-  ведь  он
продает то же самое, что здесь может видеть каждый, и  фотографии  с  этих
картин тоже продаются при входе. Я не против искусства, только  уж  больно
оно задается. Как будто его пригласили отобедать в Букингемском дворце,  и
оно после этого перестало кланяться  своим  бедным  родственникам,  а  они
ничем его не хуже.
   Мистер Парэм двинулся дальше, и лицо у него было такое, словно их  спор
кончился пренеприятнейшим образом.
   - Интересно, успеем ли мы заехать к Тейту,  -  заметил  он.  -  Там  вы
посмотрите Британскую школу и  малоизвестную  буйную  молодежь.  -  Он  не
удержался от тонкой, едва уловимой насмешки. - Их картины новее. Вам  они,
наверно, покажутся ярче, а потому больше понравятся.
   И они поехали в галерею Тейта. Но сэр Басси не сказал там ничего нового
ни против искусства, ни за него. Он лишь заявил, что мистер  Джон  Огэстес
[Огэстес, Джон (р. 1878) -  английский  художник;  наиболее  известен  как
портретист; многие его  работы  представлены  в  галерее  Тейта]  "большой
нахал". Когда они выходили,  он,  казалось,  что-то  обдумывал  и  наконец
высказался, - это, видимо, был  созревший  ответ  на  вопрос,  который  он
задумал разрешить сегодня днем:
   - Не вижу я, чтобы эта самая живопись к чему-нибудь вела. Нет, не вижу.
Никакое она не открытие и не спасение. Говорят, она  вроде  как  выход  из
нашего проклятого мира. Так что ж, верно это?
   - Искусство придало смысл и радость существованию  тысяч...  несметному
множеству людей, живущих тихой, созерцательной жизнью.
   - На то есть крикет, - возразил сэр Басси.
   Мистер Парэм не нашелся, что ответить. Минутами ему казалось, что  день
пропал зря. Он делал все, что мог, но он  столкнулся  с  умом  неразвитым,
упрямым и неподатливым и чувствовал, что бессилен внушить  ему  правильное
понятие об искусстве. Они молча стали рядом, озаренные  лучами  заходящего
солнца, и ожидали, пока шофер сэра  Басси  заметит  их  и  подаст  машину.
"Этому плутократу меня не понять, - думал мистер Парэм, -  не  понять  ему
целей истинной цивилизации, и не станет он финансировать мой журнал.  Надо
быть любезным и улыбаться, как подобает джентльмену, но напрасно  я  терял
время и возлагал на него надежды".
   Однако  в  машине  сэр  Басси,  против  всяких  ожиданий,  стал  горячо
благодарить его, и мистер Парэм решил, что рано падать духом.
   - Что ж, - сказал сэр Басси, - сегодняшний день мне очень много дал. Мы
великолепно провели время. Мне было с вами интересно. Я запомню  все,  что
вы мне наговорили про это самое искусство. Мы не зря ходили.  Мы  смотрели
во все глаза. Похоже, что я вас понял. Нет, в самом деле. В  тот  вечер  я
сказал себе: "Непременно надо понять этого малого. Он занятный".  Надеюсь,
это начало, и я еще  много  раз  буду  иметь  удовольствие  видеть  вас  и
понимать... Хорошеньких женщин любите?
   - А?
   - Хорошеньких женщин, говорю, любите?
   - Все мы люди грешные, -  сказал  мистер  Парэм  тоном  чистосердечного
признания.
   - Буду рад видеть вас в "Савое". В следующий четверг. Я там даю ужин  и
все прочее. Приглашены все звезды лондонской сцены. И можно будет  с  ними
потанцевать.
   - Я не танцую, представьте.
   - Я тоже. Но вам-то надо бы научиться. У вас ноги подходящие - длинные.
А то сядем в уголке, и вы мне расскажете что-нибудь про  женщин.  Вот  как
про искусство рассказывали. Я человек  занятой,  но  мне  всегда  хотелось
знать побольше. А как заскучаете, ведите  кого-нибудь  к  столу.  Желающих
поужинать всегда сколько угодно. И водите их снова, и снова, и снова,  как
сказано в стишках. Еды и питья на всех хватит.



3. МИСТЕР ПАРЭМ СРЕДИ ВЕСЕЛЯЩИХСЯ БОГАЧЕЙ

   Мистеру Парэму еще не было ясно, станет ли он  редактором  журнала,  но
зато ему было совершенно ясно, что  он  вполне  может  стать  своего  рода
наставником сэра Басси. Какого именно рода наставником, судить  пока  было
рано. Если представить себе Сократа высоким, с правильными чертами лица, а
Алкивиада  коротеньким  и  энергичным  и  если  предположить,  что  вместо
неудачного  похода  на  Сиракузы  по   мудрому   совету   было   мастерски
осуществлено  объединение  Греции;  если,  разумеется,  оставить  от  этой
параллели едва уловимый, но все же явственный намек, вы получите некоторое
представление о тайных надеждах мистера Парэма. Но,  пожалуй,  еще  верней
было бы сослаться на  Аристотеля  и  Александра  [древнегреческий  философ
Аристотель (384-322 до н.э.) был  воспитателем  Александра  Македонского].
Одно из бесчисленных преимуществ истинно классического образования  -  что
вы никогда не чувствуете необходимости видеть  простую  и  грубую  природу
человеческих  отношений,  да  и  не  можете  ее  увидеть:   вы   неизменно
приукрашиваете обступающую вас прозу жизни. Вам изменяет чувство  времени,
в событиях вы воспринимаете лишь  то,  что  напоминает  затверженные  вами
уроки истории.
   На вечере в "Савое" мистер Парэм впервые увидел, с каким  размахом  сэр
Басси тратит  свои  деньги.  Они  текли  рекой,  таким  широким,  могучим,
полноводным потоком, что человек заурядный был бы  поражен  до  немоты,  и
даже мистер Парэм поймал себя на том, что подсчитывает и  прикидывает,  во
что обошелся этот вечер его новому знакомцу. По всему выходило, что на эти
деньги можно было бы года три,  а  то  и  больше  выпускать  первоклассный
еженедельник.
   Мистер Парэм считал своим долгом показываться на людях хорошо одетым, в
строгом согласии с правилами  приличия.  Он  не  признавал  "неподсудность
духовенства светскому суду" - эту  вечную  отговорку  эрудитов  и  ученых,
позволяющую  им  надевать  в  торжественных   случаях   низкие,   отложные
воротнички и являться  на  балы  в  старомодных  смокингах.  Куда  важнее,
полагал он, дать людям понять, что,  если  нужно,  философ  ни  в  чем  не
уступит светскому человеку.  Высокий  рост  позволял  ему  носить  костюмы
изысканно свободного покроя, почти в стиле лорда  Бальфура  [лорд  Бальфур
(1848-1930) - английский  государственный  деятель  и  дипломат;  славился
аристократическими манерами и изяществом], и он  хорошо  знал,  что  черты
лица у него тонкие и правильные и, уж во всяком случае, он далеко не урод.
В руках у него был несколько старомодный по нынешним  неряшливым  временам
шапокляк, и это сдерживало его страсть размахивать пресловутой "пятерней",
а изящная золотая цепочка явно досталась ему по наследству.
   Весь "Савой" в этот вечер принадлежал сэру Басси. Вся прислуга  была  в
его распоряжении. В серых бархатных штанах и желтых жилетах  они  походили
на слуг в родовом поместье. В гардеробной мистер Парэм застал сэра Тайтуса
Ноулза, который в эту минуту скинул  широченный  плащ  и,  сняв  крохотную
черную шляпу, открыл непомерно высокий лоб.
   - Приветствую! - сказал сэр Тайтус. - И вы здесь!
   - Как видите, - ответил мистер Парэм, решив не обижаться.
   - А-а, - протянул сэр Тайтус.
   - Без номерка, сэр Тайтус, - сказал гардеробщик. - Мы вас и так  знаем,
сэр.
   И сэр Тайтус удалился, небрежно улыбнувшись.
   А мистер Парэм сдал пальто и получил номерок.
   Он медленно прошествовал мимо  мужчин,  поджидавших  своих  спутниц,  к
великолепной толпе гостей, - тут были очаровательные дамы в самых  что  ни
на есть дорогих туалетах, с ослепительными руками, плечами  и  спинами,  и
немало джентльменов на все вкусы. Все говорили разом - казалось,  порывами
налетает ветер и шелестит жестяной листвой. Прием был  в  полном  разгаре.
Неожиданно появился сэр Басси.
   - Чудесно, - сказал он со смаком. -  Нам  надо  поговорить.  Вы  знаете
Помэндер Пул? Ей до смерти хочется с вами познакомиться.
   Тут он исчез, и в этот вечер мистеру Парэму удалось лишь  два-три  раза
переброситься с ним несколькими словами, хотя он все время  видел  его  то
там, то здесь,  иногда  хмуро-деловитого,  иногда  изображающего  на  лице
необыкновенную веселость.
   Знакомство с мисс Помэндер Пул началось с того, что она очень  серьезно
спросила, как его зовут, о чем сэр Басси в спешке или по  забывчивости  не
сказал ей.
   - Фамилия человека, с которым вам до смерти хотелось  познакомиться,  -
Парэм, - сказал мистер Парэм и  улыбнулся  одной  из  самых  ослепительных
своих улыбок, выставив на всеобщее обозрение все свои  великолепные  зубы,
за исключением, разумеется, крайних коренных.
   - Басси сегодня скачет, прямо как блоха, - сказала мисс Помэндер Пул. -
Его надо бы назвать Странствующий рыцарь. Или  Крошка  Грааль.  Уже  шесть
человек ищут его по всему дому - я сама видела.
   Она была темноволосая, красивая, с, глазами мученицы  и  фигурой  более
пышной, чем полагалось по моде. Голос у нее был глубокий, звучный.
   - Чего ради он устраивает эти вечера, - сказала она со вздохом, оглядев
зал, - просто ума не приложу, - и замолчала, давая понять, что теперь  его
очередь поддержать беседу.
   Мистер Парэм замешкался. Имя Помэндер Пул было ему хорошо  знакомо,  но
он не мог связать его ни с книгами, ни с газетными статьями, ни с пьесами,
ни  с  картинами,  ни  со  скандалами  или  светскими  сплетнями,   ни   с
музыкальными  ревю,  а  без  этого   ему   трудно   было   вести   легкую,
занимательную, непринужденную беседу, развлекать собеседницу, как положено
философу, пожелавшему быть сегодня светским человеком. Пришлось  начать  с
полувопроса.
   - Я знаком с хозяином дома совсем недавно, - сказал мистер Парэм,  явно
ожидая каких-нибудь пояснений.
   - Он не существует, - ответила Помэндер Пул.
   Как видно, мы желаем сверкать остроумием.  Что  ж,  мистер  Парэм  умел
ловить мячи на лету.
   - Мы уже встречали нечто подобное, - заверил он.
   Но она словно бы и не слыхала.
   - Он не существует, - повторила она со  вздохом.  -  Поэтому  никто  не
может его найти, да  он  и  сам  себя  никак  не  найдет.  Он  то  и  дело
переворачивает постель, все ищет самого себя, но без всякого толку.
   Что и говорить, остроумная оказалась дама!
   - Зато он находит богатство, - сказал мистер Парэм.
   - Природа не терпит пустоты, - устало произнесла она с видом  человека,
который в тысячный  раз  повторяет  знакомую  истину.  Мрачными  красивыми
глазами она оглядывала зал, будто искала кого-нибудь, кто освободил бы  ее
от мистера Парэма.
   - Сегодня пустота заполнена интересными людьми.
   - Я почти никого из них не знаю.
   - Но я-то недостаточно светский человек, и мне они кажутся интересными.
   - А я достаточно знаю свет, чтобы ничего от них не ждать.
   Снова наступило неловкое молчание. Мистеру Парэму хотелось,  чтобы  она
провалилась в тартарары, а на ее месте оказался бы кто-нибудь попроще.  Но
на этот раз положение спасла она.
   - Ужинать, пожалуй, еще рано, - сказала она. - Где это у них  там  стол
накрыт? На этих пустопорожних вечерах ощущаешь необычайную пустоту внутри.
   - Что ж, тогда займемся  поисками,  -  предложил  мистер  Парэм,  снова
изображая на лице улыбку: хочешь -  не  хочешь,  придется  позаботиться  о
даме.
   - По-моему, я слушала ваши лекции  в  Королевском  обществе,  -  начала
Помэндер Пул.
   - Никогда не читал там, - ответил мистер Парэм.
   - Я вас там видела. Даже двоих-троих сразу. Вы ведь ученый.
   - Я гуманитарий, сударыня. Занимаюсь чистой наукой и  предан  кое-каким
старым,  испытанным  идеям,  точно  любимой  трубке,  никогда  с  ними  не
расстаюсь, ну, и указательный палец у меня всегда в чернилах.
   Это у него вышло недурно.  Мисс  Пул  поглядела  на  него  так,  словно
впервые его увидела. В  глазах  ее  блеснула  искра  интереса,  но  тотчас
погасла, заслоненная другими мыслями.
   Говоря, что мистер Парэм взял на себя заботы о  своей  даме  и  отыскал
зал, где ужинали, мы несколько преувеличили. Так хотел бы  это  изобразить
мистер Парэм. На самом же  деле,  когда  они  прокладывали  дорогу  сквозь
сверкающие толпы, она неслась как одержимая, опережая его то на два  шага,
а то и на все шесть. В зале уже с шумом и превеликим усердием принялись за
ужин, и мисс Пул, шедшую впереди Парэма, окликнули какие-то  ее  знакомые,
которые не просто ужинали, а, судя по всему, наедались впрок.
   - Чем порадуете нас  сегодня,  Помэндер?  -  крикнул  красивый  молодой
человек, и, даже не попытавшись представить мистера Парэма, она  оказалась
в центре этого кружка.
   - Подозреваю, что Басси не существует в природе, - ответила мисс Пул, -
но жажду вкусить от его щедрот.
   - Вы с ним в таких же отношениях, как  нынешние  христиане  с  господом
богом, - бросил кто-то.
   Мистер Парэм  стороной  обошел  этот  кружок  и  приблизился  к  столу,
накрытому сияющей скатертью. Стол ломился от яств, а из вин было, кажется,
одно лишь шампанское в стеклянных графинах. Он  хотел  принести  мисс  Пул
вина, но кто-то его уже опередил,  и  он  выпил  сам,  притворяясь,  будто
участвует  в  разговоре  с  ее  приятелями,  чьи  спины  ему   приходилось
созерцать, изображал на лице оживление и с самым  беззаботным  видом  съел
несколько сандвичей с курятиной. Мисс Пул заметно повеселела.  Без  всякой
видимой причины она сандвичем с паштетом шлепнула по щеке рослого толстяка
еврея. Может быть, он ей нравился. Или она просто расшалилась. Она  навела
разговор на сэра Басси, вновь изобразила, как он переворачивает постель  в
поисках самого себя, и взрыв буйного восторга был ей  наградой.  В  разгар
овации невысокий  белобрысый  юнец  весьма  предупредительно  обернулся  к
мистеру Парэму, повторил ему остроумную  выдумку  и  тотчас  забыл  о  его
существовании.
   Мистер Парэм пытался не замечать,  что  этот  кружок  изверг  его,  как
сказал бы любитель физиологических терминов Олдос  Хаксли  [Хаксли,  Олдос
(р. 1894) - английский писатель, в своих произведениях объяснял психологию
и поведение людей биологическими причинами], но не  чувствовать  этого  не
мог, и только было решил подбодрить себя вторым бокалом  шампанского,  как
увидел рядом сэра Тайтуса Ноулза, на которого кружок веселой молодежи тоже
явно не желал обращать внимание.
   - Приветствую вас, - сказал он. - И вы здесь?.. Приятный  вечер,  -  не
слишком  искренне  прибавил  он,  и  тут  откуда   ни   возьмись   явилась
прелестнейшая молодая  блондинка,  вся  очаровательнейшее  нетерпение,  и,
делая  вид,  что  задыхается  от  бега,  обратилась   прямо   к   великому
консультанту.
   - Сэр Тайтус, где мне найти джентльмена по фамилии  Парэм?  -  спросила
она торопливо, с хрипотцой. - И дайте что-нибудь перекусить, пожалуйста.
   Ее просьба тотчас была исполнена.
   - Я спросила Басси, на что похож этот Парэм, он сказал: "Вы его узнаете
с  первого  взгляда".  Я  должна  его  отыскать,  захватить  и   заставить
танцевать. Мы заключили  пари.  Парэм!  Что  ж  мне,  ходить  по  залам  и
выкликать? Тут народу, наверно, целый миллион. Меня выгонят вон за то, что
я пристаю к гостям.
   Она взглянула на сэра Тайтуса, поймала его взгляд, сразу поняла, в  чем
дело, и обернулась к мистеру Парэму.
   - Конечно! - сказала она с полным ртом. - Так и есть. Меня  зовут  Гэби
Грез.  Вы  здесь  самый  красивый  мужчина.  Ясно,  Басси  не  станет  мне
подсовывать второй сорт.
   На  лице   мистера   Парэма   отразились   разом   и   удовольствие   и
неприступность.
   - Танцевать вы меня не заставите, - сказал он.
   Его потеснили, и они вдруг оказались совсем рядом.
   Какое у нее  прелестное  лицо,  когда  видишь  его  так  близко!  Глаза
дерзкие, синие. Веки безукоризненной формы.  И  уголок  нежного  рта  чуть
опущен.
   - Нет, заставлю танцевать. Заставлю делать  все,  что  хочу.  А  знаете
почему?
   Она откусила солидный кусок ветчины и, усердно жуя, докончила:
   - Потому что вы мне нравитесь.
   И кивнула в подтверждение. Мистер Парэм неожиданно для самого себя  так
и просиял ослепительной улыбкой.
   - Я и не думаю вам противиться, ни в коей мере, - сказал он и добавил с
видом опасного соблазнителя: - Верьте мне.
   Нравится! Да он готов был съесть ее. Это вам не мисс Помэндер Пул с  ее
заранее  заготовленными  остротами.  Он  тут  же  выкинул  из  головы  эту
бесцеремонную особу. Пусть лупит всех подряд по щекам сандвичами  и  тычет
им под ребра шоколадные эклеры, его это не касается.
   Мисс Гэби Грез принялась за деле" не спеша, с полным пониманием.  Ничто
на свете так не сближает, и никогда не чувствуешь себя так уединенно,  как
в разговоре вдвоем среди толпы, занятой болтовней и поглощением  пищи.  Мы
уже сравнивали шум, царивший на приеме у сэра Басси, с ветром, колышущим в
лесу металлическую листву. А теперь оркестр пополнился - вступили тарелки,
вилки, ножи. И все эти  звуки,  сплетаясь,  тонкой  металлической  стенкой
отгораживали мистера Парэма и  его  очаровательную  собеседницу  от  всего
мира, укрывали их, точно в беседке. Ему только оставалось  протянуть  руку
из этого тайного убежища и достать еще  шампанского,  заливных  овощей  на
маленьких тарелочках и фруктов, в том числе таких, для которых был еще  не
сезон. Он  поднес  ей  свои  трофеи.  Ее  изумительные  глаза  засветились
благодарной улыбкой, и она разделила с ним трапезу.  Потом  рука  об  руку
они, как веселые заговорщики, отправились искать укромный уголок, где  она
могла бы без помех преподать  ему  первые  уроки  танцев,  прежде  чем  он
отважится дебютировать на виду у всех.  Они  оказались  прекрасной  парой.
Склонившись к ней, он нашептывал  легкомысленные  пустяки,  и  ее  мягкие,
шелковистые волосы нежно касались его лица с античными чертами.
   Было в этом что-то, что напомнило мистеру Парэму  Горация  и  кое-какие
шалости в поэзии латинян, а все, что напоминало ему Горация или шаловливую
поэзию  латинян,  никак  не   могло   быть   совсем   уж   вульгарно   или
безнравственно. Если бы не  классическое  воспитание  мистера  Парэма,  не
высокое положение в ученом и литературном мире,  не  ощущение,  что  здесь
чересчур много потаенных уголков, откуда их могут заметить чужие глаза,  и
предательских зеркал,  и  наблюдательной  прислуги,  а  также,  должны  мы
добавить, если бы не его внутренняя строгость и устойчивость, должно быть,
он поддался бы искушению  схватить  в  свои  объятия  эту  соблазнительную
красавицу и показать ей, какие страстные поцелуи  умеет  дарить  эрудит  и
притом не трус. Он раскраснелся, и это очень ему шло.
   - Не забывайте моих советов, -  сказала  мисс  Гэби  Грез,  направляясь
впереди него к более людным залам, - глядите в оба... главное, следите  за
ногами... Ну, следующий танец наш. Пойдемте сядем, посмотрим на танцующих,
и я выпью лимонаду.
   "Что бы сказали мои ученики, увидав меня сейчас?" - с  улыбкой  подумал
мистер Парэм. Он подсел к Гэби Грез и  чуть  фамильярно  положил  руку  на
спинку ее стула.
   - По-моему, сэр Басси - просто чудо,  -  сказал  он  проникновенно,  не
обращая внимания на толпящийся вокруг народ.
   - Очень надоедливое  чудо,  -  отозвалась  она,  -  скоро  он  дождется
пощечины.
   - Ну что вы!
   - Но от этого он все равно  не  перестанет  ухмыляться.  Мог  бы  найти
занятие получше, чем дурачить людей... при таких-то деньгах.
   - Я новичок в этом водовороте.
   Но она, как видно, не поняла его.
   - "Водоворот" - один из самых аристократических  клубов  в  Лондоне,  -
сказала она уважительно. - Итак, - она поднялась, готовая  увлечь  мистера
Парэма в танце, как только на паркете появятся первые пары.
   У нее сильные руки, с удивлением подумал мистер Парэм, сильная воля,  и
объяснила она все очень понятно. И сейчас он был,  как  никогда  в  жизни,
готов приобщиться к современным танцам.
   - А вот Басси, - сказала она и, срезав угол, пошла к нему.
   Сэр  Басси  стоял  совсем  один  подле  увлеченных   игрой   темнокожих
музыкантов, словно завороженный прихотливой мелодией. Он  глубоко  засунул
руки в карманы и мечтательно покачивал  головой.  Мистер  Парэм  со  своей
дамой дважды,  улыбаясь,  протанцевали  вокруг  него,  прежде  чем  он  их
заметил.
   - Поди ты, - сказал сэр Басси, наконец  подняв  голову,  -  и  час