вилось обильным, ударяя повсюду вокруг них, даже по стеклу  на
смотровой щели.
   Маккай подавил свое потрясение. То тонкое стекло не разбилось. Он  знал
про существование толстых щитов из закаленного  стекла,  но  это  добавило
новое измерение к тому, что ему говорили про  Досади.  Несомненно,  весьма
изобретательно!
   Бахранк вел машину с видимым безразличием.
   Откуда-то прямо  перед  ними  последовала  более  энергичная  атака,  в
джунглях за равниной мелькали оранжевые вспышки.
   - Они испытывают, - сказал Бахранк. Он  указал  на  одну  из  щелей.  -
Видишь? Они даже не оставили метки на этом новом стекле.
   Маккай ответил из глубин своей горечи.
   - Временами недоумеваешь, что же все это доказывает,  если  не  считать
того, что наш мир держится на недоверии.
   - А кто доверяет?
   Слова Бахранка звучали, как допрос.
   Маккай сказал:
   - Надеюсь, наши друзья знают, когда прекратить испытания.
   - Им сказали, что мы не могли бы взять больше восьмидесяти миллиметров.
   - Разве они не согласились пропустить нас?
   - Даже если и так, предполагается, что они попытаются сделать несколько
выстрелов, хотя бы просто для того, чтобы сохранить благосклонность ко мне
моих начальников.
   Бахранк еще раз провел  их  через  серию  виртуозных  смен  скорости  и
поворотов без видимых  причин.  Маккай  навалился  на  свои  ограничители,
почувствовав боль от ушиба, когда его локоть  врезался  в  стенку  кабины.
Взрыв прямо  позади  подкинул  их  вверх  на  левой  гусенице.  Когда  они
подпрыгнули, Бахранк  крутанул  их  влево,  избежав  еще  одного  разрыва,
попавшего бы прямехонько в них, останься они на прежнем месте. От  взрывов
у Маккая звенело в ушах; он почувствовал, как машина рывком остановилась и
дала обратный ход, когда новые взрывы раздались впереди. Бахранк  крутанул
машину вправо, потом влево и снова на  полной  скорости  понесся  прямо  в
нетронутую стену джунглей. Окруженные разрывами,  они  проломились  сквозь
зелень и повернули направо вдоль еще одного  затененного  следа  в  грязи.
Маккай утратил всякое чувство направления, но нападение прекратилось.
   Бахранк сбавил скорость и глубоко, от всего сердца, вздохнул.
   - Я знал, что они попытаются это сделать.
   В голосе его прозвучали одновременно и облегчение, и веселье.
   Маккай, потрясенный прикосновением смерти, не смог издать ни звука.  Их
тенистый путь змеился через джунгли, выводя на  открытое  пространство,  и
это дало возможность Маккаю прийти в себя. К этому времени он не знал, что
и   сказать.   Он   не   мог   понять   веселости   Бахранка,   отсутствия
продолжительного интереса к столь жестокой угрозе.
   Немного погодя они выбрались на нетронутую наклонную равнину, ровную  и
зеленую, словно лужайка в парке. Она полого сбегала вниз к  тонкой  завесе
растительности, через которую Маккаю  был  виден  серебристо-зеленый  узор
реки.  Однако,  что  привлекло  и  задержало  внимание  Маккая,  так   это
выщербленные, без окон,  стены  крепости,  вздымавшейся  над  равниной  на
середине расстояния. Она возвышалась над скрывающей реку  растительностью.
К  ним   протянулись   снабженные   подпорками   вышки,   замыкая   черный
металлический барьер.
   - Это наши ворота, - сказал Бахранк.
   Он повернул машину налево, став по центру между вышками.
   - Девятые ворота, теперь через трубу, и мы дома, - сказал Бахранк.
   Маккай кивнул. Стены, трубы и ворота: это были ключи к  обороне  Чу.  У
них на Досади были "барьерные и крепостные взгляды".  Эта  труба,  видать,
проходит под рекой. Он попытался определить ее положение на карте, которую
люди Аритча внедрили в его мозг.  Ему  полагалось  знать  географию  этого
места,  его   геологию,   религии,   социальные   структуры,   сокровенное
расположение систем защиты стран каждого острова, но он обнаружил, что ему
трудно  определить  свое  местоположение  на  этой  мысленной  карте.   Он
наклонился вперед у щели, всматриваясь вверх, когда машина начала набирать
скорость, и увидел огромный центральный шпиль  с  горизонтальными  часами.
Все часы инструктажа по карте встали на место.
   - Да, девятые ворота.
   Бахранк был слишком занят управлением, чтобы ответить.
   Маккай бросил взгляд на крепость и едва не задохнулся.
   Грохочущая машина неслась вниз по склону в пугающем темпе,  нацелившись
прямиком в черный металлический барьер. В последнее мгновение, когда  они,
казалось, должны были  врезаться  в  него,  барьер  подскочил  вверх.  Они
влетели в тускло освещенную трубу. Ворота с грохотом  закрылись  за  ними.
Под гусеницами машины громко скрежетал металл.
   Бахранк сбавил скорость  и  передвинул  рычаг  рядом  с  собой.  Машина
поднялась на колеса, и шум резко уменьшился, отчего Маккаю показалось, что
он оглох. Ощущение это усилилось, когда  он  сообразил,  что  Бахранк  уже
несколько раз ему что-то сказал:
   - Джедрик говорит, ты прибыл из-за дальних гор. Это правда?
   -  Джедрик  это  говорит.  -  Он  постарался,  чтобы   это   прозвучало
неправильно, но получилось почти вопросительно.
   Впрочем, Бахранк сосредоточился на своих мыслях, ведя машину по  прямой
по скрежещущему полу тусклой трубы.
   - Ходят слухи, что вы, ободники, заложили там тайное поселение, что  вы
пытаетесь построить свой собственный город.
   - Интересные слухи.
   - Думаешь, не так?
   Единственная  линия  светильников  над  головой   в   трубе   оставляла
внутренность кабины более темной, чем  снаружи,  освещенной  лишь  слабыми
отражениями от инструментов и  циферблатов.  Но  у  Маккая  было  странное
ощущение, что Бахранк отчетливо его видит и изучает каждое  выражение  его
лица. Несмотря на невозможность этого, мысль эта не исчезала. Что стоит за
испытующими вопросами Бахранка?
   ПОЧЕМУ У МЕНЯ ОЩУЩЕНИЕ, ЧТО ОН ВИДИТ МЕНЯ НАСКВОЗЬ?
   Эти тревожные догадки закончились, когда  они  вырвались  из  трубы  на
улицы Уоррена. Бахранк развернул машину направо  вдоль  узкого  проезда  в
глубокой серой тени.
   Хотя  Маккай  видел  много  изображений  этих  улиц,   действительность
усугубила его дурные  предчувствия.  Такие  грязные...  угнетающие...  так
много людей. Они были повсюду!
   Бахранк  теперь  медленно  вел  машину  на  бесшумных  колесах,  подняв
гусеницы над мостовой. Большая машина осторожно прокладывала себе путь  по
узким улочкам, мощенным некоторые камнем, а некоторые - блестящими черными
плитами. Все улицы были затенены нависающими верхними ярусами, чью  высоту
Маккай не мог оценить через щели. Он видел запертые и охраняемые магазины.
Случайные лестницы, тоже охраняемые, вели вверх или вниз  в  отталкивающую
темноту. Эти улицы заполняли только люди, и ни у одного из них не было  на
лице выражения случайного прохожего.  Сжатые  челюсти  непреклонных  ртов.
Глаза тяжелым,  вопрошающим  взглядом  всматриваются  в  проезжающую  мимо
машину. И женщины, и мужчины были одеты в универсальную,  темную,  цельную
одежду из Трудового Резерва.
   Заметив интерес Маккая, Бахранк заговорил:
   - Это Человеческий анклав, а у тебя водитель - Говачин.
   - Они могут видеть нас внутри?
   - Они знают. И грядут неприятности.
   - Неприятности?
   - Говачины против Человека.
   Это ужаснуло  Маккая,  и  он  задумался,  что  если  это  источник  тех
предвестников беды, которые не объяснят Аритч и его помощники:  разрушение
Досади изнутри. Но Бахранк продолжал:
   - Существует все растущее разделение между Людьми и Говачином, хуже чем
когда-либо. Может быть, ты последний Человек, едущий со мной.
   Аритч и компания подготовили Маккая к жестокости, голоду и недоверию на
Досади, но они ничего не сказали о противостоянии видов друг другу... лишь
то, что некто, чье имя они отказались назвать, может разрушить  это  место
изнутри. Что пытался сказать ему Бахранк? Маккай не  осмелился  подвергать
испытанию свое невежество, и эта несостоятельность пугала его.
   Бахранк тем временем осторожно вывел машину из узкого проезда на  улицу
пошире, заполоненную тележками с грудой зелени на каждой. При  приближении
бронированной машины тележки медленно сдвигались в  сторону,  и  в  глазах
людей, отодвигавшихся вместе  с  тележками,  была  откровенная  ненависть.
Обилие людей изумило Маккая: на каждую тележку (а он сбился со  счета,  не
проехав и квартала) приходилось по меньшей мере  сотня  людей,  толпящихся
вокруг, вздымающих ввысь руки, кричащих на людей, стоявших кольцом,  плечо
к плечу, вокруг каждой тележки, прижавшись спинами к груде содержимого  и,
очевидно, охраняющих это содержимое.
   Маккай, уставившись на тележки, сообразил, потрясенный узнаванием,  что
смотрит на тележки, заваленные отбросами. Толпы людей покупали отбросы.
   Бахранк снова сыграл роль туристического гида.
   - Это так называемая Улица Голода. Это самые отборные отбросы, лучшие.
   Маккай припомнил, как один из помощников Аритча говорил, что здесь есть
рестораны, специализирующиеся на отбросах из  отдельных  зон  города,  что
никакая пища, не содержащая яда, не пропадает.
   Проплывающая  мимо  сцена  приковала  внимание  Маккая:  суровые  лица,
крадущиеся движения, ненависть и едва  сдерживаемая  жестокость,  все  это
вовлекалось в нормальной  коммерческой  операции  на  основе  отбросов.  А
количество этих  людей!  Они  были  повсюду  вокруг:  в  дверных  проемах,
охраняющие и толкающие  тележки,  отпрыгивающие  с  дороги  Бахранка.  Нос
Маккая атаковали новые запахи, острое зловоние, вонь, подобной которой  он
до сих пор не испытывал. Еще одно удивило его: внешнее впечатление старины
в этом Уоррене.  Маккай  задумался,  воспринимает  ли  эту  древность  все
население города, согнанное  снаружи  угрозами.  По  стандартам  Консента,
население Чу живет здесь лишь  в  течение  немногих  поколений,  но  город
выглядит старше, чем любой, виденный им прежде.
   Машина внезапно покачнулась, когда Бахранк повернул на  узкую  улицу  и
остановил ее. Маккай, выглянув в щель справа от себя, увидел арочный  вход
в запачканное сажей здание и лестницу, ведущую вниз во мрак.
   - Там, внизу, ты встретишься с Джедрик, - сказал  Бахранк.  -  Вниз  по
этой лестнице, вторая дверь налево. Это ресторан.
   - Как я ее узнаю?
   - Разве тебе не рассказали?
   - Я... - Маккай оборвал себя. Он видел  изображения  Джедрик  во  время
инструктажа на Тандалуре и теперь сообразил, что пытается оттянуть  момент
расставания с бронированным коконом Бахранка.
   Казалось, Бахранк это почувствовал.
   - Не бойся, Маккай. Джедрик тебя узнает. И, Маккай...
   Маккай повернулся и взглянул в лицо Говачина.
   -  Иди  прямо  в  ресторан,  займи  место  и  жди   Джедрик.   Без   ее
покровительства ты  здесь  долго  не  выживешь.  У  тебя  темная  кожа,  а
некоторые люди скорее предпочтут в этом районе зеленую, чем темную.  Здесь
помнят Ворота Пэйлаша. Пятнадцати лет недостаточно, чтобы изгладить это из
их памяти.
   В инструктаж Маккая не было включено ничего  насчет  Ворот  Пэйлаша,  и
теперь он не осмелился спросить.
   Бахранк сдвинул переключатель, открывший  Маккаю  дверь.  Уличная  вонь
немедленно усилилась до почти невыносимой степени. Бахранк, видя,  что  он
колеблется, резко сказал:
   - Быстро выходи!
   В  состоянии  какого-то  обонятельного  изумления  Маккай  спустился  и
обнаружил, что  стоит  на  одной  из  сторон  улицы,  являя  собой  объект
повсеместных подозрительных взглядов. Зрелище  Бахранка,  ведущего  машину
прочь, обрезало последнюю связь  с  Консентом  и  всеми  хорошо  знакомыми
вещами, что могли бы защитить его. Никогда за свою долгую жизнь Маккай  не
чувствовал себя так одиноко.



                   Никакая  правовая   система   не   может   поддерживать
                справедливость, если каждый участник - судьи,  обвинители,
                Легумы, защитники, свидетели, - все они не рискуют  жизнью
                сами в каком бы то ни было обсуждении, происходящем  перед
                судебным барьером. В Судебном Зале нужно  рисковать  всем.
                Если какой-то элемент остается вне  спора  и  без  личного
                риска, правосудие неизбежно проигрывает.
                                                             Закон Говачина

   Незадолго до заката пошел мелкий дождь, продолжавшийся и в  темноте,  а
потом унесенный жадным ветром, очистившим небеса Досади. Он оставил  после
себя хрустальный  воздух;  на  улицах  капало  в  лужи  с  карнизов.  Даже
вездесущая вонь Уоррена ослабела и  обитатели  Чу,  двигаясь  вдоль  улиц,
демонстрировали хищную легкость.
   Возвращаясь в штаб на бронетранспортере, где ехали  лишь  его  наиболее
доверенные Говачины, Брой отметил чистый воздух, даже несмотря на то,  что
он размышлял над сообщением, заставившим его сорваться  с  Холмов  Совета.
Войдя в комнату совещаний, Брой увидел, что там уже  был  Гар.  Тот  стоял
спиной к темному окну, выходившему на  восточные  утесы.  Брой  задумался,
давно ли Гар там находился. Ни человек, ни  Говачин  не  проявили  никаких
признаков узнавания, но это только подчеркнуло растущее разделение  видов.
Оба они видели сообщения, содержащие  ту  наиболее  тревожную  информацию:
убийство двойного  агента-человека  при  обстоятельствах,  указывающих  на
самого Броя.
   Брой прошел во главу стола  для  совещаний  и  щелкнул  переключателем,
активирующим его коммуникатор, обратившись к видимому лишь ему экрану.
   - Созовите Совет на совещание.
   Ответом было искаженное жужжание, профильтрованное через  скремблеры  и
приглушенное конусом уединения. Гар, стоя на другом конце комнаты, не смог
бы выделить смысла из доносящегося по коммуникатору шума.
   Ожидая, пока члены Совета выйдут на связь для совещания, Брой уселся  к
коммуникатору,  вызвал  на  экран  помощника-Говачина  и  говорил  с   ним
приглушенным голосом, замаскированным конусом уединения.
   - Начните проверку службой безопасности всех людей, чье положение может
позволить им угрожать нам. Используйте план Д.
   Брой взглянул на Гара. Рот человека молча шевелился. Он  был  раздражен
конусом уединения и своей неспособностью точно сказать, что  делает  Брой.
Брой продолжал разговаривать со своим помощником.
   - Я  хочу,  чтобы  специальные  силы  развернулись,  как  я  вам  ранее
рассказывал... Да...
   Гар демонстративно повернулся спиной к этой беседе и уставился в ночь.
   Брой продолжал обращаться к помощнику на экране.
   - Нет! Мы должны включить даже людей, участвующих в этом совещании. Да,
это то сообщение, что сделал мне Гар. Да, я тоже получил  эту  информацию.
Ожидается,   что   остальные   люди   взбунтуются    и    выгонят    своих
соседей-Говачинов, и последуют репрессии.  Да,  так  я  и  подумал,  когда
увидел это сообщение.
   Брой отключил конус уединения  и  скремблер.  На  его  экране  как  раз
появилась  с  оверрайдом  Трайа,  прервав  его  беседу  с  помощником   по
безопасности. Она говорила приглушенно, с поспешностью в голосе,  так  что
стоящий в другом конце комнаты Гар мог разобрать лишь немногие  слова.  Но
подозрения Броя становились очевидными. Он выслушал Трайу, потом произнес:
   - Да... было бы логично предположить, что подобное  убийство  совершено
так, чтобы походить на работу Говачина  для...  Понимаю.  Но  разбросанные
случайности, которые... В самом деле? Что ж, при таких обстоятельствах...
   Он оставил мысль незавершенной, но его слова провели черту между людьми
и Говачинами, даже на высших уровнях его Консультативного Совета.
   - Трайа, я должен принять собственное решение по этому вопросу.
   Пока  Брой  говорил,  Гар  поднял   кресло   и   поставил   его   возле
коммуникатора, и потом сел. Однако Брой закончил свой разговор с Трайей  и
восстановил  контур  уединения,  и  даже  сидя  поблизости,  Гар  не   мог
проникнуть сквозь их  защитный  экран.  Хотя  теперь  он  было  достаточно
близко, чтобы слышать гудение системы уединения,  и  этот  звук  раздражал
Гара. Он и не пытался скрыть свое раздражение.
   Брой видел Гара, но не подавал виду, что одобряет или не  одобряет  его
близость.
   - Так, я понял, - сказал Брой. - Да... издам эти  приказы,  как  только
закончу здесь. Нет... Согласен. Это  будет  лучше  всего.  -  Он  выключил
контур. Раздражающее гудение прекратилось.
   - Джедрик намеревается натравить Говачина против  людей,  людей  против
Говачина, - сказал Гар.
   - Если это так, то этому предшествовали долгие тайные приготовления,  -
сказал Брой.
   Его слова подразумевали многое: что в высших кругах  был  заговор,  что
ситуация подошла к опасному моменту,  не  будучи  замеченной,  что  теперь
нельзя предвидеть все инерциальные силы.
   - Ты полагаешь, что будет еще хуже, - сказал Гар.
   - Многообещающе.
   Гар долго, пристально смотрел на него, потом:
   - Да.
   Было ясно, что Брою нужно было,  чтобы  сложились  вполне  определенные
условия, обеспечивающие четкое предвидение главных последствий. Он  был  к
этому  готов.  Когда  Брой  понял,  что  ситуация  его  удовлетворяет,  он
воспользовался своей  неоспоримой  властью,  чтобы  приобрести  как  можно
больше за время неразберихи.
   Гар нарушил молчание.
   - Но что, если мы неправильно поняли намерения Джедрик?
   -  Это  помогает  нам,  когда  страдает  невиновный,  -  сказал   Брой,
перефразировав часть старой аксиомы, известной каждому досадийцу.
   Гар закончил за него мысль.
   - Но кто же невиновен?
   Прежде, чем Брой смог ответить, на  его  экране  засветились  лица  его
Совета, каждое лицо в своем  квадратике.  Брой  быстро  провел  совещание,
позволяя лишь немногие помехи. Не было никаких домашних  арестов,  никаких
обвинений, но его слова и  поведение  разделили  их  по  видам.  Когда  он
закончил, Гар представил себе свалку, которая должна была завариться сразу
после в Чу, пока власть имущие соберут свои силы защиты.
   Не зная, как он это ощутил, Гар почувствовал, что это было  именно  то,
что нужно было Джедрик, и что  со  стороны  Броя  было  ошибкой  усиливать
напряжение.
   Выключив коммуникатор, Брой  сел  обратно  и  с  большой  осторожностью
обратился к Гару:
   - Трайа говорит, что Джедрик не могут найти.
   - Разве мы этого не ожидали?
   - Возможно, - Брой надул щеки. - Чего я не понимаю, так это  того,  как
простой Лиаитор смог ускользнуть от моих людей и Трайи.
   - Думаю, мы недооценили эту Джедрик. Что, если она происходит  из...  -
Его подбородок дернулся к потолку.
   Брой это допускал. Он наблюдал за допросом Бахранка на защищенном посту
глубоко в Холмах Совета, когда его  прервал  вызов  в  штаб.  Накопившиеся
сообщения указывали на какие-то  неприятности,  знакомые  Чу  в  различные
времена, но никогда не достигавшие такой мощи. А информация Бахранка  была
неутешительной. Он доставил этого внедренца с Обода  по  имени  Маккай  по
такому-то и такому-то адресу. Безопасность не смогла проверить это вовремя
из-за бунта. Убеждения Бахранка  были  очевидными.  И  возможно,  Ободники
ПЫТАЛИСЬ построить свой собственный  город  за  горами.  Брой  считал  это
невероятным. Его источники в  Ободе  оказались,  в  общем,  заслуживающими
доверия, а его особый источник был надежен всегда.  Кроме  того,  подобная
авантюра потребовала бы гигантских  запасов  пищи,  все  это  при  условии
подверженности регулярному учету.  Это,  в  конце  концов,  было  функцией
Лиаитора, почему он должен... Нет, это  невозможно.  Обод  существовал  на
худших отбросах Чу и на том, что смог вырвать  у  ядовитой  почвы  Досади.
Нет... Бахранк был не прав. Этот Маккай странный,  но  в  совершенно  ином
отношении. И Джедрик это должно было быть известно прежде кого  бы  то  ни
было, - за исключением его самого. Первостепенным вопросом оставалось: кто
ей помог?
   Брой вздохнул.
   - Мы давно знаем друг друга, Гар. Личность твоей силы,  пробившая  себе
путь из Обода через Уоррены...
   Гар  понял.  Ему  говорили,  что  Брой  взирает  на  него  с   активным
подозрением. Между ними никогда не было настоящего доверия, но