переварить, - сказал  я,  -  но  будем
рассматривать это как гипотезу, которую мы примем для начала.
     -  Подожди,  -  вмешалась  Джанет.  -  Мистер  Зиллейби,  неужели  вы
утверждаете, будто все,  что  я  скажу  одному  мальчику,  станет  тут  же
известно всем остальным?
     -  Естественно,  но  только  в  том  случае,  если  это  будет  нечто
достаточно простое и понятное для данного возраста.
     Джанет отнеслась к сказанному в высшей степени скептически.  Зиллейби
вздохнул.
     - Всегда одно и то же, - сказал он. - Линчуйте Дарвина -  и  этим  вы
опровергнете теорию эволюции. Но я же сказал,  вы  можете  воспользоваться
собственными тестами. - Он повернулся в мою сторону. - Вы что-то  говорили
о гипотезе?
     - Да, -  отозвался  я.  -  Вот  вы  сказали,  что  эти  выводы  носят
предварительный характер, а что же дальше?
     - Я бы сказал, что один из  этих  выводов  может  иметь  последствия,
способные опрокинуть всю нашу социальную систему.
     - А может, это более высокая форма  взаимопонимания,  которое  иногда
наблюдается у близнецов? - спросила Джанет.
     Зиллейби отрицательно покачал головой.
     - Думаю, что нет. Разве что развитие  зашло  столь  далеко,  что  это
чувство приобрело совершенно новое качество. Кроме того, здесь мы имеем не
одну  единственную  группу  en  rapport  [взаимосвязанный,  находящийся  в
гармонии (фр.)]; перед нами две  отдельных  группы  en  rapport,  явно  не
контактирующие друг с другом. Если это так, а  мы  видели,  что  это  так,
немедленно возникает вопрос: в какой  степени  каждый  из  Детей  является
личностью? Физически каждый из них индивидуален, это ясно, но как  обстоит
дело в других отношениях? Если он имеет общее сознание с  другими  членами
группы вместо того,  чтобы  общаться  с  ними  при  помощи  гораздо  менее
совершенных средств, как это делаем  мы,  то  можно  ли  считать,  что  он
наделен собственным разумом, т.е. индивидуальностью в том виде, в  котором
мы ее понимаем? Представляется вполне очевидным, что если А, Б и  В  имеют
общее сознание, то все, что говорит А, одновременно с ним думают Б и В.  И
точно так же действия, предпринятые Б в  определенных  условиях,  есть  те
самые действия, которые произвели бы в тех же условиях А и В, лишь с  теми
вариациями, которые могут возникнуть из-за физических различий между  ними
Последние же могут оказаться и весьма значительными,  ибо,  как  известно,
поведение  во  многом  зависит  от  работы   желез   и   других   факторов
физиологического порядка.
     Другими словами, когда я обращаюсь с  вопросом  к  одному  из  Детей,
ответ я могу получить от любого из них. Если я попрошу его что-то сделать,
то все мальчики  выполнят  работу  одинаково,  хотя,  возможно,  несколько
лучший результат будет у того, у  которого  физическая  координация  выше,
однако при таком близком сходстве, как у Детей, физические различия должны
быть незначительны. Я клоню вот к чему: мне будет  отвечать  не  личность,
мою просьбу выполнит не личность, а лишь какая-то часть целого. И  в  этом
факте заключена  возможность  постановки  многих  вопросов  и  определения
многих последствий для будущего.
     Джанет нахмурилась:
     - И все же я не вполне...
     - Тогда я попробую подойти с другой стороны, - ответил Зиллейби.  Нам
к_а_ж_е_т_с_я_, что перед нами пятьдесят восемь  крошечных  личностей,  но
внешность обманчива, и мы обнаруживаем, что _н_а  _с_а_м_о_м_  деле  перед
нами лишь две личности, два существа - мальчик и девочка,  причем  мальчик
состоит из тридцати комплектующих деталей, имеющих физическую структуру  и
внешность мальчиков, а девочка имеет двадцать восемь таких частей.
     Наступила пауза.
     - Мне это трудно понять, - сказала Джанет,  тщательно  выбирая  самое
мягкое определение из всех возможных.
     - Еще бы! - согласился Зиллейби. - Мне это тоже далось нелегко!
     - Послушайте, - сказал я после новой паузы  -  Вы  это  всерьез?  Мне
кажется, вы  пытаетесь  внести  в  разговор  своего  рода  драматизирующую
образность.
     - Нет, я говорю  о  фактах,  причем  сначала  я  представил  вам  все
доказательства.
     Я покачал головой.
     - Вы показали лишь  то,  что  они  могут  сноситься  друг  с  другом,
пользуясь средствами, которых я не знаю. Переход от этого к  вашей  теории
отсутствия индивидуальности, по-моему, логически... плохо обоснован.
     - Если учитывать только  одно  доказательство,  то,  возможно,  вы  и
правы. Однако следует помнить, что вы видели только один тест, я же провел
их множество, и ни один из них не противоречил теории,  которую  я  назвал
теорией коллективной индивидуальности. Более  того,  она  вовсе  не  такая
странная per se [по сути (лат.)], как это кажется на  первый  взгляд.  Это
просто хорошо известная уловка эволюции, дабы обойти возникшее препятствие
на пути развития.  Существует  немало  форм,  которые  с  первого  взгляда
кажутся индивидуальными, а на деле  оказываются  колониями.  Некоторые  же
формы вообще не могут существовать, если не создадут колоний,  действующих
как единое целое.
     Разумеется, наиболее яркие примеры можно найти  только  среди  низших
организмов. Но почему, собственно, таким способностям не  возникнуть  и  у
высших видов? Очень близки к такому феномену некоторыми насекомые.  Законы
физики мешают увеличению  размеров  последних,  и  они  компенсируют  это,
взаимодействуя в  группах.  Мы  и  сами  сознательно,  а  не  инстинктивно
объединяемся в группы в тех же целях. Так почему бы природе не разработать
более эффективный метод, чем тот, с помощью которого мы неуклюже  пытаемся
преодолеть нашу индивидуальную слабость? Возможно, это  еще  один  случай,
когда природа копирует искусство.
     В конце концов, мы же и  сами  столкнулись  с  преградой  для  нашего
дальнейшего развития, причем втолкнулись уже довольно давно. И если мы  не
хотим, чтобы началась настоящая стагнация, нужны какие-то  обходные  пути.
Одним из них могло бы быть, как считают некоторые специалисты,  увеличение
продолжительности жизни  человека  лет  этак  до  трехсот.  Без  сомнения,
продление жизни индивидуума весьма привлекательно с  точки  зрения  такого
детерминированного существа, как человек. Но могут  быть  и  другие  пути,
возможно, не совпадающие с той линией эволюции, которая свойственна низший
животным,  но  вероятность  которых,  тем  не  менее,   нельзя   исключить
полностью. Разумеется, предположить с полной уверенностью, что такой  путь
будет успешно реализован, - невозможно...
     По выражению лица Джанет я понял,  что  она  уже  отключилась.  Когда
Джанет приходит к выводу, что собеседник несет чепуху, она мгновенно, дабы
не  тратить  бесполезных   усилий   разобраться   в   болтовне,   опускает
непроницаемый мысленный занавес. Я же, поглядывая время от времени в окно,
все еще пытался понять суть высказываний Зиллейби.
     - Мне кажется, - сказал я наконец,  -  я  чувствую  себя  хамелеоном,
которого поместили в среду, цвет которой он никак не  может  сымитировать.
Если я правильно понял, вы хотите сказать, что  в  каждой  из  этих  групп
сознание каким-то образом как бы замкнуто. Значит ли  это,  что  "мальчик"
имеет нормальную  мозговую  деятельность,  усиленную  в  тридцать  раз,  а
"девочка" - в двадцать восемь?
     - Думаю, нет, - вполне  серьезно  ответил  Зиллейби.  -  Конечно,  их
нормальная деятельность, благодарение Богу, не усилена в  тридцать  раз  -
подобную штуку просто невозможно вообразить. Вероятно,  какое-то  развитие
интеллекта происходит, но на данной стадии  исследования  установить  темп
роста не представляется возможным. Не уверен, можно ли это будет сделать в
дальнейшем. Если подобный  рост  существует,  он  грозит  нам  чудовищными
переменами. Но что мне кажется более важным для ближайшего  будущего,  так
это уже продемонстрированная нам  способность  повышать  напряжение  воли,
потенциальные последствия которой  представляются  мне  в  высшей  степени
серьезными. Пока нам  не  известен  механизм,  при  помощи  которого  Дети
навязывают нам свою волю, но я думаю, что, изучив его, мы  обнаружили  бы,
что когда определенное волевое усилие сконцентрировано в  одном  "сосуде",
то  происходит  осуществление  знаменитого  гегелевского   закона   -   по
достижении какого-то порога  количество  дает  новое  качество.  В  данном
случае - порабощение чужой воли.
     Это, должен признаться, чистая спекуляция, но  я  предвижу,  что  тут
откроется обширное поле для опытов и размышлений.
     - Все это представляется мне невероятно сложным,  разумеется,  в  том
случае, если вы правы.
     - В деталях, в механике - да, - согласился Зиллейби, - но в принципе,
я полагаю, сложность не так велика, как кажется на первый взгляд. В  конце
концов, согласитесь,  главное  качественное  отличие  человека  -  наличие
сознания.
     - Разумеется, - согласился я.
     - Что ж, дух, сознание - они ведь живые, они не могут быть  статичны,
это нечто либо постепенно развивающееся  по  восходящей,  либо  постепенно
атрофирующееся  и  исчезающее.  Эволюция  духа   предполагает   неизбежное
появление духа еще большего. Предположим, что этот еще  больший  дух,  это
суперсознание, попытается появиться на жизненной сцене. Такая конструкция,
как организм обычного человека, не годится для его  воплощения.  Супермена
же, чтобы вместить такое сознание, пока  не  существует.  Разве  не  может
быть, что из-за отсутствия единого "помещения"  его  место  займет  группа
людей? Ну, представьте, будто энциклопедия переросла границы одного  тома.
Если это возможно, то вполне вероятны и  два  суперсознания,  обитающие  в
двух разнополых группах.
     Он замолчал, наблюдая в открытое окно, как шмель перелетает с  одного
цветка лаванды на другой. Потом задумчиво добавил:
     - Я много думал об этих группах. Мне даже  показалось,  что  было  бы
полезно найти какие-то названия для этих суперсознаний. Естественно, выбор
имен обширен, но из этого множества только два прочно и хорошо легли в мою
память. Я все время думаю об Адаме и Еве.


     Через два или три дня после  этого  разговора,  я  получил  письмо  с
извещением, что работа в Канаде, о которой я давно мечтал, ждет меня, если
я  приеду  туда  без  промедления.  Я  отбыл,  оставив  Джанет  в   Англии
заканчивать дела, после чего она должна была приехать ко мне.
     Прибыв в Канаду, она привезла из Мидвича очень мало новостей, если не
считать внезапно вспыхнувшую войну между Фрименами и Зиллейби.
     Похоже,  Зиллейби  познакомил  Бернарда  со  своими  наблюдениями.  К
Фрименам обратились с запросом, и они инстинктивно заняли по  отношению  к
его  гипотезе  отрицательную  позицию.  Потом  Фримены,  видимо,   провели
несколько собственных тестов, и все заметили, что настроение этой  парочки
стало портиться день ото дня.
     - Предполагаю, однако, что до мысли об Адаме и  Еве  они  все  же  не
додумались, - добавила Джанет. - Бедный старичок Зиллейби!  За  что  вечно
буду  благодарить  Провидение,  так  это  за   нашу   в   высшей   степени
своевременную поездку в Лондон. Ты только вообрази,  ведь  я  могла  стать
мамашей одной тридцатой части Адама или одной двадцать восьмой - Евы!  Так
возблагодарим же Господа Бога за то, что мы выбрались из  этой  катавасии.
Хватит с меня Мидвича! Надеюсь, никогда больше не услышу о нем ни  единого
слова!




                              ЧАСТЬ ВТОРАЯ


                           16. НАМ УЖЕ ДЕВЯТЬ

     На протяжении последних нескольких лет те визиты на  родину,  которые
нам удалось нанести,  были  коротки,  проходили  в  спешке  и  заключались
преимущественно в беготне от  одного  родственника  к  другому,  причем  в
перерывах приходилось еще выкраивать время для деловых встреч. В Мидвиче я
не бывал, да и, по правде говоря, почти не вспоминал о нем. Но на  восьмой
год после нашего отъезда из Англии мне  удалось  выбраться  на  родину  на
целых шесть недель, и однажды на Пикадилли  я  столкнулся  нос  к  носу  с
Бернардом Уэсткоттом.
     Мы зашли в его клуб, чтобы отметить встречу.  Во  время  разговора  я
спросил его  о  Мидвиче.  Признаюсь,  я  ожидал  услышать,  что  все  дело
кончилось полным провалом, ибо в тек редких случаях, когда я вспоминал эту
деревушку, она и ее обитатели  казались  мне  столь  же  нереальными,  как
рассказ представляющийся в детстве чистой правдой,  а  потом  обнаруживший
свою полную надуманность. Я был готов услышать, что за  Детьми  больше  не
тянется  шлейф  чего-то  необычайного,  что,  как  это  нередко  бывает  с
вундеркиндами,  ожидания  не  принесли   плодов   и   что,   несмотря   на
многообещающее начало и обнадеживающие признаки, они превратились в ватагу
обычных деревенских ребятишек, от которых отличается разве что внешностью.
     Бернард помолчал с минуту, а потом сказал:
     - Случилось так, что я завтра как раз должен  побывать  там.  Хочешь,
съездим вместе, навестишь старых друзей, ну и так далее?
     Джанет гостила в  Шотландии  у  старинной  подруги,  бросив  меня  на
произвол судьбы, а никаких особых планов у меня не было.
     - Значит, ты все  же  приглядываешь  за  деревушкой?  Пожалуй,  я  бы
съездил и перекинулся парой слов с ними со всеми. Как там  Зиллейби?  Жив,
здоров?
     - Еще как! Он принадлежит к категории "законсервированных", способных
жить вечно, ничуть не меняясь.
     - Последний раз,  когда  я  его  видел,  если,  конечно,  не  считать
прощания перед отъездом, он находился  в  плену  сумасброднейшей  гипотезы
коллективной индивидуальности,  -  вспомнил  я.  -  Старый  фокусник!  Ему
удается заставить самые экзотические концепции звучать вполне убедительно.
Если мне не изменяет память, что-то такое насчет Адама и Евы.
     - Вряд ли  он  изменился,  -  ответил  мне  Бернард,  но  дальнейшего
разговора на эту тему не поддержал. Вместо этого он сказал: -  Боюсь,  мне
предстоит довольно мрачная поездка  -  коронерское  следствие  [коронер  -
чиновник, ведущий следствие о причинах внезапной  смерти].  Впрочем,  тебе
это не помешает.
     - Кто-нибудь из Детей? - спросил я.
     - Нет, - покачал он головой. - Транспортное происшествие с  одним  из
местных парней по фамилии Паули.
     - Паули? - повторил я. - Ах, да, помню. У них ферма за  деревней,  по
направлению к Оппли.
     - Именно так. Очень печальная история.
     Мне показалось бестактным выспрашивать у  него,  какое  отношение  он
имеет к следствию, поэтому я не возразил, когда он перевел разговор на мою
канадскую жизнь.
     Утром следующего прелестного летнего дня мы, позавтракав, отправились
в Мидвич. В машине Бернард почувствовал себя свободнее,  чем  в  клубе,  и
разговаривал откровеннее.
     - В Мидвиче ты увидишь кой-какие изменения, - предупредил он меня.  -
В вашем бывшем коттедже теперь живет супружеская пара по фамилии  Уэлтоны.
Он - резчик, она занимается  керамикой.  Не  помню,  кто  живет  сейчас  в
коттедже Гримма, после Фрименов там сменились несколько жильцов. А вот что
тебя удивит, так это Грейндж. У входа  висит  новая  вывеска:  "Грейндж  -
особая школа Министерства образования".
     - Вот как? Неужели для Детей? - спросил я.
     - Вот именно, - подтвердил он. -  "Экзотическая  концепция"  Зиллейби
выглядит сейчас куда менее странной, чем казалась когда-то. Фактически она
обернулась своего рода сенсацией, к стыду Фрименов.  Она  выставила  их  в
истинном свете, так что им пришлось уехать и спрятаться в какой-то дыре.
     - Ты имеешь в виду эту бредятину об Адаме и Еве? - спросил я, не веря
своим ушам.
     - Не вполне. Я имею в виду две ментальные группы. Наличие  этих  двух
внутренне связанных групп тогда полностью подтвердилось. Они существуют  и
по сей день. Примерно  в  два  года  один  из  мальчишек  научился  читать
несложные слова...
     - В два года! - вскричал я.
     - В соотношении к четырем у обычных детей, - напомнил мне Бернард.  -
А на следующий день оказалось, что все мальчики умеют делать то же. С  тех
пор прогресс удивителен. Прошло несколько недель, научили читать  одну  из
девочек, и тут выяснилось, что читают все. Потом  один  малыш  узнал,  как
надо ездить на велосипеде, и тут же все мальчики великолепно, с первой  же
попытки, освоили это дело. Миссис Бринкман обучила свою  девочку  плавать,
все прочие девчонки немедленно обнаружили такое же умение, а мальчишки  не
могли до тех пор, пока не обучился один из них, тогда заплавали все. С той
минуты, как Зиллейби указал на эту способность,  сомнений  ни  у  кого  не
осталось. Явление это было и будет, а  не  прекращающиеся  споры  на  всех
уровнях происходят,  скорее,  из-за  утверждения  Зиллейби,  будто  каждая
группа  представляет  собой  целостную  личность.  Такое  мало  кто  может
переварить. Что-то вроде передачи мыслей  -  пожалуйста;  высокая  степень
взаимопонимания  -  извольте;  некоторое  число  особей  с  какой-то  пока
неизвестной формой связи - сколько угодно! Только  ни  в  коем  случае  не
цельность, состоящая из физически отдельных частей. Идея почти ни  у  кого
не находит поддержки.
     Я не выказывал удивления, и он Продолжал:
     - Как бы там ни  было,  дебаты  носят  преимущественно  академический
характер.  Бесспорно,  что  у  Детей   действительно   существует   тесный
внутригрупповой  контакт.  Поэтому  отдавать  их  в  обычную  школу   было
бессмысленно - через несколько дней после их появления в Оппли или  Стауче
повсюду  разнеслись  бы  слухи.  Пришлось  впутать  в  дело   Министерство
образования и Министерство  здравоохранения,  в  результате  чего  Грейндж
снова открылся, но уже в виде симбиоза школы и Центра социальной защиты  и
изучения Детей.
     Дело пошло лучше, чем можно было ожидать. Даже при вас уже было ясно,
что Дети скоро доставят немало хлопот. У них совсем иное чувство общности;
их поведение по природным особенностям отличается  от  нашего.  Узы  между
собой для них намного  важнее  чувств,  которые  они  испытывали  к  своим
семьям. В некоторых семьях детей и не любили вовсе.  Они  не  вписались  в
семейные отношения, не стали членами семьи, ибо были совсем другими.
     В компании с обыкновенными ребятишками  из  тех  же  семей  они  тоже
смотрелись  плохо.  Напряженность  явно  нарастала.  Кто-то  из   Грейнджа
выдвинул идею устроить пансионат для Детей. Не потребовалось ни нажима, ни
уговоров - туда могли переселяться  те,  кто  хотел,  и  очень  скоро  там
оказалось около десятка Детей. Постепенно к ним переселились все.  Похоже,
они сами  осознавали,  что  с  жителями  деревни  у  них  мало  общего  и,
естественно, тяготели к своим.
     - Очень неординарная  организация.  А  что  думают  по  этому  поводу
мидвичцы?
     -  Поначалу  кое-кто   возражал,   причем,   скорее,   из   моральных
соображений, чем по делу. Большая часть вздохнула с облегчением, что с них
сняли ответственность, которая их, в общем-то, страшила, хотя они в этом и
не признавались. Некоторые же искренне любили своих  Детей  и  сейчас  еще
любят, а потому огорчились. Но большинство выносили их  с  трудам.  Никто,
конечна, и не пытался отговаривать их от переезда в  Грейндж  -  это  было
безнадежно. Там, где матери любили своих  Детей,  Дети  сохранили  с  ними
хорошие отношения и появляются в своих прежних семьях, когда захотят. Но в
основном Дети окончательно разорвали все прежние контакты.
     - Ничего более удивительного в жизни своей не слыхал, - сказал я.
     Бернард улыбнулся.
     - Ну, если ты поднатужишься, то вспомнишь, что  начало  истории  тоже
было не из обыкновенных, - напомнил он.
     - А чем с ними занимаются в Грейндже? - спросил я.
     - Во-первых, это, как написано на вывеске, прежде всего школа. У  них
большой штат учителей, воспитателей, специалистов по социальной психологии
и так далее. Кроме того, к ним приезжают очень известные ученые  и  читают
небольшие курсы по разным предметам. Классы сначала были  организованы