и  тысячи  лет
учились убивать друг друга. И очень в этом преуспели. Они  еще  во  многом
преуспели.  И  потом,  они  умеют  лгать  и  притворяться...  Не   знаю...
Столкновение неизбежно. Вы... может быть, вы не такая, как-мы все. Но  для
нас, бесспорно, столкновение неизбежно... То, что они называют войной.  Мы
это знаем. И по-своему готовимся. Но, понимаете... они такие крохотные! Мы
не умеем убивать, да и не хотим...
   -  Смотрите!  -  прервала  принцесса,   и   Редвуд   услышал   тявканье
автомобильного рожка.
   Он проследил за ее взглядом - и у самой своей ноги  увидел  ярко-желтый
автомобиль, который жужжал и гудел, упершись в его башмак; шофер в  темных
защитных очках и одетые в меха  пассажиры  что-то  негодующе  выкрикивали.
Редвуд отодвинул ногу, машина трижды свирепо фыркнула и суетливо  побежала
в сторону города.
   - Всю дорогу загородил! - донеслось до молодых людей.
   А другой голос воскликнул:
   -   Вот   так   штука!   Смотрите-ка!   Вон    там,    за    деревьями,
принцесса-громадина! -  И  лица  в  дорожных  очках  разом  повернулись  и
уставились на нее.
   - Ну и ну! - откликнулся еще кто-то. - Куда же это годится?
   - Все, что вы рассказали, поразительно, -  промолвила  принцесса.  -  Я
никак не могу прийти в себя.
   - А они держали вас в неведении... - Молодой Редвуд не договорил.
   - Пока мы не встретились, я знала мир, где большой была  я  одна.  И  я
создала себе свою собственную жизнь. Я думала,  что  я  просто  несчастный
урод, что сама природа зло подшутила надо  мной.  А  теперь,  за  какие-то
полчаса, весь мой мир рассыпался в прах, и передо мной  иная  жизнь,  иные
условия, широкие горизонты... и я не одинока...
   - Не одиноки, - откликнулся он.
   - Вы будете мне рассказывать еще и еще! Знаете,  мне  все  это  кажется
просто сказкой. И даже вы сами... Должно быть, завтра или через  несколько
дней я поверю, что вы существуете... Но сейчас... Сейчас я только  сплю  и
вижу сон... Слышите?
   Издалека донесся первый удар часов на  дворцовой  байте.  Оба  невольно
считали удары: семь.
   - В этот час мне полагается быть уже дома. Они принесут кофе в зал, где
я сплю. Эти малыши - чиновники и слуги - начнут хлопотать, суетиться из-за
пустяков... Вы не представляете, сколько в них важности!
   - Они удивятся, что вас нет... Но мне хочется еще поговорить с вами.
   Она задумалась.
   - А мне хочется поразмыслить. Мне надо побыть  одной  и  все  обдумать,
понять, что все переменилось и одиночеству конец, и освоиться с  тем,  что
на свете есть вы и еще другие такие, как мы... Я пойду. Сегодня я  вернусь
в свой дворец, а завтра... на рассвете я опять приду сюда.
   - Я буду ждать.
   - Я весь день буду мечтать о новом мире, который вы мне открыли. Еще  и
сейчас мне не верится...
   Она отступила на шаг и оглядела его с ног  до  головы.  Взгляды  их  на
минуту встретились.
   - Да, - сказала она  и  не  то  засмеялась,  не  то  всхлипнула.  -  Вы
настоящий, живой. Нет, это просто чудо! Неужели правда?.. Вдруг  завтра  я
приду, а вы... а вы карлик, такой же, как все!.. Нет, мне нужно  подумать.
Итак, до завтра, а пока... как это делают все людишки...
   Она протянула ему руку, и они в первый раз коснулись друг  друга.  Руки
их сомкнулись в крепком пожатии, и глаза снова встретились.
   - До свидания, - сказала она, - до завтра. До свидания, брат великан!
   Он запнулся - какая-то невысказанная мысль смутила его, - потом ответил
просто:
   - До свидания.
   Минуту они стояли, держась за руки, и пристально глядели  в  лицо  друг
другу. И когда расстались, она снова и снова оборачивалась и  смотрела  на
него, будто  не  веря  себе,  а  он  все  стоял  на  том  месте,  где  они
встретились...
   Словно во сне она пересекла просторный дворцовый двор и  вошла  в  свои
апартаменты, все еще держа в руке огромную ветку цветущего каштана.


   Эти двое встретились четырнадцать  раз,  прежде  чем  наступило  начало
конца. Они встречались  то  в  большом  парке,  то  среди  холмов,  то  на
простиравшейся к юго-западу поросшей вереском равнине, исчерченной ржавыми
дорогами, прорезанной оврагами и окруженной сумрачными  сосновыми  лесами.
Дважды они возвращались на большую каштановую аллею и пять раз приходили к
живописному пруду, вырытому по приказу  короля,  ее  прадеда.  Там  полого
спускалась к самой воде красивая лужайка, обрамленная высокими  соснами  и
елями. Девушка садилась на траву, юноша ложился у ее ног  и,  глядя  ей  в
лицо, говорил, говорил: о том, как появилась Пища, о том, к  каким  трудам
готовил его отец, и о прекрасном будущем, которое ждет гигантов, о великих
делах, которые им предстоят. Обычно  принцесса  и  Редвуд  встречались  на
рассвете, но однажды встретились в полдень - и  скоро  их  окружила  толпа
зевак: велосипедисты и пешеходы подглядывали и подслушивали из-за  каждого
куста, шуршали опавшими листьями в соседнем лесу (так воробьи копошатся  и
прыгают вокруг вас где-нибудь в лондонском парке), скользили на лодках  по
глади озера, стараясь подплыть поближе, поглазеть на них, послушать, о чем
они говорят.
   Это был первый признак того огромного интереса, который вызвали во всей
округе  их  встречи.  А  однажды  (это  было  в  седьмой  раз  и  ускорило
назревавший скандал) они встретились на вересковой равнине в поздний  час,
при луне - ночь была теплая,  чуть  шелестел  легкий  ветерок  -  и  долго
шептались там в тиши.
   Очень скоро от рассуждении о том, что с  ними  и  через  них  на  земле
возникает новый грандиозный  мир,  от  раздумий  о  великой  борьбе  между
исполинским и ничтожным, в которой им суждено участвовать, они  перешли  к
темам более личным и более для них всеобъемлющим.  И  с  каждой  встречей,
пока они разговаривали и  смотрели  друг  другу  в  глаза,  все  яснее  им
становилось и выходило из области подсознания, что между ними  возникло  и
идет рядом и сближает их руки нечто более драгоценное и удивительное,  чем
дружба. И вскоре они нашли название этому чувству, и оказалось, что они  -
возлюбленные, Адам и Ева нового рода человеческого.
   И рука об руку они пустились в путь по удивительной долине любви, с  ее
заветными тихими уголками. В душе у них все преображалось - и преображался
весь  мир  вокруг  них  и  наконец  превратился   в   святилище   красоты,
предназначенное для их встреч, где звезды, как светозарные цветы, устилали
путь  их  любви,  а  утренние  и  вечерние  зори  развешивали  в   небесах
праздничные флаги. Друг для друга они были уже не существами  из  плоти  и
крови, но живым воплощением нежности и желания.  В  дар  своей  любви  они
принесли сначала шепоты, затем молчание, под  беспредельным  сводом  небес
они были вместе, и каждый близко-близко видел  смутно  белевшее  в  лунном
свете лицо другого. И недвижные черные сосны стояли вокруг них на страже.
   Затих мерный шаг времени, и, кажется, вся вселенная смолкла и  замерла.
Они слышали только стук собственных сердец. И словно были одни в мире, где
нет места смерти, да так оно и было  в  тот  час.  Им  казалось,  что  они
постигают - и они постигали - сокровенные тайны мироздания, и они  открыли
здесь такую красоту, какой еще никто никогда не  открывал.  Ибо  даже  для
самых ничтожных и мелких душ любовь есть  открытие  красоты.  А  эти  двое
влюбленных были гигантами, которые вкусили Пищу богов...
   Легко себе представить, какой ужас овладел всем добропорядочным  миром,
когда стало известно, что принцесса, обрученная с принцем, - ее  светлость
принцесса, в чьих жилах течет королевская кровь! - встречается (и довольно
часто) с громадиной - отпрыском  самого  обыкновенного  профессора  химии,
личностью без чинов, без положения и состояния,  и  разговаривает  с  ним,
словно  на  свете  нет  ни   королей,   ни   принцев,   ни   порядка,   ни
благопристойности, а только карлики и  великаны!  Да,  они  встречались  и
разговаривали, и стало ясно, что он ее любовник.
   - Ну, если  об  этом  пронюхают  газетчики!..  -  ужаснулся  сэр  Артур
Блюд-Лиз.
   - Слышал я... - шамкал старый епископ из Злобса.
   - Наверху-то опять  история,  -  заметил  старший  лакей,  отщипывая  с
тарелок   кусочки   пирожного.   -    Я    так    понимаю,    эта    ихняя
принцесса-великанша...
   - Говорят... - шептала хозяйка писчебумажной лавки неподалеку от дворца
(американские  туристы  покупали   там   билеты   для   осмотра   парадных
апартаментов).
   И наконец:
   "Мы уполномочены опровергнуть..." - заявил известный журналист  Плут  в
газете "Сплетни".
   Итак, шило в мешке утаить не удалось.


   - Они требуют, чтобы мы расстались, - сказала принцесса возлюбленному.
   - Это еще почему? - воскликнул он. - Вечно  они  выдумают  какую-нибудь
глупость!
   - А известно ли тебе, что любить  меня  -  это...  это  государственная
измена?
   - Родная моя, да какое все это имеет значение?! Что  нам  их  законы  -
бессмысленные, нелепые? Что нам их понятия об измене и верности?
   - Сейчас узнаешь, - сказала  она  и  повторила  ему  все,  что  недавно
выслушала сама:
   - Явился ко мне престранный человечек с необыкновенно мягким  и  гибким
голоском, двигался он тоже очень  мягко  и  гибко,  скользнул  в  комнату,
совсем как кошка, и всякий раз, когда хотел сказать что-то  очень  важное,
воздевал кверху красивенькую беленькую  ручку.  Не  то,  чтобы  лысый,  но
лысоватый, носик и щечки  кругленькие  и  розовые  и  приятнейшая  бородка
клинышком. Несколько раз он делал вид, что ужасно взволнован, и даже  чуть
не прослезился. Он, оказывается,  очень  близок  к  здешнему  царствующему
дому, и он называл меня своей дорогой юной леди, и  с  самого  начала  был
полон сочувствия. Он все повторял: "Моя дорогая юная леди, вы  же  знаете,
что не должны, не должны..." И  потом  еще:  "Вы  обязаны  исполнить  свой
долг..."
   - И откуда только берутся такие?
   - Он просто упивался собственным красноречием.
   - Но я все-таки не понимаю...
   - Он говорил очень серьезные вещи.
   Редвуд резко повернулся к ней.
   - Не думаешь ли ты, что в этой его болтовне есть какой-то смысл?
   - Кое-какой смысл, безусловно, есть.
   - Ты хочешь сказать...
   - Я  хочу  сказать,  что,  сами  того  не  ведая,  мы  надругались  над
священными идеалами этих людишек. Мы, особы королевской крови,  составляем
особый клан. Мы - праздничные побрякушки, узники, которым поклоняются.  За
это преклонение мы платим  своей  свободой,  мы  не  вольны  шагу  ступить
по-своему. Я должна была выйти замуж за  принца...  Впрочем,  ты  его  все
равно не знаешь. За одного принца-пигмея. Неважно, кто он...  Оказывается,
это событие должно было укрепить союз между моей и его  страной.  И  вашей
стране тоже этот брак был бы выгоден. Представляешь?  Выйти  замуж,  чтобы
укрепить какой-то союз!
   - А теперь?
   - Они говорят, что я все равно должна за него выйти... как будто у  нас
с тобой ничего не было.
   - Ничего не было!
   - Да. И это еще не все. Он сказал...
   - Этот специалист по этикету?
   - Да. Он сказал, что было бы лучше для тебя и вообще для всех гигантов,
если бы мы оба... воздержались от дальнейших бесед. Так он и выразился.
   - А что они могут сделать, если мы не послушаемся?
   - Он сказал, что это может стоить тебе свободы.
   - Мне?!
   - Да. Он сказал очень многозначительно: "Моя дорогая юная леди, было бы
лучше и достойнее, если бы вы расстались по доброй воле". Вот и  все,  что
он сказал. Только с ударением на словах "по доброй воле".
   - Но... но что им за дело, этим жалким пигмеям, где и как мы любим друг
друга? Что общего может быть между их жизнью и нашей?
   - Они другого мнения.
   - Ты, конечно, не принимаешь всерьез этот вздор?
   - По-моему, все это ужасно глупо.
   - Чтобы их законы сковали нас по рукам и по ногам? Чтобы в самом начале
жизни нам  стали  поперек  дороги  их  обветшалые  союзы  и  бессмысленные
установления? Ну нет! Мы их и слушать не станем.
   - Да, я твоя... Пока...
   - Пока? Что же нам помешает?
   - Но ведь они... Если они хотят нас разлучить...
   - Что они могут с нами сделать?
   - Не знаю. Нет, правда, что?
   - А я знать не хочу, что они могут и что сделают! Я твой, а ты моя. Это
самое главное. Я твой и ты моя на всю жизнь.  Неужели  меня  остановят  их
жалкие правила, мелочные запреты, эти их красные надписи  -  прохода  нет,
прохода нет! Неужели что-нибудь удержит меня вдали от тебя?
   - Ты прав. Но все же... что они могут сделать?
   - Ты хочешь спросить, что делать нам?
   - Да.
   - Будем жить, как жили.
   - А если они попробуют нам помешать?
   Он сжал кулаки и обернулся, словно пигмеи уже наступали, чтобы помешать
им. Потом обвел взглядом горизонт.
   - Да, об этом стоит подумать, - сказал он. - Все-таки, что они могут?
   - Здесь, в этой маленькой стране... - Она не договорила.
   Он мысленно оглядел всю страну.
   - Они повсюду.
   - Но можно бы...
   - Куда?
   - Куда-нибудь. Вместе переплывем море. А там, за морем...
   - Я никогда не был за морем.
   - Там есть высокие горы, среди которых мы и  сами  окажемся  карликами;
там есть далекие пустынные  долины,  потаенные  озера  и  покрытые  снегом
вершины, где не ступала нога человека. И вот там...
   - Но чтобы добраться туда, нам придется день  за  днем  пробивать  себе
дорогу сквозь мириады людишек.
   - Это наша единственная  надежда.  В  Англии  слишком  много  народу  и
слишком мало места, здесь нам негде укрыться, негде приклонить голову. Как
нам скрыться среди этих толп? Пигмеи могут спрятаться друг  от  друга,  но
куда деваться нам? Здесь у нас не будет ни еды, ни крыши  над  головой,  а
если мы убежим, они будут преследовать нас по пятам день и ночь.
   Вдруг у него мелькнула мысль.
   - Для нас есть место, - сказал он. - Даже на этом острове.
   - Где?
   - В доме, который построили наши Братья, там, за холмами.  Они  обнесли
его огромным валом с севера и юга, с востока и запада; они вырыли глубокие
траншеи и тайные укрытия, и даже теперь... Один из них был у  меня  совсем
недавно. Он сказал... Я тогда не очень прислушивался, но он говорил что-то
об оружии. Может быть, там и надо искать убежища.
   Редвуд помолчал.
   - Я так давно не видел наших Братьев... Да, да... Я жил как  во  сне  и
обо всем позабыл... Шли дни, а я ничего не  делал,  думал  только  о  том,
чтобы поскорее увидеть тебя... Надо пойти и поговорить с ними,  рассказать
им о тебе и о том, что нам угрожает. Они смогут помочь нам, если  захотят.
Да, еще есть надежда. Не знаю, насколько сильны укрепления вокруг их дома,
но, уж наверно, Коссар сделал все, что только можно. Теперь я припоминаю -
еще до всего... до того, как ты пришла ко мне, в воздухе носилась тревога.
Тут были выборы - эти людишки все  решают  счетом  поштучно...  Теперь  их
выборы, наверно, уже  кончились.  Тогда  раздавалось  много  угроз  против
нас... против всех гигантов, кроме тебя,  разумеется.  Я  должен  повидать
Братьев. Я должен рассказать им о нас с тобой и о том, что нам грозит.


   В следующий раз ей пришлось долго ждать его. Они условились  в  полдень
встретиться посреди парка, на большой поляне у  излучины  реки;  принцесса
ждала, опять и опять поглядывала на юг, заслоняя рукой глаза от солнца,  и
вдруг заметила, какая кругом тишина -  непривычная,  тягостная  тишина.  И
потом, хоть час уже поздний, не видно обычной свиты добровольных  шпионов.
Никто не подсматривает и не прячется в кустах  и  за  деревьями,  куда  ни
глянь - ни души, ни одна лодка не скользит по серебряной глади Темзы.  Что
случилось, отчего весь мир словно замер?..
   Наконец-то! Вдали, в просвете между кронами деревьев, показался молодой
Редвуд.
   Сейчас же деревья опять заслонили его, он шел напролом через чащу  -  и
вскоре появился снова. Но было в его походке что-то необычное, и вдруг она
поняла: он очень спешит и к тому же прихрамывает. Он помахал рукой, и  она
пошла ему навстречу. Теперь можно  было  разглядеть  его  лицо,  и  она  с
тревогой увидела, что при каждом шаге он морщится, словно от боли.
   Охваченная недоумением и смутным страхом, она побежала  к  нему.  Когда
она была уже совсем близко, он спросил, даже не здороваясь:
   - Мы должны расстаться?
   Он задыхался.
   - Нет, - ответила она. - Почему? Что с тобой?
   - Но если мы не расстаемся... Тогда пора!
   - О чем ты говоришь?
   - Я не хочу с тобой расставаться, - сказал он. - Только... - Он оборвал
себя и спросил в упор: - Ты от меня не уйдешь?
   Она смело встретила его взгляд.
   - Что случилось? - настойчиво спросила она.
   - Даже на время?..
   - На какое время?
   - Может быть, на годы.
   - Расстаться? Ни за что!
   - А ты подумала, чем это грозит?
   - Я с тобой не расстанусь. - Она взяла его за руку. - Даже под  страхом
смерти я не отпущу тебя.
   - Даже под страхом смерти, - повторил он и крепко сжал ее пальцы.
   Он огляделся вокруг, словно боялся, что  маленькие  преследователи  уже
рядом.
   - Может быть, это и смерть, - услыхала она. И попросила:
   - Скажи мне все.
   - Они пытались не пустить меня к тебе.
   - Как?
   - Вышел я сегодня из лаборатории, - ты ведь знаешь, я делаю Пищу богов,
а запасы ее  хранятся  у  Коссаров.  Смотрю  -  стоит  полицейский,  такой
человечек весь в синем  и  в  чистых  белых  перчатках.  Он  приказал  мне
остановиться. "Здесь хода нет!" - говорит. Что ж, нет так  нет,  я  обошел
лабораторию кругом и хотел идти другой дорогой, а там -  еще  полицейский:
"Здесь хода нет!" А потом добавляет: "Все дороги закрыты!"
   - И что же дальше?
   - Я было заспорил. "Эти дороги общие для всех", - говорю.
   "Именно, - отвечает, - а вы их портите". "Ладно, - говорю,  -  я  пойду
полем".
   Тут из-за всех  изгородей  повыскакивали  еще  полицейские,  а  главный
заявляет:
   "Хода нет, это частные владения".
   "Провались они, ваши общие и частные владения! - говорю. - Я иду к моей
принцессе".
   Наклонился, осторожно взял его -  ох,  как  он  кричал  и  брыкался!  -
отставил в сторону и пошел дальше. Мигом все поле ожило, повсюду  забегали
эти людишки. Один скакал на лошади рядом со мной и на скаку  читал  что-то
по бумажке, кричал изо всех силенок. Дочитал, пригнул  голову  и  поскакал
назад. Я так ничего и не разобрал. И вдруг слышу - позади залп из ружей.
   - Из ружей?!
   - Да, они стреляли по мне, как стреляют по крысам. Пули так и свистели,
одна попала мне в ногу.
   - И что же ты?
   - Как видишь,  пришел  к  тебе,  а  они  где-то  там  бегут,  кричат  и
стреляют... И теперь...
   - Что теперь?
   - Это только начало. Они непременно хотят нас разлучить. Они  и  сейчас
гонятся за мной.
   - Мы не расстанемся.
   - Не расстанемся. Но тогда ты должна пойти со мной к нашим Братьям.
   - Где это?
   - Пойдем на восток. Они за мной гонятся  вон  оттуда,  а  мы  пойдем  в
другую сторону. По  той  аллее.  Я  пойду  первым,  и  если  они  устроили
засаду...
   Он шагнул вперед, но она схватила его за руку.
   - Нет! - воскликнула она. - Я обниму тебя, и мы пойдем рядом. Ведь я из
королевской семьи, может быть, я для них священна. Я обниму тебя  -  может
быть, тогда они не посмеют стрелять. Господи, если бы мы могли обняться  и
улететь!..
   Она стиснула руку Редвуда, обняла его за плечи и прижалась к нему.
   - Может быть, тогда они не убьют тебя, -  повторяла  она,  и  в  порыве
страстной неясности он обнял ее  и  поцеловал  в  щеку.  Мгновенье  он  не
отпускал ее.
   - Даже если это смерть, - прошептала принцесса.
   Она обвила руками его шею и подняла к нему лицо.
   - Поцелуй меня еще раз, любимый.
   Он притянул ее к себе. Они молча поцеловались и  еще  минуту  не  могли
оторваться друг от друга. Потом рука об  руку  двинулись  в  путь,  и  она
старалась идти как можно ближе  к  нему;  быть  может,  они  доберутся  до
убежища, устроенного сыновьями Коссара, прежде чем их настигнет погоня...
   Когда они быстрым шагом пересекали обширную часть парка,  расположенную
по