вход охранялся  двумя  стражниками.  Стража  открыла  ворота  без
единого слова. За воротами был большой крытый двор, освещаемый  мерцающими
трубами слева и  справа.  Три  стороны  двора  были  заставлены  до  крыши
трубками разных размеров: одни - высокие, в человеческий  рост,  другие  -
короткие и узкие. Сложенные  в  штабель  как  часть  дворовой  стены,  они
открывали узкий проход, ведущий  к  металлической  двери  напротив  ворот.
Маккай коснулся руки Джедрик:
   - Что в коробках?
   - Оружие. - Она говорила с ним, как с кретином.
   Металлическая дверь открылась изнутри. Джедрик провела Маккая в большую
комнату высотой, как минимум, в два этажа. Дверь звякнула,  закрываясь  за
ними. Маккай ощутил присутствие нескольких человек на стенах двора по  обе
стороны от него, но его внимание было приковано к  кое-чему  другому.  Над
комнатой возвышалась гигантская клетка, подвешенная к потолку.  Ее  прутья
искрились и мерцали спрятанной энергией. Одинокий Говачин-мужчина сидел  в
гамаке в центре клетки, скрестив  ноги.  Маккай  редко  видел  в  Консенте
Говачинов такого возраста. Его носовой бугор покрывала бахрома из  хлопьев
желтой корки. Тяжелые морщины собрались у него  под  водянистыми  глазами,
начавшими  дегенерировать,  что  часто  случалось  с  Говачинами,  жившими
слишком долго вдали от воды. Его тело имело  слабый  вид:  деградировавшие
мускулы,  запавшие  узелки  между  его  дыхательными  отверстиями.   Гамак
подвешивал его над полом клетки, а пол искрился летучей энергией.
   Джедрик замолчала,  разделяя  свое  внимание  между  Маккаем  и  старым
Говачином. Она, казалось, ожидала обычной реакции от Маккая, но он не  был
уверен, что она обнаружила то, что ожидала. Маккай некоторое время  стоял,
молча изучая Говачина. Узник?  В  чем  была  важность  этой  клетки  и  ее
мерцающих  энергий?  Он  оглядел  комнату,  запоминая.  Шесть  вооруженных
Людей-мужчин  стояли  перед  дверью,  в  которую  он  вошел   с   Джедрик.
Примечательный ассортимент располагался на стенах комнаты.  Предназначение
многих из них было непонятно ему, но большинство из  них  однозначно  были
оружием: копья и мечи, фламеры, броня, бомбы, шариковые метатели...
   Джедрик подошла поближе к клетке. Обитатель уставился на нее со  слабым
интересом. Она прочистила свое горло.
   - Привет, Пчарки. Я нашла мой ключик к Стене Бога.
   Старый Говачин ничего не ответил, но Маккаю показалось, что он  заметил
искру интереса в полуослепших глазах.
   Джедрик медленно покачала головой из стороны в сторону:
   - У меня есть новые данные, Пчарки. Стена Бога была создана существами,
называемыми Калебанцы. Они являются к нам как звезды.
   Взгляд Пчарки скользнул на Маккая, потом обратно  на  Джедрик.  Говачин
знал источник ее новых данных. Маккай возобновил свои размышления о старом
Говачине. Эта клетка, должно  быть,  тюрьма.  Ее  стены  усилены  опасными
энергиями. Бахранк говорил о конфликте между расами.  Люди  контролировали
эту комнату. Почему они пленили Говачина? Или... Не был ли этот посаженный
в клетку Говачин, этот Пчарки, другим агентом Тандалура? С петлей  на  шее
Маккай думал: не несет ли ему судьба быть до конца своих дней  заключенным
в такой клетке. Пчарки хрюкнул, потом проквакал:
   - Стена Бога - как эта клетка, только более мощная.
   Его голос был  хриплым  и  квакающим.  Слова  чистого  Галача  с  ясным
тандалурским акцентом. Маккай с усилившимися опасениями глядел на Джедрик,
заметив, что она изучает его. Она заговорила:
   - Пчарка живет с нами уже очень давно. Не рассказать, как много  народу
сбежало с Досади с его помощью. Скоро я склоню  его  к  сотрудничеству  со
мной.
   Маккай  почувствовал  себя  шокированным   до   немоты   возможностями,
приоткрывающимися от этих слов. Было ли  Досади  фактически  исследованием
тайны Калебанцев? Было  ли  это  секретом,  который  скрывали  здесь  люди
Аритча? Маккай глядел на мерцающие прутья клетки Пчарки. Как  Стена  Бога?
Но Стена Бога была усилена Калебанцами!
   Еще раз Джедрик поглядела на плененного Говачина:
   - Солнце  обладает  могучими  энергиями,  Пчарки.  Разве  твои  энергии
адекватны?
   Но внимание Пчарки было приковано к Маккаю. Старый голос проквакал.
   - Человек, скажи мне: ты прибыл сюда добровольно?
   - Не отвечай ему, - огрызнулась Джедрик.
   Пчарки закрыл глаза. Разговор был окончен.
   Джедрик, соглашаясь с этим, повернулась и зашагала вокруг клетки.
   - Итак, Маккай. - Она не обернулась, но продолжала говорить. - Тебя  не
интересует то, что Пчарки сам создал свою собственную клетку?
   - Он создал ее? Ведь это тюрьма?
   - Да.
   - Если он создал ее... как же она держит его?
   - Он знал, что должен служить моим целям, если хочет остаться в живых.
   Она подошла к  другой  двери,  которая  открылась  на  узкую  лестницу.
Лестница поднималась влево вокруг комнаты с клеткой. Они вошли  в  длинную
прихожую с узкими  дверьми  по  сторонам,  тускло  освещенными  маленькими
лампами над головой. Джедрик открыла одну из этих дверей  и  ввела  его  в
комнату с полом, накрытым ковром, около шести метров в длину и  четырех  в
ширину. Панели темного дерева покрывали стены до уровня  пояса,  над  ними
размещались полки с книгами. Маккай пригляделся  внимательно:  книги...  в
самом деле, бумажные книги. Он попытался вспомнить, где он  последний  раз
видел такое собрание примитивных... Но, конечно, это не  было  примитивно.
Это было одной из странностей Досади.
   Джедрик сняла свой парик, остановилась посреди комнаты и повернулась  к
Маккаю.
   - Это моя комната.  Туалет  здесь.  -  Она  показала  на  проход  между
полками. - Это окно... - Джедрик опять показала рукой на  проход  напротив
двери в туалет.  -  ...пропускает  свет  только  в  одну  сторону,  и  это
замечательно. По Досадийским меркам, это относительно безопасное место.
   Маккай внимательно оглядел комнату.
   "Ее комната?"
   Маккай был поражен размерами комнаты - признаком могущества на  Досади;
отсутствием людей в прихожей. По стандартам планеты, это строение, комната
Джедрик были просто цитаделью могущества.
   Джедрик заговорила со странной нервной ноткой в голосе и манерах.
   -  До  настоящего  времени  я  имела  и  другие  квартиры,   престижные
апартаменты в склонах Гор Совета. У меня был замечательный  вид  из  окна,
свои собственные шут и водитель. Я имела доступ ко всем,  кроме  наивысших
уровней, кодам в  главных  банках.  Это  могущественный  инструмент,  если
знаешь, как им воспользоваться. Сейчас... - она обвела рукой. - ...Вот то,
что я выбрала. Я должна есть помои с  нижайшими.  Ни  один  мужчина  моего
уровня не обратит на меня ни малейшего внимания. Брой  думает,  я  прячусь
под соломенным тюфяком где-то в Уоррене. Но у меня есть это...  -  Джедрик
опять жестом показала на обстановку. - ...и это. - Она  коснулась  пальцем
головы. - Мне не требуется больше ничего для того, чтобы свергнуть тех,  в
Горах Совета.
   Джедрик взглянула Маккаю в глаза.
   Он обнаружил, что верит ей.
   Она еще не закончила разговор.
   - Ты человек, Маккай, и определенно мужчина.
   Он не знал, что из этого следует, но ее хвастовство очаровало его.
   - Как ты утратила остальное...
   - Я не утратила. Я отбросила это в сторону. Я больше  не  нуждалась  во
всем этом. Я делала свои дела быстрее, чем наш драгоценный Избиратель, или
даже твои люди могли воспрепятствовать. Брой думает, ему будет  откровение
относительно меня? - Джедрик покачала головой.
   Зачарованный, Маккай следил за тем, как  она  подошла  к  окну,  открыв
вентилятор над ним. Джедрик нажала на выступ пониже книжной полки, опустив
секцию деревянной стены,  которая  оказалась  двуспальной  кроватью.  Стоя
между кроватью и Маккаем, она начала раздеваться. Джедрик бросила парик на
пол, сняла одежду, содрала выпирающую телесную маскировку со своего  тела.
Ее кожа была бледно-кремовой.
   - Маккай, я твой учитель.
   Он молчал. У нее была узкая талия, она была стройной и  грациозной.  На
кремовой коже, слева от треугольника волос, выделялись два неясных шрама.
   - Снимай свою одежду.
   Он сглотнул.
   Джедрик покачала головой.
   - Маккай, Маккай,  для  того,  чтобы  выжить  здесь,  ты  должен  стать
досадийцем. У тебя не так много времени. Снимай свою одежду.
   Не зная, чего ожидать, Маккай подчинился.
   Она тщательно осмотрела его.
   - Твоя кожа светлее, чем я ожидала, там, где ее не коснулось солнце. Мы
отбелим кожу на твоем лице и руках завтра.
   Маккай посмотрел на  свои  руки,  на  четкую  линию  там,  где  манжеты
защитили его кожу. Темная кожа. Он вспомнил  разговор  Бахранка  о  темной
коже и месте, называемом Врата Пилаша. Для того,  чтобы  скрыть  необычную
робость, которую Маккай испытывал, он спросил Джедрик о Вратах Пилаша.
   - Так Бахранк заметил это? Да, это была  глупая  ошибка.  В  Обод  были
посланы десантные отряды, и защитникам ворот были даны  дурацкие  приказы.
Только  один  отряд  выжил  там,  все  темнокожие,  как  ты.  Естественно,
заподозрили предательство.
   - Ох.
   Он обнаружил, что его внимание приковано  к  кровати.  Темно-коричневое
одеяло покрывало ее.
   Джедрик подошла к  нему  на  расстоянии  около  фута  от  кровати.  Она
остановилась на расстоянии меньше чем ладонь от  него...  кремовая  плоть,
полная грудь. Маккай взглянул в ее глаза. Джедрик стояла на  расстоянии  в
полголовы от него, с выражением холодной задумчивости на лице.
   Маккай  почувствовал,  что  ее  мускусный  запах  возбуждает  его.  Она
посмотрела вниз, заметила это, засмеялась и резко толкнула его на кровать.
Она приземлилась рядом с ним, и  ее  тело  опустилось  на  него,  горячее,
твердое и требовательное.
   Это был наиболее странный сексуальный опыт в жизни Маккая.  Не  занятие
любовью, а жестокая атака. Джедрик стонала, кусалась, царапалась. И  когда
он попытался ласкать ее, она стала даже более жестокой и яростной.  Вместе
с тем она странно заботилась о его удовольствии, внимательно  наблюдая  за
его реакцией, "читая" его. Когда все кончилось,  Маккай  лежал  усталый  и
выжатый.  Джедрик  села  на  угол  кровати.  Шерстяное  одеяло  было  дико
скомкано. Она схватила одеяло, отбросила прочь, встала, резко  повернулась
и посмотрела вниз, на него.
   - Ты очень робок и застенчив, Маккай.
   Он издал дрожащий вздох, не сказав ни слова.
   - Ты пытался поймать меня мягкостью, - обвинила она. -  Тебе  лучше  не
пробовать это со мной. Это не сработает.
   Маккай собрался с силами, сел и попытался  восстановить  хоть  какой-то
порядок на кровати. Царапины на его плечах болели. Он чувствовал  боль  от
укуса на шее. Маккай приподнялся на кровати, повесил простыни  на  спинку.
Она была абсолютно безумной женщиной. Сумасшедшей.
   Наконец Джедрик прекратила разглядывать его. Она  подняла  покрывало  с
пола, положила его на кровать. Маккай удивился, почему она глазеет на него
с удивленным выражением на лице.
   - Расскажи мне об отношениях между мужчинами и женщинами в твоем мире.
   Он припомнил несколько историй  о  любви  и  рассказал  их,  все  время
прилагая усилия, чтобы не уснуть и с трудом удерживаясь от зевка.  Джедрик
продолжала дергать его.
   - Я не верю этому. Ты выдумал все это.
   - Нет... нет. Это правда.
   - У тебя была собственная женщина там?
   - Моя женщина... Ну, это не совсем так, не "собственная". У  нас  такое
не встречается.
   - А что насчет детей?
   - Что именно?
   - Как их воспитывают, учат?
   Он, вздохнув, рассказал немного о своем детстве.
   Через некоторое  время  Джедрик  позволила  ему  уснуть.  Ночью  Маккай
несколько раз  просыпался,  оглядывая  комнату,  прислушиваясь  к  мягкому
дыханию Джедрик. Однажды  ему  показалось,  что  ее  плечи  содрогаются  в
подавленном рыдании.
   Как раз перед рассветом из соседнего блока  послышался  вскрик,  жуткий
звук  агонии,  достаточно  громкий,  чтобы  разбудить  всех,  кроме  самых
уставших  и  жестокосердных.  Маккай,  проснувшийся  и   прислушивающийся,
услышал изменившееся дыхание Джедрик. Он  лежал  спокойно,  вслушиваясь  и
ожидая повторения или другого звука, который  объяснил  бы  причину  этого
жуткого вопля. Угрожающее молчание заполняло ночь. Маккай представил себе,
что происходит в  соседнем  блоке,  как  лежат  в  настороженном  молчании
разбуженные люди.
   Наконец Маккай поднялся, вглядываясь во тьму, покрывающую комнату.  Его
беспокойство передалось Джедрик. Она подняла голову, взглянув  на  него  в
бледном рассветном сумраке.
   - В Уоррене есть много звуков, которые ты должен научиться не замечать,
- сказала Джедрик.
   Исходя от нее, это было почти словами дружбы.
   - Кто-то кричал, - пробормотал Маккай.
   - Да, что-то вроде этого.
   - Как ты можешь спать под такие звуки?
   - А я и не спала.
   - Но как ты можешь игнорировать это?
   - Ты должен игнорировать те звуки, которые не несут в себе  немедленной
угрозы для тебя и которые ты не можешь устранить.
   - Кто-то пострадал.
   - Очень похоже на то. Но ты не  должен  обременять  свою  душу  вещами,
которые ты не состоянии исправить.
   - Неужели ты не хочешь изменить... это?
   - Я это делаю.
   Ее тон, ее голос был в точности как  у  лектора  в  школе,  и  не  было
сомнений, что Джедрик действительно может  сделать  это.  Ну  что  ж,  она
сказала, она его учитель. И  он  должен  действительно  стать  досадийцем,
чтобы выжить.
   - Как ты изменяешь это?
   - Ты еще не готов понять. Я хочу, чтобы ты делал один шаг в одно время,
один урок.
   Маккай не мог не спрашивать себя:
   "Чего она хочет от меня сейчас?"
   Он надеялся, что Джедрик не потребует от него снова  заниматься  с  ней
сексом.
   - Сегодня, - сказала она, - я хочу, чтобы ты  встретился  с  родителями
трех детей, работающих в нашей ячейке.
   Аритч внимательно изучал Сейланг в мягком свете своей комнаты отдыха  с
зелеными стенами. В ответ на его вызов она сразу же после вечерней трапезы
спустилась вниз. Им обоим была известна причина этого  вызова:  обсуждение
самого свежего рапорта относительно поведения Маккая на Досади.
   Старый Говачин подождал,  пока  Сейланг  усядется,  наблюдая,  как  она
аккуратно натягивает свое красное одеяние на длинные конечности.  Ее  лицо
выглядело спокойным, бойцовые жвалы расслабились в своих складках. В целом
создавалось  впечатление  прочного  материального  положения  -  Врев   из
правящих  классов,  если  бы  Вревы  признавали  подобные  классы.  Аритча
беспокоило то, что Вревы не признают сословий лишь по причине  запутанного
понимания разумного поведения, жестких стандартов поступков, основанных на
древнем  ритуале.  О  действительном  происхождении  можно   было   только
догадываться - письменных источников не было.
   Но потому-то ее и выбрали.
   Аритч хрюкнул и сказал:
   - Какое твое мнение по поводу рапорта?
   - Маккай быстро учится.
   В ее разговорном Галаке проскальзывал акцент легкого присвистывания.
   Аритч кивнул.
   - Я бы даже сказал, что он быстро ПРИСПОСАБЛИВАЕТСЯ. Потому  мы  его  и
выбрали.
   - Я слыхала, как ты говорил, что он больший Говачин, чем сами Говачины.
   - Я думаю, скоро он станет большим досадийцем, чем сами досадийцы.
   - Если выживет.
   - Да, это уж точно. Ты все еще ненавидишь его?
   - Я его никогда не ненавидела. Ты  не  разбираешься  в  спектре  эмоций
Вревов.
   - Так просвети меня.
   - Он оскорбил мою неотъемлемую гордость собой. Это требует  качественно
иной реакции. Ненависть лишь притупила мои способности.
   - Но ведь это Я отдал тебе распоряжения, которые подлежат отмене.
   - Моя присяга на службу Говачину содержит особый запрет, гласящий,  что
я не могу требовать ни  от  кого  из  своих  учителей  ответственности  за
понимание или соблюдение протокола этикета Вревов. Это тот же запрет,  что
освобождает нас от служения Бюро Маккая.
   - Ты не рассматриваешь Маккая как одного из своих учителей?
   Она какое-то время изучала его, потом ответила:
   - Я не только исключаю его, но знаю как  человека,  немало  знающего  о
нашем протоколе.
   - А что, если бы я сказал, что он - один из твоих учителей?
   Сейланг снова пристально посмотрела на него.
   - Я бы пересмотрела свое мнение не только о нем, но и о тебе.
   Аритч сделал глубокий вдох.
   - Тем не менее, ты должна изучать Маккая, представить, что ты влезла  в
его шкуру. В противном случае - ты нас подведешь.
   - Я вас не подведу. Я знаю, по какой причине меня выбрали. Даже  Маккай
со временем узнает. Он не осмелится пролить мою кровь в Судебном Зале  или
просто подвергнуть меня публичному  позору.  Если  он  это  проделает,  то
половина вселенной Вревов бросится по его следам со смертью в жвалах.
   Аритч медленно покачал головой из стороны в сторону.
   - Сейланг! Разве ты не слышала, как он предупреждал тебя, что ты должна
сбросить свою кожу Врева?
   Она  переваривала  это  достаточно  долго,  и   он   заметил   признаки
надвигающегося гнева Вревов: подрагивание челюстей,  напряжение  в  ножных
развилках...
   Немного погодя Сейланг сказала:
   - Расскажи мне, что это значит, Учитель.
   -  Тебе  будет  поручено  действовать  в  условиях   Закона   Говачина.
Действовать,  словно  ты  второй  Маккай.  Он  приспосабливается!  Ты  это
наблюдала? Он в состоянии сокрушить тебя - и нас -  таким  образом.  ТАКИМ
ОБРАЗОМ, что твоя вселенная Вревов будет  праздновать  его  победу.  Этого
нельзя допустить. На карту поставлено слишком многое.
   Сейланг задрожала и продемонстрировала признаки страдания.
   - Но я Врев!
   - Если дело дойдет до Зала Суда, ты больше не сможешь быть Вревом.
   Она сделала несколько мелких вдохов, чтобы успокоиться.
   - Если я стану слишком похожей на Маккая, то не боишься ли ты, что я не
стану его убивать?
   - Маккай бы не колебался.
   Сейланг обдумала это.
   - Значит, есть только одна причина, по которой вы выбрали на эту задачу
меня.
   Аритч ждал, что она именно так и скажет.
   - Потому что мы, Вревы, лучшие во вселенной, если надо понять поведение
других - явное и скрытое.
   - И ты не рискнешь полагаться на запреты, которые у него могут быть,  а
могут и не быть!
   После долгой паузы Сейланг сказала:
   - Ты даже лучший Учитель, чем я подозревала. Возможно, даже лучший, чем
ТЫ подозревал.


                   Их закон! Это опасный фундамент для неверных  традиций.
                Это не более чем средство оправдать фальшивую этику!
                                   Говачинский комментарий Закона Консента


   Одеваясь  в  тускнеющем  свете   единственного   окна,   Маккай   начал
допытываться, что имела в виду  Джедрик,  говоря  о  том,  что  будет  его
учителем.
   - Ты ответишь на любой мой вопрос о Досади?
   - Нет.
   Что же она собирается от него утаить? Маккай наконец понял: те области,
где она приобрела и удерживает личную власть.
   - Будет ли кто-нибудь возмущен, что мы... занимались вместе сексом?
   - Я не...
   - Отвечай на мой вопрос!
   - Зачем мне нужно отвечать на каждый твой вопрос?
   - Чтобы остаться в живых.
   - Ты уже знаешь все, что я...
   Джедрик просто отмахнулась.
   - Значит, людей в твоем Консенте интересуют сексуальные взаимоотношения
других. Значит, они хотят использовать секс, чтобы  удержать  над  другими
власть.
   Маккай мигнул. Ее быстрый, беспощадный анализ был разрушителен.
   Джедрик посмотрела ему в глаза.
   - Маккай,  что  ты  можешь  здесь  сделать  без  меня?  Неужели  ты  не
понимаешь, что тот, кто тебя послал, рассчитывал, что ты погибнешь?
   - Или выживу на свой собственный экстравагантный манер.
   Она это обдумала. Это была еще одна мысль о Маккае, отложенная  ею  для
последующей оценки. Несомненно, он вполне может иметь скрытые таланты, еще
не выявленные ее вопросами. Джедрик раздражало  понимание  того,  что  она
слишком мало знает о Консенте, чтобы выяснить это. Это  было  словно  так,
будто ее дергали за марионеточные нити неведомые силы.  Возможно,  что  ее
водил