манипулирует  и  кем  манипулируют)   до
                смертельного "массового эффекта". Основное  предположение,
                что манипулированием отдельными личностями  можно  достичь
                единообразного  поведения,  было  разоблачено  как  ложное
                многими способами, но ничто так  не  свидетельствовало  об
                этом, как  Говачины  на  Досади.  Так,  они  показали  нам
                "Заблуждение Волдена"  в  предельной  форме,  объясняющее:
                "Взяв любой вид, который воспроизводится смешением  генов,
                так что каждая особь является уникальным экземпляром,  все
                попытки   наложить   матрицу   решений,   основанную    на
                предполагаемом    единообразии     поведения,     окажутся
                смертельными".
                                     Досадийские документы, справка Бюсаба


   Маккай прошел через дверь для прыжка и, как помощники Аритча и сказали,
пришел в себя на песке вскоре после досадийской середины утра. Он взглянул
вверх, намереваясь составить свое первое  мнение  о  Стене  Бога  и  желая
ощутить досадийское чувство огражденности. Все, что  он  увидел  -  тонкий
серебристый  туман  -  было  неутешительно.  Солнечный  цикл   был   более
определенным, чем он ожидал, и несколько  звезд  третьей  величины  должны
будут  появиться  ночью,  как  он  знал  из  виденных  им  голографических
репродукций. Маккай не мог бы сказать,  что  он  предполагал  увидеть,  но
только не эту молочную завесу. Она казалась иллюзорной, слишком слабой для
той силы, которую представляла.
   Видимый солнечный диск напомнил ему о другом безотлагательном деле,  но
он отложил это дело до исследования окрестностей.
   Высокая белая скала? Да, здесь она была слева от него.
   Они предупредили его, чтобы он подождал возле этой скалы, где он  будет
в относительной безопасности. Ни при каких обстоятельствах  он  не  должен
был отклоняться от этой точки контакта.
   "Мы  можем  рассказать  тебе  об  опасностях   на   Досади,   но   слов
недостаточно. Кроме того, на месте всегда обнаруживаются новые грозы".
   Сведения,  которые  он  узнал  на  заседаниях  краткого  инструктажа  в
последние недели, подкрепили  это  предупреждение.  Скала  высотой  в  два
человеческих роста стояла всего в нескольких  шагах  отсюда,  массивная  и
отталкивающая. Он  передвинулся  и  прислонился  к  ней.  Ноги  постепенно
увязали в песке. Он  ощутил  незнакомые  едкие  запахи.  Нагретая  солнцем
поверхность  скалы  отдавала  свое  тепло  телу   через   тонкий   зеленый
комбинезон, который его заставили надеть.
   Маккай тосковал  по  своей  бронированной  одежде  с  устройствами  для
усиления мышц, но такие вещи не разрешались. В качестве  компромисса  была
разрешена только уменьшенная версии его инструментального набора, и  то  с
неохотой.  Маккай  объяснил,  что  содержимое  должно  разрушиться,   если
кто-либо другой попытается докопаться  до  секретов  набора.  Все  же  они
предупредили, чтобы он никогда не открывал набор  в  присутствии  местного
населения Досади.
   "Самая опасная вещь, которую  ты  можешь  сделать,  -  это  недооценить
кого-либо из досадийцев".
   Маккай, оглядываясь вокруг, видел  не  Досади.  Далеко  по  ту  сторону
пыльного ландшафта, усеянного желтыми кустами и  коричневыми  скалами,  он
различал туманные пики Чу, поднимающиеся из своего речного каньона.  Волны
нагретого воздуха  колебались  над  низким  кустарником,  придавая  городу
магический вид.
   Маккай счел затруднительным думать о Чу в контексте того, что он  узнал
в течение курса инструктажа, который Говачин преподал  ему.  Те  волшебные
чистые пики простирались до небес из грязи, где "ты можешь  купить  все!..
все без исключения".
   Помощники Аритча зашили крупную сумму досадийской валюты в складки  его
одежды, но в то же время заставили его вынести  предостережения  о  "любой
открытой демонстрации богатства", от которых волосы вставали дыбом.
   Персонал дверей  для  прыжка  дал  большинство  наиболее  настоятельных
предупреждений, добавив:
   "Возможно, вам придется  подождать  несколько  часов.  Мы  не  уверены.
Только оставайтесь недалеко от той скалы, где вы  будете  в  относительной
безопасности. Мы сделали защитные приспособления, которые должны работать.
Не ешьте и не пейте ничего,  пока  не  доберетесь  до  города.  Вы  будете
немного больны от перемены питания некоторое время, но  ваше  тело  должно
приспособиться".
   "ДОЛЖНО приспособиться?"
   "Дайте ему время".
   Маккай спросил об особых опасностях, к которым он должен быть  наиболее
бдительным.
   "Держитесь  подальше  от  любых  местных  досадийцев,   исключая   ваши
контакты. Более того, даже не проявляйте угрозу к кому бы то ни было".
   "Что, если я приму снотворное и вздремну?"
   Посовещавшись, они ответили:
   "Вы знаете, это могло бы быть самым безопасным  поступком.  Кто  бы  ни
осмелился там задремать снаружи, скорее  всего  обречен,  если  только  не
находится под хорошей защитой. Конечно, будет  определенный  риск,  но  он
всегда присутствует на Досади. Но любому  из  них,  небрежному  настолько,
чтобы дремать там снаружи, нужно быть чрезвычайно хитрым".
   Маккай опять огляделся вокруг. Пронзительный свист и  низкий  скребущий
звук, как от песка по дереву, донесся с той стороны высокой скалы.  Маккай
тихо проложил себе кружной путь туда, где он  мог  увидеть  источник  этих
звуков. Свистела желтая ящерица, почти сливающаяся с кустами, под которыми
она притаилась. Скребущий звук исходил с той стороны,  которая  привлекала
внимание ящерицы. Его источником, вероятно, была небольшая дыра под другим
кустом. Маккай подумал, что он вызвал в ящерице только слабое  любопытство
к себе. Что-то  возле  дыры  и  исходящий  из  нее  звук  требовали  много
сосредоточенного внимания.
   Что-то шевелилось в темноте дыры.
   Ящерица притаилась, продолжая свистеть.
   Черное создание размером с кулак Маккая появилось из  дыры,  метнувшись
вперед, увидело ящерицу. Крылья  взметнулись  с  боков  незнакомца,  и  он
прыгнул вверх, но было слишком  поздно.  С  быстротой,  изумившей  Маккая,
ящерица бросилась вперед, свившись клубком вокруг своей жертвы.  В  животе
ящерицы открылась щель, скрыв черное создание. Издав  последний  скребущий
звук, черное существо исчезло в ящерице.
   Все это время ящерица продолжала свистеть. Все еще свистя, она  вползла
в дыру, из которой появилась добыча.
   "Животные на Досади более  редки,  чем  может  показаться",  -  говорил
учитель Маккая.
   Ему захотелось сейчас же узнать, что он только что видел.
   Свист прекратился.
   Ящерица и ее добыча напомнили Маккаю, что, как он и  был  предупрежден,
не было времени, чтобы подготовить его к каждой новой  детали  на  Досади.
Теперь он притаился и еще раз осмотрел ближайшие окрестности.
   Крохотные прыгающие существа,  похожие  на  насекомых,  населяли  узкую
полоску  тени  у  подножия  белой  скалы.  Зеленые  цветы  открывались   и
закрывались на стеблях желтых кустов. Вся почва вокруг, казалось,  состоит
из песка и глины, но когда он пригляделся, то увидел  прожилки  голубых  и
красных оттенков. Повернувшись спиной  к  городу,  Маккай  увидел  вдалеке
горы: багряная ломаная линия на  фоне  серебряного  неба.  Дождь  сокращал
область видимости в том направлении. Он видел штрихи более темной  зелени,
простирающейся из глубин. Воздух имел горький привкус.
   Маккай  еще  раз  окинул   широким   взором   окрестности,   разыскивая
какие-нибудь признаки угрозы. Он ничего не смог  обнаружить!  Он  зажал  в
ладони инструмент из своего набора, небрежно прислоненного,  и  потянулся,
поворачиваясь к Чу. Когда  Маккай  мельком  взглянул  на  инструмент,  тот
показал ему сонарный барьер -  заграждение  из  помех,  мешающее  звуковой
локации - над городом. Рассеянно почесавшись, чтобы скрыть свое  движение,
он вернул инструмент в набор. Птицы летели в серебряном небе над  сонарным
барьером.
   Маккай удивился: "Почему сонарный барьер?!"
   Барьер мог остановить диких  животных,  но  не  людей.  Учителя  Маккая
говорили, что  сонарный  барьер  не  пропускал  вредителей-паразитов.  Это
объяснение не удовлетворяло Маккая.
   "Животные более редки, чем кажется".
   Несмотря на Стену Бога, солнце было горячим. Маккай поискал  затененную
сторону скалы. Расположившись там, он взглянул на  маленький  белый  диск,
прикрепленный к зеленому отвороту на левой  стороне  груди:  ОР40331-D404.
Это была стандартная надпись на Галаче, смеси языков Согласования.
   - На Досади они разговаривают  только  на  Галаче.  Они  могут  выявить
акцент в твоей речи, но не будут это исследовать, -  так  утверждали  люди
Аритча. Они объясняли, что этот значок определял Маккая как вольнонаемного
рабочего, имеющего квалификацию в области чуть выше средней,  но  все  еще
участника  Объединения  Труда  и  подчиненного  распределению  вне   своей
квалификации. - Это ставит тебя на три иерархические ступени  от  края,  -
сказали они.
   Это был его личный выбор. Дно  социальной  системы  всегда  располагало
своими собственными каналами связи, изобилующими  информацией,  основанной
на точных данных, инстинкте, материи снов и на том, что умышленно исходило
из вершины. Что бы ни случилось  на  Досади,  природа  этого  проявится  в
бессознательных процессах Объединения Труда. Находясь в Объединении Труда,
Маккай мог перехватить этот поток проявлений.
   "Я буду ткачом", - говорил он, объясняя, что это было хобби, которым он
увлекался много лет.
   Выбор позабавил его учителей. Маккай не мог понять причины их веселья.
   "Это не имеет сейчас никакого значения. Любой выбор так же хорош, как и
другой".
   Они настояли, чтобы он сконцентрировался на том,  что  он  делал  в  то
время, изучая жестикуляцию на Досади. Действительно, это был  лихорадочный
период на Тандалуре после того, как Аритч настоял  (с  наиболее  разумными
аргументами),  что  наилучшим  поступком  для  его   Легума   было   лично
отправиться на Досади. В ретроспективе аргументы оставались убедительными,
но Маккай был удивлен.  По  некоторой  причине,  которую  ему  не  удалось
установить, предполагалось, что он будет привлекать меньше  СВЕРХЗРЕНИЯ  к
эксперименту,  наблюдая  через   инструменты   и   шпионские   возможности
Калебанца, который охранял место.
   Маккаю все еще было непонятно, как они  хотели  заставить  его  таскать
каштаны из огня, но было ясно, что они нашли способ.
   Аритч таинственно пояснил:
   "Ты являешься лучшим шансом Досади выжить и  нашим  собственным  лучшим
шансом... понять".
   Они предполагали, что их Легум спасет Досади, одновременно реабилитируя
Говачинов. Задачей Легума было победить ради своего клиента, но это должно
было иметь очень странные подробности, с сохранением  клиентом  абсолютной
власти разрушения над находящейся под угрозой планетой.
   На Тандалуре Маккаю было разрешено время от времени немного вздремнуть.
И даже потом  его  сон  был  беспокойным,  часть  его  сознания  с  адской
отчетливостью представляла, где он находился:  преследующие  и  совершенно
расстраивающие его непонятные шумы из-за  стен  -  где-то  булькала  вода,
всегда вода.
   Когда он тренировался в качестве Легума, ЭТО БЫЛО ОДНИМ ИЗ  ПЕРВЫХ  его
приспособлений: неопределенные ритмы беспокойной воды.  Градус  -  главный
бассейн  и  убежище  для  самок,  место,   где   Говачин   выращивал   тех
головастиков, которые выживали после  хищного  отбора  самцом-родителем  -
Градус всегда оставался основным укреплением  для  Говачина.  Существовала
поговорка "Если вы не понимаете Градус, то вы не понимаете Говачина".
   Как говорится, прямо в точку.
   Но там всегда была вода, стоячая вода, нервирующе  шлепающая  о  стены.
Доносившийся звук  был  неритмичным,  но  это  было  абсолютным  ключом  к
Говачину, спокойному, но в то же время всегда разному.
   Для коротких дистанций плавающие трубки обеспечивали Говачину легкость.
Длинные дистанции они преодолевали  с  помощью  двери  для  прыжка  или  в
свистящих  реактивных  автомобилях,  которые  передвигались  на  магнитных
подушках. Прибытие и отбытие таких автомобилей  беспокоило  сон  Маккая  в
течение всего периода аварийного курса на Досади. Иногда, отчаянно  устав,
его тело требовало отдыха, и он просыпался от голосов.  А  тонкая  примесь
других звуков - автомобилей, волн - делала подслушивание  затруднительным.
Проснувшись ночью, Маккай должен был напрягаться, чтобы уловить смысл.  Он
чувствовал себя шпионом, вслушивающимся  в  важные  "нити,  ищущим  каждый
нюанс в небрежных беседах людей за стенами.
   Расстроенный, всегда расстроенный,  он  уходил  в  сон.  И  когда,  как
случалось изредка, все звуки прекращались,  это  приводило  его  в  полную
настороженность, когда сердце колотилось, удивляя тем, что не разрывалось.
   А запахи! Какие воспоминания они  пробуждали  в  нем.  Мускусный  запах
Градуса, горькая настойка  из  экзотических  семян,  пронизывающая  каждый
вздох.  Пыльца  папоротникового  дерева  вторгалась  со  своими  оттенками
цитруса. А караели - крохотные лягушкоподобные животные-любимцы  врывались
в его сон при каждом восходе солнца со своими острыми ревущими ариями.
   В течение тех ранних дней тренировки  на  Тандалуре  Маккай  чувствовал
себя больше чем немного потерянным, окруженным  угрожающими  незнакомцами,
постоянно сознавал  важность  дел,  которые  руководили  его  успехом.  Но
положение  изменилось  после  беседы  с   Аритчем.   Теперь   Маккай   был
проверенным, испытанным Легумом, не  говоря  уже  о  прославленном  агенте
Бюсаба.  Все  же  бывали  случаи,  когда  настроение   тех   ранних   дней
возвращалось. Эти вторжения раздражали его, поскольку  подразумевали,  что
он был вовлечен в опасное дело  против  своей  воли,  что  Говачины  тайно
посмеивались  над  тем,  как  они  подготовили   ему   несколько   крайних
оскорблений.  Они  не  были  выше  таких  шуток.  Общая  оценка  Говачинов
не-Говачинами  гласила,  что  народ   лягушачьего   Бога   был   настолько
окончательно цивилизован, что  прошел  полный  круг  к  форме  примитивной
дикости. Взгляните хотя бы на образ жизни самцов Говачинов,  убивающих  их
собственных новорожденных головастиков!
   Однажды, во время одного из  тех  редких  случаев,  когда  люди  Аритча
позволяли ему спать, Маккай  проснулся,  сел  и  попытался  стряхнуть  это
давящее настроение рока. Он сказал себе правду: что Говачины льстили  ему,
относясь с уважением к его мнению, обходясь с ним с тем якобы  религиозным
почтением, которым они платили всем Легумам. Но не  ускользнула  и  другая
правда: Говачины холили  его  для  своих  Досадийских  проблем  в  течение
длительного периода  времени,  и  они  были  менее,  чем  искренни  с  ним
относительно этого длительного процесса и их намерений.
   Были всегда непостижимые тайны в общении с Говачинами.
   Когда Маккай попытался тогда опять заснуть, то в беспокойных  снах  ему
виделась  сосредоточенная  чувствительная  плоть  (как  розовая,   так   и
зеленая), абсолютно обнаженная и совершенно беззащитная  перед  нападением
гигантских самцов Говачинов.
   Послание сна было понятным. Говачины, возможно, могли разрушить  Досади
тем  же  путем  (и  по  подобным  причинам),  каким  они  отсеивали  своих
собственных головастиков - отыскивая, бесконечно отыскивая самых сильных и
гибких из уцелевших.
   Проблема, которую они взвалили на плечи  Маккая,  связывала  его.  Если
слабое подозрение  о  Досади  просочилось  в  Консент  без  сопутствующего
оправдания,  то  Федерация  Говачинов  будет  безжалостно  затравлена.   У
Говачинов была ясная и достаточная причина, чтобы уничтожить улики  -  или
позволить им уничтожить себя.
   ОПРАВДАНИЕ.
   Где его найти? В неуловимых выгодах,  заставивших  Говачинов  поставить
этот эксперимент?
   Даже если он нашел это оправдание. Досади все равно  вызовет  шумиху  в
Консенте. Он станет предметом  большой  драмы.  Более  двадцати  поколений
Людей  и  Говачинов  изолировались  без  предупреждения.  Их  единственная
история взволнует бесчисленных существ. Пределы языка  будут  исследованы,
чтобы выдавить последнюю каплю эмоциональной сущности из этого открытия.
   Не  надо  было  объяснять,  что  мотивации  Говачинов   пройдут   через
бесчисленные изучения и подозрения. Почему они действительно  делают  это?
Что случилось с их первоначальными добровольцами?
   Люди оглянутся назад на своих предков - как  Людей,  так  и  Говачинов.
"Это то, что случилось с дядей Элфредом?" Будут исследованы видовые записи
Говачинов. "Да! Тут есть двое - прошедшие без записи!"
   Люди Аритча допускали, что "очень небольшое меньшинство" оформило  этот
проект и хранило его в тайне. Были ли они достаточно здравомыслящими,  эта
клика Говачинов?
   Короткие  промежутки  сна  Маккая   всегда   прерывались   заискивающим
Говачином, низко кланявшимся ему и умолявшим  его  вернуться  сразу  же  к
чрезвычайным заседаниям, которые готовили его к выживанию на Досади.
   Эти чрезвычайные заседания! Спрятанные в каждом  из  них  предубеждения
поднимали  больше  вопросов,  чем  отвечали.  Маккай   пытался   сохранить
осмысленное отношение, но раздражение постоянно овладевало им.
   Почему Говачины на Досади приняли на  себя  Человеческие  эмоциональные
характеристики? Почему  Досадийские  Люди  принимали  общественные  формы?
Действительно ли на Досади сознавали, почему они меняли  правительственные
формы?
   Иронические ответы на эти частые вопросы бесили Маккая.
   "Все станет ясным, когда вы узнаете Досади по собственному опыту".
   Под конец он раздраженно затараторил:
   "Вы действительно не знаете ответ, не правда ли? Вы  надеетесь,  что  я
найду его для вас!"
   Некоторые  подробные  описания  надоедали  Маккаю.  Слушая   объяснения
Говачина о том, что было известно о взаимоотношениях Броя, он  обнаруживал
себя отвлеченным людьми, проходящими в  многочувствительный  путь  доступа
снаружи области заседания.
   Однажды Сейланг вышла в комнату и села в сторонке, наблюдая  за  ним  с
молчаливой  жадностью,  которая  доводила  эмоции  Маккая  до  злости.  Он
страстно  желал  тогда  голубую  металлокаленую  коробочку,   но   однажды
торжественное  посвящение  накинуло  мантию  Легума  защиты  на  него,   и
коробочка удалилась в священную нишу. Он не увидит ее больше, если  только
не вмешательство Кортарены. Сейланг оставила один из многих  вопросов  без
ответа. Почему эта опасная самка Врева  часто  посещала  его  комнату  без
всяких приспособлений? Он подозревал, что они позволяли Сейланг  наблюдать
за ним посредством  удаленных  шпионских  устройств.  Почему  она  однажды
решила войти лично? Чтобы дать ему понять, что за ним наблюдают?
   Было что-то, что заставляло Говачин тренировать Вревов. У  них  были  в
будущем какие-то проблемы, которые мог решить только Врев. Они холили этих
Вревов, как  они  холили  его.  Почему?  Какие  способности  Вревов  могли
привлечь Говачинов? Чем эта  самка  Врева  отличалась  от  других  Вревов?
Почему она была так предана? Что такое "Пари Врева"?
   Это  привело   Маккая   к   другому   пути,   никогда   достаточно   не
исследованному: какие человеческие способности привели Говачинов  к  нему?
Упрямая  настойчивость?  Подоплека  человеческого   закона?   Существенный
индивидуализм Человека?
   Не было удовлетворительных ответов на эти  вопросы,  не  более  чем  на
вопросы о Вреве. Тем не менее, ее  присутствие  продолжало  занимать  его.
Маккай многое знал об обществе Вревов, не  только  общие  сведения  об  их
мирах.  Кроме  всего  прочего,  они  были  полноправными  и  значительными
партнерами в Бюсабе.  При  выполнении  заданий  развивалось  товарищество,
которое часто подталкивало к доверительному обмену информацией. Кроме того
факта, что Вревам требовалась триада для  воспроизведения,  он  знал,  что
Вревы  никогда  не