ождение.
     Д ь я  в о л. Не могу согласиться,  коллега. Начало --  мо-мент,  когда
человек осознает себя,  когда рождается "я". Более  того, момент, с которого
он помнит себя как "я".
     Бог. Но ему  жить, а рождение не подвластно  ему, и весь кусок жизни до
того, что Вы считаете началом, из жизни не вычеркнешь.
     Д ь я в о л. Но  ему принимать решение, а не нам. Не-известно, будет он
жить или нет. А решение он должен принять на основе того, что вспомнит.
     Бог. Но человек  может помнить  многое из своей жиз-ни еще до того, как
осознал  свое "я".  Может многое по-мнить из рассказов других.  Ваше  начало
неопределенно, а вы еще настаиваете на логике! Ему решать, будет он жить или
нет. Но мне решать, с чего он начнет жить.
     Дьявол.  Слышишь?   Прежде,   чем  ты   осознаешь   себя   в   качестве
индивидуальности,  тебе предстоит  про-жить  большой  кусок  бессознательной
жизни. Вот тебе первая  неприятность! Кстати, когда ты начал осознавать свое
"я"?
     Человек. А что это такое?
     Бог. Ха-ха-ха!  Хорошенькое начало,  если он сам во-обще не  знает, что
это такое.
     Дьявол. Ну, когда ты начал себя осознавать в ка-честве человека?
     Человек. Никогда.
     Дьявол. Не может быть!
     Ч е л о  в е  к.  А вы проживите мою жизнь, тогда сами увидите, что все
может быть.
     Бог. Ха-ха-ха! Ох, уморили! Начать с того, чего не было вообще!
     Дьявол. По Гегелю ничто есть начало всего.
     Бог.  Может, и Маркса  припомните?  Начинаем  с  на-чала:  с  рождения!
Материнская ласка...
     Дьявол. Мокрые пеленки...
     Человек.  Мать говорила, что из-за голода у нее  пропало молоко.  Как я
выжил, одному Богу известно...
     Дьявол. Как он выжил?
     Бог. Выжил -- значит, надо было!
     Человек. Вместо молока  -- пережеванный  черный  хлеб  с  солью.  Да  и
хлеб-то  пополам с мякиной. Мать го-ворила, я весь  год кричал день и  ночь:
животик  болел.  Она спала не раздеваясь.  Спала!.. Дремала около люль-ки...
Нет, не хочу повторять это!
     Дьявол. Что я говорю?! Все-таки моя диалектика тут вернее, чем ваша...
     Бог. Если мне не изменяет память, это вы сами на-чали с логики.
     Дьявол. Пусть  так. Мы должны предоставить са-мому Человеку решать, что
есть его жизнь.
     Бог. Наша обязанность  напомнить  ему  все то хоро-шее,  что было в его
жизни.
     Дьявол. И плохое.  А где  критерии? Кто судьи? Назови мне любое хорошее
явление, и я в нем найду плохую сторону. Вы  уже убедились в этом на примере
младенчества. А результат?
     Б о г. Мы должны стремиться к объективности.
     Дьявол.  Нонсенс!  Жизнь есть по сути  своей  субъек-тивность.  Описать
жизнь объективно -- значит повторить  ее. А мы как раз  решаем, стоит  ли ее
повторять. Пара-докс логически неразрешим.
     Бог. Есть непреходящие, абсолютные ценности.
     Д   ь  я  в  о  л.  Но  Человек  оценивает  их  со  своей  прехо-дящей,
относительной позиции.
     Бог. Ладно, пусть будет как в демократическом суде. Я буду представлять
добро, вы -- зло, а Человек будет судьей и вынесет приговор.
     Д ь  я в  о л.  А почему, собственно  говоря,  вы выбрали  именно этого
индивида?
     Б о  г. Он  -- ровесник  Октября. Судя свою жизнь, он судит революцию и
все то, что было после нее.
     Дьявол. Скажите, когда вы узнали об Октябрьской революции?
     Человек. Почувствовал еще в  пеленках.  Я же  ска-зал уже, что весь год
непрерывно плакал. В избе висел портрет Ленина. Но он висел рядом с иконами.
Иконы мне нравились больше -- красочные, сверкающие, лам-пады  с огоньком. А
узнал  я  об Октябре толком в  школе.  Мое  обучение началось с лозунгов,  с
марксистских ис-тин, с призывов и обещаний вождей.
     Дьявол. Ничего не скажешь, удачный  выбор. А что вы  помните о прошлой,
дореволюционной жизни?
     Человек. Все.


ДЕТСТВО


     Ч е л о в е к. Все мое детство прошло в условиях, ког-да доживалось все
лучшее из прошлого и наживалось все худшее из будущего.
     Дьявол. Вот  и попробуй обойтись без диалектики! Детство вроде  бы  для
всех есть детство. А тут!..
     Бог. Обратимся  к  детству.  Что бы  там ни было, это --  чудная  пора.
Человек уже ощущает себя цельной личнос-тью, сохраняя беззаботность,  чистую
совесть...
     Человек. Ха-ха-ха! Да вы  были когда-нибудь  сами  ребенком?!  О  какой
беззаботности вы толкуете? О какой чистой совести?.. Мы чуть становились  на
ноги, как дол-жны были нянчиться  с  младшими и  помогать в  работе старшим.
Между прочим, это -- еще от старого строя ос-талось.
     Б  о г. Не морочьте мне голову! Признайтесь честно! За  грибами ходили?
Ходили. Ягоды собирали? Собира-ли. В лапту  играли?  Играли.  Морковку  ели?
Ели. В  сене  кувыркались? Кувыркались.  В  речке полоскались? По-лоскались.
Зайца видели? Видели. Так что же вам еще нужно?! Это разве не счастье?!
     Человек. Счастье, конечно. Но много ли его было?!  Мы пололи и поливали
овощи, таскали  воду, пилили и  носили  дрова, пасли  овец и коров,  убирали
сено...  Ягоды, между  прочим, мы почти  не ели -- их сушили на  зиму. И все
время хотелось есть.  А  грязь!  Посмотрели  бы  вы на  наши руки и  ноги! И
бесконеч-ный  понос:  мы  ели  всякую  травку,  что казалась  съедоб-ной.  А
гигиена!  Бог мой, я  чистые простыни и  отдель-ный матрас  познал только  в
армии.
     Дьявол.  Вшивое детство, ничего не скажешь.  И  не-бось  Богу  молиться
заставляли, в церковь таскали?
     Ч е л о в е к. Не очень. Молитвы -- только "Отче наш", в церковь -- раз
в год. В церкви было занятно -- нарядно, просвирку давали.
     Б о г. Вы помните, как начали рушить церковь?
     Человек. Помню. Мы бегали смотреть. Занятно было.
     Б о г. А народ?
     Человек. Кто плакал, кто смеялся.
     Бог. Как же так?! Почему не восстали за веру?!
     Человек. Не смешите  меня.  Кому  Бог был нужен,  он  с  ним остался. А
вообще он был нам ни к чему. Без него легче стало.
     Дьявол. Есть все же какой-то плюс в вашем дет-стве! От Бога избавились.
     Человек.  Это не плюс и не  минус.  Это -- ничто. Между прочим, Бога мы
забыли быстро, но Черта помни-ли долго. Нас  покупали не  столько  тем,  что
Боженька вознаградит, сколько тем, что Черт накажет.
     Д ь я в о л. И между прочим, с ведома Бога!
     Бог.  Довольно паясничать! Мы не на богословской  дискуссии  собрались.
Короче говоря, были в детстве у вас светлые пятна? Стоит ради них  повторить
жизнь?
     Человек. Светлые пятна были, но на черном фоне. Повторять свое  детство
все-таки я не  хочу. Вот если бы  детство было такое,  как у нынешних детей,
тогда бы  Я подумал. У  нынешних детей сравнительно с нами  -- не  жизнь,  а
сущий рай. Нельзя ли повторить, но с учетом наших достижений?
     Бог. Нет, нельзя.
     Человек. В таком случае я против повторения.
     Д ь  я в о л. Я  одобряю. Я мог  бы  напомнить  вам кое-какие детали из
вашего детства, которые вы забыли. К примеру, порки, побои  со стороны более
взрослых  детей,  бесконечные  сопли  от  промоченных ног, корь,  воспаление
легких, дифтерия...
     Человек. Хватит! Пошли дальше!


ОТРОЧЕСТВО


     Бог. Обратимся к  школьным годам. К отрочеству. Хотя я и против  нового
строя, в особенности за его от-ношение  к религии и церкви, все же я  должен
признать,   что  с   точки   зрения   образования   новая   Россия   сделала
беспрецедентный в истории  скачок. Школьные  годы!.. Может  быть,  лучшие  в
человеческой   жизни.  Познание!  Дружба!  Первая  любовь!  Надеюсь,  тут-то
положение иное. Тут были темные пятна, но на светлом фоне, я полагаю?!
     Дьявол. Бог, а говорит о познании! Если  мне не изменяет память, именно
с этого началось грехопадение человека, и он был изгнан из рая.
     Бог.  Познание  --  соблазн,  а   соблазн  дает  сначала  удовольствие.
Огорчения приходят потом. Я упомянул о нем, поскольку речь идет не обо мне и
не об исто-рии, а...
     Дьявол.  Ясно. Я не  имею ничего  против. Я  все-го  лишь удивляюсь. Но
посмотрим счастливые  школь-ные годы  нашего  пациента. Хочу с самого начала
заме-тить...
     Ч е л о в е к. Не  надо.  Я сам.  Школьные годы я по-мню  очень хорошо.
Верно, это были лучшие годы моей жизни. Нынешняя школа ни в  какое сравнение
не идет с той, в которой  я учился.  Иначе говоря, мое  отрочество прошло  в
такое время, что  оно мне кажется много луч-ше нынешнего. Мы были  нищие, но
надеялись получить все. Школа  давала нам самые  гуманные воззрения и са-мые
светлые идеалы. Мы через  школу получали все  -- еду, культуру (кино, театр,
экскурсии,  кружки),   образо-вание.  Будущее  казалось  гарантированным  --
выбирай путь по своим силам, способностям, интересам. И хотя жили  различно,
тенденция  к   равенству  и  справедливос-ти  казалась  доминирующей.  Новое
расслоение  общества  на  классы  еще  не  обнаружило   себя   или  казалось
пере-житком прошлого. Я в школу ходил как на праздник, как в храм. Здесь шла
бурная и  высокоидейная жизнь.  Нет, нынешняя школа --  ничто в сравнении  с
нашей. Теперь есть школы для привилегированных и школы для прочих. Дети дома
имеют  больше,  чем  от школы.  В школе все стало формальностью. Практицизм.
Цинизм идеологии. Ранняя осведомленность  детей обо всем. В мое  время  я не
слышал  ни  одного  случая, чтобы  девочки теряли не-винность  в школе.  Мы,
парни, впервые познавали жен-щин, обычно вступая в брак. Наша школа готовила
нас к борьбе за светлые  (пусть ложные) идеалы. Нынешняя готовит к заурядной
серой жизни.
     Бог. Но вас воспитывали в духе ложной атеистичес-кой идеологии! .;;.
     Д ь я  в  о л.  Вы присваиваете  себе чужие функции, ува-жаемый! Это  я
должен  в  качестве дефекта  школьных  лет этого Человека  указать  нищету,"
демагогию властей, про-пагандистские помои и прочее. Ведь так?!
     Человек.  Так. Но это  теперь и со стороны смот-рится так. Для  нас это
была  сказочная  жизнь. Одним сло-вом, я хотел бы повторить свое отрочество.
Можно это сделать, не повторяя детство?
     Бог. Ни в коем случае.
     Человек.  Жаль.  Я  бы  хотел  снова  поступить в  комсомол,  снова  до
изнеможения  спорить  о  будущем, смотреть  революционные  фильмы  и  читать
революци-онные  книжки, пережить  страдания  Павки  Корчагина и пронестись с
саблей наголо вслед за Чапаевым, схо-дить на демонстрацию на Красную площадь
и хотя бы издали посмотреть на Сталина...
     Бог. Стоп! Это беспочвенные мечты.
     Дьявол.  Да,  дорогой,  вождя  мирового  пролетариа-та,  учителя  всего
прогрессивного человечества и лучше-го друга школьников товарища Сталина вам
уже никогда не видать.
     Человек. Я не Сталина видеть хочу -- я знаю, ка-кой это был мерзавец. Я
хочу пережить свои отроческие годы, которые немыслимы без Сталина.
     Бог. Повторяю, это исключено. Хотите видеть  этого  кровавого палача --
начинайте с рождения.
     Дьявол.  Повторять жизнь ради того, чтобы пройти по Красной  площади  с
портретом Сталина и помахать издали рукой живому Сталину -- это,  знаете ли,
сейчас не очень модно.
     Человек. Дурак!
     Дьявол. Это вы о ком?
     Бог. Надеюсь, не обо мне?
     Человек. Поделите между собою сами.


ЮНОСТЬ


     Дьявол. Прежде чем перейти к  следующему этапу --  к юности,  позвольте
задать вам несколько вопросов, отно-сящихся к периоду отрочества.
     Человек. Давайте!
     Дьявол. Что происходило с вашими родственника-ми в это время?
     Человек. Всякое. Жизнь раскидала  их, одних уои-ла, других изуродовала.
Кого как. Я не хочу об этом вспо-минать: страшно.
     Д ь я в о л. А как же вас жизнь пощадила?
     Человек. Это не существенно.
     Дьявол.   Репрессировали  ли  кого-нибудь  из  ваших   родственников  и
знакомых?
     Человек. Было всякое. Не хочу об этом думать.
     Д  ь я в  о  л.  И если  бы вам  разрешили вновь пережить  эти годы, вы
согласились бы, несмотря на это?
     Человек. Да.
     Бог,  Мы установили, таким  образом,  что  в жизни Че-ловека был  целый
период, который он хотел бы пережить снова.
     Дьявол. И  период,  который он  пережить  не хочет.  Один--один. Ничья.
Пошли дальше:  юность. Что вы включаете в период юности? В советское  вре-мя
произошли изменения в возрастных  периодах. Вы  весь школьный  период, т. е.
период до восемнадцати (в среднем) лет включаете в отрочество. А юность?
     Человек.  Мне   все  равно,  какой  смысл  вы   вклады-ваете   в  слова
"отрочество" и "юность". У  нас свои рубе-жи, свои деления: до школы, школа,
учебные   заведения   и  служба   в   армии   (для   некоторых)   до  начала
самостоя-тельной жизни в качестве человека,  получающего  зар-плату. Значит,
период,  который  вы  называете  юностью, теперь длится  с  восемнадцати  до
двадцати  пяти или  два-дцати  восьми лет (в  среднем). Но у меня, как  и  у
многих моих сверстников, он был растянут (или сокращен?) из-за войны.
     Бог. Война не в счет, ибо она есть отклонение от нормы.
     Человек. Для меня  военные годы были,  может быть, более значительными,
чем вся остальная жизнь.
     Бог. Поговорим о них особо. А пока обратимся к нормальному ходу жизни.
     Дьявол. Таким образом, периодизация жизни Че-ловека имеет социальные, а
не  биологические  основа-ния.  Итак, что  вы можете  нам  сообщить об  этом
пе-риоде?
     Ч ел о в е к. О, я  хотел бы сказать многое. Но когда есть что сказать,
говорить трудно.  Трудно  выбрать собы-тия и дать  им оценку. К тому же этот
период был очень сложен, даже запутан, подвижен,  изменчив, противоре-чив. В
этот период я отслужил в армии, хотя мог иметь отсрочку, поскольку  поступил
в  институт. Я  напросился  добровольцем  в  пограничные войска  на  Дальний
Восток. Потерял три года. Но я не жалею.  Участвовал в  конфлик-те  на озере
Хасан  и  на Халхинголе. Потом  потерял  еще два  года:  работал  на  важном
строительстве  в  Сибири.   За-работал  там   язву.   Институт.  Война.  Был
комсомольским активистом. Вступил в партию на фронте. После инсти-тута уехал
добровольно  работать  в глушь.  Жил  там  с  же-ной  и  ребенком  в  тесной
комнатушке. Как жили --  те-перь трудно поверить.  Макаронам радовались, как
дети. А фрукты... Слава Богу, лук был. Одним словом, хлебнул жизни по горло.
     Дьявол. Следовательно...
     Бог. Ничего не следовательно. В эти годы Человек повидал мир, преодолел
массу  трудностей, пережил ра-дость  первой любви, радость рождения ребенка.
Роман-тика. Перспективы роста...
     Человек.  Верно.  Я  об этих  годах не  жалею.  Было все.  И любовь.  И
романтика. Но вот насчет того,  что-бы повторить  их, я колеблюсь. Романтика
-- да, но ро-мантика голода, грязи, холода, работы до изнеможения, часто  --
бессмысленной. Одновременно это были  годы встречи  с  суровой реальностью и
прощания с роман-тикой. Пришлось отбросить все иллюзии и надежды отрочества.
Правда,  появились  другие  надежды,  более  прозаические: чуточку  улучшить
бытовые условия, про-двинуться на работе.
     Дьявол. Насчет первой любви. Вы женились на той, которая...
     Человек. Что вы! Девушка, которую я полюбил впервые, предпочла другого.
Я женился случайно.
     Дьявол. Вы любили жену?
     Ч е л о в е к. Не знаю. Скорее всего -- нет. Всю жизнь маялся с ней.
     Дьявол. Почему не развелись?
     Человек. Не до этого  было. И непривычно. Да и к чему? Другие  не лучше
жили. Не все ли равно! И дети опять же. .
     Дьявол.  При каких  обстоятельствах вы  получили комнатушку, о  которой
упомянули?
     Человек. Лучше не вспоминать.
     Д ь я в о л. И несмотря на это...
     Человек. Нет,  из-за этого и из-за многого другого я  не могу  сказать,
что хочу повторить эти годы.
     Бог. Таким образом, счет остается прежним.


ВОЙНА


     Дьявол. Теперь --  период войны. Думаю,  что  вы  эти кошмарные годы не
хотите повторять. Это бесспор-но. Потому -- короче.
     Человек. Как раз наоборот, военные годы я хотел бы пережить вновь.
     Б  о г.  Но почему? Все  человечество осуждает войну и борется  за мир.
Избежать войны любой ценой -- это ес-тественное желание людей, а вы...
     Человек. Вы  рассуждаете как идеологический ра-ботник. Я вовсе не хочу,
чтобы началась новая война. Я хотел бы пережить все то, что было  со мной во
вре-мя войны. Какое это имеет отношение к войне?
     Бог. Никакого.  Но ведь военные годы  для вас  были такими трудными. Вы
пошли добровольцем на фронт?
     Человек. Да.
     Бог. Почему?
     Человек. Хотел защищать Родину.
     Бог. Демагогия!
     Человек. Если бы я был в силах, я бы тебе за та-кое слово по морде дал!
     Бог. Извините, я не подумал.
     Человек. А  кто, по-вашему, защитил страну? Де-магогия? Обман? Страх? Я
-- пока еще живой пример того, что было на самом деле. Я ушел добровольно на
фронт. В первом же бою был ранен, но остался в строю.
     Был ранен три раза, один -- тяжело, полгода в госпита-ле лежал.
     Дьявол. Чем же  вас  привлекают  эти годы, если  вы хотите  пережить их
снова? Приключения? Риск? Слава? Власть над людьми? Что?
     Бог. Думаю, что  я  догадываюсь, в  чем  дело. Челове-ческие отношения.
Фронтовая дружба. Общая опасность сближает людей.
     Человек. Верно, но лишьотчасти. Не  забывайте о годах отрочества. Война
отбросила  зародившиеся со-мнения и  разочарования. На карту были поставлены
луч-шие завоевания  революции. Эта война  для таких, как я,  явилась как  бы
продолжением  революции  и  Граждан-ской  войны.  Мы  выросли  на  романтике
революционной  борьбы и  Гражданской войны. А эта война дала нам возможность
воплотить ее на практике. Именно  ужа-сы и  трудности  войны  отодвинули  на
задний  план  все кошмары  созревающего нормального  социализма и на-правили
наше внимание на абстрактные и прекрасные в своей абстрактности идеалы  его.
А  на  это  наложилось все  остальное  --  дружба,  романтика боя,  сознание
пред-стоящей  опасности,  сознание  пережитой  опасности,  сла-ва  и  многое
другое.
     Дьявол. Можно вопрос не по существу? Скажи-те, знали ли  вы  о массовых
репрессиях сталинского пе-риода?
     Человек. Не все, конечно, но в принципе знал.
     Д ь я в о л. И верили вы в то, что сообщалось по это-му поводу?
     Человек,   Передо   мною   не  стояла  такая  проблема.   Я   ве-рил  в
целесообразность происходящего.
     Дьявол. Угрожал ли Вам арест?
     Человек. Он угрожал каждому. Но я об этом не думал.
     Бог. Было ли у вас чувство протеста?
     Человек. Нет.  В общем  потоке жизни эти  репрес-сии,  о  которых потом
стали много говорить, занимали не такое уж большое место. Мне не приходилось
сталки-ваться  со  случаями, когда арест человека  сказался бы су-щественным
образом на интересах дела.
     Б  о г.  А  тот факт, что  было репрессировано  восемьде-сят  процентов
командного состава армии,  разве  не  ска-зался  катастрофическим образом на
ходе войны? Какие поражения! Какие потери!
     Ч е л  о в е к. Эх вы,  а еще Бог! Разве можно в таком сложном процессе
временную последовательность собы-тий принимать  за причинно-следственную? А
противоре-чивые следствия одних и тех же причин? Где гарантия, что ход войны
был бы более  благоприятным, не будь  этих  реп-рессий? Во всяком случае, во
всяком зле есть доля блага. Благодаря этим репрессиям и поражениям  в начале
вой-ны вырос  образовательный уровень офицерского состава. Да,  да! Люди  со
средним  и  высшим образованием  в  огром-ном количестве  стали  командирами
взводов,  рот,  баталь-онов,  полков.  Ими  были  укомплектованы  все  штабы
круп-ных  подразделений.  Если  хотите  знать, именно  выпускник моей  школы
выиграл эту  войну. Мы  прошли  нашу пре-красную  школу, чтобы  выиграть эту
войну, --  вот  в  чем суть  дела.  Потому период  войны  для  меня дорог. В
прин-ципе   я  должен   был  погибнуть  во  время   войны.  Это   было   мое
предназначение. То, что я уцелел, дело случая. Моя жизнь прошла в войне. Что
было потом -- было уже не мое.


ГИМН ТРУДНОСТЯМ


     Самое главное в жизни народа --
     Трудности. Трудности всякого рода.
     С отдыхо