мере человек пятьдесят, готовых драться между собой за честь перерезать тебе глотку, - сказал я. - Слушай меня внимательно: у тебя есть двадцать четыре часа, чтобы убраться из Лигурии. Позже я не дам и старой лиры за твою жизнь.
     Я повернулся к Франческе:
     - Уйдем отсюда. Здесь дурно пахнет.
     Она подхватила сумочку и пошла со мной к выходу, гордо миновав остолбеневшего от растерянности Эстреноли. Я успел услышать приглушенный гул зала - посетители обсуждали происшедшее, многие посмеивались над Эстреноли.
     Полагаю, многим хотелось бы сделать то же самое, но боялись связываться - он слыл слишком влиятельным человеком. Я не сожалел о своем поступке, во мне клокотала ярость.
     Насмешек Эстреноли вынести не мог. Он догнал нас в фойе. Я почувствовал его руку у себя на плече и повернул голову.
     - Убери руку, - холодно сказал я.
     Он был почти невменяем от злости.
     - Не знаю, кто ты, но британский посол узнает о тебе.
     - Мое имя Халлоран, и убери свою поганую руку.
     Вместо этого он сжал мне плечо и вынудил меня повернуться к нему лицом.
     Это было уже слишком. Я ткнул прямыми пальцами в его дряблый живот - задохнувшись, он согнулся пополам. Тогда я ударил его. Все, что накопилось во мне из-за неудач последней недели, я вложил в этот удар; я бил Меткафа и Торлони, всех головорезов, слетевшихся сюда подобно стервятникам. Эстреноли упал как подкошенный и остался лежать бесформенной грудой, изо рта стекала струйка крови.
     В момент, когда я его ударил, спину резанула жестокая боль.
     - Господи, спина! - простонал я и повернулся к Франческе. Но ее не было, а передо мной стоял Меткаф!
     - Какой удар! - восхищенно воскликнул он. - Ты, наверно, сломал ему челюсть. Я слышал, как она хрустнула. Ты никогда не подумывал о профессиональном боксе?
     Я был слишком потрясен и промолчал, но тут же вспомнил о Франческе и стал озираться по сторонам. Она появилась из-за спины Меткафа.
     - Не поминал ли этот тип британского посла? - Меткаф осмотрел фойе.
     К счастью, в фойе было безлюдно, никто ничего не видел. Взгляд Меткафа задержался на ближайшей двери, которая оказалась входом в мужской туалет. Он хмыкнул.
     - Не перенести ли нам останки в соседнюю комнату?
     Вдвоем мы перетащили Эстреноли в туалетную комнату и втиснули в одну из кабин. Выпрямившись, Меткаф сказал:
     - Если эта пташка в хороших отношениях с британским послом, то поднимется черт знает какой шум. Кто он такой?
     Я назвал имя, и Меткаф присвистнул.
     - Высоко ты замахнулся! Даже мне доводилось слышать это имя. За что ты врезал ему?
     - Личные мотивы, - ответил я.
     - Из-за женщины?
     - Из-за его жены. Меткаф застонал:
     - Ну, брат, ты попал в переплет. Влип здорово - тебя вытащат из Италии за уши не позже чем через двенадцать часов.
     Он поскреб за ухом.
     - А может, и нет, попытаюсь как-нибудь уладить это дело. Стой здесь и никого не пускай в эту кабину. Я скажу твоей подружке, чтобы не уходила, вернусь я через две минуты.
     Я уперся в стену и попытался хоть что-то понять, но поведение Меткафа не поддавалось объяснению. Спину жгло как в аду, и рука, которой я вмазал Эстреноли, ныла Похоже, я здорово все запутал. Столько раз предупреждал Курце, чтобы не лез на рожон, а сам сорвался и к тому же по уши завяз с Меткафом.
     Меткаф сдержал слово и вернулся через две минуты. С ним пришел итальянец, толстый коротышка с плохо выбритым лицом, одетый в яркий костюм.
     Меткаф представил его:
     - Мой друг, Гвидо Торлони. Гвидо, это Питер Халлоран.
     По взгляду Торлони я понял, что он не ожидал увидеть меня.
     - Понимаешь, Хал влип, - сказал Меткаф. - Разбил правительственную челюсть.
     Потом он отвел Торлони в сторону, и они тихо разговаривали. Я наблюдал за Торлони и думал о том, что ситуация все больше осложняется.
     Подошел Меткаф:
     - Не волнуйся, Гвидо сможет уладить это дело. Он все может уладить.
     - Даже с Эстреноли? - спросил я недоверчиво.
     - Даже с Эстреноли. Гвидо - мистер Главный Улаживатель в здешних местах. Пошли, пусть он сам разбирается.
     В фойе я не увидел Франчески. Меткаф объяснил:
     - Миссис Эстреноли ожидает нас в машине.
     Мы подошли к машине, и Франческа встретила нас вопросом:
     - Все в порядке?
     - Все замечательно. Меткаф засмеялся:
     - Кроме вашего мужа, мадам. Он будет сильно расстроен, когда проснется.
     Рука Франчески лежала на дверце машины. Я положил сверху свою и незаметно нажал, призывая к осторожности.
     - Мне очень жаль, Франческа, - сказал я. - Познакомьтесь, это мистер Меткаф, мой старый друг по Южной Африке.
     Я почувствовал, как напряглись ее пальцы, и быстро добавил:
     - Друг мистера Меткафа, мистер Торлони, присмотрит за вашим мужем. Я уверен, с ним все будет в порядке.
     - О да, - бодро подхватил Меткаф. - С вашим мужем все будет хорошо. Он больше никому не причинит вреда. - Вдруг он нахмурился. - А что с твоей спиной, Хал? Лучше, если ты покажешься врачу. Хочешь, я отвезу тебя?
     - Пустяки, - отмахнулся я. С Меткафом мне никуда не хотелось ехать.
     - Не глупи, - возразил он. - Кто твой врач?
     Ну, если он повезет нас к врачу по нашему выбору, тогда другое дело. Я посмотрел на Франческу, и она сказала, что знает хорошего врача.
     Меткаф хлопнул в ладоши:
     - Отлично, тогда поехали.
     Итак, он повез нас через весь город, и Франческа показала дом врача. Меткаф остановился и сказал:
     - Вы идите. А я подожду здесь и подброшу потом на верфь Пальмерини.
     Это был очередной удар. Видимо, Меткаф не придал особого значения тому, что знает о нашем местонахождении. Все становилось настолько неопределенным, что я растерялся. Как только мы вошли в приемную врача, Франческа спросила:
     - Это что, тот самый Меткаф? Он показался мне приятным человеком.
     - Он такой и есть, - ответил я. - Но лучше не попадаться на его пути - переедет.
     Я морщился от мерзкой пульсирующей боли в спине.
     - Черт возьми, что же теперь делать?
     - Ничего, в сущности, не изменилось, - резонно заметила Франческа. - Мы же знали, что они появятся. Теперь они здесь, только и всего.
     Замечание было точным.
     - Мне жаль, что я ударил вашего мужа.
     - А мне нет, - просто ответила она. - Мне только жаль, что вы сами пострадали. У вас могут быть неприятности.
     - Ничего не будет, - сказал я мрачно. - По крайней мере пока он в руках Торлони. Не могу только понять, какой интерес Меткафу с Торлони вытаскивать меня из беды. Не вижу никакого смысла
     Врач освободился и принял меня. Осмотрев спину, он сказал, что порвано сухожилие, и стал пеленать меня, как ребенка. Перевязал и руку, пострадавшую от зубов Эстреноли.
     Когда мы вышли от врача, Меткаф окликнул нас:
     - Садитесь, я отвезу вас на верфь.
     При таких обстоятельствах причин отказываться не было, и мы забрались в машину. Когда мы тронулись, я как бы невзначай спросил:
     - Как ты узнал, что мы остановились на верфи Пальмерини?
     - Я знал, что вы ходите где-то в этих водах, поэтому и спросил у капитана порта, не появились ли вы на горизонте, - добродушно ответил Меткаф. - Он мне все и рассказал.
     Звучало правдоподобно. И если бы мне ничего не было известно о других источниках информации, я даже поверил бы ему.
     - Я слышал, у вас что-то с килем стряслось, - сказал Меткаф. Это был удар ниже пояса.
     - Да-а... я попробовал новый метод крепления киля, но, похоже, из этого ничего не вышло. Возможно, придется снимать киль и крепить его заново.
     - Желаю удачи, - сказал он. - Будет обидно, если он отвалится, когда вы будете в море. Перевернетесь мгновенно!
     Разговор удовольствия мне не доставлял. Со стороны он, может, казался обычной болтовней двух яхтсменов, но с Меткафом никогда нельзя быть ни в чем уверенным до конца
     К моему крайнему облегчению, он переменил тему.
     - А что у тебя с лицом? Еще одна потасовка?
     - Свалился с горной вершины, - отшутился я. Он сочувственно почмокал губами.
     - Хал, мой мальчик, тебе надо быть поосторожней. Мне не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
     Ну, это было уже слишком.
     - Откуда такое сострадание? - съязвил я. Он удивленно повернулся ко мне.
     - Не люблю, когда колотят моих друзей, особенно тебя. Знаешь, ты ведь довольно симпатичный парень. - Он обратился к Франческе: - Не так ли?
     - Да, мне тоже так кажется, - согласилась она. Поворот в разговоре удивил меня.
     - Как-нибудь переживу, - проворчал я. Меткаф уже выруливал к воротам верфи. - Не впервой.
     Мы с Франческой вышли из автомобиля, и Меткаф спросил вдогонку:
     - Хал, не хочешь показать свой новый способ крепления киля? Я хмыкнул:
     - Мой Бог, я же профессиональный конструктор и никому не демонстрирую свои неудачи.
     Если он может вести непринужденную двусмысленную беседу, то почему я не могу. Он улыбнулся:
     - Мудро с твоей стороны. До встречи!
     Я подошел вплотную к машине - подальше от ушей Франчески.
     - Что будет с Эстреноли?
     - Ничего особенного. Гвидо доставит его к хорошему врачу: который умеет держать язык за зубами, тот подправит его, потом Гвидо забросит его в Рим, на прощанье хорошенько припугнув. По-моему, Эстреноли не из храброго десятка, а наш Гвидо может сильно напугать, когда захочет. И на этом все кончится.
     Я отошел от машины слегка успокоенный. Я боялся, что Эстреноли сбросят на дно залива в бетонной упаковке, а мне не хотелось иметь на совести чью-то смерть, даже его. Я обернулся:
     - Спасибо. Думаю, еще увидимся. Вряд ли можно избежать встречи... в таком маленьком городишке, как этот, не так ли?
     Он включил двигатель и медленно поехал, улыбаясь мне в боковом окне.
     - Ты хороший парень, Хал. Не позволяй никому обойти себя.
     И он уехал, оставив меня гадать, что, черт возьми, он имел в виду.
     Обстановка в ангаре была напряженной. Пока мы шли по территории верфи, нам встретилось много незнакомых людей - друзья Франчески. Когда мы вошли в ангар, Пьеро бросился к нам с вопросом:
     - Что случилось в клубе? - Голос его дрожал от волнения.
     - Ничего не случилось, - ответил я. - Ничего серьезного. Поодаль я увидел незнакомого человека невысокого роста, со светлыми острыми глазками.
     - Что за черт, кто это? Пьеро обернулся:
     - Это Кариачети, ювелир, не обращай на него внимания. Что же произошло в клубе? Ты вошел, за тобой мадам, позже - этот Меткаф и Торлони, а потом ты и мадам вышли с Меткафом. Что происходит?
     - Не волнуйся, все в порядке. Мы столкнулись с Эстреноли, и мне пришлось его осадить.
     - Эстреноли? - удивился Пьеро и взглянул на Франческу. Она кивком головы подтвердила мои слова. - Где он сейчас? - спросил он свирепо.
     - Торлони забрал его.
     Для Пьеро это было слишком непонятно. Он опустился на козлы и уставился в пол.
     - Торлони? - тупо повторил он. - Что ему нужно от Эстреноли?
     - Черт его знает! Вся эта история - одна из дьявольских игр Меткафа. Ясно одно: я влип с Эстреноли, и Меткаф временно изолировал его, а почему он это сделал - не сказал.
     Пьеро поднял глаза.
     - Говорят, ты вел себя с Меткафом, как с другом. - В его голосе слышалось подозрение.
     - А почему бы и нет? Какой смысл враждовать с ним? Если хочешь знать, как все было, спроси Франческу - она все видела.
     - Хал говорит правду, - сказала Франческа. - Он правильно вел себя с Меткафом. Хотя Меткаф здорово провоцировал его, Хал держал себя в руках. Кроме того, - она слегка улыбнулась, - Меткаф, похоже, из тех людей, которых трудно ненавидеть.
     - Но совсем не трудно ненавидеть Торлони, - проворчал Пьеро, - а Меткаф - его друг.
     Разговор зашел в тупик, поэтому я сменил тему:
     - А где Курце и Уокер?
     - В городе, - ответил Пьеро. - Мы знаем, где их искать.
     - Думаю, им лучше вернуться, - сказал я. - События могут развернуться быстро, надо решать, как действовать дальше.
     Он молча встал и вышел. Я обратился к маленькому ювелиру:
     - Синьор Кариачети, как я понимаю, вы прибыли взглянуть на драгоценные камни?
     - Именно так, но мне не хотелось бы задерживаться. Я вернулся к Франческе.
     - Вам лучше сосредоточить внимание Кариачети на драгоценностях. Не исключено, что у нас не так много времени.
     Она пошла вести переговоры с Кариачети, а я уныло смотрел на киль, которому не хватало почти двух тонн веса. Положение было трудное, и я был в отчаянии. Чтобы закончить киль, понадобится восемь дней напряженнейшей работы, еще день - чтобы поставить и закрепить его, еще один - чтобы снять оболочку из стекловаты и спустить ?Санфорд? на воду. Десять дней! Станут ли Меткаф и Торлони ждать так долго?
     Вскоре вернулась Франческа.
     - Кариачети ошалел от изумления, - сообщила она, - никогда не видела такого счастливого человека.
     - Приятно, что хоть кто-то счастлив, - угрюмо заметил я. - А вся наша затея - на грани, катастрофы.
     Она накрыла мою руку своей:
     - Не кляните себя, никто не мог бы сделать больше, чем вы. Я присел на козлы.
     - Мне кажется, что дальше дела пойдут еще хуже, - сказал я. - Уокер напьется до омерзения именно тогда, когда будет нужен, Курце начнет бросаться как бешеный бык, а я упаду и переломаю себе кости.
     Она обняла руками мою забинтованную лапищу.
     - Никогда ни одному мужчине я не говорила таких слов: вы человек, которым я восхищаюсь!
     - Только восхищаетесь? - осторожно спросил я.
     Я заглянул ей в лицо и увидел, что она покраснела. Быстро убрала свои руки и отвернулась.
     - Иногда вы меня очень раздражаете, мистер Халлоран. Я встал.
     - Еще недавно вы называли меня Хал. Я ведь говорил вам, что друзья зовут меня Хал.
     - Конечно, я ваш друг, - медленно произнесла она.
     - Франческа, я хочу, чтобы вы стали мне больше, чем другом. - От растерянности она притихла, и я положил руку ей на талию. - Мне кажется, я люблю вас, Франческа.
     Она повернулась ко мне, и я увидел, как она улыбается сквозь слезы.
     - Вам только так кажется, Хал. Вы, англичане, люди холодные и осторожные. А я знаю, что люблю вас.
     Вот тут во мне все оборвалось, а в темном ангаре внезапно посветлело.
     - Да, я люблю тебя. Но я не знал, как сказать тебе об этом, не знал, что ответишь ты...
     - Я скажу: браво!
     - Мы будем хорошо жить, - сказал я. - Кейп чудесное место... Да что там, перед нами весь мир!
     Неожиданно она погрустнела.
     - Не знаю, Хал, не знаю, ведь я замужем...
     - На Италии свет клином не сошелся, - нежно сказал я, - есть другие страны, в которых развод не считается грехом. Люди, придумавшие закон о разводе, были мудрецами, нельзя же обрекать на пожизненную каторгу с таким человеком, как Эстреноли.
     Она покачала головой:
     - Здесь, в Италии, в глазах церкви развод по-прежнему считается грехом.
     - Значит, Италия и церковь не правы. Я так считаю, даже Пьеро так считает.
     Она спросила:
     - Моему мужу что-нибудь угрожает?
     - Не знаю, но Меткаф пообещал, что его доставят назад в Рим под охраной.
     - И все? Торлони не убьет его?
     - Думаю, нет. Меткаф сказал, что нет... Я верю Меткафу. Он, может, и прохвост, но я ни разу не поймал его на лжи.
     Она кивнула.
     - Я ему тоже верю. - Она немного помолчала. - Как только я узнаю, что Эдуардо в безопасности, я уеду с тобой в Южную Африку или в другое место. За границей я получу развод, и мы будем вместе, но Эдуардо должен быть жив и здоров, я не хочу брать на душу и этот грех.
     - Не беспокойся, я поговорю с Меткафом. Взгляд мой упал на киль.
     - Но это дело придется довести до конца. Я ведь связан им со множеством людей - с Курце, Уокером, Пьеро, с твоими друзьями, я не могу все бросить. И дело не только в золоте. Ты понимаешь?
     - Понимаю, - ответила она. - В твоей жизни должно было произойти что-то страшное, чтобы ты пошел на это.
     - У меня была жена, которая погибла из-за такого же пьяницы, как Уокер.
     - Я ведь ничего не знаю о твоей прошлой жизни, - сказала она задумчиво. - Как много мне предстоит узнать. Твоя жена... ты очень любил ее. - Она не спрашивала, она утверждала.
     Я рассказал ей немного о Джин, побольше - о себе, и мы забыли о времени, тихонько открывая друг другу свои души, как это свойственно влюбленным.
     Но тут вошел Курце. Ему не терпелось узнать причину паники. Для человека, который так не хотел отрываться от работы, он был слишком возмущен тем, что его лишили мимолетных радостей.
     Я ввел его в курс последних событий.
     - Почему Меткафу вздумалось помогать нам? - озадаченно вопрошал он.
     - Не знаю и выяснять не собираюсь, - ответил я. - Он может сказать правду, а правда может оказаться хуже наших опасений.
     Курце, в точности как я, кинулся осматривать киль.
     - Как минимум, еще восемь Дней, чтобы закончить отливку, - сказал я.
     - Magtig, - взорвался он, - теперь уже никто не оторвет меня от работы. - Он снял пиджак. - Приступаем немедленно.
     - Тебе придется поработать часок одному, - сказал я. - У меня назначена встреча.
     Курце открыл рот, но промолчал, наблюдая, как я с трудом влезаю в пиджак. Франческа помогла мне натянуть его на толстую повязку, выпиравшую из-под рубашки.
     - Куда ты собрался? - спросила она тихо.
     - Повидаться с Меткафом. Хочу добиться полной ясности. Она кивнула:
     - Будь осторожен.
     У выхода я столкнулся с Уокером.
     - Что с тобой? - спросил я. - Можно подумать по твоему виду, что ты потерял шиллинг, а нашел шесть пенсов.
     - Какой-то мерзавец обчистил мои карманы, - зло сказал он.
     - Много пропало?
     - Пропал мой по... - Он запнулся, как будто передумал. - Пропал бумажник.
     - Я бы на твоем месте так сильно не переживал, - сказал я. - У нас, того гляди, все золото пропадет. Иди к Курце, он тебе расскажет.
     Уокер недоумевающе посмотрел мне вслед,
     Я зашел в контору Пальмерини и попросил разрешения воспользоваться его автомобилем. Он ничего не имел против, и я отправился к стоянке яхт на его маленьком ?фиате?. Там я быстро отыскал фэ-амайл, обратив внимание, что со стороны яхт-клуба его не видно. Вот почему я не засек его раньше! Крупке драил медную отделку рулевой рубки.
     - Привет, - сказал он, - рад тебя видеть. Меткаф говорил мне, что ты в городе.
     - Он на борту? Я хочу повидать его.
     - Подожди минутку, - бросил Крупке и нырнул вниз. Он почти сразу вернулся: - Говорит, чтобы ты спускался.
     Я спрыгнул на палубу и пошел за Крупке в кают-компанию. Меткаф лежал на диване и читал книгу.
     - Что привело тебя ко мне так скоро? - спросил он.
     - Мне надо тебе кое-что сказать. - Я посмотрел в сторону Крупке.
     - О'кей, Крупке, - сказал Меткаф, и тот вышел. Меткаф открыл шкафчик, достал бутылку и два стакана.
     - Выпьешь?
     - Спасибо.
     Наполнив стаканы, он, не разбавляя, поднял один:
     - За тебя.
     Мы выпили, и Меткаф спросил:
     - В чем проблема?
     - Ты говорил, что Торлони позаботится об Эстреноли, это правда?
     - Конечно, Эстреноли сейчас у врача
     - Я просто хотел удостовериться и попросить тебя непременно передать Торлони, что, если Эстреноли не доберется до Рима живым и здоровым, я удавлю его собственными руками.
     Меткаф сделал большие глаза.
     - Ого! - воскликнул он. - Видно, кто-то напоил тебя тигриным молочком. Что это ты так забеспокоился о его безопасности?
     Он пристально посмотрел на меня, потом вдруг засмеялся и щелкнул пальцами.
     - Ну конечно же, это графиня накрутила цыпленка!
     - Ее в это дело не впутывай. Меткаф смущенно улыбнулся:
     - О, эти молодые, никогда не знаешь, чего от них ждать.
     - Заткнись!
     Он вытянул перед собой руки в притворном ужасе.
     - Ладно, ладно. - И снова засмеялся. - Ты сам чуть не убил Эстреноли. Ударь ты сильнее - и он был бы уже покойником.
     - Я не мог убить его.
     - За это я не поручусь, - сказал Меткаф. - Он все еще не пришел в сознание. Эску