Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   Политика
      Зиновьев Александр. Нашей юности полет -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -
-- тихо сказал он. -- Зачем, например, начальнику милиции десять ваго-нов леса? -- спросил я. -- Он поставлен в такие же условия, что и ты, -- ска-зал собеседник. -- Ему эти вагоны надо отдать немедлен-но. Остальное -- завтра, послезавтра. И лес будет. Я тут же попросил соединить меня с начальником ми-лиции. Сказал ему, что может забрать лес хоть сейчас. Он сказал, что я -- парень с головой, назвал меня "хозяи-ном" и пригласил в гости, пообещав накормить и напо-ить по-царски. -- Что происходит, -- сказал я, положив телефонную .трубку. -- И это коммунисты?! -- Мы все -- коммунисты, -- напомнил о своем при-сутствии "Лес". -- А происходит обычная жизнь. Легко быть "настоящим коммунистом", до изнеможения копая землю или погружая дрова, как Павка Корчагин. А хо-чешь быть коммунистом в наших условиях -- живи по законам этого общества: мошенничай, обманывай, наси-луй, доноси, выкручивайся. Иначе ничего не сделаешь. Даю тебе дружеский совет... Вижу, ты действительно па-рень с головой... Человек, от которого зависит бетон, имеет большую семью, а живет в тесной комнатушке в полуразвалившемся бараке. Пообещай ему квартиру, и он тебе что угодно из-под земли выроет. Всю ночь я не спал. Командиров стройки отпустил по домам. А сам думал и думал. И надумал. Одни-ми приказами ничего не добьешься. Быть честным -- значит быть глупым. Это -- прямая дорога на тот свет. И дела не будет. Чуть свет поехал к "Бетону". Я про-жил сам всю жизнь в жуткой тесноте. Но то, что я уви-дел у "Бетона", ужаснуло даже меня. -- Сначала решим твой квартирный вопрос, -- сказал я ему, -- а уж потом будем говорить о деле. Вся семья кинулась благодарить меня. Веришь ли, руки целовали. Я не устоял и... Поверь, это не был расчет. Это был искренний порыв... И сказал им следующее. Я оди-нок. Могу пока пожить и в общежитии. А им приказы-ваю сегодня же после работы въезжать в мою квартиру. Вот записка к коменданту. Они отказались наотрез. Тог-да я сказал: выбирай, либо въезжаешь в мою квартиру, либо пойдешь под суд. И ушел не попрощавшись. Я был уверен в том, что бетон будет. И он, как и лес, был. Через несколько дней слух о моих действиях облетел весь район. Что начало твориться, невозможно описать. На меня смотрели как на Бога. Будто Он сам приехал в эту чудовищную глушь и дарует им обещанную райскую жизнь. А рай земной они представляли очень просто: хлеба вдоволь, немного сахару, по праздникам -- селед-ка, дров на зиму, крыши не протекают, мануфактура... Первым делом я велел починить бараки и по возможно-сти улучшить снабжение. В складах завалялись дешевые конфеты. Я велел немедленно пустить их в продажу. Ве-лел особо нуждающимся многодетным семьям выдать та-лоны на ситец. Сейчас все это звучит как анекдот и насмешка. А тогда!.. Со всего района народ повалил в го-род. Стихийно возник митинг. Я выступил с речью. Я потом никогда не говорил как в тот раз. Я говорил им, что Партия и лично Он послали меня наладить здесь нормальные условия жизни, достойные человека советс-кого общества. Я говорил им, что враги народа в загово-ре с мировым империализмом пытались сорвать Великую Стройку, спровоцировав в районе невыносимо тяжелую обстановку. Я призвал их разоблачать замаскировавших-ся врагов и судить их открытым народным судом. Я го-ворил и чувствовал, что эта народная армия будет под-чиняться моей воле и что сражение за завершение Ве-ликой Стройки я выиграю. Теперь скажи мне, в чем моя вина? Я лишь подчи-нился воле народа, лишь выразил ее. Волюнтаризм ру-ководителей сталинского периода был лишь персони-фикацией народной воли. Пойми, другого пути не было ни у кого. Не я, так другой все равно был бы вынуж-ден пойти этим путем. Это на бумаге и в уютном каби-нете вдали от реальной жизни легко выдумывать кра-сивые планы. В реальном житейском болоте было не до красоты, не до справедливости, не до нравственности. Наша жестокость, безнравственность, демагогия и про-чие общеизвестные отрицательные качества были мак-симально нравственными с исторической точки зрения, с точки зрения выживания многомиллионных масс на-селения. Я спросил его, насколько важной была та Великая Стройка, оправданны ли жертвы. -- Стройка была пустяковая, -- сказал он, -- даже бес-смысленная с экономической и иной практической точ-ки зрения. Но именно в этом был ее великий историчес-кий смысл. Она была прежде всего формой организации жизни людей и лишь во вторую очередь явлением в эко-номике, в индустрии. Я спросил затем, много ли народу было репрессиро-вано после той его замечательной речи. -- Сравнительно немного, -- сказал он, -- всего тысяч десять. Но для самых тяжелых работ на стройке этого было достаточно. В других местах руководители поступали куда более круто. И в районе все понимали, что я добрее про-чих. И любили меня. Бога молили за то, чтобы я подольше продержался. ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЗГЛЯД -- Возьмем любое, казалось бы, бессмысленное ме-роприятие тех времен, -- говорит он, -- и я вам по-кажу, что оно оправдало себя, несмотря ни на какие потери. Вот мы строили завод. Экономически и техни-чески стройка оказалась нелепой. Ее законсервировали и потом о ней забыли совсем. Но это был грандиоз-ный опыт на преодоление трудностей, на организацию больших масс людей в целое, на руководство. Сколько людей приобрело рабочие профессии! Многие стали вы-.сокбквалифицированными мастерами. Сколько инжене-ров и техников! А ликвидация безграмотности многих .тысяч людей! И уроки, уроки, уроки. Знаете, как нам все это пригодилось в войну? Не будь такого опыта, мы, может быть, не выиграли бы войну. Какое руковод-ство без такого опыта рискнуло бы эвакуировать завод, имеющий военное значение, прямо в безлюдную степь? И через несколько дней завод стал давать продукцию, важную для фронта! Буквально через несколько дней! Что же -- все это не в счет?! Игнорировать это -- не-справедливо по отношению к людям той эпохи и исто-рически ложно. ВЛАСТЬ НАРОДА -- Сталинский период, -- говорит Сталинист, -- был периодом подлинного народовластия, был вершиной на-родовластия. Если вы не поймете эту фундаментальную истину, вы ничего не поймете в этой эпохе. Это было на-родовластие в том смысле, что подавляющее большин-ство руководящих постов с самого низа до самого верха заняли выходцы из низших слоев населения. Это -- об-щеизвестный факт, на который теперь почему-то перестали обращать внимание. А это -- миллионы людей. И каким бы тяжелым ни было их положение, они имели ту или иную долю власти. И эта доля власти в тех усло-виях окупала любые тяготы жизни. И риск. Власть сто-ила того, чтобы хотя бы на короткое время ощутить ее, подержать ее в руках. Вам теперь не понять, каким ве-ликим соблазном для людей была власть над своими со-братьями. И сейчас это большой соблазн. Но сейчас это соблазн, поскольку власть несет улучшение материаль-ных условий, большую защищенность, уверенность в бу-дущем. Тогда эти спутники власти были на заднем пла-не, а то и вообще не имели силу. Многие, наоборот, теряли бытовые удобства и подвергались большому рис-ку, вступая в систему власти. Но остановить их уже не могла никакая сила. Был в этом соблазне власти один элемент, который ослаб в нынешних условиях, но котр-рый играл решающую роль тогда. Он становится ясным, если сказать о другой черте народовластия. Характерной чертой народовластия является то, что вышедший из народа руководитель обращается в своей руководящей деятельности непосредственно к самому народу, игнорируя официальный аппарат, но так, что тот остается в тени и играет подчиненную роль. Для народ-ных масс этот аппарат представляется как нечто враждеб-ное им и как помеха их вождю-руководителю. Отсюда волюнтаристские методы руководства. Потому высший руководитель может по своему произволу манипули-ровать чиновниками нижестоящего аппарата официаль-ной власти, смещать их, арестовывать. Руководитель вы-глядел народным вождем, революционным трибуном. Власть над людьми ощущалась непосредственно, без вся-ких промежуточных звеньев и маскировок. Власть как таковая, не связанная ничем. В тот период, когда на-чалась моя руководящая деятельность, уже шла борь-ба между такой формой власти (сталинской формой, на-родовластием) и официальной властью, представляемой армией чиновников всех рангов в сотнях и тысячах уч-реждений всякого рода. Победа второй формы над пер-вой была концом сталинизма. И я, прибыв в Н, ощутил всю мощь этой второй формы власти. Но я еще успел захватить и кусочек сталинского типа власти. Это был период компромисса, ибо без сталинских методов еще нельзя было делать серьезные дела. Моя Великая Строй-ка была еще не по силам нормально (с точки зрения послесталинского руководства) организованной системе вла-сти. Я еще вел себя как народный вождь. И стоило мне бросить клич, как в несколько часов все районное офи-циальное начальство было бы перебито. Но в этом мире все несет в себе самом свою гибель. Народовластие -- это, помимо всего прочего, есть еще и организация масс населения. Народ должен быть опре-деленным образом организован, чтобы его вожди могли руководить им по своей воле. Воля вождя -- ничто без соответствующей подготовки и организации населения. Не буду тебя мучить объяснениями на этот счет. Читай мои записки, там все это описано подробно. Я тебе сей-час расскажу в качестве примера только о двух элемен-тах в организации народовластия. Первый из них -- это всякого рода активисты, зачинатели, инициаторы, удар-ники, герои... Масса людей в принципе пассивна. Что-бы держать ее в напряжении и двигать в нужном направ-лении, в ней нужно выделить сравнительно небольшую активную часть. Эту часть следует поощрять, давать ей какие-то преимущества, передать ей фактическую власть над прочей пассивной частью населения. И во всех уч-реждениях образовались неофициальные группы активи-стов, которые фактически держали под своим наблюде-нием и контролем всю жизнь коллектива и его членов. Они приобрели чудовищную силу мафий. Они могли кого угодно "сожрать", включая высших руководителей учреждений. Руководить учреждением без их поддержки было практически невозможно. И руководитель неволь-но становился членом такой неофициальной правящей мафии, вступая тем самым в конфликт с самим собою как с народным вождем. Второй из упомянутых мною элементов народовластия -- система разоблачений врагов (обычно -- воображаемых), открытых и тайных доносов, репрессий. Сейчас много критикуют тайное доноситель-ство в наше время. Но открытое доносительство и разоблачительство было распространено еще более, приносило еще больший эффект. Причем эти доносы и разобла-чения не могли оставаться без последствий -- иначе они утратили бы силу. Эта система доносительства и разоблачительства была естественной формой проявления под-линно народной демократии. Это была самодеятельность масс, поощряемая свыше, поскольку высшая власть была властью народной и стремилась остаться ею. Эта сис-тема ослабла в теперешнее время, поскольку кончилась эпоха расцвета народовластия. Ее ослабление означало ослабление народовластия, ограничение его теперешней законной формой официальной власти. Вот вам пример презираемой вами диалектики: взяв власть в свои руки, народ сам оказался в ловушке своего собственного народовластия, будучи вынужден передать своим собратьям неограниченную власть над самим со-бой. Ощутив на своей шкуре все ужасы своего собствен-ного народовластия, народ отрекся от него так же доб-ровольно, как и ухватился за него добровольно ранее... И это послужило основой ослабления и падения стали-низма. Так что, молодой человек, если хотите найти и су-дить преступников сталинского периода, судите прежде всего жертвы преступлений, ибо преступники и палачи были рождены ими самими. ПЕРЕЛОМ -- А как вы себе представляете это "преодоление от-дельных ошибок культа личности"? -- говорит он. -- Думаете, собрались партийные руководители и при-няли решение отменить "культ"? Собирались. Решение принимали. Но это -- результат, а не начало. Это сан-кционирование того, что уже произошло. И для про-паганды, конечно. Думаете, прекратились массовые репрессии, освободили и реабилитировали миллионы "политических"? Было и такое. Но -- как следствие и как нечто второстепенное. Суть "преодоления культа" куда глубже, сложнее и важнее. Превращение юноши во взрослого мужчину есть перерождение всего организма, а не только изменение в голосе и появление усов. Причем это превращение происходит с первого дня рожде-ния. Лишь однажды, когда превращение уже произош-ло, юноша по некоторым второстепенным признакам замечает, что он мужчина. Диалектика, молодой чело-век, -- вещь очень серьезная, а не только предмет на-смешек для пошлых остряков. Я не теоретик, а практик. Но и я могу тебе назвать кое-что посерьезнее. Я это испытал на своей шкуре, я с этим столкнулся сам лицом к лицу. Уверен, будущие те-оретики откопают что-нибудь еще серьезнее. Во всяком случае, они подойдут к делу диалектически, рассмотрят все важные стороны великого процесса, причем в един-стве и взаимодействии. Я коснусь только трех аспектов процесса: 1) системы власти и управления во всех клеточ-ках, звеньях, тканях, районах общества; 2) системы хо-зяйства, экономики, культуры, в общем -- организации всей жизни страны; 3) человеческого материала. Наша система власти и управления... Я имею в виду не только центральную власть, дальше которой ничего уже не ви-дят критики, а всю систему власти сверху донизу... Эта система с самого рождения ее была двойственной: с од-ной стороны, это было народовластие с системой вождей, личной власти вождей, активистами, волюнтаризмом, при-зывами, насилием и прочими атрибутами; а с другой сто-роны, это была система партийно-государственной вла-сти с ее бюрократизмом, рутиной, профессионализмом и прочими ее атрибутами. В сталинский период достиг высочайшего уровня первый аспект власти. Но и второй развивался и набирал силу. Шла постоянная борьба их. И даже в сталинские времена второй аспект часто доми-нировал, доказывал свою в перспективе главенствующую роль. Сталинские репрессии в некоторой мере выража-ли стремление народа помешать превращению партийно-государственного рутинного и делового аппарата власти в нового господина общества. Я был одним из последних руководителей сталинского типа. Главное, с кем мне пришлось бороться, был не народ -- народ был еще по-слушен, -- а именно второй аспект нашей системы влас-ти и управления. Меня сковырнули люди из этого аппа-рата. Правда, они еще использовали сталинские методы сковыривания, но сделали-то это они. А я уже был бес-силен применить к ним сталинские методы. Я уже не мог приказать арестовать кого-то. Я уже должен был интри-говать в рамках партийно-государственного аппарата, чтобы убрать тех, кто мне мешал. По отношению к мас-сам народа я еще был вождь сталинского периода. Но по отношению к новой системе власти я уже был подчинен-ный им чиновник, зависящий в своей деятельности от них. Если бы я ценой невероятных ухищрений не дер-жался сталинских методов, стройка не была бы заверше-на. Если бы новый аппарат власти сумел полностью одо-леть сталинизм в это время, была бы катастрофа. Всему свое время! Возьмем теперь систему хозяйства и культуры страны. Сталинский тип власти и управления был хорош в усло-виях полной разрухи и бедности, когда все заводы, строй-ки, учреждения можно было запомнить одному человеку, когда функции управления и контроля были сравнитель-но примитивны. Развернув грандиозное строительство и начав великую культурную революцию, сталинизм тем самым подписал себе смертный приговор: создаваемое им детище не могло уместиться в его утробе и функциониро-вать по его примитивным правилам. Моя стройка по сте-пени сложности была уже такой, что лишь самые грубые и трудоемкие работы осуществлялись сталинскими мето-дами. Главная же часть дела, связанная с машинами, при-борами, технологией, делалась специалистами, которые фактически уже игнорировали сталинизм и жили в новой эпохе. Конечно, они еще ощущали сталинизм в той или иной форме. Но они уже успешно отражали его пополз-новения. Меня самого не раз высмеивали на всякого рода совещаниях. Я имел мощную поддержку в коллективе, но, увы, среди самых низов. Народ чувствовал грядущее раз-деление общества на классы и образование новых господ. Нас, представителей сталинского руководства, он новыми господами не считал. Мы все-таки были с ним в борьбе против новых господ. Наконец -- человеческий материал. Тот человеческий материал, на котором держался сталинизм и который сам держал сталинизм, в значительной мере был уничтожен, поредел, постарел, утомился, переродился. Конечно, были пополнения из молодежи. Но это уже было не то. Все рав-но это были уже другие люди по психологии, образова-нию, условиям жизни. На моей стройке почти весь инже-нерно-технический состав, мастера, квалифицированные рабочие, конструктора, учетчики и прочая элита коллек-тива были из новых поколений. Я чувствовал себя среди них совсем чужим человеком- Мне не о чем с ними было говорить -- они были люди совсем иной культуры и иной психологической реакции на происходящее. Я чувство-вал себя человеком лишь среди самых простых рабочих, да среди той полууголовной массы людей, без которых невоз-можно было строительство. Интересно, лишь среди них я чувствовал себя своим человеком, одновременно ощу-щая свое превосходство над ними. Хотя масса новых лю-дей была послушна и делала все то, что нужно (одобряла, клеймила, разоблачала, аплодировала), это все-таки в са-мой основе была другая масса. И сказалось это, в частно-сти, в том, что был нанесен сокрушительный удар по роли самодеятельного актива, о котором я уже говорил. Над ак-тивистами стали открыто издеваться. Провалили несколь-ко начатых ими кампаний и персональных дел. Доносы утратили былую эффективность. Многих самых заядлых и активных сталинистов стали проваливать на выборах в комсомольские и партийные бюро. Я мог бы рассказать тебе и о многом другом, что про-исходило в толще нашей жизни и что означало конец сталинизма, что подготовило открытое и официальное признание этого конца. Но думаю, что и того, что я уже наговорил тебе, достаточно для размышлений. Да и бытовая жизнь руководителя сталинского вре-мени была не сахар. Работа до изнеможения. Бессонные ночи. Постоянное ожидание быть снятым с поста и, как правило, арестованным. Бесконечные заседания. Поезд-ки. Порывы. Штурмы. В общем, как на фронте, причем в самых плохих условиях. Некогда было почитать книгу, сходить в театр, посмотреть выставку. Я женился. Появи-лись дети. Но я почти не бывал в семье. Вознаграждение за это по нынешним масштабам совершенно ничтожное. Конечно, были и пьянки, и женщины, и дачи, и квартиры, и машины. Но -- как неизбежный спутник способа руководства и его необходимое условие.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору