вмешивались эти спутанные сгустки памяти. Это доводило его до безумия. Ему
нужно было избавиться от телесных раздражителей, но женское тело требовало
постоянного  внимания.  В  отчаянии  Маккай  проделал  гипервентиляцию   и
попытался погрузиться в медитацию.  Это  был  способ  перманентной  потери
личности, если состояние слишком затянется. Однако это привело к  ясности,
достаточной для того, чтобы Маккай смог заполнить свое  сознание  образами
Фанни Мэ.
   Молчание.
   Он чувствовал ход времени, словно каждое биение сердца было ударом.
   По краям молчания затаился страх.
   Маккай понял, что кто-то испугал Калебанку Стены Бога.
   Он почувствовал гнев.
   - Калебанка! Ты мой должник!
   - Маккай?
   Ответ был настолько слаб, что он  поначалу  подумал,  что  это  надежды
сыграли с ним дурную шутку.
   - Фанни Мэ?
   - Ты - Маккай?
   Это было сильнее, и он узнал знакомое  присутствие  Калебанки  в  своем
сознании.
   - Я Маккай, а за тобой должок.
   - Если ты правда Маккай... почему ты так... странно... изменился?
   - Я ношу другое тело.
   Маккай не был уверен, но ему показалось,  что  он  почувствовал  испуг.
Потом Фанни Мэ ответила более сильно.
   - Я теперь забираю Маккая с Досади? Контракт позволяет.
   - Я разделю судьбу Досади.
   - Маккай!
   - Не спорь со мной, Фанни Мэ. Я  разделю  судьбу  Досади,  если  ты  не
заберешь еще одну узловую точку/личность вместе со мной.
   Затем Маккай спроецировал образ Джедрик, несложный процесс с  тех  пор,
как он разделил все ее воспоминания.
   - Она носит тело Маккая!
   Это звучало обличительно.
   - Она носит ЕЩЕ ОДНО тело, - сказал  Маккай.  Он  знал,  что  Калебанка
видела его  новые  взаимоотношения  с  Джедрик.  Теперь  все  зависело  от
истолкования Калебанского контракта.
   - Джедрик Досадийка, - запротестовала Калебанка.
   - Я тоже Досадиец... теперь.
   - Но ты Маккай!
   - И Джедрик тоже Маккай. Войди в контакт с ней, если мне не веришь.
   Он  прервал  контакт  с  сердитой   внезапностью   и   обнаружил   себя
распростертым на полу, все еще дергающимся. Женское тело,  которое  Маккай
все еще носил, плавало в поту. Голова болела.
   Сделает ли Фанни Мэ, как он велел? Маккай знал,  что  Джедрик  способна
проецировать  его  сознание,  как  он  проецировал  ее.   Как   Фанни   Мэ
интерпретирует Досадийский контракт?
   Боги! Боль  в  этой  голове  была  ужасающей.  В  теле  Джедрик  Маккай
чувствовал себя чуждым, неправильно употребленным. Боль не отступала, и он
задумался, не нанес ли непоправимого вреда мозгу Джедрик своей интенсивной
медитацией.
   Маккай медленно выпрямился и встал на ноги. Ноги Джедрик подгибались от
усталости. Он подумал о Джедрик, которая стояла снаружи двери и дрожала  в
зомбиподобном трансе, необходимом для этого контакта сознания к  сознанию.
Как долго это будет продолжаться? Отступила ли Калебанка?
   НЕУЖЕЛИ МЫ ПРОИГРАЛИ?
   Маккай направился к двери, но прежде  чем  успел  сделать  второй  шаг,
вокруг вспыхнул свет. На какую-то секунду  он  решил,  что  это  финальный
огонь  для  уничтожения  Досади,  но  свет  устойчиво  сохранялся.  Маккай
оглянулся вокруг и обнаружил, что находится на открытом воздухе. Он  сразу
же узнал это место: внутренний двор в компаунде Сухая Голова на Тандалуре.
Маккай  увидел  знакомые  узоры  Филума  на  окружающих  стенах:   зеленый
говачинский шрифт на желтых кирпичах. Был  слышен  плеск  воды  в  угловом
бассейне. Прямо перед ним в арочном входе стояла группа  Говачинов,  и  он
узнал одного из своих прежних учителей. Да - это был санктус Сухой Головы.
Эти  люди  защитили  его,  обучили,  поделились  своими  неприкосновенными
секретами.
   Говачины взволнованно двинулись во двор. Их внимание было сосредоточено
на распростертой рядом с ним фигуре. Фигура шевельнулась, села.
   Маккай узнал свое собственное тело.
   ДЖЕДРИК!
   Это  была   интенсивная   обоюдная   потребность.   На   обмен   телами
потребовалось меньше, чем мгновение ока. Маккай  обнаружил  себя  в  своем
собственном  теле  и  сел  на  холодном  кафеле.  Приближающиеся  Говачины
забрасывали его вопросами.
   - Маккай, что это такое?
   - Ты выпал через дверь для прыжка!
   - Ты не пострадал?
   Маккай отмахнулся от вопросов, скрестил ноги и  впал  в  транс  долгого
вызова, сфокусированный на том шарике  в  его  желудке.  Билдун  никак  не
ожидал, что он воспользуется этим шариком!
   В соответствии со своими обязанностями Тапризиот, ожидавший на  Централ
Централ, охватил его сознание. Маккай отказался от контакта с  Билдуном  и
сделал шесть вызовов через чуткого  Тапризиота.  Вызовы  ушли  к  ключевым
агентам  Бюсаба.  Все  агенты  были  честолюбивы  и  изобретательны,   все
полностью лояльны к мандату агентства. Маккай передал свою  информацию  по
Досади полными вспышками, используя полученную во время  своего  обмена  с
Джедрик технику - сознание к сознанию.
   Вопросов было немного и ответить на них было легко.
   - Калебанка, держащая Досади в заточении,  разыгрывает  из  себя  Бога.
Такова буква контракта.
   - Одобряет ли это Калебанка?
   Этот вопрос пришел от особо проницательного  агента  -  Врева.  Он  был
чувствителен к сложностям, которые подразумевались в факте,  что  Говачины
обучают Сейланг, женщину-Врева, в качестве Легума.
   - Концепции одобрения  или  неодобрения  здесь  неприменимы.  Калибанка
должна выполнять контракт.
   - Это была игра?
   Агент-Врев выразил благородное негодование.
   - Наверное. Одно определенно: Калебанцы  не  понимают  этику  так,  как
понимаем ее мы.
   - Мы всегда это знали.
   - Но теперь мы на самом деле это усвоили.
   Сделав шесть вызовов, Маккай послал свой запрос на Аритча. Он обнаружил
Верховного Магистра в совещательном бассейне Филума Бегущих.
   - Приветствую, Клиент.
   Маккай спроецировал позабавленность. Он чувствовал потрясение Говачина.
   - Есть определенные вещи, сделать которые  тебе  дает  инструкцию  твой
Легум, властью священной печати наших отношений.
   - Значит, ты вызовешь нас в Судебный Зал?
   Верховный Магистр был восприимчив и  воспользовался  некоторыми  дарами
Досади, хотя и не был Досадийцем. Маккай  обнаружил,  что  теперь  Аритчем
относительно  легко  манипулировать,  задействовав  глубочайшие  мотивации
Верховного  Магистра.  Когда  Аритч  запротестовал  против   аннулирования
контракта на  Стену  Бога,  Маккай  показал  только  первый  слой  упрямой
решимости.
   - Ты не станешь добавлять трудностей своему Легуму.
   - Но что же удержит их на Досади?
   - Ничего.
   - Тогда ты будешь защищать, а не обвинять?
   - Спроси своего любимчика Врева. Спроси Сейланг.
   Потом  Маккай  прервал  контакт,   зная,   что   Аритч   может   только
безоговорочно ему подчиниться. Остальные варианты для Верховного  Магистра
были  еще  более  неприемлемы.  А  Закон   Говачинов   предотвратило   его
пренебрежение приказами Легума, как только был определен характер спора.
   Маккай очнулся от вызова и обнаружил, что его друзья  из  Сухой  Головы
сгрудились вокруг Джедрик. Она объясняла затруднительное положение.  Да...
Были свои преимущества в том, чтобы иметь два тела,  особенно,  если  есть
единая цель. Маккай встал. Джедрик увидела его и заговорила.
   - Моей голове уже лучше.
   - Это была трудная штука, - сказал Маккай и добавил:  -  И  по-прежнему
трудная. Но Досади свободна.


                   В  давние  времена  у  власть  имущих   была   привычка
                подталкивать фишки власти (деньги или другие экономические
                табуляторы, пункты статуса и т.д.) в случающиеся время  от
                времени насильственные пертурбации,  из  которых  немногие
                осведомленные извлекали прибыль.  Человеческие  отчеты  об
                этом опыте выявляют поучительные примеры такого поведения.
                Лишь Пан Спечи, похоже, избежали этого явления,  возможно,
                по причине креше-рабства.
                                       Сравнительная история. Текст Бюсаба


   Следующую серию вызовов Маккай сделал из комнаты, оставленной для  него
Сухими   Головами.    Это    было    относительно    большое    помещение,
зарезервированное для людей, в ней были хорошо обученные  кресла-собаки  и
широкая  собака-кровать,  которую  Джедрик  разглядывала  с   подозрением,
невзирая на все воспоминания Маккая о подобных вещах.  Она  знала,  что  у
этих штук есть только рудиментарный мозг, но тем  не  менее,  они  были...
ЖИВЫЕ.
   Джедрик стояла у единственного окна, которое  выходило  на  бассейн  во
внутреннем дворе. Она повернулась, когда услышала, что Маккай  очнулся  от
своих вызовов.
   - Подозрения подтвердились, - сказал он.
   - Оставят ли твои друзья-агенты Билдуна для нас?
   - Да.
   Джедрик повернулась обратно к окну.
   - Я все еще думаю, как должно выглядеть теперь небо Досади... без Стены
Бога. Такое же яркое, как это. - Она кивнула в сторону окна. - А когда  мы
получим прыжковые двери...
   Джедрик замолчала. Маккай, разумеется, разделяет  подобные  мысли.  Эта
новая близость требовала значительного приспособления.
   - Я размышляла насчет твоего обучения в качестве Легума, - сказала она.
   Маккай понял направление ее мыслей.
   Говачины, выбранные для его обучения, все выглядели открытыми  в  своих
взаимоотношениях. Ему сказали, что его  учителя  были  избранной  группой,
выбранной за свои отличия, лучшие из доступных для этой  задачи:  создания
Говачинского Легума из не-Говачина.
   "Шелковый кошель из свиного уха!"
   Его учителя, казалось, вели жизнь добропорядочных Говачинов.  Содержали
обычное количество плодовитых  самок  в  семейных  резервуарах,  выпалывая
детей Градуса с необходимой Говачинской несдержанностью. На  поверхностный
взгляд, в целом  это  вызывало  ощущение  обыденности.  Они  ввели  его  в
интимные аспекты своей жизни, когда он попросил, отвечали на его вопросы с
обезоруживающей искренностью.
   Теперь усиленное Джедрик сознание Маккая видело все это в  ином  свете.
Резко выделялись споры между Филумами Говачинов. И Маккай теперь знал, что
не сумел подобрать правильных вопросов. Его учителя были подобраны по иным
принципам, чем  те,  что  ему  внушались.  Их  частные  инструкции  от  их
Говачинских начальников содержали  жизненно  важные  нюансы,  утаенные  от
ученика.
   Бедная Сейланг.
   Это  были  огорчительные  размышления.  Они  изменили   его   понимание
Говачинской чести, подвергли  сомнению  все  те  непроизвольные  сравнения
Говачинских форм и мандата его собственного Бюсаба. Его обучение в  Бюсабе
подверглось столь же придирчивому исследованию.
   Почему... почему... почему... почему...
   Закон? Говачинский Закон?
   Ценность агента Бюсаба  в  качестве  Легума  Говачина  приобрела  новое
измерение. Маккай видел эти вопросы теперь,  как  некогда  Джедрик  видела
сквозь Стену Бога. Существовали  иные  силы,  лишь  смутно  различимые  за
видимым экраном. Где-то вне лежала  невидимая  структура  власти  -  люди,
редко появляющиеся на публике, творцы решений, чей малейший  каприз  имеет
ужасную важность для бесчисленных миров.  Многие  миры  будут  удержаны  в
различных  степенях  зависимости.  Досади  была  просто  крайним   случаем
специального назначения.
   Новые тела для стариков.  Бессмертие.  И  учебный  полигон  для  людей,
принимающих ужасные решения.
   Но никто из них не будет столь полным Досадийцем, как  этот,  усиленный
Джедрик, Маккай.
   Он задумался, где же было принято решение по Досади. Аритч  в  этом  не
участвовал:  это  очевидно.  За  Аритчем  стояли  другие  -   Говачины   и
не-Говачины. Существовала группа теневой власти. Она  могла  располагаться
на любом из миров Консента. Торговцам властью  необходимо  было  время  от
времени  встречаться,  но  не  обязательно  лично.  И  никогда  на  глазах
общественности. Секретность была их первым правилом. Они используют многих
людей, живущих на открытых краях их власти, людей для  выполнения  грязных
работ - людей наподобие Аритча.
   И Билдун.
   Что надеялся получить Пан Спечи? Перманентное удержание эго его  креше?
Разумеется. Это...  плюс  новые  тела  -  человеческие  тела,  несомненно,
свободные от клейма его Пан Спечийского происхождения.
   Поведение Билдуна - и Аритча  -  выглядело  теперь  таким  понятным.  И
поблизости должен был быть Мррег, создающий  течения,  где  плавал  Аритч.
Марионетка вела к Кукловоду.
   Мррег.
   Тот бедный дурачок, Гриник, открыл больше, чем думал.
   И Билдун.
   - У нас есть две точки входа, - сказал Маккай.
   Джедрик согласилась.
   - Билдун и Мррег. Последний более опасен.
   У Маккая зачесалась складка рядом с носом.  Он  с  отсутствующим  видом
поскреб ее, начиная осознавать, что что-то изменилось.  Маккай  осмотрелся
вокруг и обнаружил себя стоящим у окна. Он был одет в женское тело.
   Проклятье! Это произошло так легко.
   Джедрик пристально посмотрела на него  его  собственными  глазами.  Она
говорила его голосом, но интонации  были  чисто  Джедрик.  Оба  они  нашли
ситуацию весьма забавной.
   - Власти твоего Бюсаба.
   Маккай понял.
   - Да, сторожевые псы правосудия.
   - Где же были  эти  сторожевые  псы,  когда  моих  предков  заманили  в
Досадийский капкан?
   - Сторожевые псы весьма опасны.
   - Ты понимаешь наше ощущение надругательства, - сказала Джедрик.
   - И я понимаю, что такое иметь любящих родителей.
   - Помни об этом, когда разговариваешь с Билдуном.
   Маккай опять обнаружил себя на кровати в своем привычном теле.
   Немного погодя он почувствовал ментальные щупальца вызова, ощутил,  как
в контакт с ним входит сознание Билдуна. Маккай  не  терял  времени.  Силы
тьмы проглотили наживку.
   - Я определил местонахождение Досади. Дело пойдет в Зал  Суда.  В  этом
нет  никаких  сомнений.  Я   хочу,   чтобы   ты   сделал   предварительные
приготовления. Проинформируй  Верховного  Магистра  Аритча,  что  я  делаю
формальное наложение Легума. Один из членов судейской коллегии должен быть
Говачином с Досади. Я имею в виду особенного Говачина. Его зовут Брой.
   - Где ты?
   - На Тандалуре.
   - Разве это возможно?
   Маккай замаскировал  свою  печаль.  "Ах,  Билдун,  как  же  легко  тебя
читать".
   -  Досади  временно  вне  опасности.  Я  принял  определенные  ответные
предосторожности.
   Маккай прервал контакт.
   Джедрик задумчиво проговорила:
   - Ну и кашу же мы заварили.
   У Маккая не было времени на подобные раздумья.
   -  Брою  понадобится  помощь,  команда  поддержки.  Я  хочу,  чтобы  ты
подобрала для него людей понадежней.
   - Хорошо. А как насчет Трайи и Гара?
   - Пусть они действуют независимо. Брой подберет их позднее.


                   Регулируемые экономики всегда более  разрушительны  для
                общества, чем те, которые управляются жадностью. Вот о чем
                говорит Досади: жадность  устанавливает  свои  собственные
                пределы, являясь саморегулирующейся.
                                               Анализ Досади, Текст Бюсаба


   Маккай осмотрел назначенный ему офис Легума. В открытое окно доносились
запахи папоротниковых джунглей Тандалура. Низкий  барьер  отделял  его  от
Судебного Зала. Его офис и примыкающее жилое помещение были  невелики,  но
имелся терминал к библиотекам и инфраструктуре, чтобы вызывать  свидетелей
и  экспертов.  Это  была  комната  с  зелеными  стенами,  столь  обманчиво
заурядная, что не одного не-Говачина обманула уверенностью, что он  знает,
как себя здесь вести. Но эти  апартаменты  представляли  собой  обманчивую
внешность, скользящую на говачинских  течениях.  И  пускай  Пакт  Консента
определил,  что  Говачины  могут  делать  здесь,  это  был  Тандалур,  где
люди-лягушки являлись господствующей расой.
   Усевшись за единственный стол в помещении офиса,  Маккай  почувствовал,
как  под  ним  умащивается   креслособака.   Хорошо   было   снова   иметь
кресло-собаку после безжалостной мебели Досади.  Он  щелкнул  тумблером  и
обратился к Говачину, лицо которого показалось  на  экране,  встроенном  в
стол.
   - Мне нужны свидетельские показания тех,  кто  принимал  действительное
решение проводить Досадийский  эксперимент.  Готовы  ли  вы  принять  этот
запрос?
   - У вас есть имена этих людей?
   Неужели этот дурак думает, что он собирается выпалить: "Мррег?"
   - Если вы вынудите меня на это, - предупредил Маккай. - Я обяжу  Аритча
Законом и получу имена от него.
   Это не произвело на  Говачина  никакого  впечатления.  Он  обратился  к
Маккаю по имени и титулу, прибавив:
   - Оставлю формальности на вас. Любой вызываемый мною  свидетель  должен
иметь имя.
   Маккай подавил улыбку. Подозрения подтверждались. Это был факт,  поздно
распознанный бдительным Говачином на экране. Однако кто-то  еще  правильно
понял обмен репликами. Еще одно лицо. Говачина постарше, сменило на экране
первое.
   - Что ты делаешь, Маккай?
   - Определяю, как мне вести это дело.
   - Ты будешь вести его как Легум Говачинской Адвокатуры.
   - В точности.
   Маккай ждал.
   Говачин пристально всматривался в него с экрана.
   - Джедрик?
   - Ты говоришь с Джорджем Маккаем, Легумом Говачинской Адвокатуры.
   Говачин с запозданием понял, насколько Досади изменила Маккая.
   - Ты хочешь, чтобы я ввел тебя в контакт с Аритчем?
   Маккай покачал головой. Насколько тупы эти подчиненные!
   - Аритч не принимал решения о Досади. Аритч был выбран  на  роль  козла
отпущения, если дело не выгорит. Я не приму ничего меньшего, чем тот,  кто
принимал окончательное решение, запустившее Досадийский эксперимент.
   Говачин холодно посмотрел на него и сказал:
   - Одну минуту. Я посмотрю, что можно сделать.
   Экран опустел, но звук остался. Маккай услышал голоса.
   - Привет... Да, я извиняюсь, за вторжение в такое время.
   - В чем дело?
   Это был глубокий, высокомерный Говачинский голос, полный  досады  из-за
непредвиденной помехи. Также в нем присутствовал акцент, который  Досадиец
мог бы узнать, несмотря на тщательно наложенные  маскировочные  интонации.
Здесь был тот, кто использовал Досади.
   Голос Говачина с экрана Маккая продолжал:
   - Связанный с Аритчем Легум поднимает чувствительную линию вопросов. Он
желает говорить с вами.
   - Со мной? Но я готовлюсь к Лаупаку.
   Маккай не имел никакого представления о том, что же такое  Лаупак.  Это
открывало для него новые неизвестные  стороны  из  быта  Говачинов.  Здесь
промелькнуло нечто утонченное, что было скрыто от него все эти годы.  Этот
крохотный проблеск уверил Маккая, что он выбрал правильный курс.
   - Он слушает нас сейчас.
   - Слушает... зачем?
   Интонация была угрожающей, но Говачин, перехвативший требования Маккая,
продолжал, не дрогнув.
   -  Чтобы  сэкономить  объяснения.  Ясно,  что  он  все  равно  добьется
разговора с вами. Этот вызывающий - Маккай, но...
   - Да?
   - Вы поймете.
   - Полагаю,  что  правильно  истолковал  положение  дел.  Очень  хорошо.
Включай его.
   Экран Маккая  вспыхнул,  явив  широкую  панораму  Говачинской  комнаты,
подобной которой он раньше никогда не видел. На дальней стене висели копья
и холодное  оружие,  длинные  ленты  цветных  вымпелов,  блестящие  камни,
изделия из черной блестящей субстанции, покрытые замысловатой резьбой. Все
это было фоном для полуоткинутой креслособаки, занятой пожилым  Говачином.
Он сидел, расставив ноги, пока два Говачина помоложе  смазывали  его.  Два
служителя поливали его густым золотистым веществом из зеленых  хрустальных
флаконов. Флаконы были в виде спиралей. Содержимое их  мягко  втиралось  в
кожу человека-лягушки. Старый Говачин  блестел  от  этой  штуки,  а  когда
моргнул, то Маккай увидел, что у него отсутствуют татуировки Филума.
   - Как ты можешь видеть, - сказал он. - Я готовлюсь к...
   Говачин прервался, увидев, что говорит  с  не-Говачином.  Так  как  его
известили заранее, то у него была явно замедленная реакция, с точки