йствительно, они существуют:
   для некоторых они - обязательный этап на пути к политической "карьере";
для других - самодавлеющие и удовлетворяющие их институты: там делают
карьеру, как в армии или административном аппарате. Идеологический вакуум
немедленно заполнило государство: заняв место, оно превратило его в
крепость, а идеология - идеология государства - отныне занимает сторожевые
посты. "Полиция, например, - уже не только репрессивный оргая, она
становится носительницей идеи, - констатирует профессор социологии Никос
Пуланбac, - кто не помнит заявлений министра внутренних дел на тему
"Полицейские вас охраняют" или его призывов к "массовым доносам"?"
   Армия, судебное ведомство, школа, средства массовой информации - нет
такого аппарата, который не распространял бы идеологию правительства,
идеологию тем более эффективную, что она объявляет себя нейтральной и
благожелательной.
   Парламент целиком утратил свое значение представительного органа. От
депутатов хотят, чтобы они вели себя не как избранники народа, а как
назначенные чиновники. 90 процентов законопроектов исходят от
исполнительной власти, которая просто передает их в палату на одобрение.
Оппозиция критикует или отвергает закон? Не имеет значения.
   "В любой момент, - говорит сенатор Кайяве, - правящее большинство
протащит его без всяких оговорок".
   Если даже депутатам или сенаторам удается провести закон, у них нет
никакой возможности проследить за его выполнением; их деятельность
блокируется исполнительной властью и чиновниками. "В прошлом году, -
продолжает сенатор Кайяве, - мне удалось уговорить сенаторов проголосовать
за поправку, облагавшую специальным налогом прибыли филиалов иностранных
концернов, которые арендуют французское оборудование. Так вот позднее мне
в руки попался циркуляр, гласивший прямо противоположное тому, что
единодушно одобрил сенат. У администрации развязаны руки; она проводит
свою собственную политику - как феодал; это опаснейшая язва, разъедающая
наше общество..."
   Государство вырабатывает все решения при непременном участии
представителей "денежного мешка". Трудящимся же остается только
подсчитывать шишки, перебирать обрывки мифов о благосостоянии и прогрессе,
о "равенстве возможностей". Иногда они получают право на занимательное
зрелище. Занавес ненадолго приоткрывается над очередным
политико-финансовым скандалом. И тотчас вновь падает. Будет о чем
поговорить несколько дней. Сам же скандал так и останется навечно
погребенным во мраке тайны.
   Реальная власть невидима. О ней дает знать чей-то телефонный разговор,
сообщение, переданное кем-то по телексу, соглашение, заключенное в
кулуарах конференции. Она может проявиться во время охоты, игры в бридж,
встречи на зимнем курорте. Едва успеваешь ее заприметить, как власть уже
где-то далеко. Она постоянно "перемещается".
   Точно так же перемещаются люди, которые ее осуществляют. В конце концов
теряешься: "кто есть кто" в этой поразительной чехарде? "Налицо, -
констатирует экономист М. Бео, - теснейший союз частного капитала,
руководства правых партий, чиновников государственного аппарата и
управляющих капиталистических фирм. Последние не обязательно прямые
выходцы из среды крупнейшей буржуазии, но связаны ею по рукам и ногам".
   Любопытно проследить, листая их досье, как эти "повязанные" крупным
капиталом люди переходят из частного банка в министерство, из правления
домостроительной фирмы - на правительственную должность, а с этого поста -
в генеральную дирекцию смешанного нефтяного концерна (часть акций
принадлежит государству, часть - частным владельцам)...
   Капитализму удавалось на протяжении довольно долгого времени выдавать
себя эа так называемый плюралистский строй, собственнические интересы
небольшой касты - за волю народа, насилие - за демократию. Подобного
"успеха"
   режим добился неустанной штамповкой создания граждан, приученных
мыслить одинаковыми догмами и "хотеть" того, что им в действительности
навязывают.
   Как это ясно показывает американский социолог Финли в своей книге
"Демократия античная и демократия современная", сущность американской - и
вообще западной - демократии заключается в культивировании всеобщей апатии
по отношению к политике. В конечном счете такая демократия сводится к
свободе человека решать, в котором часу и какой машинкой он будет стричь
свой газон".
   Вот так-то, дорогие друзья. По-моему, это заключение парижского
ежемесячника "Монд дипломатик" с полной убедительностью и доказательностью
показывает полный крах попыток капитализма "выдавать себя за так
называемый плюралистский строй, собственнические интересы небольшой касты
- за волю народа, насилие - за демократию".


   ГАНГРЕНА
   СОВЕСТИ


   Автору этих строк довелось много раз бывать в Соединенных Штатах
начиная с 1946 года, когда там, близ Нью-Йорка, в маленьком городке
Лейк-Саксесс, что значит в переводе "озеро удачи", в наскоро
переоборудованных помещениях бывшего военного завода работала первая
сессия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. В последний
раз я побывал в США в январе 1978 года - ездил туда с делегацией
Верховного Совета СССР. Мы встречались со своими коллегами в сенате и
палате представителей конгресса Соединенных Штатов - обсуждали с ними
широкий круг проблем современного международного положения и двусторонних
советско-американских отношении.
   - Фундамент отношений нашей страны с США заложен, как известно, целой
серией соглашений и договоренностей, которые были достигнуты за прошедшие
несколько лет в результате переговоров на высшем уровне, - говорил товарищ
Л. И. Брежнев, подводя итог обсуждению отчета нашей делегации на заседании
Президиума Верховного Совета СССР 24 февраля 1978 года. - Возможности для
углубления и расширения сотрудничества между СССР и США созданы. Но
сегодня, к сожалению, приходится констатировать, что путь к этому
сотрудничеству все еще загромождают всякого рода препятствия. Их создают
силы, не заинтересованные ни в добрососедских отношениях между СССР и США,
ни в разрядке международной напряженности вообще.
   Перечитывая выступление Л. И. Брежнева на заседании Президиума
Верховного Совета СССР вновь и вновь, я вспоминаю и эту, недавнюю, и
предшествующие поездки за океан и всякий раз думаю о том, как важно и
своевременно содержащееся в этом выступлении напоминание о том, что
"сейчас наступил такой период в советско-американских отношениях, когда
необходимо приложить новые усилия, чтобы придать Этим отношениям динамизм
и более конструктивный характер".
   Мы, советские люди, рассматриваем советско-американские отношения как
важный элемент общего международного курса Советского государства, курса
на упрочение мира, прекращение гонки вооружений и на развитие
равноправного и взаимовыгодного сотрудничества между государствами.
   Должен сказать, что и в Соединенных Штатах, как мы могли убедиться,
многие политические и общественные дсятели, а также рядовые граждане
придерживаются той же позиции. Приходится, однако, признать, что в этой
большой, сложной и зачастую противоречивой в своей политической жизни
стране все еще значительные позиции занимают весьма влиятельные круги,
интересы которых идут вразрез с чаяниями миролюбивых сил. Мы не раз
убеждались в этом в ходе наших встреч и бесед в Вашингтоне, во время
поездок в Хьюстон, Детройт, Нью-Йорк. Многое при этом перекликалось с тем,
с чем мне приходилось сталкиваться и во время предыдущей поездки в США -
на очередную, десятую по счету, встречу представителей американской и
советской общественности. Состоялась она в апреле - мае 1976 года в южном
штате - далекой Аризоне, почти на самой границе с Мексикой.


   Пестрая Америка

   С группой советских общественных деятелей, приглашенных нашими
американскими коллегами, я в эти весенние дни 1976 года много ездил по
восьмирядным дорогам Соединенных Штатов, летал над их бескрайними
просторами - дважды пересек их вдоль и поперек: от Нью-Йорка до
мексиканской границы, потом от Атлантики до Тихого океана, - бродил по
задымленным, мрачным каменным ущельям узких улиц больших городов,
любовался просторами пока еще пустынных равнин Солнечного пояса страны,
беседовал с сенаторами и студентами, бизнесменами и журналистами, искал,
что же изменилось за прошедшие годы, как живет и чем дышит теперь Америка.
   На этот вопрос не найдешь однозначного ответа: многое меняется, а
многое остается неизменным. Как-то я написал, что на вопрос: "Какова же
Америка?" - можно ответить так: пестрая! Ну что ж, и теперь пестрый ее
облик резко бросается в глаза. И речь пойдет не только о внешнем виде ее
городов, где рядом с великолепнейшими небоскребами теснятся
полузаброшенные кварталы лачуг с выбитыми стеклами в окнах, но и о ее
политическом облике.
   С одной стороны, многочисленные видные деятели Америки в своих речах,
статьях, интервью проклинают разрядку и требуют возвращения к "жесткому
курсу" в отношении социалистических стран. С другой - не менее
многочисленные и не менее видные деятели столь же решительно выступают за
сохранение и упрочение разрядки.
   В самом Нью-Йорке, на 5-й авеню, я видел очередную крикливую
антисоветскую демонстрацию, а у входа в крупнейший кинотеатр "РЭДИО-СИТИ
мюзикхолл" с раннего утра стояли в очереди ньюйоркцы, желавшие посмотреть
совместно поставленный американскими и советскими кинематографистами фильм
"Синяя птица".
   Безответственные политиканы вроде бывшего заместителя государственного
секретаря Джорджа Болла призывали ограничить деловые связи с СССР и даже
"прекратить поездки между Вашингтоном и Москвой", а виднейшие американские
фирмы посылали новые предложения о поставках промышленного оборудования и
о покупке нужных Америке товаров в советскую закупочную комиссию.
   Газеты буквально захлебывались злобой, печатая клеветнические небылицы
о советской действительности, а профессора и студенты университетов,
которых мы посещали в Аризоне и Калифорнии, представители творческой
интеллигенции, с которыми мы встречались в Голливуде, сенаторы и
конгрессмены, которые нас принимали в Вашингтоне, горячо высказывались за
расширение дружественного сотрудничества с Советским Союзом.
   В связи с 200-летием США тогдашний вице-президент Нельсон Рокфеллер,
совершая поездку по четырем континентам, произносил антисоветские речи, а
его брат Дэвид Рокфеллер, председатель правления "Чейз Манхэттн бэнк", во
время Дартмутской конференции советских и американских политических и
общественных деятелей подчеркивал важность развития сотрудничества между
нашими странами...
   Эта пестрота усугублялась особенностями кампании по подготовке к
выборам президента Соединенных Штатов, в разгаре которой мы прибыли туда.
Предвыборная кампания имела удивительные, свойственные только этой стране
черты, которые шокируют и коробят европейцев. Перед отъездом в США 20
апреля 1976 года я прочел в парижской газете "Фигаро" статью "Как
"продать" президента", в которой говорилось:
   - Еще в 1972 году руководитель одной из крупнейших в США рекламных
компаний "Фун Кон энд Белдинг" Джон О'Тул взывал: "Я прошу рекламные фирмы
не путать кандидатов в президенты Соединенных Штатов со средствами против
пота, а Белый дом с посудой". Но это была проповедь в пустыне, и в
Соединенных Штатах кандидатов в президенты по-прежнему "продают"
телезрителям, как какое-нибудь моющее средство...
   С давних пор там считается, что в таком деле все средства хороши. И
дело тут, конечно, не только в том, что одна из кандидатов, выступая по
телевидению, непрерывно улыбался, чтобы показать, какие у него белые зубы,
а другой причесывался под покойного Джона Кеннеди. Придумывались и
пускались в ход самые невероятные обещания, концепции, лозунги. Бывший
губернатор Калифорнии Рейган, например, хвастался, что если он станет
президентом, то не колеблясь вступит в войну, чтобы не допустить
восстановления суверенитета Панамы над пролегающим по ее территории
каналом, который соединяет Атлантику с Тихим океаном, а его конкурент
Форд, чтобы польстить консерваторам, заявлял, что он отказывается
произносить в будущем слово "разрядка", и хвалился тем, что представил
конгрессу величайший военный бюджет за всю историю США.
   Американцы в те дни часто уговаривали нас не принимать все это всерьез:
дескать, такие экстравагантности применяются только ради улавливания
голосов избирателей. Они советовали нам забыть о том, что говорили
кандидаты в президенты, поскольку-де после выборов "все войдет в
нормальное русло". Но как забыть, к примеру, о таких вещах, как вполне
реальная гонка вооружений, вытекающая из того, что всякий раз после
выборов президенты один за другим вносят, а конгресс штампует рекордные по
величине военные бюджеты? Как можно считать такую практику "нормальным
руслом"? Разве она не находится в вопиющем противоречии с духом и буквой
Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе,
под которым стоят подписи глав 35 государств, в том числе и США и Канады,
и в котором четко сформулированы договоренности, направленные на упрочение
мира?
   Но сейчас я не хочу вдаваться в анализ политической стороны такой
практики. Сейчас о другом - о моральной стороне того образа жизни, при
котором самые ответственные и весьма солидные деятели позволяют себе
совершенно спокойно заявлять, что не следует принимать всерьез то, что
говорят избирателям люди, претендующие на руководство страной.
   Когда я вспоминаю свои поездки в Соединенные Штаты в 40-х, 50-х, 60-х
и, наконец, 70-х годах, я не могу не отметить, что из десятилетия в
десятилетие моральный климат в этой стране опасно ухудшался; в обществе
развивалась страшная болезнь, которую я назвал бы гангреной совести.
   Симптомы этой болезни различил еще на заре XX века великий русский
писатель Горький, описавший их в своих блестящих статьях о "Городе Желтого
Дьявола", как он называл Нью-Йорк. Вспомним хотя бы вот эти строки из его
диалога с американским "жрецом морали", написанные в 1906 году:
   "Вы знаете, что наша страна, - говорил этот "жрец морали", - живет
только одним стремлением - делать деньги.
   Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека только материал,
из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь
есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой
стране - как и везде, я слышал - руда, из которой добывают желтый металл,
прогресс - это концентрация физической энергии масс, то есть
кристаллизация мяса, костей и нервов человека в золото. Жизнь построена
очень просто..."
   Ну, а коль скоро высшим идеалом становится "кристаллизация мяса, костей
и нервов человека в золото", то к черту все сдерживающие элементы морали,
даже старой, буржуазной, христианской, лицемерной и ограниченной, но все
же сохранившей какие-то рамки приличия морали, - и да здравствует
пресловутый "закон джунглей" в отношениях между людьми!
   Эта гангрена человеческой совести на протяжении нынешнего века
неудержимо прогрессировала в капиталистическом мире, но особенно страшны
ее проявления в Соединенных Штатах - главной державе того бесчеловечного
мира.
   Моральный упадок, разгул спекуляции, коррупции, преступности там
сказываются все сильнее [Как сообщило 9 апреля 1977 года министерство
юстиции США, число заключенных в США достигло 283 145 человек. Однако
преступность в США в 1977 году не только не уменьшилась, но, наоборот, еде
больше возросла.], и можно по-человечески пожалеть одного из
талантливейших писателей Америки Джона Стейнбека, который, ужасаясь
происходящим там, написал:
   - Мы не можем надеяться сделать наших детей хорошими и честными людьми,
когда город, штат, правительство и корпорация - все сулят большую награду
за интриги и обман, чем за честность и правду. Всюду мошенничество, на
всех ступенях.
   Для полноты картины добавлю, что и сам Стейнбек под конец жизни стал
жертвой гангрены совести. Его сын был послан на войну во Вьетнам, и вот
престарелый писатель ради того, чтобы начальство создало для его отпрыска
безопасные условия, сам отправился во Вьетнам и в серии очерков воспел эту
"грязную войну" как некий подвиг.


   Военная идеология
   и ее последствия

   Надо сказать, что именно война во Вьетнаме, отравившая души миллионов
американцев, прошедших через нее, в огромной степени содействовала
распространению в американском обществе самого страшного цинизма,
жестокости, крайнего падения нравственности и небывалому росту
преступности.
   В книге французского журналиста Клода Муаэи "Америка под ружьем" весьма
убедительно показано, что американская военщина несет прямую
ответственность за моральное разложение, которое все сильнее дает о себе
знать в американском обществе.
   "В Америке, - заявил Муази, - невероятно почитают армию. Участие в двух
мировых войнах, в войне в Корее и в нескольких полуколониальных авантюрах
привили американцам вкус к военному подвигу в то время, когда другие
утрачивали его. Бронзовый, деревянный или пластмассовый орел служит
украшением миллионов дверей и каминов. И когда движение протеста против
войны во Вьетнаме и "конфликт поколений" повергли США в кризис сознания,
"подлинные"
   американцы опомнились и овладели собой лишь благодаря тому, что
нескольким патриотам пришла в голову мысль затопить страну звездными
флажками, которые как знак единения вскоре были наклеены на миллионы
ветровых стекол автомобилей, окна квартир и домов".
   Выступавший против войны во Вьетнаме обозреватель газеты "Нью-Йорк
Таймс" Том Уикер в своей статье под красноречивым заголовком "Идеология
войны", опубликованной 2 мая 1972 года, писал:
   "19 марта 1968 года, вскоре после большого наступления во Вьетнаме,
президент Линдон Джонсон, выступая на семинаре по вопросам внешней
политики в государственном департаменте, заявил: "Опасности и жертвы
закалили нашу страну, и сейчас мы являемся страной номер один, и мы
собираемся остаться страной номер один".
   30 апреля 1972 года президент Ричард Никсон, приехав на техасское ранчо
Джона Коннели, заявил своей аудитории, состоявшей сплошь из миллионеров,
что во Вьетнаме "в конечном счете поставлено на карту положение США как
мощнейшей державы мира". Там же Никсон заметил, что, если бы коммунисты
одержали победу во Вьетнаме, мир утратил бы уважение к посту президента
[США]...
   Эти замечания насчет "уважения" напоминают о "Крестном отце" ["Крестный
отец"-кличка главаря гангстерской мафии, которому посвящены популярные в
США роман и фильм], еще одном твердокаменном главнокомандующем и
"уважаемом" человеке. В мире "Крестного отца" поддержание "уважения" к
себе тоже, как правило, означало готовность прибегнуть к силе".
   "Это сравнение может шокировать, - заметил далее Том Уикер, - однако
новая книга "Корни войны" Ричарда Барнета освещает вопрос в интересном
аспекте. Как замечает Варнет, история не раз демонстрировала, что "люди
получают медали, повышения по службе и другие почести, совершая во имя
государства такие поступки, за которые в других обстоятельствах их бы
повесили или заключили в тюрьму".
   Я не раз вспоминал эT мужественные и горькие строки противников войны
во Вьетнаме, читая бесчисленные сообщения американской печати о
совершенных в США ветеранами войны страшных преступлениях. Такой рикошет
давала идеология войны, о которой писал Том Уикер.
   Воинствующий ура-патриотизм на протяжении многих десятилетий
культивируется в США для прикрытия преступной сущности "полуколониальных
авантюр", которые неоднократно затевала эта держава после второй мировой
войны.
   Миллионы и миллиарды долларов были израсходованы на прославление более
чем сомнительных "военных подвигов"
   американских интервентов в Корее, Вьетнаме, Камбодже, Лаосе, - им были
посвящены многие книги и кинофильмы.
   И красной нитью во всей этой пропаганде проходила мысль о том, что
американской военщине все дозволено во имя возвеличения Америки и ее
вооруженны