штат
Нью-Джерси. Руководил группой обороны. Член Института навигации.
     Интеллигентное лицо.  Проницателен, осторожен. Корректен в отношениях
с  подчиненными.  Заключение подписал с  особым мнением.  Содержание этого
особого мнения неизвестно.
     Райерсон и  Сандретто не  могли,  разумеется,  хотя бы приблизительно
представить,  что  же  произошло тогда в  районе Туле.  Работа в  комиссии
требовала дополнительных данных.  Их  не  было.  Не  было  вообще  никаких
данных,  если уж быть точным.  Уверения военных на радиолокационных постах
не подтверждены аппаратурой документирования:  ленты были пусты,  что дало
повод  рассказывать  потом  разные  небылицы.  Соответствующие вырезки  из
вечерних газет тех  лет  аккуратно подшиты в  Лениной папке.  Мне пришло в
голову,   что   не   надо  Лене  Абашеву  ничего  выдумывать.   Достаточно
опубликовать все,  что тогда была написано: выйдет документальная повесть,
в  которой найдется место и  неплохой идее.  Кто,  как не ретивые служаки,
родил инцидент с самолетом,  несмотря на полное отсутствие фактов?  В иных
условиях подобная тенденциозность может обернуться несчастьем.
     Листая вырезки и переводы,  сделанные Леней,  я не находил главного -
материалов о Селфридже.
     Я  вышел на кухню,  где он колдовал с  кофеваркой,  вернул ему папку,
сказал,  что с кофе управлюсь сам,  если он найдет что-нибудь о Селфридже.
Через  минуту-другую я  получил вырезки о  третьем участнике гренландского
инцидента.  Здесь же  мне  попались два  письма Генри Гри,  журналиста,  с
которым Абашев состоял в переписке.  По счастливому совпадению,  журналист
этот  жил  в  Плейнфилде и  знал  некую  Анну  Вебер,  возлюбленную Тимоти
Селфриджа.
     Итак, Селфридж.
     ...Родился   в   Чикаго,   штат   Иллинойс.   Окончил   школу   связи
Северозападного университета в  том  же  штате  и  командно-штабную школу.
Получил  степень  магистра  наук.  Служил  в  войсках,  дислоцированных на
территории США и за пределами метрополии.
     Замкнут  и  серьезен.   Коллекционирует  почтовые  марки  метрополии.
Решителен и требователен к подчиненным.
     Именно этот человек идентифицировал неизвестный объект с  самолетом и
отдал распоряжение о  пуске ракет.  В этом имени для меня крылась загадка,
мимо которой прошел Леня Абашев.  Впрочем,  на загадку эту мудрено было бы
обратить внимание.  Почему ракета не свернула с  боевого курса?  Десантный
бот  излучал сигналы,  которые маскировали его  действительное положение в
пространстве,  защищали его тем самым от оружия.  Невидимое поле ограждало
его  от  посягательств.  Ракета "земля -  воздух" была для него,  по  всей
видимости,  то же самое,  что теннисный мячик.  Разгадка истории крылась в
самом  Тимоти Селфридже -  я  это  почувствовал,  понял,  бегло  пролистав
бессмысленные рапорты военных.  Они так и не обнаружили ни одного обломка,
ни  одной детали,  подтверждавшей достоверность происшествия.  Сестре моей
удалось скрыться, но было нелегко представить, чего это ей стоило.


                       ДВОЙНИК НАЧИНАЕТ ДЕЙСТВОВАТЬ

     Мысленно можно перенестись так далеко,  как захочется.  И  я мог бы -
теоретически,  конечно, - оказаться, например, в Гренландии, близ местечка
Туле,  в тот самый момент,  когда там пролетал инопланетный бот. Мог бы...
если успел бы  побывать там  раньше.  Нельзя создать иллюзию присутствия в
том месте, которое раньше не повидал собственными глазами. Проверено.
     ...Был  уже  второй час  ночи,  Леня давно уснул,  а  я  все  сидел у
настольной лампы за  его  рабочим столом.  Появилось еще  одно действующее
лицо  -  Мэгги Хейзинг,  компаньонка Анны  Вебер.  Селфридж познакомился с
Анной в отпуске, в Калифорнии.
     Файф-Лейкс.  Именно  здесь  Селфридж должен был  провести две  недели
отпуска.  Четырнадцать дней.  Но их оказалось только одиннадцать.  Три дня
как бы пропали.  Во всяком случае,  то,  что рассказывал потом Селфридж об
этих трех днях, по моему мнению, противоречило логике.
     Вместе  с  Мэгги  и  Анной  он  поднялся  к  отдаленному приюту  близ
Рок-Гарден.  В приюте они заночевали.  Утром Селфридж сказал,  что было бы
обидно не  подняться на  Рок-Гарден,  но женщин подвергать опасности он не
будет. Фрау Ридер попробовала возразить, но Селфридж уговорил ее остаться.
С ней осталась Мэгги Хейзинг.  Селфридж помахал им рукой,  когда они вышли
проводить его до поворота к Солнечному цирку.  Он шел по тропе,  оставив в
стороне подъемник. День был солнечным, ясным, ничто не предвещало перемены
погоды.
     Через два  часа после ухода Селфриджа со  стороны ручья в  Файф-Лейкс
пришла  метель,  снег  бросало на  крутые склоны,  видимость не  превышала
нескольких метров.  Мэгги Хейзинг успокаивала фрау как  могла,  но  метель
усиливалась,  хлопья снега  стучали в  окно,  вихри  пробегали по  крыльцу
приюта, то засыпая его почти до уровня окна, то сметая снег с такой силой,
что стены приюта вздрагивали. Что же было в горах? Этого никто не знал.
     Рок-Гарден -  самое  опасное место в  окрестности,  с  гор  срываются
лавины,  снежные тучи бродят среди отрогов -  тогда горе лыжнику.  Снежные
карнизы  не  выдерживают тяжести и  срываются вниз,  увлекая массу  фирна.
Снегопады бывают такими обильными и  внезапными,  что,  если бы фрау Ридер
знала это место по рассказам бывалых людей,  она бы наверняка нашла в себе
силы отговорить Селфриджа.
     Один из спасателей позже рассказывал, что творилось там, среди горных
пиков, и ниже, у канатки, которую он видел с высоты птичьего полета. Точно
великан-гримург хотел накрыть всю  окрестность  шапкой-тучей,  и  лишь  по
краям проглядывали знакомые очертания долин и ущелий.
     Стихия  бушевала  весь  этот  первый  день.  Анна  Ридер  выходила на
крыльцо,  укутанная шубой и  шерстяным платком,  и  возвращалась в комнату
снова;  сняв шубу, она бросалась ничком на софу и сжимала голову ладонями,
чтобы  не  слышать воя  ветра.  Мэгги не  сомневалась,  что  Селфриджа уже
засыпало снегом. Нужно было дождаться конца бурана, тогда спасатели смогут
его найти... Он, конечно, еще жив. Мэгги подбадривала Анну Ридер, та молча
слушала,  снова зажимала уши руками, закрывала глаза и точно проваливалась
в  небытие.  Может быть,  ей так удавалось хотя бы мысленно приблизиться к
тому месту,  где сейчас мог быть Селфридж. К вечеру, еще до того, как стих
ветер,  она попросила Мэгги позвать кого-нибудь из приюта.  Пришел молодой
парень,  рассказал,  как  он  сам  замерзал когда-то  здесь,  был  засыпан
лавиной, но его нашли, и он с тех пор нисколько не боится гор.
     С наступлением темноты на улице все стихло.  Анна сказала Мэгги:  "Он
жив,  я знаю".  Спасатели были уже предупреждены, но поиски могли начаться
только на рассвете. Здесь, в Файф-Лейксе, была хорошо известна история Джо
Карсона,  рабочего,  который жил на верхней станции канатки и  отгребал от
нее снег.  Непогода отрезала его на  несколько дней от мира,  нервы его не
выдержали, и после метели он попытался спуститься вниз, к людям. Нашли его
только весной,  среди отложений лавины Хедуолл.  Передвижение ночью вполне
резонно считалось чистым безумием.  Здешние специалисты-лавинщики считают:
нужно  пять  лет,   чтобы  ознакомиться  с  районом,   его  особенностями,
хитростями и  уловками снежных рек.  В  то  время в  Файф-Лейксе уже  были
опытные специалисты, и никто не позволил бы рисковать напрасно.
     Утро  было  ясным,  холодным.  Как  только  появилось  солнце,  снега
засверкали,  засияли белизной, стало видно так далеко, что уступы карнизов
были, казалось, рядом. Они нависали над тропами, но спасатели все же вышли
в горы.  Потом был день ожиданий,  долгий, нескончаемый, тревожный. Группа
вернулась  в  приют  ни  с  чем.  Здесь  четверо  горнолыжников-спасателей
оставались до следующего утра. В эту ночь Анна Ридер не сомкнула глаз, она
прислушивалась к  шорохам,  всматривалась в  лунно-белую даль за окном.  В
семь  утра  четверка опять ушла  той  самой тропой,  которой отправился на
прогулку двое суток назад Селфридж.
     Мэгги свидетельствует:  в  полдень Анне Ридер стало плохо,  она вдруг
тихо воскликнула:  "Его нет,  Мэгги!" Компаньонка вздрогнула,  попробовала
возразить,  что спасатели не  теряли надежд и,  может быть,  в  этот самый
момент они уже напали на след.  "Его нет!" -  повторяла фрау Ридер.  Мэгги
направилась за  обедом в  ближайший ресторанчик,  позвав посидеть с  Анной
жену  сторожа.  Через  час  Мэгги вернулась,  на  пороге она  оглянулась и
увидела приближающуюся фигуру лыжника.  Он был еще далеко, но она будто бы
узнала его...  Мэгги опасалась напрасно взволновать Анну. Она накрыла стол
и только тогда вышла на крыльцо.  Сомнений не было:  возвращался Селфридж.
Мэгги открыла дверь и с порога выкрикнула его имя.  Анна,  к ее удивлению,
даже не поднялась со своего места, что-то странное было во всем ее облике.
Она как будто не рада была предстоящей встрече.  Мэгги рассказывала потом,
что спасателей она встречала куда радушней, чем заплутавшегося Селфриджа.
     Так кончался эпизод в горах. На следующий день Селфридж уехал. Анна и
Мэгги остались еще на пару дней,  потом и  они вернулись к  себе домой,  в
Плейнфилд.


                                  * * *

     ...Уснул я  прямо за столом:  словно провалился в непроглядную темень
до утра...
     - Не  вижу  в  этой истории ничего загадочного,  -  заявил утром Леня
Абашев.
     - Но как объяснить, что Селфридж вернулся только на второй день после
бурана? Напоминаю: непогода застала его недалеко от приюта. За два или три
часа он мог уйти,  скажем,  на несколько километров.  Это с учетом профиля
местности.
     - Допустим.
     - На  обратный путь ему потребовалось бы столько же времени,  то есть
два или три часа.  От силы четыре.  Получается вот что: первые сутки после
бурана,  когда было ясно и солнечно,  он сидел на месте,  две ночи - тоже.
Нельзя же допустить,  что после того,  как погода установилась, он пошел в
обратную сторону, то есть попросту продолжил свою прогулку.
     - А если это так?
     - Не мог же он заставить Анну поверить в  свою гибель?  А если и мог,
то  его  обнаружили бы  спасатели.  Условия для  наблюдения были идеальны,
расстояние - незначительно.
     - Что  из  этого  следует?..   По-моему,   он  большой  оригинал.   И
мужественный человек.
     - Нет,  Леня.  Мужественные люди в окрестностях Файф-Лейкса замерзали
тоже, и для этого вовсе не требовалось двух ночей после небывалого бурана.
Из этого следует другое. Вернулся не Селфридж, а другой человек.
     - Ну,  знаешь ли...  в  привидения я  не  верю.  Буквально,  что  ли,
понимать?
     - Буквально.  Кому-то нужно было стать Тимоти Селфриджем.  И если эти
двое,  Селфридж и неизвестный, были внешне похожи, то судьба возлюбленного
фрау Вебер могла решиться как  раз  на  второй день.  Так  можно объяснить
невероятную,     непостижимую    медлительность    Селфриджа,    кажущуюся
медлительность.  Анна Ридер так и не смогла найти ответ, а может быть, как
раз наоборот...  ведь они расстались очень быстро. Что произошло? Никто не
знает.  Но в твоей книге,  посвященной борьбе с лавинами, я нашел указания
как  раз на  этот случай.  Автор пишет о  тех днях с  искренним изумлением
перед неистовством стихии.  Несколько дней  потом в  горах сходили лавины,
одна из них вывела из строя канатку.  И  это несмотря на самые современные
средства борьбы со снегом,  включая безоткатные орудия,  с помощью которых
можно вести огонь по рождающимся гребням.  Упоминает он и  одного молодого
человека,   которого  все  считали  погибшим.  Его  появление  равносильно
возвращению с  того  света.  Врач,  осматривавший его,  не  нашел  никаких
признаков обморожения или  депрессии.  Случай не  нашел объяснения,  пишет
автор книги,  впрочем,  вскоре молодой человек исчез,  оставив двух  своих
подруг. Что скажешь?..
     - Нужны доказательства.  Где они?  Если преступник появился в  личине
Селфриджа, он должен был оставить следы в Файф-Лейксе.
     - Он их оставил. Нужно только уметь их прочесть. Мы с тобой ни за что
не  придумали бы разговора,  который состоялся еще раньше,  в  деревенской
гостинице. Анна открыла дверь, но не пригласила его в номер.
     - С ней была Мэгги?
     - Да.  В  номере была  Мэгги.  Она  слышала обрывки разговора и  была
изумлена. Селфридж говорил о любви.
     - По мнению Мэгги Хейзинг,  фрау поздно думать о любви. Ей было около
пятидесяти.  Очень рослая немка с прической пучком,  темнобровая, носившая
роговые  очки  по  причине  неважного зрения,  наполовину увядшая  дама  с
причудами. Вот ее портрет.
     - Это не портрет.  Не хватает главного:  ее сути. Признание Селфриджа
не  выглядит  таким  уж  неожиданным.  Не  будем  вспоминать бальзаковских
женщин,  но  разве иногда возраст не подчеркивает те самые формы,  которые
прозаики называют женской статью,  а  поэты -  как-то иначе,  за неимением
подходящих слов в своем ограниченном словарном запасе?
     - Допустим.
     - Ты  понимаешь,  о  ком мы  говорим?  Если бы  я  был художником,  я
нарисовал бы ее в фиолетово-сиреневых тонах и обязательно акварелью,  а не
маслом,  потому что холст не  передал бы  многого.  Может быть,  для этого
потребовалось   бы   скопировать   линии   с   музыкальных   инструментов:
виолончелей,  скрипок, валторн. Этого не понимала милашка Хейзинг, похожая
на незабудку в яркий солнечный день.
     - Или на ромашку. Ведь она блондинка.
     - Хорошо.  На  ромашку.  Вот фото.  Фрау Ридер на утренней прогулке в
парке.  Парк разбит на английский манер. Эти прямые дорожки и аллеи как бы
подчеркивают то,  что я о ней сказал.  Такая женщина вызывает не любовь, а
мгновенную страсть.
     - Ты влюбился в нее.
     - Нет. Я вижу ее.
     - Ей было сорок восемь. Селфриджу двадцать семь.
     - Думаю, Селфриджу было тогда все равно, сколько ей лет.
     - Здорово же ошиблась эта милаха!
     - Думаю,  что я прав.  Да,  Леня, была экскурсия в горы, деревенька с
харчевней,  суп  из  бычьих хвостов с  томатами или  что-то  в  этом роде,
дешевое вино,  недолговременный приют в  деревенской гостинице,  а Мэгги и
тут не сообразила,  что разговор о  любви между фрау и  ее другом имел под
собой более чем серьезные основания.
     - Хорошо. Я согласен. Но что из этого следует?
     - А из этого следует,  что Селфридж боролся за эту любовь. И когда он
вернулся...  понять его нельзя.  Нельзя, Леня. Начиная с того момента, как
он вновь появился у карниза,  все пошло иначе,  он вел себя так, как будто
пытался оправдать версию, сложившуюся у этой девочки.
     - Какую версию?
     - Что  раньше они дурачились у  нее на  глазах.  И  только.  Оба были
другими.  Ей  далеко до  этих  фиолетово-сиреневых оттенков с  переходом в
черное,  она ничего не  разгадала.  И  не могла разгадать.  Их отношения -
большая редкость.
     - И все же...
     - Вернулся другой человек.
     - Ты всерьез?
     - Я не шучу.
     - Извини, но поверить в это все же невозможно.
     - Этот чужак уловил реакцию Мэгги Хейзинг,  даже ее  настроение.  Оно
служило ему защитой. Он использовал Мэгги.
     - Зачем это ему понадобилось?
     - Чтобы поскорее убраться из Файф-Лейкса, не вызывая подозрений.
     - Как он сам... объяснил задержку на двое суток?
     - Никак. Думаю, если бы он ее объяснил, это представляло бы интерес и
для нас.  Этот чужак понимал, что нужно поменьше болтать. Лучше всего было
бы в  его положении не возвращаться в приют вовсе.  Но тогда он должен был
бы  не  возвращаться и  домой.  А  ему  было  нужно  имя  Селфриджа и  его
положение.
     - Если ты прав, то этот тип должен поразительно напоминать внешностью
Селфрнджа, быть его двойником, не иначе.
     - Он и есть его двойник.


                             МОРСКОЕ КЛАДБИЩЕ

     ...Здесь,   в  светлой  дубовой  роще,  похоронен  под  серым  камнем
Арсеньев.  У  памятника матросам  "Варяга"  Абашев  рассказал о  бое  близ
Чемульпо.  Канонерка "Кореец" вступила в  этот бой,  уже имея боевой опыт.
Летом  1900  года  экипаж русской канонерки проявил доблесть у  китайского
форта Таку  под  огнем расстреливавших его  в  упор  береговых батарей.  В
морском  сражении  против  "Варяга"  и  "Корейца"  действовали  пятнадцать
японских кораблей.
     Позже, у Цусимских островов, тридцать русских кораблей должны были по
чьему-то  замыслу  противостоять ста  двадцати  одному  японскому военному
кораблю.  Но,  выступив против всей  мощи  Азии,  должны были  погибнуть и
триста спартанцев у  Фермопил и  тридцать русских кораблей у Цусимы.  Лишь
два корабля прорвались на защиту Владивостока.
     В  сорок первом тридцать наших подводных лодок,  не считая надводного
флота,   оберегали  дальневосточные  морские  рубежи.   Японцы  не   могли
обеспечить,   как  ранее,   ни   семикратного,   ни  даже  четырехкратного
превосходства в  силах.  Они  топили в  открытом море  наши торговые суда.
Последним был потоплен в  июне сорок пятого "Трансбалт".  В  августе сорок
пятого,  когда мы с теткой остановились в Находке, на пути в Москву, здесь
еще говорили о "Трансбалте", и это я помнил.
     С   отлогого  склона  зеленой  сопки  виден  был  Уссурийский  залив,
прибрежные скалы, просторный распадок. Удивительно легко дышалось, уходить
отсюда не хотелось, но Абашев взял меня за руку - пора в машину.


                               МОЛОТ ГНЕВА

     Было слышно,  как шумела вода у порогов. Абашев вел машину над горной
рекой.  Внизу  -  глыбы  гранита,  брошенные рукой неведомого своевольного
великана,   задумавшего  перекрыть  течение.  Но  замысел  так  и  остался
неисполненным.  Река оказалась сильнее,  и теперь над белоснежными струями
поднимались трехцветные радуги.
     Леня  сдержал слово:  машина вышла из  ремонта даже раньше обещанного
срока.  Я  увидел  монгольский дуб,  корейскую  сосну,  увешанную тяжелыми
шишками, горный ясень, жимолость и аралию, дикий перец и таежный виноград.
И  были  обещаны белый  орех,  амурский бархат,  цветущие лотосы и  корень
жизни.
     Вечером  мы  остановились,  привязали растяжки  палаточных коньков  к
черемухе.  Легкий сухой плавник горел как порох,  и  я подбросил несколько
сырых  поленьев,  чтобы  костер  дольше  сохранял тепло.  Леня  извлек  из
багажника дневной улов.
     Рыба хариус с синим телом и красноватыми перьями раскрыла рот и будто
бы издала слышимый звук,  а  на камни капала кровь,  и поблескивало лезвие
ножа.  А  в  вышине  кружили черные птицы,  пересекая желтые послезакатные
облака.
     Ели уху -  смеялись:  забыли посолить.  Дым вставал столбом - признак
хорошей погоды завтра.
     Готов поклясться,  что  я  слышал  шум гальки:  точно прошла недалеко
чужая машина.  Не говоря ни слова,  пошел к реке; она дремала, поблескивая
серебряными перекатами.
     На мелкой коричневой гальке обнаружил следы чужого протектора.
     Пошел за протектором:  он вел по каменистому берегу. Абашев окликнул.
Я  ответил.  Густая трава скрыла следы.  А дальше тянулась нитка проселка,
который привольно,  во  всех трех измерениях колесил над  высоким берегом.
Вокруг пустынно, тихо.
     Вернулся к нашему лагерю.
     Абашев пошел за водой для чая. Вернулся через полчаса, молча подвесил
котелок над костром.
     - Что так долго? - спросил я.
     - Там  кто-то  чужой,  -  ответил он.  -  На  машине.  Как  они  сюда
забрались, ума не приложу.
     - Что в этом особенного?
     - Ничего  особенного.   Если  не   считать,   что  это  машина  марки
"суперберд" с двигателем пятьсот сил.
     - Не может быть!
     - Вот тебе и не может быть. Любопытно.
     - На другой машине сюда мог проехать только ты. Пятьсот лошадиных сил
- компенсация  чужаку  за  неумение  водить  авто  по  гальке  и  зарослям
заманихи.
     - Однако... что им здесь надо?
     - Ты что-то подозреваешь?
     - Еще бы... откуда здесь быть "суперберду"?
     - Ладно. Чай остынет. Пусть хоть суперэпиорнис. Пр