облема.
     Бернард понимающе кивнул.
     - Да, против этого  трудно  возразить.  У  меня  сложилось  такое  же
впечатление. В конце разговора он чуть ли не десять минут потратил на  то,
чтобы сообщить, будто он недавно пришел к мысли, что с биологической точки
зрения цивилизация есть форма социального упадка. От этого  он  перешел  к
рассуждениям, что разрыв между homo sapiens и другими  видами  не  так  уж
велик. Затем высказал предположение,  что  для  нашего  развития  было  бы
лучше, если бы нам пришлось в свое время бороться за первенство с  другими
разумными или, по крайней мере, с полуразумными видами. Я уверен, что  все
это говорилось с каким-то подтекстом, но, будь я проклят, если  знаю  -  с
каким!
     Ясно одно - при всей своей рассеянности, он почти ничего не  упускает
из поля зрения... Кстати, он,  так  же  как  и  доктор,  твердо  стоит  на
позициях  необходимости  экспертного  наблюдения,  особенно  в   отношении
способности детей понуждать взрослых к  действиям.  При  этом  исходит  из
совершенно иных предпосылок.  Он  не  считает  эти  проявления  следствием
истерии и очень интересуется тем, что же  это  такое.  Между  прочим,  вы,
видимо, пропустили один  факт:  вам  известно,  что  дочь  Зиллейби  вчера
попыталась увезти своего ребенка на автомобиле?
     - Нет, - сказал я. - А что значит "попыталась"?
     - Только то, что, проехав шесть миль, ей пришлось вернуться  обратно,
отказавшись от этой затеи.  Ребенку  ее  намерение  явно  не  понравилось.
Феррилин выразилась так: "Очень плохо, если ребенок постоянно держится  за
материнский передник, но еще хуже, если  мать  оказывается  привязанной  к
слюнявчику своего дитяти". Зиллейби  считает,  что  ему  придется  принять
меры.



                        14. ПРОБЛЕМЫ ОСЛОЖНЯЮТСЯ

     Прошло не  меньше  трех  недель,  прежде  чем  Алану  Хьюэсу  удалось
вырваться на уик-энд, так что намерение Зиллейби "принять  меры"  пришлось
отложить на этот срок.
     К тому времени нежелание Детей (упоминая их, местные жители стали как
бы применять прописное "Д", чтобы  отличить  их  от  собственных  детишек)
покидать ближайшие окрестности деревушки  стало  общеизвестным  фактом.  С
этим обстоятельством были связаны довольно  большие  неудобства,  так  как
матери, если ей надо было поехать в Трайн или куда-нибудь еще, приходилось
искать человека  для  ухода  за  ребенком.  Впрочем,  теперь  на  подобные
неудобства внимания не обращали, рассматривая их как  причуду  или  просто
как еще  одно  затруднение  в  ряду  других,  возникающих  после  рождения
ребенка.
     Зиллейби, однако, отнесся к делу серьезнее, хотя все же  дотерпел  до
вечера  воскресенья,  чтобы  изложить  свое  мнение  зятю.   Уверенный   в
необходимости  откровенного  разговора,  он  отвел  Алана   к   шезлонгам,
расставленным под кедром на лужайке, где никто не  мог  им  помешать.  Как
только они уселись, Зиллейби приступил  к  делу  с  непривычной  для  него
прямотой.
     - Вот что я хочу тебе сказать, мой мальчик: я был бы  счастлив,  если
бы ты забрал Феррилин с собой. И чем скорее, тем лучше.
     Алан посмотрел на него с удивлением, а затем нахмурился.
     - Мне кажется, для меня нет ничего более желанного, чем жизнь  вместе
с Феррилин.
     - Конечно, конечно, дружок! В этом нет никакого сомнения.  Но  сейчас
меня занимает нечто гораздо более серьезное,  чем  удобства  вашей  личной
жизни. Я думаю не о том, чего хочется кому-то из вас, а о том, что  должно
быть сделано, причем не столько ради тебя, Алан, сколько ради Феррилин.
     - Она и сама хочет уехать. Она же пыталась  сделать  это  однажды,  -
напомнил ему Алан.
     - Знаю. Но она попыталась взять с собой и ребенка, а тот заставил  ее
вернуться точно так же, как раньше заставил приехать сюда, и точно так же,
как, по-видимому, снова принудит возвратиться, если Феррилин повторит свою
попытку. Если бы тебе удалось уговорить ее, мы смогли бы обеспечить  здесь
прекрасный уход  за  ребенком.  Есть  признаки  того,  что,  если  ребенка
разлучить с  матерью,  он  не  будет  пытаться,  а  фактически  не  сможет
возбудить в ней эмоции более сильные, чем обычное чувство привязанности.
     - Однако, если верить Уиллерсу...
     - Уиллерс просто  поднимает  шум,  чтобы  отпугнуть  одолевающий  его
страх. Он отказывается видеть то, чего видеть не хочет.  Думаю,  не  имеет
смысла даже опровергать ту казуистику, которой он надеется успокоить себя,
поскольку она не выдерживает никакой критики.
     - Вы предполагаете, что истерия, на которую  он  ссылается,  не  есть
реальная причина возвращения Феррилин и других матерей?
     - А что такое  истерия?  Функциональное  нарушение  нервной  системы.
Естественно,  нервная  система  большинства  этих  женщин  находилась  под
сильнейшим стрессом, но беда Уиллерса в том, что остановился как раз  там,
откуда должен был начать. Вместо того чтобы  взглянуть  проблеме  прямо  в
лицо и честно спросить у себя,  почему  реакция  матерей  принимает  столь
причудливые формы, он  прячется  за  дымовой  завесой  околичностей  вроде
"долгого периода подавляемой тревоги" и т.п. Я его не обвиняю. Он  за  это
время многое перенес и так переутомился, что нуждается в отдыхе. Но это не
значит, что мы можем позволить  ему  извращать  факты,  чем  именно  он  и
занимается сейчас. Например, хотя он все видел собственными  глазами,  ему
тем не менее, не хочется  признать  факт,  что  все  проявления  "истерии"
происходят лишь в непосредственной близости от Детей.
     - А это так? - в удивлении воскликнул Алан.
     - Без исключения. Ощущение "давления" возникает  лишь  вблизи  Детей.
Изолируйте ребенка от матери, освободите мать от контакта с _л_ю_б_ы_м_ из
Детей, и "давление" тут же снижается, постепенно сходя  на  нет.  У  одних
женщин на это уходит больше времени, у других  меньше,  но  исключений  не
бывает.
     - Но я не понимаю... Я хочу сказать, каков же механизм действия?
     - Понятия не имею. Можно предположить,  что  здесь  действует  что-то
сходное с гипнозом, но каков бы ни был этот механизм, я совершенно уверен,
что он приводится в действие сознательно и  направляется  самим  ребенком.
Возьми, например, случай с мисс Лэмб. Когда оказалось, что  она  физически
не в состоянии подняться с постели, давление было немедленно перенесено на
мисс Латтерли, которая до этого его совершенно не ощущала, и в  результате
ребенок получил то, чего добивался, и  вернулся  в  Мидвич,  подобно  всем
остальным. А раз уж они сюда попали, то никому не удастся увезти их дальше
чем на шесть миль от деревни.
     Истерия, говорит Уиллерс! Она,  утверждает  он,  начинается  у  одной
женщины, другие бессознательно  подхватывают  и  демонстрируют  одинаковые
симптомы. Однако,  если  ребенка  оставляют  с  соседкой,  то  мать  может
спокойно ехать в Трайн или куда ей надо, не испытывая  никаких  неприятных
ощущений. Эго, согласно Уиллерсу, происходит просто-напросто  потому,  что
ее подсознание не ожидает ничего такого, что могло бы повредить ребенку  в
ее отсутствие. Вот и все.
     Но я-то говорю вот о чем: Феррилин не может взять с  собой  Дитя,  но
если она решит уехать, оставив его здесь, то ничто ее  не  задержит.  Твоя
обязанность - помочь ей принять такое решение.
     Алан задумался.
     - А не выйдет что-то вроде ультиматума - выбор между мной и ребенком?
Вам не кажется, что такое средство слишком жестоко? - спросил он.
     - Мой дорогой мальчик, но ребенок-то уже предъявил  свой  ультиматум.
То, что сделаешь ты, -  лишь  прояснит  ситуацию.  Единственный  возможный
компромисс для  тебя  означает  полную  сдачу  на  милость  ребенка,  а  в
результате - неизбежность собственного переезда к нам.
     - Для меня это исключается.
     - Тем лучше. Феррилин, как мне  кажется,  вот  уже  несколько  недель
избегает  думать  об  этой  проблеме,  но  рано  или  поздно  ей  придется
посмотреть правде в глаза. Твой  долг  состоит  в  том,  чтобы  помочь  ей
разглядеть стоящую перед ней преграду а  потом  оказать  содействие  в  ее
преодолении.
     Алан медленно выговорил:
     - А не слишком ли много мы от нее требуем, а?
     - А не слишком ли много требуют от мужа, если  вдобавок  он  не  отец
ребенка?
     - Хмм, - отозвался Алан.
     Зиллейби продолжал:
     - Кроме того, по-настоящему этот ребенок и не ее, иначе бы я не  стал
говорить с  тобой  так,  как  говорю.  Феррилин  и  все  прочие  -  жертвы
мошенничества: их обманом вовлекли в совершенно немыслимое положение.  Был
применен тщательно продуманный жульнический прием, превративший их  в  то,
что в ветеринарной науке именуется  "матерями-хозяйками"  -  родство  лишь
чуть более интимное, чем у обыкновенных приемных  матерей,  но,  в  общем,
того же порядка. Этот ребенок не имеет ничего общего  ни  с  тобой,  ни  с
Феррилин, за исключением того, что с помощью какого-то пока не объяснимого
приема Феррилин была поставлена в ситуацию, заставившую  ее  вынашивать  и
вскармливать чужого ребенка. Он не только не родственен вам с Феррилин, но
даже не принадлежит ни к какой известной человеческой расе.  Даже  Уиллерс
вынужден признать это.
     Но если данный человеческий тип неизвестен,  то  сам  феномен  хорошо
знаком - наши предки, не имевшие святой веры Уиллерса  в  научные  каноны,
даже  изобрели  для  него  особый  термин.  Они  называли  такие  существа
"подменными детьми", "оборотнями". И наши здешние дела  не  показались  бы
им, в отличие от нас, странными, поскольку они страдали  лишь  религиозным
догматизмом, который куда менее догматичен, чем научный.
     Идея подмены вовсе не нова, наоборот, она очень стара и имеет  весьма
широкое распространение,  ибо  вряд  ли  могла  зародиться  без  повода  и
сохраняться так долго без  подкормки  время  от  времени  новыми  фактами.
Правда, случаи, когда воплощение этой идеи принимало  бы  такие  масштабы,
как у нас, неизвестны. Но количество, в данном случае, нисколько не влияет
на качество явления; оно лишь подтверждает его. Все эти золотоглазые  Дети
в количестве шестидесяти одного есть чужаки  и  оборотни.  Точнее,  просто
кукушата.
     Дальше. Самое важное в феномене кукушки - это не  то,  каким  образом
яйцо попадает в гнездо,  и  не  то,  почему  выбрано  именно  это  гнездо.
Настоящая проблема возникает лишь после того, как кукушонок  вылупится  из
яйца. Она состоит в том, как кукушонок поведет себя дальше. И каковы бы ни
были  его  действия,  они  будут   продиктованы   инстинктом   борьбы   за
существование, инстинктом, проявления которого всегда беспощадны.
     Алан задумался.
     - Вы и в самом деле уверены в правильности этой аналогии?  -  спросил
он, чувствуя нарастающее беспокойство.
     - Совершенно уверен, - заверил его Зиллейби.
     Некоторое время оба сидели молча, Зиллейби -  откинувшись  на  спинку
шезлонга с заложенными за голову руками, Алан - глядя невидящими глазами в
голубую даль.
     - Хорошо, - наконец произнес Алан. -  Я  думаю,  большинство  из  нас
полагало, что после рождения детей все пойдет  гладко.  Признаюсь,  сейчас
все выглядит иначе. Но что вы ожидаете в будущем?
     - Я не предвижу ничего определенного,  но,  по  моим  представлениям,
приятного тут ждать не приходится, - ответил Зиллейби. - Кукушка  выживает
потому, что она безжалостна и у  нее  -  лишь  одна  цель.  Вот  почему  я
надеюсь, что ты заберешь отсюда Феррилин и будешь держать ее  подальше  от
нас.
     В лучшем случае из нынешней ситуации не получится ничего хорошего. Ты
должен помочь ей забыть этого оборотня, чтобы она смогла зажить нормальной
жизнью. Сначала, без сомнения, ей будет трудно, но все равно не  так,  как
если бы это было ее родное дитя.
     Алан с силой разгладил ладонью морщины на лбу.
     -  Это  очень  тяжело,  -  сказал  он.  -   Несмотря   на   известные
обстоятельства, Феррилин питает к нему материнские чувства. Одновременно и
чувство физической близости, и чувство ответственности, что ли...
     -  О,  конечно!  Именно  так  и  работает  этот  механизм.  Потому-то
несчастная  пичужка  и  доводит  себя  до   смерти,   пытаясь   прокормить
прожорливого кукушонка. Это и есть тот жульнический трюк, о котором я тебе
говорил, - наглая эксплуатация естественного чувства. Существование такого
естественного  чувства  необходимо   для   сохранения   вида,   но   и   в
цивилизованном обществе мы ведь  не  можем  давать  волю  _в_с_е_м_  нашим
естественным побуждениям, не так  ли?  В  данном  случае  Феррилин  должна
воспротивиться шантажу, играющему на ее лучших чувствах.
     - Если бы, - медленно заговорил Алан, - если бы дитя Анжелы оказалось
одним из них, что бы вы сделали?
     - То же самое, что я советую сделать тебе ради Феррилин. Забрал бы ее
отсюда. Я разорвал бы связи с Мидвичем и продал бы свой дом, хотя  мы  оба
горячо его любим. Может быть, мне еще и придется это сделать, хотя Анжела,
к счастью, не связана со здешними обстоятельствами. Многое будет  зависеть
от развития событий. Подождем - увидим. В деталях, конечно, будущее трудно
предугадать, но я не собираюсь полагаться на  логические  построения.  Чем
скорее Феррилин уедет отсюда,  тем  уверенней  я  буду  чувствовать  себя.
Разговаривать с ней об этом я не считаю возможным.  Во-первых,  это  такое
дело, которое вам  нужно  решить  самим,  во-вторых,  есть  риск,  что  я,
проясняя еще не вполне отчетливо  видимую  опасность,  совершу  ошибку  и,
например, подам ее как вызов, который следует принять. Ты же предложишь ей
альтернативу. Однако, если тебе трудно и ты нуждаешься в чем-то, что нужно
бросить на чашу весов, мы с Анжелой готовы поддержать тебя во всем.
     Алан задумчиво кивнул.
     - Надеюсь, в этом не будет  необходимости.  Мне  кажется,  помощь  не
потребуется. Нам же обоим ясно,  что  долго  так  продолжаться  не  может.
Теперь, когда вы меня подтолкнули, мы примем решение.
     Они сидели,  погруженные  в  глубокую  задумчивость.  Алан  испытывал
чувство освобождения благодаря тому, что  его  обрывочные  предчувствия  и
подозрения были сведены в форму, требующую немедленного действия.  Сильное
впечатление  на  него  произвело  и  то  обстоятельство,  что  он  не  мог
припомнить до сего дня ни одного разговора с тестем, где  бы  Зиллейби  не
смаковал  одну  соблазнительную  гипотезу  за  другой,  а  так   неуклонно
придерживался  бы  главной  темы.  Такая  богатая  почва   для   множества
интереснейших вопросов! Алан был уже готов задать кой-какие из них, но его
остановило появление Анжелы, шедшей к ним через лужайку.
     Она села в кресло  рядом  с  мужем  и  попросила  сигарету.  Зиллейби
протянул ей одну и зажег спичку. Он внимательно наблюдал, как она  пускает
клубы дыма.
     - Какая-нибудь неприятность?
     - Трудно сказать. Я  только  что  говорила  по  телефону  с  Маргарет
Хэксби. Она улизнула.
     Зиллейби выгнул бровь.
     - Ты хочешь сказать, что она уехала?
     - Да. Позвонила мне из Лондона.
     - О! - воскликнул Зиллейби и погрузился в молчание.
     Алан спросил, кто такая Маргарет Хэксби.
     - Ох, извините. Вы же с ней наверняка не знакомы. Это одна из молодых
сотрудниц Гримма. Вернее, была ею. Из числа самых способных, как  говорят.
Доктор философии Маргарет Хэксби, из Лондона.
     - Одна из... э-э-э... пострадавших? - спросил Алан.
     - Да. И к тому же одна из самых разгневанных этим обстоятельством,  -
ответила Анжела. - В общем, она решила сбежать, оставив Дитя в  буквальном
смысле на коленях у Мидвича.
     - Но откуда же ты узнала об этом, дорогая? - вмешался Зиллейби.
     - Ох, она  просто  решила,  что  я  наиболее  подходящий  объект  для
официального уведомления. Заявила, что  звонила  мистеру  Гримму,  но  его
сегодня нет. Хотела договориться насчет ребенка.
     - А где ребенок сейчас?
     - Там, где она квартировала. В коттедже старшей миссис Дорри.
     - А она, значит, просто сбежала?
     -  Именно.  Миссис  Дорри  еще  ничего  не  знает.  Придется  идти  и
разговаривать с ней.
     - Все это может повлечь большие неприятности, -  сказал  Зиллейби.  -
Предвижу  панику,  которая  охватит  женщин,  приютивших  этих  сотрудниц.
Хозяйки вышвырнут их сегодня же вечером, даже не дожидаясь повозки,  чтобы
забрать вещи. Как бы это оттянуть разглашение? Надо же дать  время  Гримму
добраться до дому и что-то предпринять. В конечном счете, деревня  за  его
девиц не  отвечает,  во  всяком  случае,  непосредственно.  А  может,  она
вернется?
     Анжела отрицательно покачала головой.
     - Нет, эта, я думаю, никогда не вернется. Она приняла решение не  под
влиянием минуты, она все отлично спланировала. Ее аргументация такова: она
никого не просила о переводе в Мидвич, ее сюда просто назначили.  Если  бы
ее  назначили  в  район,   где   распространена   желтая   лихорадка,   то
администрация несла бы ответственность за возможные  последствия.  Что  ж,
раз ее назначили сюда и она не по своей вине  подцепила  тут  _э_т_о_,  то
пусть администрация и занимается _э_т_и_м_.
     - Хм, - отозвался Зиллейби, - у меня ощущение,  что  такая  параллель
вряд ли будет принята официальными кругами без возражений. Однако...
     -  Хэксби,  во  всяком  случае,  считает  именно  так.  Она   наотрез
отказывается  от  ребенка.  Говорит,  что  несет  за   него   не   большую
ответственность, чем за обычного подкидыша, а потому нет причин, чтобы она
мирилась с его присутствием, как нет оснований  требовать  этого  от  нее,
нарушая порядок ее жизни и работы.
     - И при этом она собирается бросить Дитя на попечение прихода,  если,
конечно, не предполагает платить за него?
     - Естественно, я спросила ее об этом. Она  ответила,  что  деревня  и
Грейндж пусть хоть передерутся из-за ребенка, она, во  всяком  случае,  за
собой прав на него не признает. Она откажется платить за него даже  медный
грош, так как с юридической точки зрения такая плата может быть  расценена
как признание ответственности. Тем  не  менее,  миссис  Дорри  или  другое
достойное лицо, которое захочет взять ребенка к  себе,  будет  получать  в
среднем два фунта в неделю, высылаемых анонимно и нерегулярно.
     - Ты права, дорогая. Она все глубоко продумала, и нам придется с этим
считаться. Но может ли это остаться безнаказанным? Мне представляется, что
юридическая ответственность за Детей должна быть за кем-то  закреплена,  -
но как это сделать? Может быть, следует обратиться  к  Службе  социального
обеспечения и та, через суд, получит постановление о выплате алиментов?
     - Не знаю. Но Хэксби, по-видимому, уже подумала о чем-то вроде этого.
Если будут предприняты подобные шаги,  она  станет  судиться.  Утверждает,
будто медицинское обследование  покажет,  что  ребенок  не  ее,  а  отсюда
вытекает положение, что раз она поставлена в ситуацию in loco parentis  [в
положение приемного родителя (лат.)] без ее согласия и ведома, то  никакая
ответственность за Дитя на нее  не  может  быть  возложена.  Если  же  она
проиграет дело, то у нее еще останется возможность начать  процесс  против
Министерства за непринятие мер защиты, что нанесло ущерб  ее  личности.  А
может быть, за попустительство насилию или даже за сводничество.  Она  еще
не решила, что предпочтет.
     - Еще бы, - сказал  Зиллейби.  -  Стоило  бы  посмотреть,  какой  она
получит приговор по такому иску.
     - Ну, по-видимому, она считает, что так  далеко  дело  не  зайдет,  -
призналась Анжела.
     - Что ж, тут она, полагаю, права, -  согласился  Зиллейби.  -  У  нас
самих есть некоторый опыт в таких делах, и мы  знаем,  что  администрация,
стремясь  удержать  все  в  тайне,  иногда  бывает  весьма  решительна   и
дальновидна. Даже простые свидетельские показания в суде явились бы манной
небесной для тысяч журналистов во всем мире. Надо думать - одно известие о
таком суде сделало бы доктора Хэксби очень богатой женщиной. Бедный мистер
Гримм, бедный полковник Уэсткотт! Боюсь, у них