовину прикрытый мотоциклом. Я вытащил его и задумчиво повертел в руке. Мысли мои были скорее о Курце, чем о Меткафе, и приятными их не назовешь. Над Курце тяготело подозрение по крайней мере в трех убийствах, и все из-за сокровищ. Нам ведь еще предстояло распределять дивиденды, и он вполне мог сыграть такую же игру здесь или в другом подходящем месте. Ставка была огромной!
     Что же до шмайссера, то это очень удобное оружие, еще во время войны я восхищался им. Выглядит он как обычный автоматический пистолет и работает по такому же принципу, но если его соединить с кобурой-ложем, в которую встроен простой упор, то вы надежно держите пистолет у плеча.
     Внешне он очень напоминает старенький маузер, но на этом сходство кончается. Обоймы к этому пистолету двух размеров, в одной - восемь патронов, как в обычной пистолетной обойме, а в другой - около тридцати. С большой обоймой из него можно вести беглый огонь, как из ручного пулемета, весьма эффективно при стрельбе с близкого расстояния. Я с войны не держал в руках оружия, и мысль о том, что можно компенсировать недостаток меткости возможностью стрелять сплошными очередями, меня соблазнила.
     Я огляделся в поисках запасных обойм, но ничего не нашел. Такими пистолетами обычно вооружали сержантов и младших офицеров, так что я приготовился к выполнению неприятной задачи.
     Через десять минут нашлось все, что мне было нужно: кобура и ремень, потерявшие от времени эластичность, но в полной исправности, четыре длинные и четыре короткие обоймы. Нашел еще один такой же пистолет, но брать не стал. Я соединил кобуру с пистолетом и спрятал все в стенной нише. После этого вернулся к Франческе, которая при свете фонаря все так же читала подшивки старых документов.
     - Продолжаете изучать историю? Она оторвалась от своего занятия.
     - Ничтожная летопись: сплошные споры и ссоры в высших сферах, аккуратно запротоколированные и подшитые. - Она потрясла головой. - Лучше оставить эти папки здесь. Все это достойно забвения.
     - А ведь за них можно выручить миллион долларов, если найдется не слишком щепетильный американский университет и приобретет их. Любой историк все бы отдал за эти кипы. Но вы правы: мы не можем позволить им гулять по свету, тогда наша затея потерпит крах.
     - А что вы нашли там? - спросила она.
     - Омерзительное зрелище.
     - Я хотела бы взглянуть, - сказала она и спрыгнула с грузовика. Мне вспомнилась маленькая девочка военных лет, которая ненавидела немцев, и я не стал удерживать ее.
     Она вернулась через пять минут, бледная, с застывшим взглядом и молчаливая. Много времени спустя она рассказала, как ее вырвало от ужасного вида мертвецов. Она считала, что их было бы достойней похоронить, хотя это и немцы.
     Когда мы вернулись к входу, Курце уже закончил работу. Проход получился достаточно широкий, чтобы вынести ящики. Я послал Уокера и Франческу в наш лагерь за едой и спальными принадлежностями, потом отвел Курце в сторону и сказал ему по-английски, чтобы не понял Пьеро:
     - Есть ли к шахте другой подъезд, кроме той дороги, по которой мы приехали?
     - Только по бездорожью, с другой стороны.
     - Ты останешься с Пьеро и Франческой в лагере до наступления ночи. Если увидишь, что кто-то появился на дороге, поскорее мчись к нам, чтобы предупредить, ведь мы можем тут поднять шум. Ну а когда заснем, то и беспокоиться не о чем.
     - Задумано неплохо, - сказал он.
     - Возможно, Пьеро попробует разыскать обоймы с патронами, которые я выбросил. Ты приглядывай за ним. Когда поедете в Варци за грузовиками, держись все время рядом, чтобы никто не смог заговорить с ними в твое отсутствие.
     - Можешь не паниковать, - сказал он, - от меня ничего не укроется.
     - Отлично, - сказал я. - Теперь пойду глотнуть свежего воздуха перед длительным заточением.
     Я вышел из туннеля и стал прогуливаться, не удаляясь от входа. Пока все идет по плану, думал я, если так будет и дальше, я поставлю Богу свечку. Только одно меня беспокоило. Забрав с собой Франческу и Пьеро, мы оказались оторваны от нашей разведывательной службы и теперь не знали, чем занимаются Меткаф и Торлони.
     Вскоре из туннеля вышел Пьеро и присоединился ко мне. Он взглянул на небо:
     - Скоро будет светло.
     - Да, - откликнулся я. - Скорей бы Уокер с Франческой возвращались. - Я повернулся к нему. - Пьеро, меня кое-что беспокоит.
     - Что же, синьор Халлоран?
     - Курце! У него остался пистолет, и, думаю, он попытается отыскать обоймы с патронами, которые я выкинул.
     Пьеро засмеялся:
     - Я пригляжу за ним. Глаз не спущу.
     Вот так-то! Эти двое так будут заняты взаимной слежкой, что у них не останется времени на глупости. Я даже польстил себе сравнением с Макиавелли. Франческа меня больше не беспокоила. По-моему, она вообще не способна на двойную игру. Пьеро - другое дело, не случайно ведь он сказал, что золото портит характер.
     Вскоре вернулись Уокер и Франческа, привезли еду, одеяла, несколько диванных подушек из домика... Я тихо спросил Уокера:
     - Были трудности?
     - Никаких, - ответил он.
     Зыбкий свет наступающего утра уже проступал на востоке.
     - Пора, - сказал я. И мы с Уокером вернулись в туннель. Курце начал заваливать вход снаружи, а я помогал ему изнутри.
     Чем выше становилась стена камней, тем сильнее я чувствовал себя отшельником, добровольно замуровавшим себя ради спасения души. Прежде чем положить последние камни, Курце сказал мне:
     - Насчет Варци не беспокойся, там будет все нормально.
     - Жду вас завтра, когда стемнеет, - ответил я.
     - Будем как штык! - пообещал Курце. - И не думай, что я не доверяю тебе.
     Последний камень полностью закрыл вход, и я еще долго слышал, как он возится с той стороны, наводя порядок, чтобы все выглядело естественно.
     Я пошел в глубь туннеля и нашел Уокера, по локти закопавшегося в золотые соверены. Стоя на коленях перед ящиком, он пересыпал монеты, издававшие приятный звон.
     - Нам тоже пора за дело. Перетащим половину груза, потом позавтракаем и перетащим остальное. А после этого завалимся спать.
     Если работа есть, надо ее делать. К тому же я хотел, чтобы Уокер измотался и покрепче уснул, тогда я смог бы достать свой шмайссер.
     Сначала нам потребовалось очистить от камней площадку перед первым грузовиком - здесь мы будем камуфлировать ящики с золотом и перепаковывать остальной груз. Работали мы быстро, не отвлекаясь на разговоры. В туннеле стояла мертвая тишина, слышалось только наше тяжелое дыхание, приглушенный шум лампы и изредка стук камня.
     Через час мы расчистили площадку и начали перетаскивать золото. Ящики были чертовски тяжелыми, и носить их приходилось осторожно. Один ящик мы чуть не уронили на ногу Уокеру, тогда я предложил сбрасывать их с грузовика на диванные подушки. Подушки, конечно, пострадали, но это все-таки не такой убыток, как сломанная нога. Переносить ящики было неудобно. Расстояние между грузовиком и стеной слишком узко для двоих, а в одиночку их не унести. Я проклинал Курце, загнавшего грузовики в туннель задним ходом.
     Наконец, побродив между грузовиками, я нашел буксирный трос. Теперь мы стали обматывать каждый ящик и волоком тащить по земле, сменяя друг друга. Работа пошла быстрее.
     Сняв все золото с первого грузовика и перетащив его поближе к выходу, я объявил перерыв. Франческа приготовила для нас горячую еду и кофе в большом количестве. Мы ели и лениво переговаривались.
     - Что ты сделаешь со своей долей? - спросил я.
     - Не знаю, - ответил Уокер. - Еще не думал. Но времена настанут хорошие, это я могу сказать тебе точно.
     Я скривился. Большую часть твоих денег получат букмекеры, подумал я, а остальные в первый же год уйдут в доход владельцев питейных заведений. А потом, скорее всего, Уокер умрет от цирроза печени или белой горячки.
     - Возможно, отправлюсь путешествовать, - продолжал о