х он держал  Калюку  Припегаллы  и  дул  в  нее,  в  верхний  конец,  не
прикасаясь губами. Именно Калюка издавала тот самый монотонный звук, который
во сне показался Ольге прекрасной музыкой. И именно Калюка вызвала в Ольге и
в курсантах жгучее желание - Ольга почему-то сразу поверила легенде. Если бы
курсанты не были связаны, они бы обязательно кинулись на Ольгу и  попытались
учинить какой-нибудь срамной ритуал, чтобы порадовать  Припегаллу,  древнего
бога оргий. Но курсанты были связаны  и  могли  только  стонать  и  сверкать
глазами. А ритуал, проходивший на помосте, не имел, казалось,  к  Припегалле
никакого отношения. Удильщики держали свои узелки над головами. Человек,  не
переставая дуть в один конец Калюки, направлял другой ее  конец,  украшенный
изображением  рыбьей  головы,  поочередно  на  каждый  узелок.  Удильщик  на
табурете сидел неподвижно. Потом хлопнул в ладоши. Человек прекратил дуть, а
удильщик продекламировал несколько четверостиший на непонятном языке.  Снова
хлопнул в  ладоши.  И  человек  продолжил  сой  "концерт".  Так  повторялось
несколько раз. Наконец, удильщик в последний раз хлопнул  в  ладоши,  что-то
громко выкрикнул. Человек опустил Калюку. Ольга почувствовала,  как  желание
покидает тело вместе с теплом.  Курсантов,  видимо,  тоже  отпустило  -  они
перестали ворочаться и удивленно пялились на Ольгу и друг на  друга.  Кто-то
сдавленно ругался. Остальные удильщики встали с колен,  прицепили  узелки  к
поясам и гуськом молча вышли в боковую дверь - но сразу  вернулись,  уже  не
гуськом, а толпой, что-то удовлетворенно бурча.  Последние  двое  удильщиков
несли большой чан и  множество  чашечек,  сделанных  из  осиных  гнезд.  Чан
водрузили на помост, разобрали чашечки. Каждый зачерпнул что-то  из  чана  и
принялся пить мелкими глотками. Голый удильщик присоединился к  остальным  -
тоже взял чашечку, зачерпнул свою порцию и сел с ней на землю,  привалившись
широкой  синей  спиной  к  помосту.  Человек  аккуратно  положил  Калюку  на
опустевший табурет, взял сразу две чашечки, зачерпнул. Одну выпил залпом,  а
вторую, соскочив с помоста, понес... Ольга поняла, что он несет чашечку  ей.
Присев возле связанной  принцессы,  человек  обратился  к  ней  по-гречески.
Говорил он с жестким акцентом - но это был явно не  турецкий  и  не  русский
акцент. Скорее всего - акцент какого-то местного языка. -  Ваше  высочество,
не  сердитесь.  Прошу  вас  отведать  моего  варева.  -  Развяжите  меня,  -
потребовала принцесса. - Не могу, - ответил человек и прибавил по-русски,  -
я же тебя знаю, крестница. Начнешь ногами махать,  Цир-Цир  расплещешь.  Пей
так. Давай помогу. Ольга замотала головой.  Потом  оглянулась  вглубь  зала.
Всюду  лежали  связанные  курсанты.  Некоторые  не  шевелились,  но   многие
извивались, пытаясь освободиться - кто-то вяло, а кто-то яростно. В  темноте
они были похожи на толстых червей, копошащихся в мутной жиже.  -  Не  бойся,
все твои мальчишки целы, - успокоил Ольгу человек. - А вот  нам  из-за  тебя
прийдется новую землянку рыть. Здорово ты нас нашла. Только не  понимаю,  за
каким хреном. - Тоже мне, крестный, - огрызнулась Ольга, - я тебя тоже знаю.
Ты Горыня, опричный сотник. Ты бросил мою мать. Горыня усмехнулся в  усы.  -
Да плевать тебе на мать - с самой маковки  Иоанновой  колокольни.  Я  иногда
слушаю светские новости, да и людишки у  меня  есть  на  Земле,  так,  чтобы
следить за политикой. Но я в  нее  не  лезу.  -  Ой  ли!  А  зачем  ты  спер
государственную ценность?.. - Хобот, что ль? - Калюку Припегаллы. - Так вот,
почему... Горыня рассмеялся. Крикнул что-то удильщикам на их  языке,  и  они
оглушительно затрубили. Потом успокоились и снова принялись пить из чашечек,
тихо  переговариваясь.  Ольга  взбесилась.  -  Ты  -  вор  и  дезертир.  Мне
действительно плевать на мать, но ты поступил с ней,  как  ублюдок.  Это  не
главное, верно. Главное, что ты - дезертир. И что ты украл у Империи... - Да
что я такого украл у Империи? Бирюльку  из  музея?  Ладно,  ты  ее  вернешь,
например. А за каким бесом? Чтобы групповухи во дворце проходили веселее?  И
я... Если уж оправдываться, то я не дезертир.  Подумаешь,  опричный  сотник.
Это не дело. Вот здесь, на Килкамжаре,  у  меня  дело.  -  В  дудку  дудеть.
Припегалла сраный. Жрец носатых дикарей. Горыня встал. И ответил очень  тихо
и очень серьезно. - Я не жрец. Тарипаба - жрец. Так уж вышло, крестница, что
я - не жрец. И не опричник. Я - бог.  Только  не  Припегалла.  Теперь  Ольга
залилась смехом. - Бог! Ох!.. Пан! - Нет. Я - Цир-Ба-Цир. Удильщики, услышав
знакомое слово, одобрительно закивали. Некоторые снова подошли к чану, чтобы
наполнить чашки. Горыня опять присел. - Не веришь. Я, по-твоему,  псих.  Или
авантюрист. Корчу  из  себя  бога,  пудрю  мозги  дикарям,  сколачиваю  свою
империю. Ты так думаешь, я знаю. Чушь. Да, я хотел  именно  этого.  Двадцать
лет назад. Дурак был. И авантюрист.  Давай,  я  тебе  по  порядку  расскажу.
Только сперва... Неожиданно выхватив из ножен под мышкой  приапский  кинжал,
Горыня ловко вставил его Ольге между зубов и слегка  повернул,  разжимая  ей
челюсти. - Не дергайся. Порежешься. С этими словами он быстро влил ей в  рот
содержимое чашки. От неожиданности Ольга  не  успела  выплюнуть  горьковатую
жидкость, почти все проглотила. Снова по телу разлилось тепло, на этот раз -
чистое, без желания. Курсанты, видевшие, что Горыня сотворил  с  принцессой,
испуганно вскрикнули. Горыня обернулся к ним, махнул рукой. - Тише, ребятки.
Я это двадцать лет пью. Жив-здоров, и даже богом стал. Ольга  тоже  пыталась
закричать, но вдруг поняла, что не может. И даже сказать ничего не может. Не
то, чтобы у нее перехватило горло. Просто она вдруг разучилась говорить. Или
расхотела... Да, скорее расхотела. Теперь  ей  хотелось  только  слушать.  А
Горыня уселся поудобнее и принялся рассказывать. Покинув  Килкамжар,  он  не
прервал  связи  с  Тарипабой.  Удильщик  дал  Горыне  несколько  адресов   в
килкамжарских кварталах Гондишапура, Константинополя и  Новгорода.  Поэтому,
находясь на родине или мотаясь  по  Земле  с  поручениями  Тайного  Приказа,
Горыня обязательно раз в два месяца заходил по одному из адресов и отправлял
другу весточку. В основном Тарипабу  интересовала  динамика  цен  на  услуги
наемников. Но однажды Горыне передали забавную записку: "Хочешь стать богом?
Найди "Смерть Цир-Ба-Цира", прочти, не ленись. Прочтешь - сообщи." Горыня не
поленился. В библиотеке Княжьего Клада древний текст  был  только  на  языке
Тарда, но Горыня упросил тысяцкого отправить его с поручением в  Александрию
и  целую  неделю  сидел  в  главной  библиотеке   Вселенной.   Там   "Смерть
Цир-Ба-Цира" была в турецком и греческом переводах,  но  главное  -  нашелся
микрофильм с  текстом  на  языке  оригинала,  Са-Паси,  записанный,  правда,
греческими буквами. Тут уж ничего не поделаешь - у племени Тарипабы  никогда
не было своего алфавита. А древний текст повествовал о том, как великий  бог
Цир-Ба-Цир нашел и потерял свой чудесный хобот. Когда-то великий  Цир-Ба-Цир
не был великим, потому что среди всех богов только у  него  одного  не  было
хобота. Поэтому его звали просто Цир-Цир и заставляли прислуживать богам  во
время пиров. Другие боги могли похвастаться кто двумя, кто тремя,  а  Хозяин
Снов - даже восемью хоботами. Цир-Цира дразнили Безносым и всячески над  ним
издевались. И все удильщики, и  все  звери,  и  даже  все  растения  -  тоже
издевались над Цир-Циром, потому что он ничем в мире не распоряжался,  кроме
деревянной лопаточки, с помощью которой убирал мусор  в  зале  Ката-Ба,  где
пировали боги. Лишь Лесная Оса жалела беднягу Цир-Цира. Лесную Осу тоже  все
обижали: как  только  удильщик  видел  Лесную  Осу,  так  сразу  пытался  ее
раздавить. И вот однажды, когда  Цир-Цир  сгребал  мусор  своей  лопаточкой,
Лесная Оса подлетела к нему да и говорит:  "Я  знаю,  как  тебе  помочь.  Ты
можешь стать величайшим из богов. Но для этого ты должен украсть один  хобот
у Хозяина Снов." Цир-Цир испугался: "Да как я могу?" "Укради, пока он  спит.
Потом сгреби грязь своей лопаточкой в большой котел и подуй над ней  в  этот
хобот. А затем верни хобот Хозяину Снов - он ничего и не  заметит."  Цир-Цир
поступил, как велела Лесная Оса - сгреб грязь в котел  и  подул  над  ней  в
краденый хобот. После  этого  он  залил  грязь  молоком  водяного  дерева  и
поставил котел на огонь. Грязь варилась целую ночь,  а  к  утру  питье  было
готово. "Набери в лесу моих гнезд и сделай из них чашки," -  сказала  Лесная
Оса. Цир-Цир понаделал чашек и разлил в них питье. Когда все питье из  котла
было разлито по чашкам, Цир-Цир обнаружил, что грязь на дне котла  слежалась
и превратилась в небольшую фигурку с руками,  ногами  и  головой  -  но  без
хобота. Цир-Цир спрятал фигурку за  пояс,  а  когда  боги  пришли  пировать,
Цир-Цир предложил им отведать нового напитка. Боги, на свою беду,  отведали.
И тут между ними началась великая битва. Кривоногий Хозяин Украшений  метнул
огромное бревно в Хозяина Света - и убил его. Во всем мире воцарилась  тьма.
Тогда Хозяин Грома пальнул своим огнем в Хозяина Украшений и спалил  его  до
тла. Но от огня загорелись стены зала  Ката-Ба  и  обрушились  на  остальных
богов. Многие боги погибли в огне. Тогда из реки поднялся Червяк Ола-Ба-Ола,
который удерживает мир, и начал заливать огонь водой. Но огонь  потушить  не
удалось, и тогда Червяк Ола-Ба-Ола обвился вокруг Хозяина  Грома  и  задушил
его. А пока он это делал, ничем не удерживаемый  мир  развалился  на  части.
Погибли все - растения, звери, удильщики. В кромешной  тьме  остался  только
Хозяин Снов, да еще Цир-Цир с Лесной Осой,  которые  спрятались  под  листья
водяного дерева. И тогда Хозяин Снов  вскричал:  "Что  же  мне  делать?!"  А
Цир-Цир ему ответил из-под листьев: "Сделай мне хобот, а я выращу  для  тебя
новый мир, лучше  прежнего."  Хозяин  Снов  согласился.  Он  собрал  останки
удильшиков, соединил их с останками куна-куна, перемешал со своей  слюной  и
кинул на тлеющие угли. Останки соединились друг с другом, и получились  Злые
Мастера. Злые Мастера соорудили из обломков мира плавильную печь, накидали в
нее углей и стали плавить медь. А из меди они отлили для  Цир-Цира  отличный
хобот. Лесная Оса принесла Цир-Циру горсть земли, он  посадил  в  эту  землю
фигурку, которая хранилась у него за поясом, и подул на  эту  фигурку  через
свой хобот. Фигурка начала быстро  расти  и  родила  Червяка  Ола-Ба-Ола.  А
Цир-Цир продолжал дуть. Тогда фигурка родила новый мир, а Червяк  Ола-Ба-Ола
скрепил этот мир, чтобы он не развалился. Цир-Цир все  дул  и  дул.  Фигурка
родила  растения,  зверей,  удильщиков   Са-Паси,   потом   других   "синих"
удильщиков, а потом  и  "желтых"  удильщиков.  И,  наконец,  фигурка  родила
звезды, солнце, Хозяина  Света  и  остальных  богов.  Злые  Мастера  сказали
Цир-Циру: "Теперь эта фигурка, которая раньше была грязью, станет  растением
и будет называться Цир-Цир. Ты  же  будешь  называться  Великий  Цир-Ба-Цир,
хозяин Цир-Цира." А удильщикам Злые Мастера сказали: "Сделайте себе чашки из
гнезд Лесной Осы, соберите клубни  Цир-Цира  и  варите  их  ночью  в  молоке
лесного дерева. Потом пейте то, что получится. Тогда вы станете мудрее всех,
и даже мудрее нас. Но при этом вы должны каждый год отдавать половину  своих
мужчин и своих женщин нашему богу по имени Карсабала. Удильщики согласились.
Целый год они пили Цир-Цир и действительно стали мудрее всех в мире. Но  год
прошел, и явились Злые Мастера - требовать  свою  плату.  Тогда  Лесная  Оса
сказала удильщикам: "Если  вы  каждый  год  будете  отдавать  Злым  Мастерам
половину своих мужчин и женщин, то скоро вас и вовсе не останется. Прогоните
лучше Злых Мастеров, все равно они вам больше не нужны."  Удильщики  решили,
что Лесная  Оса  говорит  дело,  и  прогнали  Злых  Мастеров.  Злые  Мастера
рассердились и сказали:  "Раз  вы  такие  неблагодарные,  то  мы  отберем  у
Великого Цир-Ба-Цира его чудесный хобот и спрячем на  небе,  в  стране,  где
живут безносые удильщики." Так они и поступили. С тех  пор  напиток  Цир-Цир
потерял свою силу. Удильщики, когда его  пьют,  становятся  не  мудрыми,  а,
наоборот,  глупыми-преглупыми.  А  Лесная  Оса  испугалась  и  спряталась  в
джунглях. И правильно сделала. Теперь любой удильщик, если увидит где-нибудь
лесную осу, сразу пытается ее раздавить  -  прямо  как  в  древние  времена.
Горыня долго смеялся над этой сказочкой. Особенно было  ему  смешно,  что  в
тексте решительно ничего не  говорилось  про  смерть  Цир-Ба-Цира.  Но  смех
мгновенно сменился удивлением и даже страхом, когда Горыня открыл  страничку
с иллюстрацией. На фотографии была изображена медная  фигурка,  найденная  в
окрестностях Тардабы: Цир-Ба-Цир,  дующий  в  свой  хобот.  Этот  хобот  был
отлично  знаком  Горыне  -  так  же  как  и   многим   тысячам   посетителей
Императорского  Музея  в   Константинополе.   Калюка   Припегаллы!   Горыня,
разумеется, тут же отписал Тарипабе. Тут пахло не просто деньгами: тут пахло
властью в  масштабах  целой  планеты.  И  не  важно,  что  планета  населена
дикарями. Горыне очень нравились удильщики, и он ничего не имел против того,
чтобы стать их богом. Красть Калюку из музея не пришлось -  Император  очень
кстати захотел поменяться с новгородцами.  Еще  в  посольстве  Тарда  Горыня
понял, насколько важна Калюка для  удильщиков.  Йоцра,  только  взглянув  на
инструмент, уже готов был молиться  беглому  опричнику.  План  Тарипабы  был
примитивен: выставить Хобот Цир-Ба-Цира для всеобщего  обозрения  и  сделать
территорию Са-Паси местом  всепланетного  паломничества.  Он  даже  набросал
проект новой религии, списав его со стандартного Ислама. Но  у  Горыни  была
другая идея. Он, конечно, знал, что целые толпы профессиональных  музыкантов
и мастеров по музыкальным инструментам  бились  над  Калюкой  долгое  время,
пытаясь извлечь из нее хоть какой-нибудь звук. Но в  священном  тексте  ведь
про звук ничего и не было сказано! Может, достаточно просто подуть в нее над
Цир-Циром?..  Тарипаба  пожал  плечами  и  принес  чашку  Цир-Цира.   Горыня
приблизил конец Калюки, изображающий рыбью голову, к чашке, а в другой конец
дунул... Калюка издала низкий протяжный  звук.  Музыки  в  этом  звуке  было
маловато, но ведь умникам в Императорском Музее даже этого не удалось! Желая
довести эксперимент до конца, Горыня дунул в Калюку еще пару  раз,  а  потом
взял, да и осушил чашку... И понял, что  стал  богом.  Это  было  не  просто
ощущение мудрости. И вовсе не ощущение всемогущества. Да, Горыня увидел  всю
Вселенную, все ее части, обитаемые и необитаемые. Увидел  и  себя  самого  -
маленького и слабого божка, отвечающего за пьянство горстки смешных  носатых
дикарей. Но сейчас от их пьянства зависела  вся  их  судьба.  И  еще  Горыня
увидел, что  в  какой-то  момент  его  божественная  сила  понадобится  всей
обитаемой Вселенной.  Пусть  совсем  не  надолго  -  но  понадобится.  Через
несколько секунд вся божественность слетела  с  Горыни,  сменившись  обычной
пьяной легкостью, которую вызывал Цир-Цир. Но этих нескольких секунд  Горыне
хватило, чтобы уверовать. Тарипаба видел его лицо - и  тоже  уверовал.  Весь
его  план  с  исламизацией  Килкамжара  развалился,  как  мир  без   Червяка
Ола-Ба-Ола. Надо было составлять новый план. На  новый  план  ушло  полгода.
Тарипаба заставил своих знакомых на нескольких планетах перерыть все  записи
килкамжарских священных текстов.  Сам  он  носился  по  Килкамжару,  собирал
фольклор. И вспоминал песни, которые слышал в  детстве.  Каждый  этап  плана
проверяли с помощью Калюки. Горыня дул через нее на  чашку,  пил  Цир-Цир  и
сообщал свой  божественный  вердикт  -  подойдет  или  не  подойдет.  -  Мы,
собственно,  не  хотели  устраивать  мясорубку,  -  закончил  Горыня,  -  но
пришлось. Ритуальная война. Необходимо воспроизвести драку в Ката-Ба.  Драку
богов. И там, где прошла  Ритуальная  Война,  где  старые  клубни  вытоптаны
ногами воинов, можно высевать новые семена. Ты  видела,  как  я  эти  семена
обрабатывал. Калюка заставляет Цир-Цир размножаться, он начинает  расти,  он
становится настоящим. Ведь ты почувствовала... кое-что? Ольга  кивнула.  Она
все еще не могла говорить. - Почувствовала, крестница? Такая история  -  мы,
люди, и есть те самые "безносые удильщики". Я тебе больше скажу: мы  -  тоже
Цир-Цир. Ольга снова кивнула. На самом деле,  она  не  слушала  Горыню.  Она
поняла, что он - вовсе не бог, хоть искренне себя таковым считает.  Еще  она
поняла, что Калюку не обязательно возвращать  в  Императорский  Музей.  Есть
дела поважнее. Напиток подействовал - Ольга тоже увидела  Вселенную.  Но,  в
отличие от Горыни, Ольгу  воспитывали  ученые  и  военные.  Поэтому  она  не
заметила во Вселенной никаких богов - ни Цир-Ба-Цира,  ни  Припегаллу.  Зато
она заметила нечто ужасное, какую-то опасность,  которая  угрожает  всем.  И
всему. Всей Вселенной. И даже больше... Что это за опасность,  Ольга  сейчас
не могла сказать. Но была уверена, что как только встретится с ней - узнает,
не   ошибется.   Хотя,   подумала   Ольга,   стоит,   наверное,   вглядеться
повнимательнее. Вытянув шею, она кивнула подбородком в сторону чашки. - Еще?
- удивился Горыня, - не нужно,  для  первого-то  раза...  Ольга  нетерпеливо
повторила жест. Горыня вздохнул, поднес чашку  к  ее  губам.  Ольга  сделала
большой глоток. И потеряла сознание.

   ГЛАВА 4. Георгий так и не понял, каким образом  удильщики  пробрались  на
галеру и подкрались к нему,  пока  он  просчитывал  на  "Прометее"  варианты
ближайшего хода операции. Очнулся Георгий на полу, с огромной шишкой на лбу.
Взглянув на обзорный экран, он обнаружил, что все шлюпки выстроены на поляне
в аккуратный рядок. Принцессу и курсантов он нашел  оглушенными  в  шлюпках.
Все вооружение со шлюпок и с галеры было снято. Возвращались пристыженные  и
злые.  На  Земле  Иоанна  всех  ждали  взыскания.  Курсантов  -  не  слишком
серьезные: на них наорали, подвергли порке, но оставили  в  Школе,  даже  не
лишив стипендии. Георгию Арунасису пришлось хуже. Ему запретили  преподавать
и  перевели  из  Гвардии  в  Государственную  Стражу,  в  пограничную  Пятую
центурию, правда, с сохранением чина. Но одно дело - младший архонт Гвардии,
а совсем другое - младший архонт центурионов. Служить  Георгию  пришлось  на
патрульной галере под началом Ставра Трагоса, злобного красномордого идиота.
В Государственной Страже, впрочем, все идиоты.  Ни  один  человек,  если  он
знает хотя бы четыре правила арифметики и не одержим манией  бить  по  морде
каждого встречного, не пойдет в центы. Разве что, его сошлют,  как  Георгия.
Таково, во всяком случае, было общее  мнение  гвардейцев  о  Государственной
Страже. Стражники придерживались о гвардейцах  не  лучшего  мнения,  поэтому
служба Георгия  проходила  кошмарно.  Единственная  радость  -  компьютерная
переписка с Ольгой. А  принцесса  не  просто  отделалась  дешево.  На  своем
бесславном предприятии она многое выиграла. Весь поход она  представила  как
разведывательный, подробно описала общий ход килкамжарской Ритуальной Войны,
составила точный прогноз движения фронтов  и  порекомендовала  до  окончания
военных действий эвакуировать с Килкамжара все колонии. Еще  она  настаивала
на невмешательстве в ход Ритуальной Войны, в том числе предостерегала против
любых попыток вернуть Калюку Припегаллы. Это, по ее словам, было  абсолютной
гарантией того, что Ритуальная Война останется ритуальной  и,  не  выйдя  за
пределы Килкамжара, закончится через пять лет ко всеобщему удовлетворению. О
своем опыте употребления Цир-Цира Ольга, разумеется, умолчала.  Этот  рапорт
заставил имперских военных отнестись к принцессе серьезно. А Третий  стратиг
константинопольского  управления  Тайной  Службы   Феодоссий   Комнин   даже
предложил ей пройти испытания на чин архонта. Формально  она  имела  на  э