тным взором покрасневших глаз, и еще до того, как он заговорил, у Толлера не осталось сомнений, что путешественник пьян в стельку.
     - Скажите, господин, - произнес бородач заплетающимся языком, - имею ли я честь видеть перед собой лорда Толлера Мар...ак...айна?
     - Да, - ответил Толлер. - Чем могу служить? Возница качнулся на козлах и вдруг изобразил улыбку, не лишенную мальчишеского шарма. На грязной, опухшей от пьянства физиономии она выглядела по меньшей мере странно.
     - Милорд, позвольте представиться: Бартан Драмме. Хочу сделать ун...ик...альное предложение. Уверен, оно вас обязательно заинтересует.
     - Весьма в этом сомневаюсь, - холодно вымолвил Толлер, решив, что напрасно теряет время.
     - Позвольте, милорд! Насколько мне известно, вык... вы командуете воздушной обороной, и все, что относится к небесам, - в вашем ведении.
     Толлер отрицательно качнул головой.
     - Все уже в прошлом.
     - Прискорбно это слышать, милорд. - Драмме извлек на свет божий бутыль, выдернул пробку и устремил на Толлера хмурый взгляд. - В таком случае мне не остается ничего другого, как просить аудиенции у короля.
     Как ни тяжело было на сердце у Толлера, он расхохотался.
     - Голову даю на отсечение, он будет просто в восторге.
     - Ничуть в этом не сомневаюсь, - кивнул Драмме, излучая пьяную самоуверенность. - Любой монарх придет в восторг от ик... идеи водрузить его знамя на планете, которую мы зовем Дальним Миром.

Глава 13

     Название "Синяя Птица" эта прадская гостиница получила в честь некогда знаменитого на весь старый Ро-Атабри постоялого двора. Ее владелец дорожил репутацией заведения и заботился о приличиях, а потому отнюдь не пришел в восторг, когда в его владениях появился Толлер с Бартаном Драмме "на поводу". Одного взгляда на физиономию хозяина Толлеру хватило, чтобы понять: честь принимать у себя прославленного аристократа - не бог весть какая щедрая плата за визит его оборванного и дурно пахнущего спутника. Как бы то ни было, хозяина гостиницы удалось уломать, и он предоставил гостям две спальни и распорядился в одну из них отнести большую ванну и наполнить ее горячей водой. Теперь в ней отмокал Бартан; кроме его головы, над мыльной пеной виднелась только рука, сжимающая кубок бренди. Он предложил своего пойла Толлеру, и тот, отведав его, состроил жуткую гримасу- крепчайший напиток обжег глотку.
     - И сколько, по-твоему, можно протянуть на такой бурде? - полюбопытствовал он. - Скажешь, долго?
     - Ну что вы, - ответил Бартан. - Конечно, я бы предпочел настоящее бренди, но это - все, что я могу себе позволить. Милорд, чтобы добраться до вас, я отдал последний грош.
     - Сколько раз повторять: не называй меня лордом! - Толлер поднес керамический кубок к носу, понюхал и вылил содержимое в ванну.
     - Зачем же добро переводить? - жалобно запротестовал Бартан. - И вообще полоскать в такой отраве интимные места... По-вашему, это приятно?
     - По-моему, вреда не будет. Сдается мне, она задумывалась для наружного применения. Не горюй, я скажу хозяину, чтобы принес чего-нибудь не столь ядовитого, а пока давай вернемся к твоему рассказу. Я никак не могу взять в толк одного...
     - Чего именно?
     - Ты утверждаешь, что твоя супруга жива и находится на Дальнем Мире. Что она не призрак и не реинкарнация, а та самая женщина, которую ты знал. Как случилось, что ты в это поверил?
     - Не берусь объяснить... Она сама дала понять... Ее слова были не просто словами - в них заключалось нечто большее.
     Толлер задумчиво теребил нижнюю губу.
     - У меня не настолько развито самомнение, чтобы считать себя непревзойденным знатоком тайн человеческого бытия. Готов признать, что в этом мире еще хватает загадок, и не все они будут разгаданы на моем веку. Но то, о чем ты говоришь, плохо укладывается в голове.
     Бартан поерзал в ванне, расплескивая воду на пол.
     - Я сам - убежденный материалист с младых ногтей, и хотя в Корзине навидался всякого, простачков, которые верят в сверхъестественное, без смеха не воспринимаю. Но то, о чем я вам рассказал, - чистая правда. Тут у меня никаких сомнений, а почему... Вряд ли это можно объяснить. Во-первых, эти загадочные молнии... Во-вторых, поведение Сондевиры до той ночи. Все это для меня непостижимо. Но я знаю наверняка: она жива и находится на Дальнем Мире.
     - Ты сказал, что она явилась тебе, как видение, и говорила прямо с Дальнего Мира. Трудно вообразить что-нибудь более сверхъестественное.
     - Наверно, мы по-разному понимаем это слово. То, что мы с женой разговаривали, - вполне естественно. Мистический оттенок этому случаю придают лишь некоторые мелочи, лежащие за пределами нашего понимания.
     Толлер заметил, что Бартан, хоть и под хмельком, говорит удивительно гладко. Он встал, сделал круг по комнате, освещенной масляными лампами, и уселся в кресло. Бартан смаковал бренди и выглядел совершенно нормальным.
     - Скоро придет Илвен Завотл, если только гонец не сбился с ног, разыскивая его, - сказал Толлер. - Предупреждаю: он поднимет тебя на смех.
     - Ну и пожалуйста. - Бартан пожал плечами. - Собственно, он вовсе не обязан верить. Случай с женой касается только меня. Я и рассказал-то о нем лишь затем, чтобы вы поняли: у меня есть личная причина лететь на Дальний Мир. Как бы ни была она серьезна, глупо надеяться, что другие отправятся в такое рискованное путешествие только ради спасения моей жены. Но мне почему-то верится, что король захочет попытать счастья там, где Рассамарден сломал себе шею, - захочет присоединить к своим владениям целую планету. И я, подбросивший ему эту мысль, буду вознагражден зачислением в состав первой дальнемирской экспедиции. Если, конечно, до этого дойдет. Вашего друга Завотла я попрошу о пустяке: чтобы он сделал полет возможным.
     - Ага, сущий пустяк.
     - Вряд ли вы когда-нибудь поймете, сколь много я прошу. - На лице Бартана - юного старца - появилось тоскливо-задумчивое выражение. - Видите ли, все, что случилось с женой, - на моей совести. Ужасно было ее потерять, но еще ужаснее - влачить бремя вины...
     - Бедолага, - вздохнул Толлер. - И ты из-за этого так пьешь?
     Склонив голову набок, Бартан поразмыслил над вопросом.
     - Наверно, начал я из-за этого, но скоро обнаружил, что пьяному куда легче, чем трезвому. Не так тошно.
     - А в ту ночь, когда она являлась, ты был...
     - Пьян? - договорил за него Бартан. - Еще бы! - Словно дополняя признание, он сделал несколько больших глотков. - Но к тому, что происходило в ту ночь, это не имеет ни малейшего отношения. Милорд, если угодно...
     - Толлер.
     Бартан кивнул:
     - Толлер, если угодно, считайте меня полоумным или одержимым, по большому счету это не важно. Я прошу вас об одном: отнеситесь всерьез к предложению насчет экспедиции на Дальний Мир. Поймите, я должен лететь. Я опытный воздухоплаватель. Я и пить брошу, если понадобится.
     - Понадобится. Но как бы меня ни восхищала идея слетать на Дальний Мир, я не смогу всерьез обсуждать ее с королем или с кем-нибудь другим, пока не услышу, что на этот счет думает Завотл. Пойду встречу его внизу и отведу в отдельный кабинет, там можно будет освежиться винцом и поговорить о делах в более располагающей обстановке. - Толлер поднялся и поставил на стол пустой кубок. - Когда приведешь себя в порядок, спускайся к нам.
     В знак согласия Бартан поднял свой кубок и сделал внушительный глоток.
     Укоризненно покачав головой, Толлер покинул номер и сумрачным коридором прошел к лестнице. Бартан Драмме - в высшей степени странный молодой человек, размышлял он, если не сказать - безумец. Но когда он впервые заговорил о путешествии на Дальний Мир, в Толлере мигом ожило знакомое чувство - радость первопроходца, после трудных многолетних скитаний увидевшего впереди свою цель. Этому сопутствовала мощная волна возбуждения, но Толлер сдерживал ее из страха разочароваться.
     Как бы дико, нелепо и смешно ни выглядела идея полета на Дальний Мир, Чаккелу она придется по душе - именно по той причине, на которую указал Бартан. Но лишь при условии, что Илвен не сочтет ее бредовой. Завотл снискал королевское расположение, техническая сторона межпланетных полетов целиком в его ведении, так что, если этот коротышка с ушами в трубочку скажет: "О чем ты говоришь? Дальний Мир недосягаем!", Толлеру Маракайну ничего другого не останется, как смириться с уделом простого смертного, ожидающего заурядной кончины.
     А этого допустить нельзя.
     "Джесалла тысячу раз права, - подумал он, останавливаясь на ступеньке лестницы. - Я веду себя в точности как она говорила. Но есть ли сейчас смысл делать что-то иное?"
     Он спустился в заполненный народом вестибюль гостиницы и увидел Завотла в партикулярном платье - он о чем-то расспрашивал портье. Толлер громко поприветствовал его, и через минуту они расположились в маленьком кабинете, а на столе появился графин доброго вина. В стенных нишах горели лампы, и в их ровном голубоватом сиянии Толлер заметил, что его друг утомлен и погружен в свои мысли. Он был моложе Толлера на несколько лет, но его сильно старила ранняя седина.
     - Дружище, что с тобой? - участливо спросил Толлер. - Опять желудок шалит?
     - Даже если не ем ничего, все равно - несварение, - ответил Завотл с чахлой улыбкой. - Не ахти какое удовольствие.
     - Не беда. Сейчас я кое-что расскажу, и ты тут же позабудешь про желудок. - Толлер наполнил два кубка зеленым вином. - Помнишь, о чем мы утром спорили с королем? Как теперь быть с оборонительными станциями.
     - Да, помню.
     - Ну так вот, нынешним вечерним днем я встретил молодого человека по имени Бартан Драмме, и он высказал любопытную мысль. Юноша все время навеселе и малость не в ладах с рассудком, да ты и сам скоро увидишь. Но мысль заманчивая. Он предлагает отправить станцию, а может, и не одну, на Дальний Мир.
     Толлер старался говорить легким, почти беспечным тоном, но внимательно следил за лицом Завотла и встревожился, когда тот насмешливо дернул ртом.
     - Говоришь, твой новый знакомый не в ладах с рассудком? Я б его назвал форменным психом. - Завотл ухмыльнулся в кубок.
     - Но ты же не хочешь сказать... - Толлер замялся, сообразив, что надо довериться другу, а там будь что будет. - Илвен, мне позарез нужен Дальний Мир. Мне больше некуда деться.
     Завотл недоуменно посмотрел ему в глаза.
     - Мы с Джесаллой разошлись, - ответил Толлер на молчаливый вопрос. - Между нами все кончено.
     - Понятно. - Завотл сомкнул веки и осторожно помассировал их кончиками большого и указательного пальцев. - Очень многое будет зависеть от того, где находится Дальний Мир, - медленно проговорил он.
     - Спасибо! - воскликнул Толлер, преисполненный благодарности. - Спасибо, дружище, я перед тобой в огромном долгу. Только скажи, чем я смогу отплатить, и...
     - Да, я рассчитываю на плату, - перебил Завотл, - но говорить об этом не буду. Во всяком случае, не с тобой.
     Настал черед Толлеру отгадывать мысль друга.
     - Илвен, полет будет опасным. Зачем тебе жизнью рисковать?
     - Я всегда думал, что у меня слишком слабое пищеварение, а оказалось, наоборот, чересчур сильное. - Он похлопал по животу. - Я сам себя перевариваю, и этот праздник самоедства не может длиться вечно. Так что Дальний Мир мне нужен не меньше, чем тебе. Если не больше. Для меня это будет полет в один конец. Но тебя и остальных членов экипажа, надо думать, такое путешествие не устроит, а потому мне придется как следует раскинуть мозгами, чтобы обеспечить вам благополучное возвращение. Ты прав, это позволит на часок-другой отвлечься от желудочных болей, так что не ты меня, а я тебя должен благодарить.
     - Илвен... - Толлер заморгал, обнаружив, что лампы вдруг ощетинились расплывчатыми иглами. - Илвен, прости, я... так запутался в своих неурядицах, даже не подумал, каково тебе.
     Завотл улыбнулся и порывисто схватил его за руку.
     - Толлер, ты не забыл наш самый первый полет? Помнишь, как мы с тобой поднимались в неизвестность, какими счастливыми были? Давай-ка отбросим лишние печали и возблагодарим судьбу за то, что нас ждет впереди - еще один небывалый полет, еще одна великая неизвестность.
     Толлер кивнул, с нежностью глядя на Завотла.
     - Так ты считаешь, полет возможен?
     - Я бы сказал, стоит попробовать. До Дальнего Мира много миллионов миль, и нельзя забывать, что он не стоит на месте. Но у нас достаточно зеленых и фиолетовых кристаллов, чтобы до него добраться.
     - Миллионы миль? А нельзя ли поточнее?
     Завотл вздохнул.
     - Эх, Толлер, если бы кто-нибудь вывез с Мира научные трактаты... Ведь мы там бросили почти весь запас знаний, и до сих пор никто палец о палец не ударил, чтобы его восстановить. Я могу полагаться только на память, и если она меня не подводит, то до Дальнего Мира, когда он от нас на предельно коротком расстоянии, двенадцать миллионов миль, и сорок два миллиона, когда он по ту сторону солнца. Естественно, придется ждать, пока он подойдет ближе.
     - Двенадцать миллионов! - воскликнул Толлер. - Мыслимое ли дело...
     - Немыслимое! Ты забыл, что Дальний Мир движется. Кораблю придется идти к нему навстречу под углом, так что расстояние увеличивается до восемнадцати, а то и до двадцати миллионов миль.
     - Это какая же скорость понадобится?!
     - Пожалуй, то, что я тебе скажу, не для слабонервных. - Завотл достал из кармана карандаш и клочок бумаги и в один миг испещрил его цифрами. - Положим, из-за наших человеческих слабостей полет должен длиться максимум... гм... сто дней. Получается примерно сто восемьдесят тысяч миль в день, то есть нужна скорость... всего лишь семь с половиной тысяч миль в час.
     - Теперь я вижу, что ты надо мной смеешься, - вздохнул Толлер. - Если ты считаешь, что Дальний Мир недосягаем, почему не сказать сразу?
     Завотл миролюбиво поднял открытые ладони.
     - Успокойся старина, я вовсе не смеюсь. Ты должен помнить, что сопротивление воздуха возрастает соответственно квадрату скорости. Эта зависимость вынуждает наши корабли ползти черепашьим шагом, из-за нее даже твои любимые реактивные истребители далеки от идеала. Но к Дальнему Миру предстоит лететь почти в вакууме, вдобавок корабль выйдет за пределы тяготения Верхнего Мира, так что сможет развить поистине умопомрачительную скорость.
     - Это, конечно, интересно, но ведь сопротивление воздуха кое в чем помогает межпланетному путешественнику. Если бы не надо было возвращаться, то все было бы просто. Корабль вводится в атмосферу, теряет скорость до приемлемого уровня, после чего команда покидает его и спускается на парашютах.
     - Но нам необходимо вернуться, и это - главная проблема.
     - Ты можешь что-нибудь предложить? Завотл глотнул вина.
     - Думаю, нам нужен корабль, состоящий из двух частей.
     - Ты шутишь?
     - Ничуть. На мой взгляд, в качестве основной части можно взять командную станцию. Корабль... назовем его пустолетом, нет, лучше космолетом, чтобы не путать с обычным небесным кораблем... должен быть не меньше командной станции, чтобы вместить необходимые запасы энергокристаллов и прочего. Так вот, этот корабль - космолет - долетит до Дальнего Мира, но садиться не будет. Придется его оставить за пределами дальнемирского тяготения, и он там будет висеть, пока не придет срок возвращаться.
     - Ты мне будто гвозди в голову вколачиваешь, - пожаловался Толлер, изнемогая под натиском новых поразительных идей. - По-твоему, надо отправить с корабля на планету что-то вроде спасательной шлюпки?
     - Спасательная шлюпка? В сущности, да... Но она должна представлять собою полностью оснащенный небесный корабль с оболочкой и двигательным узлом.
     - А как ее туда доставить?
     - К этому-то я и клонил, сказав, что космолет должен состоять из двух частей. Предположим, он наподобие командной станции состоит из четырех или пяти цилиндров. Для спуска можно отделить всю переднюю секцию и преобразовать ее в небесный корабль. Понадобится дополнительная переборка и герметичный люк, а еще... - Завотл дрожал от возбуждения, даже приподнялся над стулом. - Толлер, мне нужны хорошие чертежные принадлежности. У меня творческий порыв.
     - Велю принести. - Толлер махнул другу рукой - дескать, сядь. - Ты мне сначала как следует объясни насчет разделения корабля. Реально это сделать в пустоте? Не слишком ли велик риск потерять весь воздух?
     - Конечно, безопаснее было бы этим заниматься в атмосфере Дальнего Мира, да и легче... Надо как следует подумать. Если повезет, мы обнаружим на Дальнем Мире мощный воздушный слой, превышающий радиус гравитации. В этом случае нам ничего не придется изобретать, остановим космолет в верхнем слое атмосферы, отделим небесный корабль, надуем шар и поставим ускорительные стойки. Все как обычно. Это можно отработать в нашей зоне невесомости. Другое дело - если придется вести расстыковку в поле тяготения. Наверно, лучший вариант- быстро опуститься до уровня, где можно дышать, и только там отделить небесный корабль от космолета. Разумеется, он будет падать, пока не наполнится оболочка, но мы теперь вполне можем сказать, что падение будет очень медленным, и мы успеем сделать все необходимое. Тут еще о многом надо поразмыслить...
     - В том числе о воздухе, - сказал Толлер. - Полагаю, ты предложишь огненную соль?
     - Да. Мы знаем, что она возвращает к жизни мертвый воздух, но неизвестно, сколько ее потребуется для долгого полета. Придется ставить опыты. Не исключено, что от запаса соли, который мы сможем взять с собой, будет зависеть численность экипажа. - Завотл ненадолго умолк и с тоской посмотрел на Толлера. - Жалко, Лейна нет. Очень бы он нам сейчас пригодился.
     - Я схожу за чертежными принадлежностями. - Когда Толлер покидал кабинет, перед его мысленным взором возник светлый образ брата, талантливого математика, погибшего от птертоза накануне Переселения. Он как никто умел срывать покровы с тайн природы, разгадывать ее козни. И все же Лейн не избежал серьезных заблуждений, когда истолковывал научные открытия, совершенные в первом восхождении с Мира в зону невесомости. Воспоминание о нем лишний раз заставило Толлера подумать, какая это все-таки авантюра - лететь сквозь миллионы миль пустоты к неизведанной планете.
     "Погибнуть в таком походе - чего проще? - спросил себя Толлер и чуть не улыбнулся, развив мысль дальше. - Но никто не посмеет назвать это заурядной смертью простого смертного..."

***

     - Никак не пойму, что мне в этой затее не нравится. - Король огорченно посмотрел на Толлера и Завотла. - То ли мною ловко манипулируют, то ли тут вообще не кроется никакой хитрости.
     Толлер изобразил уязвленное достоинство.
     - Ваше Величество, подозревая меня в корыстных устремлениях, вы разбиваете мне сердце. Единственная моя мечта- водрузить...
     - Маракайн, довольно! Я тебе не деревенский дурачок. - Чаккел пригладил жиденькую прядь, размазанную по лоснящейся коричневой лысине. - Хватит молоть чепуху! Ну, водрузишь ты мой стяг, а дальше он что, корни пустит? Безо всякого ухода даст желанный урожай? Ну, какая мне выгода от твоего Дальнего Мира?
     - Историческая, - ответил Толлер, уже начавший детальную разработку плана экспедиции. Показной скепсис Чаккела нельзя было расценить иначе, как знак согласия на строительство и оснащение космолета: короля явно прельстила идея присоединить к своим владениям целую планету.
     - Чтобы получить историческую выгоду, надо привести корабль в целости и сохранности. Где гарантия, что это удастся?
     - Ваше Величество, корабль выдержит любые испытания, - уверил Толлер. - Я же не самоубийца.
     - Да что ты говоришь? Знаешь, Маракайн, иногда я в этом очень сомневаюсь. - Чаккел встал и принялся мерить шагами тесный кабинет, тот самый, где год назад он совещался с Толлером и Завотлом. Стол и шесть кресел оставляли августейшему брюху лишь узкую полоску; возвратясь к своему креслу, Чаккел облокотился на спинку и, насупив брови, взглянул на Толлера.
     - А как насчет расходов? - осведомился он. - Ах да, я запамятов