узовики в гаражи, смазал машины, слил воду и
топливо. Для утепления гаражей  использовалась  мягкая  прокладочная  масса,
которую Слав и Юр  добывали  из  больших  труб,  служивших  прошлым  некогда
линиями тепла. Эта же прокладочная масса использовалась службой  зданий  для
утепления жилых блоков. Много забот было  у  службы  пищи  -  запасами  пищи
необходимо было обеспечить ходовиков,  разместив  запасы  на  Ферме  и  всех
десяти постах. Служба связи непрерывно  проверяла  "ходовые  линии",  служба
Станции готовила котлы к остановке и консервации.
   Хлопотливыми были эти дни у Лега и его службы. Служба здоровья одного  за
другим вызывала обитателей Централи в свои комнаты и тщательно  осматривала:
препарат мог оказаться  губительным  для  человека,  ослабленного  болезнью.
Кроме людей, службе  здоровья  предстояло  погрузить  в  сон  большую  часть
животных, обитающих на Ферме.  Зимовать  оставались  лишь  несколько  коров,
сухая трава для которых была загодя припасена.
   Но, разумеется, наиболее ответственными были эти осенние дни  для  службы
оружия.
   Обычно зимовать оставались 50-60 ходовиков, на этот  раз  Вик  настаивал,
чтобы зимовала  вся  служба  оружия.  Совет  принял  компромиссное  решение,
оставив зимовать 80 воинов. Вику предстояло зимовать с ними.  Он  подчинялся
непосредственно Косту.
   Кост удивился решению Вика, но возражать не стал.
   - Хороший боец не помешает, - только и сказал он.
   Лег, как  и  обещал  Ант,  ни  единым  словом  не  обмолвился  о  запасах
препарата. Вик чувствовал себя смущенным - у них троих появилась своя тайна,
как бы отгораживающая их от  остальных  членов  Совета.  Даже  от  Лен.  Вик
старался избегать ее взгляда. "До весны,  -  твердил  он  себе  мысленно,  -
только до весны. Зимой она будет спать, а на первом же весеннем  Совете  Ант
все откроет"...
   Неуклонно приближалась зима. Луна появлялась в небе уже задолго до захода
солнца, а солнце заходило все раньше и раньше. День становился все короче  и
холоднее, лужи за ночь покрывались хрупким  ледком.  Холод  и  тьма  властно
вторгались в Централь. Листья редких берез, росших вдоль канала  и  Большого
Сфальта, облетели за несколько дней и смешались  с  грязью.  Все  сфальты  и
тропинки Централи утопали в грязи. Низко нависшие над землей тучи то и  дело
разражались холодными дождями.
   Но снега не было.
   Вик ждал снега, стоя по ночам у окна  своей  комнаты.  У  половины  окна.
Сейчас это не смущало его. Он  знал,  что  и  половины  окна  хватит,  чтобы
увидеть снег весь, целиком.  Белое  чудо,  которое  посылала  небесная  высь
усталой, грязной, измученной земле. Снег. Покой.
   Покой для всех, кроме ходовиков и самого Вика.
   Он думал о Лен. Именно в эти дни он  вынужден  был  сознаться  себе,  что
любит ее. Сознаться себе - но не ей. Вик чувствовал, что небезразличен  Лен,
однако чувство это было чересчур зыбким. Что у них было, в  сущности,  кроме
той утренней встречи в гараже, кроме одного-единственного доброго и светлого
воспоминанья?
   И еще - за плечами Вика была темная тень Иды. Его жены.
   Семьи в Централи создавались обычно  тогда,  когда  желающим  создать  их
исполнялось 20-25 лет. Любые отступления  от  этого  правила  выносились  на
обсуждение Совета, и чаще всего не разрешались.  Вику  исполнилось  нынешней
весной 32. Он создал с Идой семью ровно десять лет назад. Он работал тогда в
службе транспорта, ремонтировал грузовики и был настолько ими  увлечен,  что
проводил куда больше времени в  гаражах,  чем  в  своей  комнате.  Иду  это,
конечно, обижало, она высказывала свою обиду Вику,  а  он  лишь  отмахивался
небрежно. Он не видел вокруг ничего, кроме своих грузовиков, семью создал  в
спешке, не любя Иду и не считая это существенно важным.
   - Но ведь это на всю жизнь! - сказала ему однажды Ида. - Подумай об этом:
семья - на всю жизнь! Почему ты не хочешь подумать об этом, Вик?
   Вик подумал об этом.
   И ужаснулся.
   Слова Иды произвели результат прямо противоположный тому, на который  она
рассчитывала. Вик окончательно отгородился от нее своей  работой,  гаражами,
грузовиками. И ласку, и гнев  Иды  встречало  молчание.  Они  спали  вместе,
потому что в комнате был только один топчан, но не прикасались друг к другу.
В конце концов Ида тоже замкнулась в себе. Они словно мстили друг  другу  за
что-то. Так прошло лето, которое их обоих измучило.
   А в следующее лето  Ида  погибла.  Она  работала  в  службе  связи  и  по
неосторожности наступила на кабель линии энергии. Такое случалось и  прежде,
Вик не мог обвинять кого бы то ни было в ее гибели. Но он  обвинял  себя  за
то, что почувствовал, услышав о смерти Иды.
   Он почувствовал РАДОСТЬ.
   Теперь  ничего  нельзя  было  исправить,  но  и  не  нужно  было   ничего
исправлять. Все решилось само собой.
   И он обрадовался этому.
   И до сих пор не мог простить себе эту жестокую, черную радость.
   Вик стоял у окна, устремив  в  темноту  осенней  ночи  невидящий  взгляд.
Ида... Ему показалось, что он видит ее лицо -  там,  во  тьме.  И  лицо  Иды
сказало ему:
   - Ты никогда не будешь счастлив. Ты не сможешь соединиться с Лен.
   Вик отчаянно замотал головой. Что это за дурацкие пророчества, которые он
изрекает сам себе?! Он  будет  счастлив,  и  он  добьется  того,  что  Совет
разрешит ему создать семью с Лен. Он обязательно добьется этого!
   Раздался негромкий стук в дверь. Вик вздрогнул, торопливо подошел к двери
и распахнул ее.
   Он увидел Сергипетроича.
   Он увидел Лен.
   - Благодарение Небу, - сказала Лен,	улыбаясь. - Ты, похоже, не спишь.
   Вик молча уставился на нее. Потом перевел взгляд на Сергипетроича. Он был
сбит с толку и ничего не мог понять.
   - Мы войдем? - спросил Сергипетроич.
   - Конечно, - спохватился, наконец, Вик. Он отступил в сторону,  пропуская
гостей в комнату. Темные тени рассеялись, мрачные мысли бежали прочь.
   Девушка и прошлый присели на топчан. Лен сбросила с плеча  акэм,  автомат
глухо лязгнул о дощатый пол.
   - Ант рассказал мне.
   - Что?
   - Все  рассказал.  Рассказал,  что  мы  должны  переселять  Централь  или
зимовать тут. Теперь понятно, почему Ант так себя вел. Теперь все понятно.
   - Кроме одного, - заметил Вик, постепенно приходя в себя. - Какое решение
принять?
   - Я за переселение,  -  сказала  Лен.  -  И  моя  служба  тоже  будет  за
переселение. Ант не случайно все рассказал мне.  По-моему  он  рассчитывает,
что мы сообща склоним Совет именно к этому решению.
   - Думаешь, он за переселение?
   - Почти уверена. И Лег тоже. Этот  -  наверняка.  Вот  он  еще...  -  Лен
кивнула в сторону Сергипетроича. - Если ты  тоже  будешь  за  переселение  -
значит, нас пятеро. Остальные скорее всего будут против - кроме, может быть,
Бора.
   Об этом Вик не думал. Пятеро за переселение. Пятеро против. И Бор  с  его
вечным "э-э-э"...
   А сам он - неужели он действительно согласен с тем, что  надо  переселять
Централь?  Уходить  отсюда  на  земли   фермеров,   основывать   там   новое
государство?
   - Там... действительно хорошо? - неожиданно спросила Лен,  словно  угадав
его мысли. Вик, помедлив, кивнул. Лен вздохнула.
   - Дети будут рады, я уверена. Но взрослые... Их пятьсот человек...
   - И здесь их дом, - добавил Вик. - Ладно еще, что у  нас  есть  время  до
весны. Можно все хорошенько обдумать.
   В комнате воцарилась тишина.
   - Завтрашние проблемы, - нарушила, наконец, молчание Лен. -  Вот  тебе  и
завтрашние проблемы...
   - Кто же знал, что так получится с препаратом? - пожал плечами Вик.
   - Дело не в препарате, - неожиданно вмешался Сергипетроич. - Не только  в
препарате. Гораздо сложнее все. - Прошлый медленно поднялся на ноги и отошел
к окну. - До Исхода вот так же спорили о космосе. Вы  даже  не  знаете,  что
это... однако неважно. Суть в том, что человека  невозможно  остановить.  Он
может идти ложным путем, он  практически  всегда  идет  ложным  путем,  идет
наощупь - но идет. Централь - это остановка, передышка. Поэтому она не может
быть вечной. Вот в чем дело. Не может.
   - Переселение в леса - если это и путь, то путь назад, - возразил Вик.  -
Разве не лучше стоять на месте?
   - Не лучше. Путь назад - это тоже путь. И почем ты знаешь, какой из путей
куда приведет? Когда мы строили огромные города  и  окружали  их  такими  же
огромными промышленными предприятиями, мы были уверены,  что  идем  по  пути
прогресса, идем вперед. А что получилось на самом деле? Крах, катастрофа. Но
даже она не покончила с  человеком.  Человек  продолжает  свой  путь.  А  мы
сделали попытку остановиться, наглухо замкнуться в своих границах.  Конечно,
Централь создана чудом, Централь - подвиг, но подвиг не  есть  образ  жизни.
Люди уходят к Развилке, уходят на верную смерть просто потому, что стоять на
месте противно природе человека... так кажется  мне.  Я  постараюсь  убедить
Совет в необходимости переселения, я думаю - мы убедим Совет, почти уверен в
этом. - Прошлый замолчал, потом добавил негромко, совсем другим тоном:
   - А вот и снег пошел.
   Вик встал с топчана и выключил энергию. Сумрак чернотой залил комнату. Но
окно осталось белым - бесчисленные белые хлопья снега крались сквозь ночь.
   Ночь
   Снег.
   Осень
   Они стояли у окна - все трое - и молча смотрели  на  снег,  уже  успевший
припорошить грязную землю, развалины, сухую траву,  линии  тепла  и  энергии
прошлых, Централь, Город - все, все... У окна было очень тесно, поэтому  они
стояли плотно прижавшись друг к другу. Вик обнял Лен  за  плечи,  и  она  не
отстранила его руку. Плечо Лен было мягким  и  теплым.  Вик  и  Лен  стояли,
обнявшись, и смотрели на снег.
   -  Снег  идет,  снег  идет,  -  каким-то  странным  полушепотом  произнес
Сергипетроич, - к белым звездочкам в тумане тянутся цветы герани за  оконный
переплет...
   - Как странно звучит, - удивилась Лен. - Что это?
   - Стихи, - ответил прошлый. - Стихи,  космос,  деньги,  газеты,  трамваи,
самолеты, кино, карьера, атомная бомба, Бог - все это для  вашего  поколения
уже не существует. Вы забыли все это,  а  следующее  поколение  забудет  еще
больше.
   - К лучшему это, или к худшему? - спросила Лен.
   - Не знаю.  Теперь  с  этим,  наверное,  уже  ничего  не  поделаешь.  Все
начинается сначала. Все начинается сначала - и все будет иным...
   - Можно еще раз услышать... "стихи" - так ты сказал?
   - Я почти ничего не помню, - покачал головой прошлый. - Я уже стар.  Книг
в Централи не сохранилось... разве что где-то у фермеров...  Я  помню  всего
лишь несколько четверостиший. Вот это, о  снеге.  И  еще...  -  Сергипетроич
оборвал фразу, а потом произнес все тем же странным полушепотом:
   - Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а  нас  на
свете нет...
   "Поколение ушло и поколение пришло", - подумал Вик. - "Поколение уйдет  и
поколение придет, чтобы уступить дорогу  новым  поколениям  -  и  одно  небо
вечно, одно небо пребывает вовеки"... Это  не  мои  мысли,  подумал  Вик.  Я
где-то слышал эти слова. Ему  почудился  мелодичный  женский  голос.  В  его
памяти нередко всплывал этот голос,  голос  матери,  произносивший  древние,
мудрые  слова  прошлых.  Он  был  ребенком,  когда  была  жива   его   мать.
Сергипетроич сказал, что она играла  на  органе.  Музыка...  Стихи...  Может
быть, мать качала его на руках и баюкала под эти слова?
   ПОКОЛЕНИЕ УЙДЕТ И ПОКОЛЕНИЕ ПРИДЕТ, ПОКОЛЕНИЕ УЙДЕТ И  ПОКОЛЕНИЕ  ПРИДЕТ,
ЧТОБЫ УСТУПИТЬ ДОРОГУ НОВЫМ ПОКОЛЕНИЯМ  -  И  ОДНО  НЕБО  ВЕЧНО,  ОДНО  НЕБО
ПРЕБЫВАЕТ ВОВЕКИ..."
   ...Наступивший день был Днем Снега.
   Вся Централь знала это, и все ее  обитатели  к  полудню  собрались  возле
Станции. Вечером им предстояло уснуть надолго, на пять зимних лун. А  сейчас
предстоял ритуал Дня Снега.
   Люди  стояли  повсюду,  заполнив  большое  открытое  пространство   между
оградами Станции и Бетонного  Завода.  Облачка  пара  вырывались  изо  ртов,
слышалось гудение десятков голосов и детский плач - люди  пришли  с  детьми,
этого требовал ритуал. Только ходовики на границах не участвовали в ритуале.
   Вик стоял вместе со всеми. Члены  Совета  ничем  не  отличались  от  всех
остальных  в  этот  день.  Отличался  от  всех  остальных  только  Ант.  Как
ответственный за Совет, он должен был произнести слова ритуала,  неторопливо
двигаясь среди людей, обращаясь к ним и к самому себе одновременно.
   День был морозным и солнечным.  Централь  замело  снегом  за  ночь,  снег
искрился и сверкал на солнце. Снег похрустывал под ногами Анта. Ант  говорил
не повышая голоса, все собравшиеся не могли слышать его одновременно,  но  в
этом не было нужды, потому, что слова ритуала  и  сам  ритуал  были  знакомы
каждому с детства.
   - Мы живы, - говорил Ант. - Что бы там ни было - мы живы. Я, вы,  стоящие
рядом со мной, все живущие в Централи. Мы прожили еще одно  лето.  Сейчас  я
прикрою глаза. Я хочу вспомнить все то плохое и хорошее,  что  оно  принесло
мне... - Ант приостановился и закрыл глаза. То же сделал и Вик, сделали  все
стоящие вокруг.
   Лицо Лен тем утром - совсем близко...
   "Серые крысы... Скоро они избавятся от нас"...
   "Так дальше невозможно"...
   Вета с ее доверчивым, внимательным взглядом...
   Звезды в ночном небе над поселком фермеров...
   "Надо переселять Централь"...
   Стихи...
   Музыка...
   Исход...
   - Лето прошло, - продолжал  Ант,  -  скоро  настанет  новое  лето  с  его
заботами, с его плохим и хорошим. Пусть хорошего будет больше.  Это  в  моих
силах - сделать так, чтоб хорошего было больше. Я не один.  Нас  много.  Нас
много, и  хорошего  тоже  должно  быть  много.  Посмотрите  друг  на  друга.
Взгляните в глаза тому человеку, что стоит рядом с вами - а  он  взглянет  в
ваши глаза, - Ант опять остановился и посмотрел на стоящую перед ним женщину
с ребенком на руках. Это была Мара. Некоторое время Ант и Мара смотрели друг
другу в глаза.
   Вик встретился взглядом с ходовиком, молодым парнем по имени  Влад.  Влад
беззаботно подмигнул ему, и Вик, не удержавшись,  улыбнулся  и  подмигнул  в
ответ.
   16. ИГРАТЬ
   Первые дни зимней жизни Вика постоянно клонило в сон: организм, привыкший
к действию препарата, настойчиво  требовал  отдыха.  Вик  бродил  по  Ферме,
которая в зимние луны  была  базой  ходовиков,  едва  передвигая  ноги.  Дни
становились все короче, морозы крепчали. Наступившие холода вызвали  у  Вика
новую волну  оцепенения.  Он  не  так  уж  и  м„рз:  особая  зимняя  одежда,
изготовленная  фермерами  из  меха  убитых  зверей,  защищала  его,  как   и
остальных, от холода - однако в сон Вика клонило неодолимо.
   Никаких скидок на состояние Вика Кост не делал. Он наравне  с  ходовиками
посылал его дежурить на посты,  наравне  с  ходовиками  заставлял  принимать
участие в работах на Ферме. И, постепенно, сонное оцепенение покинуло Вика.
   Серые не нападали. Главным врагом казались даже не они, а скука. Несмотря
на все  старания  Коста  занять  ходовиков  каким-нибудь  делом,  свободного
времени у них оставалось достаточно. Каждый использовал  его  на  свой  лад.
Одни ходовики что-нибудь мастерили,  другие  отсыпались,  третьи  откровенно
бездельничали. А четвертые - таких было большинство - играли в  замысловатую
игру, казавшуюся бесконечной. Смысл игры заключался в  перемещении  камешков
по полу их жилого блока, расчерченного квадратами. Вик быстро вошел во  вкус
игры. Он проводил за ней вс„ свободное от дежурств  и  смен  время.  Вначале
Вику редко удавалось выигрывать, потом он  наловчился  и  одержал  несколько
побед подряд над опытными игроками.
   - Легкая у парня рука, - проворчал один из побежденных.
   - И голова на плечах толковая, - добавил Кост, наблюдавший за игрой.
   - Голова-то головой... Везение тоже дело важное.
   "Везение", - думал Вик.  -  Вот  что  нам  всем  пригодится,  если  серые
все-таки нападут"...
   Вика беспокоила Река. Она покрылась слоем снега и льда, по ней можно было
ходить! Теперь серые без труда могли атаковать любой пост -  от  поста-3  до
поста-10.
   - Ловушки остановят атаку, - сказал Кост, с которым Вик поделился  своими
опасениями. - Ночную, дневную - это однозначно. Подтягиваем  подкрепления  и
отгоняем их. Понятно?
   Вику было понятно. Он рискнул спросить Коста о возможности  зимовки  всех
обитателей Централи - якобы из чисто теоретического интереса.
   - На всех не хватит пищи, - ответил Кост.
   - А если накопить ее побольше?
   - Тогда - почему бы  нет?  Накопи  и  зимуй.  Только  без  топлива  скоро
останемся.
   - Все-равно когда-нибудь оно кончится.
   - Это верно...
   Сами ходовики отапливали посты и постройки Фермы  с  помощью  примитивных
очагов. Огонь поддерживала в основном древесина, за которой время от времени
устраивались вылазки в лес по ту сторону канала. Такие же очаги Вик видел  у
фермеров. Каждый из них давал довольно много тепла, хотя и  дымил  при  этом
вовсю, словно маленькая Станция. Вик  любил  сидеть  вечерами  возле  очага,
глядя на пляшущие в нем языки огня.
   Зима казалась бесконечной, словно игра в камешки. Морозы  сковали  землю,
все живое застыло в спячке, кроме бродячих собак,  которые  большими  стаями
появлялись то у одного, то у  другого  поста.  Порой  ходовикам  приходилось
отгонять собак несколькими автоматными очередями. Один  день  был  похож  на
другой. Над заметенной снегом Централью завывал ледяной ветер.  Постройки  и
блоки высились угрюмыми серыми громадами посреди бескрайней белой равнины.
   Шла уже третья луна зимней жизни. Вик  потерял  ощущение  времени  -  дни
стали такими короткими, что почти  растворились  в  долгих,  мрачных  ночах.
Зимние ночи слились в одну огромную ночь.
   Тогда-то и напали серые.
   Вик был во дворе Фермы,  когда  вспыхнула  перестрелка  где-то  в  районе
Большого Сфальта. Одновременно ходовик с наблюдательной вышки завопил что-то
невразумительное и, не переставая кричать, начал спускаться вниз.
   С этого мгновения все развивалось стремительно.
   Вик бросился в комнату Коста. Тот стоял с телефонной  трубкой  в  руке  и
короткими, отрывистыми фразами отдавал приказы какому-то из постов. Едва  он
положил трубку, телефонный зуммер запищал снова. Сорвав трубку  с  аппарата,
Кост выслушал то, что ему сказали,  ответил  одним  словом:  "Держитесь!"  и
положил трубку.
   Тут же зуммер вновь отчаянно заверещал. Одновременно в  комнату  ворвался
запыхавшийся ходовик с наблюдательной вышки. Кост повернулся к нему,  указав
Вику на телефонный аппарат.
   Замирая от предчувствия беды, Вик снял трубку. В ней слышалась стрельба и
взрывы мин-ловушек. Взволнованный голос ходовика с поста-9 сообщал об  атаке
и просил помощи. Вик ответил так же, как и Кост - "Держитесь!" -  и  положил
трубку. Через мгновение об атаке сообщил пост-10.
   - Их много! - кричал  голос  в  трубке.  -  Их  слишком  много!  Пост  не
продержится и одного хода!
   - Держитесь, - бесцветным голосом сказал Вик, осторожно опуская трубку на
рычаг.
   Вот оно... Вот оно и произошло - то,  чего  он  так  боялся,  то,  о  чем
говорил умирающий серый, о чем предупреждали фермеры.
   Кост отослал ходовика и повернулся к  Вику.  Тот  невольно  покосился  на
телефонный аппарат - но зуммер молчал. В комнате воцарилась тишина. Но звуки
стрельбы и взрывы были слышны уже и здесь. И они приближались.
   - Атакуют по всей границе, кроме Реки, - чужим  голосом  сказал  Кост.  -
Примерно сто пятьдесят, а может и двести воинов.
   - Несколько племен, - только и смог выговорить Вик. - Они объединились...
   - Никогда не думал,  что  это  возможно,  -  пробормотал  Кост.  Он  весь
напрягся, мускулы лица странно подергивались.  -  Да  и  Совет...  Проклятье
Небу! -  Кост  сорвал  со  стены  свой  автомат  и  передернул  затвор.  Вик
машинально сделал то же самое. Затворы зловеще лязгнули. На  мгновение  Вику
показалось, что он видит страшный сон. Двести воинов!
   - Вдвое больше, чем нас, - проговорил Кост, - только вдвое.