ло у своего друга.
Отдал за него восьмитомник и пятитомник.
     Мы поужинали.
     - Думаю,  тебе пора возвращаться... - Я произнес это спокойно, твердо
и,  словно убеждая в  том же и себя самого,  повторил просьбу про себя.  У
двери комнаты она молча остановилась,  обернулась ко мне,  но в полутемном
коридоре я не сразу угадал выражение ее лица.  А ее руки ощутимо сжали мои
плечи,  по  шее  и  щеке  прошла ее  прохладная ладонь,  ее  круглое лицо,
неподвижное,  почти кукольное,  сейчас приобрело необыкновенное выражение:
брови  ее  сдвинулись,   губы  искривила  принужденная,  полупрезрительная
улыбка.  Руки ее  отталкивали меня,  но  не отпускали,  это было похоже на
игру:  гибкие длинные пальцы с накрашенными ногтями впивались в мои плечи,
отпускали меня на  мгновение,  потом все  повторялось.  Я  хотел осторожно
притянуть ее к себе,  она опередила меня,  надавила ладонями и запястьями,
усадила меня на стул у вешалки, сказала наигранно-резко:
     - Хочешь отправить меня домой?  Ну, попробуй, попробуй!.. - И, тускло
блеснув темной кожей,  носок ее  туфли поместился тут же,  на стуле,  и  в
слабом  свете  отливающее сиреневым  колено  приблизилось,  прислонилось и
держало меня так, что я и не помышлял встать.
     Валерия наклонилась и медленно выдохнула слова темным от помады ртом:
     - А может,  передумаешь,  а?  -  Голос ее был низким,  грудным; тугое
серо-сиреневое колено,  овеянное  тонким  запахом  духов,  коснулось моего
подбородка;  она добавила: - Я видела тогда, на Новопетровской, как ты шел
за мной.
     Я  молчал.  Так прошла вечность.  По  ту сторону вечности,  за теплым
сумраком этого вечера и  еще семидесяти семи вечеров,  за прохладой плеч и
меловой  их  белизной,  грузным  их  великолепием угадывалась  несбыточная
полоса горестно-счастливых дней.


                      ЧЕРЕП СМЕРТИ И ДРУГИЕ РЕДКОСТИ

     В июне, после сессии, Валерия уехала с туристской группой во Францию.
На  третий день после ее  отъезда установилась настоящая летняя погода,  в
парке  под  светлым небом  допоздна гуляли парочки,  я  почти  каждый день
купался во втором пруду,  близ того места, где Валерия кормила диких уток,
оставшихся зимовать.
     Вода там  прозрачная,  холодная,  у  дна  бьют ключи.  Я  доплывал до
середины пруда,  ложился на  спину,  ловил  краем глаза вершины качающихся
сосен,  красные лучи заката, в памяти моей соединялись разорванные потерей
табличек нити нашего поиска.
     Кто-то  был  против начавшихся контактов.  Я  уже  успел  убедиться в
справедливости  Анаксагора,   который  писал,  что  вместе  когда-то  были
зародыши вещей с  их формой и  цветом,  вкусом и  запахом;  и  рождались в
космосе живые существа и люди,  имеющие душу и разум, и у тех людей, как и
у  нас,  есть на далеких планетах населенные города и  творения искусства,
есть Солнце,  Луна и другие светила,  и земли их приносят щедрые плоды,  к
которым привыкли и мы.
     И вот, когда случай представил доказательства этому, некто постарался
убрать их.
     Валерия  вернулась  с  опозданием на  несколько дней,  и  я  искренне
удивился,  как  при  всем  этом не  возникло трудностей с  визой.  В  день
возвращения на  вечере в  Доме литераторов я  приметил вот  что:  когда мы
пошли в буфет,  Валерия оставила на сиденье кресла голубой конверт -  знак
того,  что места заняты.  Конверт был с обратным адресом, по-французски на
нем  значилось имя:  Мишель Легран.  После вечера я  провожал ее.  Мы  шли
пешком до бульварного кольца,  сели на скамейку.  Я повернулся к ней, взял
ее руку, спросил:
     - Кто такой Мишель Легран?
     - Композитор, - ответила она. - Очень милый. Есть еще вопросы?
     - Да. Ты поднималась на Эйфелеву башню?
     - Зачем?
     - Ты очаровательная кроманьонка.
     - Думаешь, я не знаю, кто такие кроманьонцы?
     - Ничего обидного я не сказал. Люди эти даже превосходили современных
в  росте и объеме мозга,  но были равнодушны к архитектуре.  Им было не до
этого. Нужно было охотиться на пещерных медведей и саблезубых тигров.
     - Можно не пояснять...
     - Франция - классическая страна кроманьонцев. В прошлом, конечно.
     - Современные  неандертальцы,   о  которых  говорит  отец,   пережили
кроманьонцев. Но не научились быть обходительными.
     - Знаешь, я скорее ориньякский человек, нежели неандерталец.
     - Возможно. Ты уже месяц не приглашал меня в театр.
     - Просто потому, что не могу угадать твои желания.
     - Теперь об одном из них ты знаешь.
     - Да. Обещаю.
     - А у тебя есть желания?
     - Есть. В Александрии найдена мумия женщины. Тело ее обернуто листами
полотняной этрусской книги. Хочу увидеть ее.
     - А еще?
     - Хочу  познакомиться с  востоковедом,  который еще  до  твоего  отца
обнаружил в Книге Мумии славянские корни. Но в отличие от него считал, что
этруски пришли в  Италию с  берегов Дуная и  отрогов Карпат.  Еще  хочется
побывать на раскопках порта Спин в дельте По. Лет тридцать назад профессор
Альфиери нашел там первую постройку. Спин - это жемчужина Этрурии, точнее,
северной  ее  провинции.   По  всей  Этрурии  сейчас,   наверное,   бродят
гробокопатели.  Есть  такая профессия.  Люди эти  загоняют в  землю тонкие
стальные пики семиметровой длины и по сопротивлению или удару такой пики о
твердый предмет судят о  предполагаемой добыче.  Бродят там,  где когда-то
звучала страстная музыка,  этрусские женщины танцевали и  пели,  а мужчины
наполняли кубки вином и медвяными напитками.  Хочу увидеть, что еще скрыто
в земле. Вот мои желания. Просто, правда?
     - Вы с отцом не вполне здоровы... и неизлечимы.
     - Это так. Когда-нибудь и ты поймешь, как нужно человеку его дело.
     - Но ты пишешь...
     - Все равно. Нужно еще дело.
     - Не  все  так  думают.  Во  всяком случае,  ваши этруски по  вечерам
танцевали.
     - У  них  было больше воемени.  Они же  самые древние на  земле люди,
если,  конечно,  не  считать атлантов.  Им  просто не нужно было изучать и
раскапывать гробницы предков.  Они  и  так  все знали.  Еще три тысячи лет
назад они утверждали, что их государство насчитывает пять тысяч лет.
     - А атланты?.. Кто они?
     - Они жили на  островах в  Атлантике.  Потом упал громадный метеорит,
пробил земную кору, начались извержения, и Атлантида ушла под воду.
     - Значит, Атлантида - не выдумка?
     - Думаю, что нет.
     - И у тебя есть доказательства?
     - Самого общего свойства. Предания не лгут. Американец Томсон поверил
легендам майя и нашел их священный колодец с драгоценностями,  которые они
приносили  в   дар   богу  дождя  Чаку.   Археолог  Митчел-Хеджес  знал  о
существовании "черепа смерти" и  нашел  его  в  развалинах древнего храма.
Вещица эта сделана из кварца,  нижняя челюсть подвешена и  может двигаться
даже от  ветра.  Если под черепом поместить свечу,  глазницы его испускают
яркие лучи,  а  окружающие предметы и люди как бы проецируются на дымчатых
кварцевых образованиях.  Полагают,  что череп сделан был в Древнем Египте.
Это не так.  Он из Атлантиды.  О Трое ты слышала.  Ее описал Гомер, слепой
певец,  сам ставший легендой. Но Троя найдена! Атлантиду же описал Платон,
весьма серьезный человек. Об этой стране помнили египтяне. Атланты воевали
с народами Средиземноморья, хотели обратить их в рабов. Раньше это считали
вымыслом Платона.  Девятое тысячелетие до нашей эры... очень давно, раньше
пирамид на  шесть тысяч лет.  Теперь жилища тех,  кто воевал с  атлантами,
точнее,   их   ближайших  потомков,   найдены.   Это   города  Чатал-Гююк,
Чайеню-Тепези и другие.
     - Ты назвал те самые города, где жили предки этрусков?
     - Да.  Они  начали строиться уже  после гибели Атлантиды.  Но  были и
другие где-то рядом.  Они уничтожены катастрофой.  После падения метеорита
поднялся океан;  шла волна высотой в три километра. Побережье смыло вместе
с  городами,  и  камни их  перемешались с  вулканическим пеплом и  морским
песком.  Остались поселения вдали от берега. Растаял ледовый щит Европы, и
океан поднялся на сто сорок метров... все покоится на дне.
     - А атланты? Навсегда исчезли?
     - Да.
     - Странно. Этруски исчезли. Атланты - тоже...
     - Что  же  тут  странного?  Многие  племена и  народы  исчезали,  или
постепенно начинали говорить на  другом  языке,  или  становились известны
позже под другим именем. Примеров много.
     - Но атланты исчезли совсем!
     - Римляне тоже исчезли,  однако ты  похожа на Ливию,  жену императора
Августа.
     - Какая она?
     - Я  покажу тебе ее...  -  И я полез в книжный шкаф,  достал альбом с
репродукциями, раскрыл его и подал Валерии.
     - Нет,  не похожа... так, чуть-чуть. Один человек говорил мне, что он
похож на атланта.
     - На атланта? Кто?
     - Не могу сказать... я дала слово.
     - Ладно. Будем надеяться, что он тебя не обманул. Вообще-то ни одного
портрета или даже описания до нас из Атлантиды не дошло.
     - И мы не знаем, какие они были?
     - Нет.  Но есть предположения.  Впрочем,  зыбкие.  Кто-то писал,  что
Египет  был  колонией  Атлантиды и  царствовавшие там  династии  сохранили
внешнее сходство с колонистами-атлантами.
     - То есть атланты похожи на египтян?
     - Да.  Среди  фараонов  много  блондинов.  Например,  Рамзес,  войска
которого потерпели поражение от  хеттов.  А  хетты жили  уже  в  Восточной
Атлантиде,  в  Малой Азии.  Можно подумать,  что  после гибели атлантов их
далекие   потомки-египтяне   продолжали   воевать   со   своими   давними,
доисторическими врагами в  лице хеттов.  А у хеттов и этрусков много общих
слов...  Корень зла,  посеянный войнами атлантов,  давал  всходы после  их
гибели.
     - Корень зла?
     - Это образ. Не более того. Хетты и этруски мыслили образно.


                             НЕПРОШЕНЫЕ ГОСТИ

     Валерия поднялась со скамейки, спросила:
     - Ты не был в Италии?
     - Нет, ни разу.
     - Я думала, ты...
     - Это не так уж важно. Захотел бы - поехал.
     Я стал удерживать ее,  но она пересилила меня,  поднялась, и мы пошли
по  бульвару,  где сейчас было пустынно,  темно,  только за чугунной литой
оградой светились окна.  В метро было тоже необыкновенно пусто. Я проводил
ее  до  подъезда.  В  свете дальних фонарей руки ее казались необыкновенно
белыми,  а  губы еще сохранили выражение почти детской обиды с той минуты,
когда я  так некстати вспомнил о  кроманьонцах.  Нет,  это мне показалось,
разумеется...
     После таких вот встреч я  всегда возвращался пешком,  иногда окружным
путем  по  Новопетровской улице,  по  темным  аллеям  парка,  над  берегом
заросшего рогозом ручья у железнодорожной насыпи.  И я хотел было идти, да
вдруг раздумал и  свернул к  метро.  Через несколько минут я  был у своего
дома,  на лестнице столкнулся с какими-то типами, бесшумно выскользнувшими
из  подъезда.   Поднялся  к  себе,  открыл  дверь  и  сразу  уловил  запах
сигаретного дыма.  Я  особенно чувствителен к  нему,  потому что  два года
назад бросил курить.  Дверь в комнату распахнута. На столе, на подоконнике
- раскрытые книги.  На  полу  -  гранки  моей  статьи о  культе леопарда в
Чатал-Гююке.   В  пепельнице  -   окурок.  На  широком  подоконнике  стоит
полупустая бутылка минеральной воды.  Я  пробежал глазами страницы.  Книги
были об  Атлантиде.  Ту,  что  лежала на  столе,  написал профессор Жиров,
которого  я  хорошо  знал.  Вторую  книгу,  на  подоконнике,  написали два
зарубежных  автора.   (Думаю,  они  выполняли  заказ  фирм,  обслуживающих
туристов на  Крите,  потому что  вопреки старым и  новым фактам умудрились
доказать,  что Атлантида располагалась на Санторине и Крите, в Средиземном
море.)  Что-то еще было в  моей комнате не так.  Я  прилег на тахту,  стал
думать о своем.  Едва слышный шорох поднял меня с постели,  я в два прыжка
очутился на кухне и увидел на моем обеденном столе три стакана с недопитым
чаем. На газовой плите стоял горячий чайник. Стаканы были теплыми.
     Что происходит? Кто-то интересуется Атлантидой. Но не только. Изучают
меня,  мои книги, мои рукописи. Я мог бы застать нежданных гостей, если бы
пришел минутой раньше.
     Открыл  дверь  ванной.   Окунулся  под  холодную  струю,  вытер  лицо
полотенцем,  которое мне  подарила Валерия,  стал  вытирать руки.  Вдруг в
настенном зеркале над раковиной мелькнула едва различимая тень.  Я  замер.
Дверь в  коридор была открыта,  и  там,  в  крохотной прихожей,  произошло
необъяснимое движение.  Снова промелькнула тень.  Но на этот раз я  увидел
глаза.  Точнее,  их отражение в зеркале. За моей спиной, стараясь остаться
незамеченным,  некто наблюдал за мной,  словно я был зверем, которого надо
загнать в  ловушку.  Чужие зрачки тут же исчезли.  Я обернулся.  Никого не
было. Вышел из ванной в кухню. Стаканов на столе не было. Они оказались на
полке, чистые, вымытые. И чайник исчез с плиты, перекочевав на свое место,
на низкий столик у посудного шкафа. Ворвался в комнату, увидел, что гранки
лежат на письменном столе,  книги встали на свое место, кто-то возвратился
сюда только затем,  чтобы навести в моей квартире порядок.  Стоп.  А разве
могла быть другая причина?
     Да, могла.   На   стаканах  остались  отпечатки  пальцев.  Мои  гости
уничтожили  их,  вымыв  посуду.  На  целлофановых  переплетах  книг  могли
остаться улики.  Вот оно что! Стало проясняться... они рассчитывали, что я
пойду пешком от дома Чировых на улице Сурикова.  Я же проехал остановку на
метро.  Ну-ка  посмотрим,  ничего  они  здесь  не забыли,  в чужой для них
обители, где и развернуться-то негде по-настоящему? Прошел к входной двери
и  заметил  ключ.  Да,  это  так:  я  запер дверь и оставил его в замочной
скважине с внутренней стороны. Иначе быть не могло: давняя привычка. Этого
они не учли.  Надо было вынуть ключ,  тогда я не догадался бы,  кто ко мне
пожаловал.  Вывод следовал неожиданный.  Они не  открывали  мою  квартиру,
когда  вернулись,  чтобы замести следы.  Они прошли сквозь стену.  В самом
прямом смысле  этого  слова.  Хотя,  разумеется,  объяснять  это  нужно  с
упоминанием  тоннельного  эффекта  в макросистемах,  вероятности перехода,
искривления пространства в живых системах и за их пределами и еще чего-то,
что  я  понял  давно  и  так,  без  всяких  прописных сигм и криволинейных
интегралов.  Когда я летел в  сторону  восхода  солнца,  к  самому  Тихому
океану, именно так появилась в салоне моя сестра.
     И  в самшитовых джунглях я повторил тот же прием,  когда выискивал на
отвесной   каменной  стене   точку   опоры,   чтобы   броситься  вниз,   в
бутылочно-голубоватую воду.  С  тех  пор  так  и  остался для меня неясным
вопрос: доски подо мной провалились сами или кто-то помогал этому?
     И все же я  ошибался...  Потому  что  пренебрегал  принципом  Оккама.
Увидеть  себя  со  стороны  непросто,  совсем непросто.  Преодолеть глухую
стену...  Что ж,  я допускал такую возможность,  для этого,  правда, нужно
нечеловеческое  усилие.  Гораздо  проще - выйти из моей квартиры,  оставив
ключ внутри.  Затем повернуть  его  -  бесконтактно,  так  сказать.  Дверь
окажется  запертой.  Точно  так же можно вернуться,  замести следы и снова
исчезнуть.  С ключом и замком такие штучки проделать гораздо проще,  чем с
самим собой.
     К чему им мои книги об Атлантиде?  Любопытное совпадение. Об атлантах
говорила Валерия,  один из них ей лично представился...  И тут меня словно
обожгло.  Это мог быть такой же атлант,  как я - этруск.  Разве нет? Похож
внешне,  да,  это само собой.  Но не тянется ли нить из прошлого, из самой
Атлантиды? Как тянется явственно до боли такая же нить из Этрурии.
     Я  вернулся в  комнату,  погасив в  прихожей свет,  и  мне почудились
шорохи,  неясные звуки,  восклицания.  Нет, это скорей всего нервы. Никого
там не могло быть.  Ко мне явились инопланетяне,  но не атланты. Призраки,
живые привидения,  их  главный закон -  не  оставлять следов,  не нарушать
обыденного распорядка в  нашей  жизни,  даже,  возможно,  поддерживать его
всеми силами. Так им легче работать, следить за нами и, главное, за нашими
контактами с другими инопланетянами, так похожими на нас.
     Я   бросил  рассеянный  взгляд  на  фреску.   Этруск  на  ней  кивнул
утвердительно головой. Или я так захотел спать?..
     А  на стене прямо над этрусской фреской горел светлый квадрат.  Точно
лист  бумаги  приклеили  к  обоям.  Я  сосредоточился  и  произнес:  "Если
появление квадрата на  стене означает,  что мое пожелание будет выполнено,
пусть эти люди или призраки больше не переступят порога моего дома".
     Угадал ли  я?  Этого я  не знал наверняка.  Но что-то подсказало мне:
светящийся квадрат - этрусский.


                         РАЗГОВОР С АТЛАНТОЛОГОМ

     В  те  дни  я  искал человека,  с  которым можно было  бы  продолжить
разговор об этрусках и атлантах.  Ибо история с контактами вела в Этрурию,
к предкам ее первопоселенцев,  но те,  в свою очередь, были современниками
атлантов.  Земля заселена;  зато в космосе есть звезды и новые,  пустынные
планеты.  В  стародавнее время корабль унес  не  только живые клетки людей
побережья,  но  и  успел освоить информацию -  и  она  была передана затем
потомкам этих людей. С ними, потомками, я уже встречался.
     Страна этрусков исчезла - вместо нее ожила целая планета.
     Но  исчезла  и  Атлантида.   И  если  неведомые  космические  корабли
оказывают таким образом помощь исчезающим цивилизациям, то они должны были
совершить посадку и в районе Атлантики.
     ...Есть такая редкая специальность -  атлантолог.  Когда-то в  Москве
жил профессор Жиров,  химик по  образованию,  который написал об Атлантиде
книгу.  Мне сказали,  что у него был ученик по фамилии Копенкин. Александр
Сергеевич Копенкин. Я искал его в Москве, а нашел в Дубне. Оказывается, он
физик, Атлантида - его хобби.
     - Скажите, гуанчи - потомки атлантов? - огорошил я его вопросом.
     - И стоило для этого ехать из Москвы?  -  улыбнулся он. - Нет, они не
имеют к атлантам никакого отношения.
     - Я читал об этом во многих книгах.
     - Нет,  -  твердо сказал Копенкин.  - Впрочем, что мы сидим взаперти,
вечер-то какой!.. Пойдемте-ка, я покажу вам Волгу!
     И  я  пошел с этим невысоким крепышом физиком к песчаным плесам,  где
среди ольховника отыскался катер. Копенкин завел мотор, и мы пошли сначала
вдоль берега,  потом нас вынесло на  стрежень,  и  наконец мы  оказались в
удивительно тихой, ясной заводи и вышли на берег.
     - Гуанчи -  не атланты!  -  продолжал прерванный разговор Копенкин. -
Среди них  были распространены три  антропологических типа.  Кое-кто готов
был  действительно  отождествлять  рослых  светловолосых  гуанчей  острова
Гран-Канария с атлантами. Но это не так. Это были потомки финикийцев.
     - Финикийцев?..  Но первопоселенцы Финикии - родственники этрусков! -
воскликнул я.
     - Да.  Корабли финикийцев побывали на островах.  В  этом -  разгадка.
Разве  вы   не   знаете,   что  на  латиноамериканском  побережье  найдены
финикийские статуэтки и древнеримские монеты?.. Что же говорить о Канарах?
Они рядом,  под боком у  древних мореплавателей.  Впрочем,  вас интересуют
атланты? Так?
     - Да... найдены ли какие-нибудь следы Атлантиды?
     - Как сказать... для меня доказательств найдено более чем достаточно.
Остатки  пресноводных  растительных и  животных  форм  посреди  Атлантики,
вулканические породы  сухопутного происхождения,  извлеченные с  глубины в
сотни метров,  осадки глин и морских взвесей, которые отлагались у больших
исчезнувших островов, - тогда Гольфстрим шел не к берегам Скандинавии, а к
берегам Атлантиды,  затем -  в сторону Гибралтара. Он-то и нес эти осадки,
они накапливались на том самом месте, где струи замедлялись островами, там
как бы образовывалась тень Гольфстрима.  Потом случилось вот что. Читаю по
памяти.  "Пошел огненный дождь из  камней,  выпал пепел,  скалы и  деревья
повалились на землю, разбивались вдребезги др