л искренне, этого Бартан не мог не признать. И свадьбе старик не препятствовал, хоть и не упускал малейшего случая подчеркнуть Бартановы недостатки. Так было вплоть до сегодняшнего дня, и теперь Бартан осознавал, что его будущее висит на волоске. Не лучшим образом влияли на его настроение и мысли о том, как Сондевира вела себя на импровизированном собрании. Создавалось впечатление, что ее любовь дала трещину и она готова порвать с Бартаном, если его последнее обещание окажется пустой болтовней.
     Малоприятные эти раздумья заставили Бартана прикипеть взглядом к излому на ровном краю болотистой низины. На сей раз, находясь гораздо ближе, он убедился, что там болото действительно уходит в глубину хребта. А если так, то память, возможно, его все-таки не обманывает. Старательно убеждая себя в этом, он скормил шару несколько порций маглайна, и корабль стал медленно набирать высоту, чтобы перелететь через холмы. Черные зубцы скал внизу, торчащие из бледной поверхности болота, съежились, превращаясь в огарки черных свеч.
     Вскоре лодка плавно понеслась над едва различимым краем болота. Бартан убедился, что узкий палец топи тянется прямо на запад мили на две. С растущей уверенностью и волнением он вел корабль вдоль старого речного русла. Когда под лодкой показались травянистые контуры, он заметил небольшие стада животных, похожих на оленей, - заслышав рев сопла, они разбегались в стороны, и вздрагивающие белые огузки выдавали их страх. С деревьев то и дело слетали потревоженные птицы, как сорванные ветром пучки цветочных лепестков.
     Бартан не сводил глаз со склонов. Гряда вздымалась все выше и выше, словно задалась целью ни за что не пропустить его. Затем горизонт внезапно отскочил назад, и под кораблем раскинулось свободное пространство - сложная мозаика из лугов, покатых холмов, озер и редких перелесков.
     Бартан испустил восторженный крик, увидев эту роскошь, этот сон переселенца, ставший явью. Первым его порывом было развернуть корабль и поспешить с радостной вестью обратно, к Тринчилу и остальным. Но склон холма полого стелился вперед, словно предлагая лететь дальше, и Бартан решил: худа не будет, если он потратит еще несколько минут на изучение этих земель. Может, удастся найти реку - удобное место, чтобы стать лагерем на первое время. Фермерам это придется по вкусу, и они поймут, что Бартан - человек серьезный и бывалый.
     Позволив шару остывать, а лодке - терять высоту, Бартан держал путь на запад. То и дело он заливался радостным смехом, то и дело вздыхал с облегчением - еще бы, ведь он был так близок к позорному изгнанию! Детали ландшафта громоздились друг на друга, прозрачность воздуха приближала горизонты, как в тщательно исполненном рисунке, позволяя за милю увидеть любую черточку скального образования или растения, что с земли, конечно, было невозможно. От белой крапинки на холме Бартана отделяли добрые пять миль, однако он сразу понял, что это такое.
     Сельский дом!
     Острая боль разочарования, казалось, затмила солнце и остудила воздух. С губ сорвался невольный стон. Бартан знал, что Чаккел, взойдя на престол, одним из первых указов закрепил за Колкорроном статус единственного государства в мире. Поэтому флот больших воздушных кораблей долгое время был занят исключительно тем, что развозил иммигрантов по всему Верхнему Миру. Ростки общин служили затем отправными точками для энергичной экспансии. Но эту часть континента Бартан считал почти не тронутой. Чтобы держать под контролем стремительный рост числа населенных пунктов, фермеры, что осваивали новые земли, имели право столбить большие участки, чем те, которыми наделялись жители относительно густонаселенных мест. Именно это и послужило одним из мотивов, которые заставили Тринчила сняться с места, и оно же, вероятно, теперь разрушит все его планы - а заодно и планы Бартана, если только он не обнаружит, что заселение этих краев началось совсем недавно и здесь хватит земли для вновь прибывших.
     Короче говоря, необходимо добыть точные сведения, прежде чем вернуться к каравану.
     Согреваемый искоркой надежды Бартан взял курс чуть севернее, прямо на прямоугольную белую микроскульптуру. Прошло совсем немного времени, и вот он уже в пределах мили от дома и способен различить неряшливую покраску хозяйственных строений. Он готов был сбросить высоту и приземлиться, когда заметил нечто странное во всем облике фермы: ни животных, ни повозок, да и землю, ныряющую под нос шлюпки, едва ли можно назвать обработанной. Робкая игра цветовых тонов говорила о том, что некогда здесь растили злаки в общепринятом шестипольном севообороте, но края полей были нечеткими, и вторжение туземных сорняков казалось наплывом всепоглощающего зеленого тумана.
     Догадка, что ферма брошена, застигла Бартана врасплох. Неужели по этим краям прошлась какая-то эпидемия? Или владельцы были новичками - разочаровались и вернулись в город? Но в таком случае непременно бы нашлись охотники занять местечко, где уже проделана вся черная работа.
     Любопытство разгоралось. Бартан погасил горелку, и шлюпка поплыла вниз, навстречу голой земле, которая окружала дом и пристройки. Легкий ветерок помог аккуратно посадить шлюпку в считанных ярдах от запущенных лоз кровяники. Едва пилот выбрался из гондолы, корабль сделался легче воздуха и рванулся вверх, но Бартан удерживал его за один из полозьев, пока не накинул швартов на ближайшую лозу. Летательный аппарат плавно взмыл на всю длину каната и присмирел, чуть покачиваясь в слабых воздушных потоках.
     Бартан направился к дому. Его недоумение возросло, когда он увидел плуг, лежащий на боку и покрытый слоем пыли. Тут и там он замечал другие мелкие сельскохозяйственные орудия - в основном из бракки, но встречались и железные, этот металл становился общедоступен. По налету ржавчины он определил, что инструменты как минимум год пролежали нетронутыми. Прикинув цену брошенного инвентаря, Бартан нахмурился. Похоже, хозяева просто взяли и ушли с фермы. По прихоти. Или по какой-то неизвестной причине.
     Странные мысли посещали Бартана, пока он стоял под лучами солнца в разгаре вечернего дня. Тем более странные, что прежде он ничего, кроме презрения, не испытывал к легковерным, охочим до баек о сверхъестественном людям. Откуда взялось это болезненное осознание факта, что его народ всего лишь двадцать четыре года живет на Верхнем Мире и успел изучить только малую часть планеты? Прежде Бартана всегда вдохновляла идея, что он - колонист на новой, почти неосвоенной планете, но сейчас те же мысли почему-то вызывали гнетущее чувство...
     - Кончай дурака валять, - приказал он себе. - Ты же не ребенок. Чего тут бояться?
     Он повернулся к дому - добротному строению из пиловочника, утепленному паклей и побеленному известью. На совесть сработано. Таким домом можно гордиться, особенно если сам его построил. Бартан снова нахмурился, заметив желтые шторы за стеклами, поблескивающими в тени широких карнизов. Сорвать занавески - минутное дело. И совершенно естественное для человека, покидающего любимый дом. Что за спешка, спрашивается? А может, никто и не уезжал? Может, вся семья осталась здесь, вымерла от какой-нибудь заразы? Или... перебита злодеями?
     - До меня бы сюда наведались соседи, - вымолвил он вслух, чтобы поставить заслон косяку вопросов. - И не посмотрели бы, что ферма на отшибе. Явились бы как миленькие за инвентарем и унесли все подчистую. Фермеры - народ бережливый.
     Успокоенный этим простым доводом, он подошел к одноэтажному дому, снял щеколду с зеленой входной двери и распахнул ее. Внутри царил полумрак, и глазам, привыкшим к яркому солнечному свету, понадобилось несколько секунд, чтобы разглядеть невиданного зверя, который подстерегал его за порогом.
     Захлебываясь криком, Бартан отпрянул и споткнулся. Жуткая картина заполнила его сознание... Высокая - со взрослого человека - прямая и темная пирамида туловища медленно колыхалась, мешковатая физиономия с ранами на месте глаз расплывалась... Единственная конечность - скользкое щупальце - неторопливо тянулась вперед...
     Бартан шлепнулся в пыль на спину и локти, кувыркнулся назад. Еще бы мгновение, и он, вскочив на ноги, ринулся бы сломя голову прочь от дома, но тут картина перед его глазами заколебалась и изменилась. Вместо кошмарного чудовища он увидел бесформенный ворох изношенной одежды на стенном крюке: темная накидка, рваный жакет, шляпа и грязный передник с одной лямкой - она взметнулась на сквозняке, когда Бартан распахнул дверь.
     Он медленно встал и стряхнул пыль, неотрывно глядя в темный прямоугольник входа. В прихожей виднелось старое тряпье - виновник наваждения, - и Бартану стало стыдно; тем не менее входить в дом как-то не тянуло.
     "А почему я раньше хотел войти? - поинтересовался он у себя. - Это же чужая собственность, с какой стати я должен..."
     Бартан повернулся и сделал шаг к лодке, но тут его остановила новая мысль. Он убегает, вот что он делает. Драпает, потому что боится до полусмерти. А коли так, он не мужчина. Стало быть, Тринчил прав.
     Бормоча под нос проклятия, Бартан повернулся на каблуках и твердым шагом вошел в дом.
     Быстрый осмотр заплесневелых комнат убедил, что наихудшие из его опасений - беспочвенны. Людей на ферме не осталось, мебель в основном была вывезена. Но он нашел еще одно подтверждение тому, что жильцы съезжали в превеликой спешке. В двух комнатах лежали забытые циновки, а в кухне, в нише над каменным очагом, стоял керамический горшок, полный соли. В нормальных обстоятельствах фермеры таким добром не разбрасываются. Бартан не мог отделаться от подозрения, что в недалеком прошлом на этой уединенной ферме разыгралась какая-то страшная драма.
     Приободренный соображением, что больше нет причин задерживаться в этой тяжкой атмосфере, он вернулся в прихожую, проскочил мимо покачивающейся на сквозняке одежды и двинулся прямиком к воздушной шлюпке. За это время газ в оболочке успел остыть, корабль опустился и легко касался полозьями земли. Бартан отвязал швартов, расположился в гондоле и поднял шлюпку в воздух. Полдень миновал совсем недавно, и после недолгих раздумий он решил лететь дальше на запад, над линией дороги, слабо прочерченной в пышной зелени ландшафта. Когда-то в незапамятные времена по равнине прошелся ледник, основательно покрыв ее маленькими, горбатыми, овальными холмиками. Лежали они так аккуратно, что напоминали гигантские яйца в корзине. "Вот и название для этой плодородной долины, - подумал Бартан. - Корзина Яиц". Вскоре он увидел еще одну ферму, приютившуюся на склоне овального холма. Он сделал вираж и направился к ней и на этот раз - поскольку был настороже - сразу понял, что и это жилье безлюдно. Чтобы убедиться в этом, он описал над фермой круг на небольшой высоте, однако не заметил ни инструментов, ни иного пригодного скарба. Ферма выглядела разграбленной подчистую. Значит, съезжали отсюда не так поспешно, собирались основательно. Но все-таки - почему?
     Теряясь в догадках, Бартан вел корабль дальше, теперь уже зигзагами, что серьезно замедляло продвижение к западу. За час он обнаружил еще восемь ферм, все - на отменных, просто идеальных угодьях, и на всех - ни души. Наделы были слишком велики для одиноких семей; видимо, люди, застолбившие их, думали о процветании своего потомства. Со временем народу на Верхнем Мире поприбавится, и тогда пионеры смогут выгодно продать земельные излишки. С таким богатством нелегко расставаться, но что-то же вынудило твердолобых крестьян собрать пожитки и сняться с насиженного места?
     Вдалеке показалось слабое мерцание. Присмотревшись, Бартан различил внушительной ширины реку и подумал: "Долечу до нее, и хватит на сегодня". Над северным концом одной из петель лениво покачивался столб дыма - первый признак человеческого присутствия, замеченный им за десять с лишним дней пути. Он еще больше заинтриговал и обнадежил Бартана - наверно, там можно кое-что разузнать об этих пустующих землях. Он изменил курс, и шлюпка полетела с предельной скоростью, которую допускал ветхий бодрюш. Вскоре Бартан понял: впереди - не очередная ферма, а целый городок.
     Возле него в реку впадал приток, отчего она напоминала двузубую вилку. Когда воздушная лодка поднесла Бартана поближе, он насчитал около полусотни домов; некоторые из них, довольно большие, видимо, служили складами. Белые квадраты и треугольники парусов наводили на мысль, что река отсюда и до южного океана судоходна. Очевидно, перед ним был торговый центр, имеющий шансы на богатство и процветание, отчего загадка покинутых ферм выглядела еще таинственнее.
     Задолго до того, как шлюпка достигла окраины, рев сопла привлек внимание жителей. Навстречу галопом вылетели двое верхом на синерогах. Бартан направил лодку вниз, к ровной площадке возле моста через приток, и всадники, энергично размахивая руками, поскакали вдогон. Мигом из окружающих домов высыпали мужчины и женщины и образовали кольцо зрителей. Не дожидаясь просьбы Бартана, несколько юношей ухватили полозья и удерживали корабль на месте, пока пилот швартовал его к крепкому молодому дереву.
     К Бартану приблизился полноватый человек с красным лицом и рано поседевшими волосами; держался он уверенно - видимо, не впервой было выступать от лица общественности. Короткий меч на его боку вызвал у Бартана недоумение - насколько он знал, в таких поселениях было не принято носить оружие.
     - Я - Мэджин Кэрродалл, мэр города Новый Миннетт, - дружелюбно сообщил краснолицый. - Не так уж часто в наши края залетают воздушные корабли.
     - А я - разведчик каравана переселенцев, - ответил Бартан на немой вопрос. - Зовут меня Бартан Драмме, и я был бы очень признателен за глоток воды. Я нынче не собирался так далеко залетать, а эта работенка, надо сказать, сушит горло.
     - Пожалуйста, выпивай хоть всю реку, но, может быть, ты не откажешься от доброго коричневого эля? Что скажешь?
     - Скажу: лучше уж доброго коричневого эля. - Бартан заулыбался - он с первого дня пути не брал в рот хмельного. Раздался гул одобрения, толпа повалила к дому, похожему на сарай без фасада, по всей видимости, здешнему клубу и таверне. Тут Бартана усадили за длинный стол, а вокруг него расположились Кэрродалл и еще десяток мужчин, в основном - хозяева складов и матросы-речники, как они сами представились. Оживленный гомон позволял предположить, что неурочные собрания вроде этого случаются здесь довольно редко и что прибытие воздушного гостя - хороший повод развеять скуку.
     На стол перед Бартаном водрузили объемистый кувшин с двумя ручками; он отхлебнул и нашел, что эль прохладен, крепок и не чересчур сладок - не эль, а мечта. Неожиданное гостеприимство успокоило его; он утолял жажду и отвечал на вопросы о себе, о воздушном корабле и о целях сподвижников Тринчила.
     - Что ж, парень, боюсь, ты вовсе не это хочешь от нас услышать, - сказал Кэрродалл, - но думаю, придется тебе повернуть на север. К западу отсюда - сплошь горы, и на юге, у океана, горы, и все хорошие земли в этих краях давно застолблены и зарегистрированы. На севере, в Новом Кейле, лакомые куски тоже расхватаны, но я слыхал, одна-две тихие долинки по ту сторону хребта Преграда еще не тронуты.
     - Видел я те долины, - вмешался толстяк по имени Отлер. - Там, коли захочешь прямо стоять, изволь отрастить одну ногу длиннее другой.
     Грянул смех. Бартан подождал, пока он утихнет.
     - Только что я пролетел над отменными пахотными землями к востоку от реки. Я, конечно, понимаю, что мы опоздали, но вот вопрос: почему там нет людей на фермах?
     - Никогда не поздно занять это проклятое место, - пробормотал Отлер, уткнувшись взглядом в кувшин.
     У Бартана мигом проснулось любопытство.
     - Это ты к чему?..
     - Не слушай его, - поторопился вмешаться Кэрродалл. - Это все пьяные бредни.
     Отлер выпрямил спину, на круглой физиономии появилась оскорбленная мина.
     - Пьяные бредни?! Ты что, думаешь, я пьян? Я не пьян...
     - Он пьян, - уверил Кэрродалл гостя.
     - И все-таки мне интересно, что он имеет в виду. - Бартан видел, что его настойчивость раздражает мэра, но загадочная фраза Отлера все еще звучала в ушах. - Мне очень важно это знать.
     - Мэджин, да скажи ты ему, - попросил один из речников. - Он же все равно докопается.
     Кэрродалл вздохнул и метнул в доброхота зловещий взгляд, а когда заговорил, в его голосе уже не было легкости.
     - Землю, о которой ты толкуешь, у нас прозвали Логовищем. И с той поры, как ей дали это имя, все заявки на нее потеряли силу. Теперь ты знаешь об этом, но никакого проку в том нет. Твои люди никогда там не приживутся.
     - Почему?
     - А почему, по-твоему, мы зовем этот край Логовищем? Потому, дружище, что там обитает зло. И тот, кто туда сунется, попадет в беду.
     - Из-за духов? Из-за привидений? - Бартан даже не пытался скрыть недоверие и насмешку. - Значит, если я правильно понял, только гоблины имеют право на эти земли?
     Кэрродалл помрачнел, взгляд его стал колючим.
     - Плохим бы я был советчиком, если бы предложил тебе там осесть.
     - Спасибо за предупреждение. - Бартан осушил кувшин, поставил на стол и демонстративно поднялся. - И за гостеприимство спасибо, господа. Премного благодарен, и обещаю: я в долгу не останусь.
     Он вышел из-за стола и, покинув таверну, утонул в сиянии вечернего дня. Ему не терпелось подняться в небо и вернуться к каравану с хорошими новостями.

Глава 3

     Легкий ветерок нес воздушный корабль на восток. Он плыл над оврагами и кустарниками, и преследователям нелегко было держаться с ним вровень.
     Полковник Мандль Гартазьян, скакавший во главе кавалькады, не сводил глаз с корабля, доверив синерогу самому преодолевать препятствия. Вид огромного шара и гондолы величиной с хижину разбудил поблекшие воспоминания и вызвал душевную боль, которую он не испытывал с первых лет жизни на Верхнем Мире. И все-таки он не мог отвести взор от корабля...
     Полковник был мощного телосложения - типичного для военного сословия Колкоррона, - и мало что в его облике указывало на то, что ему уже минуло пятьдесят. С тех пор, как он спешно покинул Ро-Атабри, только пепельный налет появился на коротко подстриженных черных волосах да несколько глубоких складок пролегло на квадратном лице, а в остальном он оставался тем же молодым романтиком, что в звании лейтенанта без рассуждений занял свой пост на одном из военных кораблей, которые первыми покидали обреченный город. С тех пор он тысячи раз проклял себя за наивную веру в командиров, навсегда разлучивших его с женой и маленьким сыном.
     Роноде и мальчику достались места на гражданском транспорте, и Гартазьян расстался с ними, не сомневаясь, что армия вполне владеет ситуацией, что график переселения будет соблюдаться и разлука не затянется надолго. И лишь когда бинокль открыл ему хаос, растущий далеко внизу, он испытал первый приступ страха, но было уже слишком поздно.
     - Сэр, поглядите! - раздался голос лейтенанта Киро, скакавшего рядом. - Кажется, они решили садиться.
     Гартазьян кивнул.
     - Похоже, ты прав. Напоминаю: когда корабль коснется земли, попридержи людей. Ближе, чем на двести шагов, не подходить, даже если возникнут затруднения с посадкой. Откуда нам знать, что у них на уме? Не исключено, что на корабле мощное вооружение.
     - Понимаю, сэр, но все же с трудом верится... Неужели они действительно могли пролететь весь путь от Мира?
     Неуместные замечания и вопросы вредили дисциплине, но розовощекое лицо Киро светилось таким возбуждением, что полковник решил посмотреть на это сквозь пальцы. Будь ситуация попроще, Гартазьян не дал бы ему спуску.
     - Они со Старого Мира, тут сомневаться не приходится, - сказал он. - Но зачем пожаловали - вот первый вопрос, который мы должны себе задать. Что им от нас понадобилось столько лет спустя? И кто они? Горстка бедолаг, которым посчастливилось выдержать все натиски птерты и в конце концов бежать? Или... - Гартазьян не договорил. Идея была притянута за уши. Да мыслимо ли, что птертовую чуму одолели, или она отступила сама, пощадив доста