и  существует  и  что  эта  планета
подвергается опасности. Они только отказываются обсуждать эту проблему.
   - Значит, мы имеем дело с калебанским  контрактом,  и  они  подчиняются
условиям этого контракта.
   Вспоминая как раз этот разговор с Билдуном, Маккай  проснулся  в  своих
апартаментах и, лежа, тихо размышлял. Является ли  Досади  каким-то  новым
продолжением калебанского вопроса?
   МЫ ВПРАВЕ БОЯТЬСЯ ТОГО, ЧЕГО НЕ ПОНИМАЕМ.
   Тайна Калебанцев  ускользала  от  исследователей  конфедерации  Консент
слишком долго. Маккай подумал о своем недавнем разговоре с Фанни Мэ. В тот
момент, когда думаешь, что тебе удалось  ухватить  нечто  конкретное,  оно
проскальзывает  между  пальцами.  До  того  как  Калебаны  подарили   миру
прыжковые двери, Консент был небольшой  федерацией  известных  чувствующих
видов  существ.  Вселенная  была  замкнута   в   поделенном   на   участки
пространстве с известными размерами. В те дни Консент рос подобно растущим
пузырям, он был линейным.
   Калебанские  прыжковые  двери  придали  всем  аспектам  жизни  взрывное
ускорение,  они  стали  немедленным  разрушительным  орудием  власти.  Они
добавили бесконечное число полезных измерений,  они  подразумевали  многое
другое, едва-едва понятное. Пройдя через прыжковую дверь, вы могли попасть
из комнаты на Туталси в коридор здесь, на Централи Централей. Вы входили в
прыжковую дверь здесь и оказывались в  саду  на  Пагинуи.  Соответствующее
этому "нормальное пространство" может  измеряться  в  световых  годах  или
парсеках, но переход из одного  места  в  другое  игнорировал  эти  старые
концепции. До сего дня исследователи Консента не  понимали,  как  работают
прыжковые двери. Такие  понятия,  как  "релятивистское  пространство",  не
объясняли этого феномена; они только добавляли таинственности.
   Маккай  раздраженно  заскрипел  зубами.   Попытки   понять   Калебанцев
неизбежно вызывали у него раздражение. Какой смысл думать о Калебанцах как
о видимых звездах в том пространстве, в котором находится и его  тело?  Он
мог взглянуть вверх с любой планеты, куда перенесет его прыжковая дверь, и
осмотреть ночное небо. Видимые звезды, увы, да. Это Калебанцы. И что же из
этого следует?
   Существовала имеющая многих сторонников теория, что Калебанцы  являются
всего  лишь  более  сложным  аспектом  таких  же  загадочных  Тапризиотов.
Федерация приняла и  нанимала  Тапризиотов  уже  тысячи  стандартных  лет.
Тапризиоты имели размеры и форму чувствующих  существ.  Они  были  похожи,
ровно срезанные сверху и снизу, на обрубки  стволов  деревьев  со  странно
торчащими короткими конечностями.  На  ощупь  Тапризиоты  были  теплыми  и
эластичными. Ну и конечно, они были дружественными партнерами по Консенту.
Как Калебанцы переносили ваше тело через  парсеки  расстояния,  Тапризиоты
переносили через те  же  парсеки  ваше  сознание,  чтобы  слить  с  другим
сознанием.
   Тапризиоты представляли собой устройства связи.
   Однако общепринятая теория гласила,  что  Тапризиоты  появились,  чтобы
подготовить федерацию Консент к Калебанцам.
   Опасно было считать Тапризиотов всего  лишь  удобным  средством  связи.
Точно так же опасно думать о Калебанцах, как о  "транспортных  средствах".
Взгляните только на социально-разрушительный эффект  прыжковых  дверей!  А
когда вы нанимали Тапризиота, у вас  тоже  постоянно  было  перед  глазами
напоминание об опасности: коммуникационный транс, который превращал вас  в
дергающегося зомби на время сеанса. Но... ни Калебанцы, ни  Тапризиоты  не
должны приниматься безоговорочно.
   За исключением, может быть, Пан Спечи, ни один  из  разумных  видов  не
знал о феномене Калебанцев и Тапризиотов ничего, кроме  их  экономического
значения и личного использования. Значение их, действительно, было велико,
и этот факт отражался на ценах за прыжковые двери и сеансы дальней  связи.
Пан Спечи отрицали, что они могут объяснить эти  вещи,  однако  Пан  Спечи
были известны своей скрытностью. Они представляли собой  вид,  у  которого
каждая личность имела пять тел и только одно  доминирующее  "эго".  Четыре
запасных тела лежали где-то в скрытом месте, называемом  "крешем".  Билдун
тоже  вышел  из  такого  "креша",  восприняв   общее   "эго"   от   своего
креш-партнера, о дальнейшей судьбе которого можно только предполагать. Пан
Спечи отказывались обсуждать внутренние дела креша и подтверждали лишь то,
что и так было  очевидно:  что  они  могут  произвольно  выращивать  тело,
симулирующее любой из  большинства  известных  видов  разумных  существ  в
Консенте.
   Маккай почувствовал, что его охватывает мгновенный приступ ксенофобии.
   "Мы  верим  слишком  многому  в  объяснениях  людей,  у  которых   есть
достаточные поводы лгать".
   Маккай уселся не открывая глаз. Собакопостель  мягко  пульсировала  под
его ягодицами.
   "Черт подери этих Калебанцев! Черт подери Фанни Мэ!"
   Он уже связывался с Фанни Мэ, спрашивая  о  планете  Досади.  Результат
этого сеанса заставил его усомниться, действительно ли  он  понимает,  что
имеют в виду Калебанцы под дружбой.
   "Предоставление информации не допускается".
   И что же это за ответ? Особенно если учесть, что это единственное, чего
он смог добиться.
   "Не допускается?"
   Главное раздражение вызывал все тот же старый вопрос: у Бюсаба не  было
никаких способов оказать "мягкое давление" на Калебанцев.
   Известно было, что Калебанцы никогда не лгут.  Они  были  болезненно  и
исключительно честны... настолько, насколько их вообще можно было  понять.
Но в данном случае они, очевидно,  скрывали  информацию.  Не  допускается!
Возможно ли, чтобы они стали сообщниками в уничтожении планеты и всего  ее
населения?
   Маккаю пришлось согласиться в мыслях, что это возможно.
   Калебанцы могут сделать это по неведению или руководствуясь  каким-либо
аспектом своей морали, который остальная часть федерации не разделяет  или
не понимает. Они говорили, что смотрят на все живое, как  на  "драгоценные
узлы существования", но все равно оставались какие-то  смутные  намеки  на
исключения. Что это сказала однажды Фанни Мэ?
   "Этот узел растворился хорошо".
   Как можно смотреть на жизнь личности, как на "узел"?
   Если знакомство с Калебанцами и научило  Маккая  чему-либо,  то  только
тому, что понимание между разумными видами является в лучшем случае весьма
скудным, а попытки понять Калебанцев могут свести  человека  с  ума.  И  в
какой среде растворяется узел?
   Маккай вздохнул.
   Что ж, на данной стадии досадийский  рапорт  агентов  Врева  и  Лаклака
должен  быть  принят  на  его  собственных  ограниченных  условиях.  Некая
обладающая  властью  группа  в  Говачинской   Федерации   изолировала   на
незарегистрированной  планете  людей  и  Говачинов.   Планета   Досади   -
местонахождение  неизвестно,   но   она   служит   полигоном   для   неких
экспериментов  и  тестов  над  заключенным  на  ней   населением.   Агенты
настаивали, что эти данные  правдивы.  Если  это  подтвердится,  то  такое
действие вызовет скандал. Люди-лягушки это наверняка осознают. И чтобы  не
позволить вытащить на свет  этот  позорный  факт,  они  могут  привести  в
исполнение угрозу, о которой докладывали два агента: взорвать  захваченную
планету, а вместе с ней население и все улики.
   Маккай содрогнулся.
   Досади,  планета  с  разумными  существами  -  сенсами.  Если  Говачины
выполнят свою ужасную угрозу, то целый  живой  мир  превратится  в  облако
раскаленных газов и плазмы из  атомных  частиц.  Где-то,  может  быть,  за
пределами видимого  что-то  низвергнет  из  пустоты  огонь.  Вся  трагедия
продлится менее  стандартной  секунды.  Самая  мимолетная  мысль  о  такой
катастрофе потребовала бы больше времени, чем сама эта катастрофа.
   Но если это произойдет и остальные члены Консента получат стопроцентные
доказательства случившегося... да, тогда Консент  может  развалиться.  Кто
станет пользоваться прыжковыми дверями, если будет  подозревать,  что  его
забросят в какой-нибудь отвратительный эксперимент?  Кто  станет  доверять
соседу, если привычки, язык и тело соседа отличаются от  его  собственных?
Да... произойдет нечто более худшее, чем то, что люди и Говачины "вцепятся
друг другу в горло". Это то, чего боялись все разумные  виды.  Билдун  это
понимает. Угроза таинственной планете Досади - угроза всему.
   Маккай не мог избавиться от ужасной картины взрыва, яркой  вспышки,  за
которой последует тьма. И если Консент узнает об  этом...  в  тот  момент,
перед тем как их вселенная расколется подобно  скале  под  ударом  молнии,
какие извинения можно будет  привести  в  оправдание  отсутствия  здравого
смысла и неспособности предотвратить такую угрозу?
   "Здравый смысл?"
   Маккай встряхнул головой и открыл глаза. Бесполезно размышлять о  самых
худших перспективах. Он позволил сонному мраку апартаментов  проникнуть  в
сознание и сосредоточился на знакомой обстановке.
   "Я - специальный агент,  и  у  меня  есть  работа,  которую  необходимо
сделать".
   Ему проще было думать  о  Досади,  как  об  очередной  работе.  Решение
проблемы часто зависело от стремления к успеху, от отточенных способностей
и средств. Бюсаб обладал такими средствами и такими способностями.
   Маккай поднял руки над  головой  и  потянулся,  напружинив  мускулистый
торс. Собакопостель заколыхалась от удовольствия  при  его  движениях.  Он
тихонько свистнул и зажмурился от ворвавшегося в комнату утреннего  света,
когда сработала система контроля окон. Его рот растянулся в зевке.  Маккай
соскользнул с собакопостели и прошлепал через комнату к окну.  Под  небом,
похожим на испещренную пятнами голубую  бумагу,  открылся  вид  на  город.
Маккай посмотрел на шпили и крыши Централи Централей. Здесь  располагалось
сердце главной планеты, откуда Бюро Саботажа раскинуло свои  разнообразные
щупальца.
   Он прищурился от яркого света и глубоко вздохнул.
   Бюро.  Вездесущее,  всеведущее,   всепоглощающее   Бюро.   Единственный
источник неконтролируемого правительством насилия, оставшийся в  Консенте.
Здесь находится норма, по которой здравомыслие проверяет само себя. Каждое
принимаемое здесь решение требовало максимальной  осторожности.  Их  общим
врагом была никогда не затухающая тяга сенсов  к  абсолютным  решениям.  И
каждый час  каждого  нового  рабочего  дня  Бюсаб  во  всех  своих  частях
спрашивал себя: "Что  случится,  если  мы  отступим  перед  распоясавшимся
насилием?"
   Ответ на это был глубоко осознанным: "Тогда мы бесполезны".
   Правительство Консента работало, потому что, несмотря ни на что,  члены
его верили, что общая справедливость для личности достижима.
   Правительство работало, потому что в  его  ядре  сидел  Бюсаб,  подобно
ужасному сторожевому псу способный атаковать себя самого или любой  другой
появившийся  сгусток  власти  с  тонко   сбалансированной   неуязвимостью.
Правительство  работало,  потому  что  были  места,  где  оно   не   могло
действовать без  сопротивления.  Возможность  обратиться  в  Бюсаб  делала
отдельную личность такой же сильной, как и весь Консент. Все  сводилось  к
циничному, стремящемуся остаться в  тени  поведению  тщательно  отобранных
щупалец Бюсаба.
   "Я не чувствую себя щупальцем Бюсаба сегодня утром", - подумал Маккай.
   С возрастом к нему все чаще приходили по утрам подобные мысли.  У  него
был свой собственный метод борьбы с  такими  настроениями:  он  с  головой
погружался в работу.
   Маккай отвернулся от окна и подошел к излучателю в ванной комнате,  где
подверг  свое  тело  запрограммированным  процедурам  утреннего   туалета.
Психозеркало на дальней стене ванной комнаты отражало его тело, обследуя и
подстраиваясь к его внутреннему состоянию. Глаза Маккая сообщили ему,  что
он  все  еще  выглядит  крепким,  смуглым  и  низкорослым   представителем
человеческого рода с  рыжими  волосами.  Черты  лица  его  были  настолько
крупными, что напрашивалось даже невозможное  родство  с  людьми-лягушками
Говачина. Зеркало не отражало ум Маккая, считавшийся многими самым  острым
разрешенным орудием в федерации Консент.
   Когда Маккай вынырнул из ванной, Планировщик Дня встретил его  музыкой.
ПД подстроил мелодию под его движения  в  соответствии  с  комбинированным
анализом его психофизического состояния.
   - Доброе утро, сэр, - флейтой прожурчал ПД.
   Маккай, который мог интерпретировать анализ своего настроения  по  тону
ПД, подавил в себе импульс разочарования. Конечно, он опять чувствует себя
раздраженным и  озабоченным.  Кто  бы  чувствовал  себя  иначе  при  таких
обстоятельствах?
   - Доброе утро, тупой неодушевленный предмет,  -  проворчал  Маккай.  Он
натянул через голову гибкий бронированный пуловер  тускло-зеленого  цвета,
материал которого имел вид обычной ткани.
   - Вы хотели, чтобы я  напомнил  вам,  сэр,  что  сегодня  в  девять  по
местному времени состоится конференция Дирекции Бюро, однако...
   - Каждая глупая... - реплика Маккая остановила  ПД.  Маккай  уже  давно
хотел перепрограммировать эту проклятую штуку. Как бы тщательно вы  их  ни
настраивали,  они  всегда  ляпнут  что-нибудь  не  к  месту.  Он  даже  не
постарался скрыть раздражения, ключевые слова вырвались у него непрерывным
эмоциональным потоком: - А теперь послушай меня, машина: никогда  не  смей
выбирать этот приятельский тон, когда я в таком настроении! Меньше всего я
хочу, чтобы мне напоминали об этой конференции. И  на  будущее,  когда  ты
внесешь в расписание подобное напоминание, то даже отдаленно  не  намекай,
что это было моим пожеланием. Понятно?
   - Ваше указание записано,  и  поправка  в  программу  внесена,  сэр,  -
продолжая,  ПД  перешел  на  краткий  деловой  тон:   -   Возникло   новое
обстоятельство, связанное с этой конференцией.
   - Так выкладывай.
   Маккай натянул зеленые шорты и подходящий по цвету кильт из  такого  же
бронированного материала, что и пуловер.
   ПД продолжал:
   - Упоминание о конференции, сэр, было сделано как  вступление  к  новым
данным: вас просят не присутствовать.
   Маккай, который как раз нагнулся,  чтобы  вставить  ноги  в  спортивные
ботинки с автономным приводом, замер и спросил:
   - Но они все равно собираются устроить открытый обмен мнениями со всеми
Говачинами в Бюро?
   - Упоминаний об этом не имеется, сэр. В сообщении только  указано,  что
вам необходимо этим утром немедленно отбыть на полевое задание, которое  с
вами  обсуждалось.  Включена  поддержка  по  коду  "джи-ви".   Неуказанный
говачинский Филум попросил, чтобы вы сразу  прибыли  на  их  планету.  Эта
планета  названа  -  Тандалур.  Вы  должны   провести   там   консультацию
юридического характера.
   Код "джи-ви" означал, что впереди его ждет миллиард разновидностей ада.
Ему придется работать, полагаясь только  на  себя,  за  исключением  одной
услуги от  Бюсаба:  Тапризиота-монитора.  У  него  будет  связь  со  своим
собственным Тапризиотом, который останется в безопасности  здесь,  на  ЦЦ,
пока он сам будет выполнять задание и  рисковать  своей  шкурой.  У  этого
Тапризиота будет только одна функция:  зарегистрировать  смерть  Маккая  и
записать каждый нюанс его последних моментов при  жизни  -  каждую  мысль,
каждое воспоминание.
   Эта запись станет частью инструктажа  следующего  агента.  И  следующий
агент тоже получит своего собственного Тапризиота-монитора и так далее,  и
так далее... Бюсаб славился въедливостью при решении своих  проблем.  Бюро
никогда не сдастся. Однако астрономическая  стоимость  Тапризиота-монитора
позволяла получившему такой подарок  агенту  сделать  только  один  вывод:
шансы не в его пользу. И не будет торжественного прощания  и  погребальных
ритуалов для погибшего героя... вероятно,  даже  не  останется  физической
субстанции героя для выражений личного горя.
   С каждой минутой Маккай ощущал в себе все меньше и меньше героизма.
   Героизм существовал для глупцов, а агентов Бюсаба  нанимали  не  за  их
глупость. Тем не менее, во всем этом замечался определенный смысл.  Маккай
был  лучшим  квалифицированным  не-Говачином,  способным  вести   дела   с
Говачинами. Он взглянул на ближайшее сенсорное устройство ПД.
   -  Было  ли  упомянуто,  что  некто  не  желает  моего  присутствия  на
конференции?
   - Такое предположение отсутствует.
   - Кто передал тебе сообщение?
   - Билдун. Голосовой отпечаток подтвержден. Он попросил не прерывать ваш
сон и передать сообщение после вашего пробуждения.
   - Он сказал, что позвонит снова или что я должен позвонить ему?
   - Нет.
   - Упомянул ли Билдун планету Досади?
   - Он сказал,  что  досадийская  проблема  остается  неизменной.  Досади
отсутствует в моем банке данных, сэр. Вы желаете, чтобы я  произвел  более
подробный поиск информации...
   - Нет! Должен ли я отбыть немедленно?
   - Билдун сказал, что ваше задание уточнили. Вот  его  слова:  "Возможно
самое худшее. У них есть все необходимые мотивы".
   Маккай начал размышлять вслух:
   - Все мотивы... эгоистические интересы или страх...
   - Сэр, вы спрашиваете о...
   - Нет, глупая машина! Я просто думаю вслух. Люди иногда так делают. Нам
необходимо упорядочить мысли в голове, дать оценку полученным данным.
   - Вы делаете это крайне неэффективно.
   Это замечание вызвало у Маккая вспышку ярости.
   - Тем не менее, для этой  работы  нужен  сене,  живое  существо,  а  не
машина! Только живое существо может принять ответственное решение. И  я  -
единственный агент, который понимает их в достаточной степени.
   - Почему же тогда не дать задание агенту-Говачину, чтобы он разведал их
собственные...
   - Ага, значит, ты до этого додумался?
   - Это нетрудно, даже для машины. Ключевые данные для этого имеются. Так
как вам дали Тапризиота-монитор, то задание  сопряжено  с  опасностью  для
вашей жизни. И хотя я не знаю подробностей о Досади, из всего  этого  явно
следует, что в сомнительных действиях  замешаны  Говачины.  Позвольте  мне
напомнить вам, Маккай, что Говачины не могут  признать  свою  вину.  Очень
немногие не-Говачины считаются у них достойными их компании и доверия. Они
не любят чувствовать себя зависимыми от не-Говачинов.  Собственно  говоря,
они не любят зависимости и от других Говачинов.  Это  лежит  в  основе  их
закона.
   Это была самая эмоциональная реплика из всех, которые Маккай слышал  от
своего ПД.  Может  быть,  постоянный  отказ  Маккая  воспринимать  его  на
личностной антропоморфной основе  заставил  ПД  адаптироваться  таким  вот
образом. Маккай неожиданно почувствовал себя почти неловко. То, что сказал
ПД, было уместно, и даже более того - на  свой  лад  жизненно  важно:  оно
должно  было  помочь  ему  в  тех  пределах,  на  которые   был   способен
Планировщик. В мыслях Маккая  ПД  неожиданно  трансформировался  в  ценное
доверенное лицо.
   Как бы прочитав его мысли, ПД сказал:
   - Я всего лишь машина. Вы неэффективны, но, как вы правильно  заметили,
имеете свои собственные методы получения точных решений, которые машины не
понимают. Мы можем только... предполагать, и наши программы не  рассчитаны
на высказывание предположений, если нет  особого  указания  делать  это  в
определенных случаях. Доверяйте себе.
   - Но ты предпочитаешь, чтобы меня не убили?
   - Такова моя программа.
   - У тебя есть еще какие-нибудь полезные предложения?
   - Вам было бы желательно задерживаться здесь как можно меньше. В голосе
Билдуна слышались нотки настойчивости.
   Маккай  пристально  посмотрел  на   ближайшее   сенсорное   устройство.
Настойчивость в голосе Билдуна? Даже в случаях крайней необходимости голос
Билдуна никогда не казался Маккаю настойчивым. Конечно, Досади может  быть
срочным делом, однако... Почему это должно вызывать сердитый тон?
   - Ты уверен, что в его голосе звучала настойчивость?
   - Он говорил быстро и с явным напряжением.
   - Это действительно так?
   - Конфигурация пиков его  голосовой  характеристики  позволяет  сделать
такое заключение.
   М