шего социализма, отраженные в нашей Конституции,
послужат воодушевляющим примером для народов стран, недавно избравших путь
социалистического развития. Они умножат силы трудящихся стран капитала в
их борьбе за свои права, за избавление от гнета эксплуатации.
   "Извращенному и опошленному буржуазной и ревизионистской пропагандой
толкованию понятий демократии и прав человека, - говорил товарищ Л. И.
Брежнев, - мы противопоставляем самый полный и реальный комплекс прав и
обязанностей гражданина социалистического общества. На весы истории мы
кладем действительно эпохальные завоевания трудящихся, достигнутые
благодаря власти рабочего класса под руководством Коммунистической партии"
[Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и стать", т. 8, стр. 387.].
   И все же наши идеологические противники не унимаются.
   Они снова и снова бросаются в атаку на нашу политическую систему, на
наш образ жизни. Это и понятно: ведь революционизирующее влияние нашего
примера "самодержавия народа" в действии все возрастает.
   Весьма знаменательно, что наиболее остервенелая атака предпринимается
против тех статей, где говорится о роли Коммунистической партии Советского
Союза в жизни советского общества. Ведь они, я бы сказал, представляют
собой сердцевину нашей политической системы. В них ее сила!
   "Причины этой атаки понятны, - заявил товарищ Л. И. Брежнев на
внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР. - Коммунистическая
партия - это авангард советского народа, его наиболее сознательная,
передовая часть, неотделимая от народа в целом. Никаких других интересов,
кроме интересов народа, у партии нет. Пытаться противопоставить партию и
народ друг другу, рассукдать о "диктатуре партии" - это все равно что
пытаться противопоставить, скажем, сердце всему остальному человеческому
организму" [Л.И.Брежнев. Ленинским курсом. Речи и стать", т. 8, стр. 533.].
   Наши политические враги лицемерно сетуют на монолитность
социалистической системы, утверждая, будто не может быть демократии в
обществе, где существует единство мнении по принципиальным вопросам. Нашей
соцпалистичсско" демократии, свойственной обществу развитого социализма,
уже сложившегося общенародного государства, в котором сплотились рабочие,
крестьяне и ивтеллигенция и в котором кет и не может быть классовых
противоречий, они всячески пытаются противогЕОставить свою систему
пресловутой "чистой демократии", служащую прикрытием жестокой диктатуры
капитала.


                              Деньги и власть

   Изо дня в день тысячи буржуазных газет, радиостанций, телевизионных
компаний восхваляют мнимые блага капиталистической системы управления -
"плюрализма". Так ь-глне любят выражаться деятели, смекнувшие, что термин
"буржуазная демократия" вконец дискредитирован, как и все, что связано с
буржуазией.
   Вошедшее в моду слово "плюрализм" образовано от английского
"plurality", что одновременно означает "множественность" и "большинство
голосов". Стремясь реабилитирогать подмоченный авторитет капиталистической
системы, буржуазные пропагандисты рекламируют этот якобы новый, а на самом
деле старый как мир принцип мнимой "множественности", якобы дающий людям
возможность свободно выбирать своих руководителей.
   Как выглядит на практике этот "плюрализм", показывают подготовка и
проведение в 70-х годах выборов и США, ФРГ 12 в других капиталистических
странах. Формально там каждый имел свободу выбора: хочешь - голосуй за
коммуниста, хочешь - выбирай защитника капиталистической системы.
   Ко для проведения выборов, на аренду телевизионных передач, оплату
помещений для собраний и прочее требуются огромные суммы. Как писал хорошо
осведомленный западногерманский журнал "Виртшафтсвохе" 28 апреля 1972 года
в статье под красноречивым заголовком "Долларовая битва за Белый дом",
"для того, чтобы стать президентом Соединенных Штатов, нужны, между
прочим, три вещи: деньги, деньги и еще рад деньги". Претенденты в борьбе
за кресло в Белом доме пускают в ход политические аргументы, но при всем
том "большие деньги", говоря словами журнала "Ньюсукк", могут без особого
труда заглушить разрозненные голоса большинства. В соответствии с логикой
этой "теории" расходы кандидатов в президенты за последние восемь лет
удвоились.
   Наибольшую выгоду партиям и кандидатам приносят богатые сборщики
средств, известные в политическом лексиконе как "жирны" коты". Вот
некоторые из них:
   У. Клемент Стоун. В 1968 году этот многократный миллионер из Чикаго
("Комбайнед ияшуренс компани оф Америка") оказал Республиканской партии
самую большую финансовую помощь. Он добыл миллион долларов на предвыборную
кампанию кандидата в президенты Никсона и ей миллион долларов, чтобы
"протолкнуть" побольше республиканцев в конгресс.
   Макс Фишер. Многократный миллионер и финансист из Детройта еще в
50-х годах собирал десятки миллионов в кассу республиканцев. В 1960 году
он поддержал Никсона в борьбе против Джона Кеннеди, а в 1968 году - в
борьба против Губерта Хэмфри. Эффективную помощ* своему ставленнику Фишер
оказал и в 1972 году.
   Юджин Уаймэн. Глава адвокатской конторы из ЛосАнджелеса, жертвует в год
выборов самое меньшее 100 тысяч долларов на пужды Демократической партии.
Каждый из тех, кто значится в картотеке Уанмэна, "стоит" не менее 10 тысяч
долларов. В 1972 году он поддерживал Губерта Хэмфри, па это были
израсходованы миллионы.
   Стюард Р.Мотт. Многократный миллионер из НьюЙорка (ему принадлежит один
из крупнейших пакетов акций "Дженерал моторз") "опекал" Юджина Маккарти,
израсходовав на это 210 тысяч долларов. В 1972 году он помогал Джорджу
Макговерну, которому было предоставлено 300 тысяч долларов из собственного
кармана этого миллионера.
   Кандидаты Республиканской и Демократической партий всегда могут
рассчитывать на пожертвования богатых семей.
   Республиканцев ссужают деньгами Дюпон, Форд, Меллон, Пью, Уитни,
демократов - тот же Форд, Леман, Ласкер. Обе партии, кроме того, почти а
одинаковой мере пользуются финансовой поддержкой фирм "Макдонэлл - Дуглас
корпорейшн", "Нортроп корпореишн", "Юнион ойл оф Калифорния" и фондами
автомобильных концернов из Детройта.
   Даже привычным к гигантомании в денежных делах американцам эта игра
миллионами в прошлые годы кажется несколько чрезмерной. "Единственный
порядочный человек в сенате" (именно так сказал Роберт Кеннеди о Джордже
Макговерне) признал: "Система финансирования предвыборных кампаний за счет
частных пожертвований превращает всех нас в настоящих правонарушителей".
   Во время избирательной кампании в США в 1976 году только на оказание
помощи кандидатам в президенты, по данным федеральной избирательной
комиссии, было израсходовано в общей сложности 77,9 миллиона долларов. Из
этой суммы на долю кандидатов Демократической партии пришлось 42,8 миллиона
[Казначей избирательной кампании партии 17 ноября 1976 года назвал меньшую
цифру - 34,9 миллиона долларов, но и она значительна. Только нa выступления
и рекламные передачи по телевидению было уплачено 7,15 миллиона долларов.],
а кандидатов Республиканской партии - 30 миллионов долларов. В эти суммы
входит дотация из казны, предоставившей каждой из партий по 21,8 миллиона
долларов. Остальные средства поступили, как принято деликатно выражаться на
Западе, "из частных источников".
   Что же касается коммунистов, то их избирательный фонд, как сообщил
Генеральный секретарь Коммунистической партии США Гэс Холл, составил лишь
500 тысяч долларов, - ведь и такие деньги прогрессивно мыслящим рабочим
людям, особенно в условиях кризиса и безработицы, собрать было нелегко. Но
что означает эта сумма в сравнении с десятками миллионов долларов, с
помощью которых буржуазные партии подняли подлинный рекламный ураган на
своих кандидатов?
   Большими средствами для проведения избирательных кампании буржуазные
партии располагают и в других капиталистических странах. Например, в ФРГ,
по данным агентства ДНА, крупнейшим "доходом" в 1975 году располагали
Христианско-дсмократический союз и Христиакско-сопиа.чьный союз,
выступающие совместно, как одна партия: они получили от своих покровителей
"пожертвованиям на сумму 133,6 миллиона марок. Правящая
Социал-демократическая партия Германии располагала "доходом" более 130
миллионов марок. Коммунистам было крайне трудно соперничать с богатыми
партиями: их средства, собранные среди pабочиx, составляли всего 12,2
миллиона марок. Конечно, эти пожертвованиям и "доходы" в ходе
избирательной кампании для буржуазных партий в ФРГ сыграли свою роль.
   Огромную роль в борьбе за голоса избирателей, как известно, играют
средства массовой информации - пресса, радчо, телевидение, находящиеся в
руках правящего класса.
   Об этом хорошо сказал французский академик Жан Гиттои Е статье,
опублш.ованпой 16 марта 1977 года в газете "Фигаро": "Мы думаем, что мы
нейтральны, мы хотим найти беспристрастную правду. Все газеты изображают
себя правдивыми, все инфорлгацпи преподносятся как правдивые, все
умолчания - как умолчания, отражающие правдивое восприятие
действительности. Но не следует забывать, что любая информация оказывает
на нас воздействие; ничто из того, что воспринимает мой разум, не остается
без воздействия на мою волю. То, что я познаю, определяет мою волю; моя
воля никогда не застывает в безразличии. Надо занимать ту или иную
позицию, и пот уже мы вовлечены в определенное течение".
   Особенно велико воздействие телепидения. Когда-то, замечает академик Ж.
Гиттон. народ редко видел даже королей.
   Теперь же телезритель часто ВИДИТ тех, кому он вверил свою судьбу. Он
слушает деятеля, выступающего по телевидению, причем судит о нем не
столько по аргументам, которые тот выдвигает, сколько по тому, насколько
выигрышно смотрится его лоб, как выразителен взор, насколько загадочна его
улыбка, сколько теплоты и спокойствия в его голосе". Это часто оказывается
решающим, когда избиратель делает выбор между кандидатами соперничающих
буржуазных партии. Что же касается кандидатов, представляющих интересы
трудящихся, то им доступ к голубому экрану, как к радио и прессе, чаще
всего бывает закрыт.
   И еще одно весьма хитроумное средство все шире используется в сложной
механике воздействия на волю избирателей: так называемые зондажи
общественного мнения, результаты которых почти непрерывно публикуитя перед
выборами.
   "Зондажи и статистика, - писал французский академик Ж. Гиттон, - даже в
том случае, если те, кто их публикует, принимают тщательные меры
предосторожности, сами же себе представляют собой средства влияния на
результаты того, что должно произойти. В большей части стран, расколотых
[в политическом отношении] на две почти равные между собою части, судьбу
нации решают несколько тысяч голосов. В этих условиях публикация
результатов зондажа за неделю до голосования представляет собой хитрое
средство воздействовать на судьбу народа".
   Я невольно вспомнил опубликованные еще в 1874 году результаты
исследования о влиянии "зопдажей" на общественное мнение, проведенного
редакцией парижского альманаха "Нэф". Это было время, когда целый ряд
таких операций потерпел поистине скандальный провал. В Западной Европе,
например, вызвала много шума история о том, как "специалисты по изучению
общественного мнения" подвели британскую партию консерваторов: они
посулили ей усикх на парламентских выборах, и правительство Хита,
доверившись им, провело эти выборы за полтора года до окончания своих
полномочий. Провело и... потерпело провал.
   Вслед за этим, "зондажи общественного мнения" дали такую же скандальную
осечку в Канаде и Японии. В Канаде проводящие "зондажи" институты
подыгрывали консерваторам и сулили неудачу Либеральной партии Трюдо, а
либералы одержали внушительную победу. В Японии они сулили победу правящей
Либерально-демократической партии, а успех тогда фактачески пришелся на
долю находящихся в оппозиции левых партий.
   Поднялась шумиха. Буржуазные социологи начали спорить о том, в какой
мере можно доверять данным таких зондажей.
   Сейчас зондирование общественного мнения на Западе стало большим
бизнесом - заказчиков хоть отбавляй. Годовой оборот только французских
институтов и разного рода бюро, изучающих общественное мнение (а их сейчас
299), составляет 70 миллионов франков, а в США эта цифра в 30 раз(!)
больше (эти цифры я заимствую у французского социолога Жап-Лун Берже. - Ю.
Ж.).
   Созданы даже меяждународные объединения: "Европейская комиссия пo
изучению общественного мнения и рынков" и "Всемирная ассоциация по изучению
общественного мнения".
   Было бы, конечно, ошибкой недооценивать значение зоядажеи, проводимых
институтами по изучению общественного мнения. Как писал в альманахе "Нэф"
французский социолог Фредерик Бон, "создание крупных предприятий,
организация поточного производства, машина массовой пропаганды [создали]
на Западе стандартизированное, а следовательно, поддающееся измерению
общественное мнение".
   Многие зондажи, особенно те, результаты которых не публикуются (между
прочим, такое негласное изучение общественного мнения проводится
министерствами внутренних дел), являются серьезным подспорьем для правящих
классов капиталистических стран. Однако в последнее время на Западе все
острее чувствуется стремление использовать механику опросов общественного
мнения в пропагандистских целях.
   "Самое опасное, - писал в альманахе "Нэф" сотрудник французского радио
и телевидения Ролан Кайроль, занятый изучением предвыборных кампаний и
опросом общественного мнения, - это чистейшее использование зонда. - кей в
интересах определенной политики. Все институты общественного мнения
являются частными организациями. Проведение опросов оплачивают клиенты
этих фирм, они-то и определяют цели опроса... Так же как средства массовой
информации, индустрия зондажей находится на службе господствующей
идеологии. Публикация данных опросов часто становиттся идеологическим и
политическим оружием в руках тех, кто располагает крупными финансами".
   Объективным подходом тут и не пахнет. Поскольку конкурентов много,
руководители институтов пo опросу общественного мнения не хотят идти на
риск потерять богатого клиента, желающего получить "хорошие ответы", и
идут на любые его условия, "подгоняя" вопросы так, чтобы они создали
картину, выгодную для заказчика. Здесь, как и в любой области коммерции,
действует правило "покупатель всегда прaв"!
   Так было, в частности, и во время парламентских выборов во Франции в
1978 году. Буржуазная печать без конца публиковала данные "эондажей"
общественного мнения, сулила "неизбежную победу" союза левых сил. Эти
данные сопровождались истерическими комментариями, предсказывавшими
коренные изменения в жизни страны, равносильные чуть ли не
светопреставлению. Колеблющиеся избиратели из мелкобуржуазных слоей были
запуганы, и если ранее они собирались проголосовать против правящих
партий, которые не оправдали их надежд, то в дальнейшем, под влиянием
таких "прогнозов", голосовали за них. В результате все осталось по-старому.
   Фабрикация "хороших ответов", необходимых заказчику, начинастся с
формулирования вопросов, на которые предстоит ответить опрашиваемому.
   В Соединенных Штатах был проделан интересный опыт.
   Людям раздали анкеты на одну и ту же тему, по сформулированную
различно: "Думаете ли вы, что США должны разрешить публичные выступления
против демократии?" и "Думаете ли вы, что США не должны запрещать
публичные выступления против демократии?" В первом случае ответ "да"
   составил 21 процент, во втором - 39 процентов. Вот какое значение имеет
формулирование вопроса!
   Далее, свою лепту в искажение общественного мнения вносят "анкетчики",
то есть люди, непосредственно проводящие опрос. Как писал журналист из
"Hувель обсерватер"
   Кенкз Мурад, они, как правило, видят в своей работе лишь средство
подзаработать немного денег: ведь эта работа непостоянная, среди
анкетчиков можно встретить самых разных людей - от "безработного психолога
с высшим образованием до молодого "хиппи" и домохозяйки, скучающей наедине
со своими кастрюлями".
   "Анкетчики" нередко хитрят - опрашивают собственных друзей и знакомых
или даже просто друг друга, не считаясь с продиктованными институтом
критериями "модели общества", или просто выдумывают что попало. Проверить
их трудно. Хитрят и сотрудники, обобщающие данные анкет, - они подгоняют,
округляют цифры, чтобы "расчет был не очень труден".
   "Наконец, - заключает Кениз Мурад, - данные проведенного опроса
попадают в руки руководителя. Иногда результаты ему не нравятся, - он
видит, что если покажет их заказчику, то во второй раз заказа от него не
получит. Тогда он несколько видоизменяет (!) вывод".
   Что из этого получается, хорошо показал в своей работе о зондажах
общественного мнения один из членов французской Социалистической партии -
Пьер Гидони:
   - Человек с улицы часто не очень хорошо разбирается в политике. Но вот
ему говорят: "56,4 процента твоих соотечественников считают, что..." - "А?
Так? Хорошо..." - И вот этот человек уже обрел свое мнение.
   - Домохозяйку спрашивают: вы действительно довольны, или не очень
довольны, или вовсе недовольны вашим премьерминистром? А она понятия не
имеет о его деятельпостн и всего-то один раз видела его но телевидению, но
физиономия этого человека показалась ей привлекательной. Что же ей
сказать? Признаться, что она не в состоянии дать отлет?
   Вроде бы это неудобно. Поэтому она, набравшись храбрости, что-то
говорит наугад. И вот уже ее высказывание, помноженное на тысячу,
возводится в ранг авторитетного мнения. За него хватаются политические
обозреватели...
   Но самое вредное воздействие такой практики на общественность состоит в
том, как совершенно правильно отмечает Пьер Гидонп, что она отчуж.диет
людей от активного участия в общественной жизни, превращая их в
безучастных Зрителей, наблюдающих за политической деятельностью как со
стороны. Воцаряется климат, похожий на игру с заключением пари на скачках
или на стадионе в дни футбольных матчей. на поле борются некие деятели, а
на трибунах находится пу-Злика, которую оставляют вне политической борьбы,
развлекая ее игрой на своеобразной бирв;е.
   С учетом всего этого нельзя не согласиться с французским социологом
Пьером Бурдьс, который писал:
   - Общественное мнение, которое публикуется на первых страницах газет в
процентном исчислении, является попросту подделкой, подлинный смысл
которой состоит в том, чтобы скрыть тот факт, что в действительности
общественное мнение определяется целой системой противоборствующих сил.
   Разделяя это мнение, Ролан Кайроль уточняет на страницах альманаха
"Hэ4l"", что суммирование индивидуальных ответов на анкеты, проводимое в
капиталистических странах институтами но изучению общественного мнения, не
позволяет выявить общую политическую волю, мнение общества. Он
подчеркивает, что правильное понимание общественного мнения может быть
получено, если учитывать классовые интересы людей, входящих в общество, а
также влияние на их взгляды партий, профсоюзов и даже церкви.
   После этого не приходится удивляться тому, что случилось, например, в
Великобритании. Газета "Таймс" писала, что институты Гэллапа, Харриса,
"Опиньон рисерч полл", "Нэшнл опиньон полл" и другие, проводившие опросы
общественного мнения в дни предвыборной кампании, заработали на этом 100
тысяч фунтов стерлингов. Почти все эти газеты, основываясь на их радужных
предсказаниях, сулили консерваторам верный успех. А что вышло?
   Все это, конечно, вовсе не означает, что вообще "общественного мнения
не существует", как выразился в пылу полемики французский социолог Пьер
Бурдье. Напротив, приведенные им же самим факты подтверждают, что именно
потому, что общественное мнение существует и, более того, играет важную
роль в обществе, спекуляции с помощью фальсифицированных "зондажей" терпят
пропал.


   "Продажа" кандидатов избирателям

   С каждым годом проведение избирательных кампаний кн