нктов службы движения сообщили,  что серьезные
аварии со  значительным количеством человеческих жертв потерпели не  менее
десяти поездов.
     Из  соседних  подземных вокзалов в  район  катастрофы срочно  выехали
работники  санитарной службы.  Несколько часов  отняли  расчистка путей  и
перевод поврежденных поездов на запасные колеи.
     Я   позвонил  на  Верхнее  озеро  и   попросил  к   телефону  Аркадия
Михайловича. Его там не оказалось. Куда же девался профессор Довгалюк? Раз
он  не  вернулся на  плантацию,  значит,  авария застала его  в  помещении
подземного вокзала или по дороге на Верхнее озеро.  К сожалению, мне никто
не  мог  помочь  в  розысках -  все  были  заняты  ликвидацией последствий
катастрофы. Я прошел несколько километров по путям до подземных плантаций,
но  Аркадия Михайловича нигде не нашел.  Напрасны были  и  мои  расспросы.
Никто не знал, где он.
     Я  вернулся на  подземный вокзал и  присоединился к  Самборскому.  Он
осматривал разрушенную взрывом перегородку между  вентиляционной шахтой  и
туннелем и давал указания, как ее восстановить и замуровать.
     - Но  как  могла  она  здесь  проломиться?  -  удивлялся  инженер.  -
Неужели...
     - Что - неужели? - спросил я его.
     Он не ответил. У меня мелькнула мысль: "Неужели диверсия?"
     - Вот еще один пострадавший,  -  сказал вдруг Самборский, указывая на
неподвижное тело, лежащее в зеленой канавке.
     Мы торопливо подошли. Я наклонился и узнал профессора Довгалюка.
     - Неужели мертв? - с волнением спросил инженер. - Аркадий Михайлович!
- позвал он.
     Профессор открыл глаза, узнал Самборского и хрипло прошептал:
     - Задержите Черепашкина... он виновник... аварии...
     Ботаник снова потерял сознание.  Мы  подняли его на руки и  осторожно
понесли в кабинет начальника подземного вокзала. Немедленно вызвали врача,
и тот, осмотрев старика, сказал, что ничего страшного нет.
     - Он получил ушибы, когда падал. Через несколько минут он очнется.
     Тем  временем начались розыски Черепашкина.  Я  остался возле Аркадия
Михайловича,  ожидая,  пока его приведут в чувство.  Мои мысли были заняты
Черепашкиным.  Зачем  понадобилось ему  причинять  Глубинному  пути  такие
повреждения? Может быть, бывший управдом сошел с ума?
     Врач  сказал  правду:   профессор  Довгалюк  быстро  очнулся  и  смог
рассказать о том, что с ним случилось.
     Распрощавшись с нами несколько часов назад,  профессор вспомнил,  что
ему нужно взять семена,  и,  прежде чем ехать на плантацию,  решил зайти в
камеру  хранения багажа.  Обратно он  шел  мимо  незаконченных мастерских,
отделявшихся  от  герметизированного  туннеля  только  стеной.   Вдруг  он
заметил,  что из-за выступа стены выскочил и  быстрыми шагами направился в
глубину  подземелья человек.  Профессор  внимательно присмотрелся и  узнал
смотрителя подземного сада.
     - Черепашкин! - крикнул он.
     Но тот,  не оглядываясь,  бросился бежать. Аркадий Михайлович крикнул
еще несколько раз и поспешил вслед беглецу.  Черепашкин не останавливался.
Встревоженный странным поведением смотрителя, профессор еще прибавил шагу.
Но  расстояние  между  ним  и  Черепашкиным  все  увеличивалось,  так  как
Черепашкин бежал что было сил. Вдруг Черепашкин бросился в поросшую травой
канаву. Теперь профессор быстро приближался к нему. Но только он подошел к
канаве,  позади прогремел взрыв,  и профессор почувствовал,  как невидимая
сила бросила его на землю.
     Больше он ничего не помнил.
     Во время рассказа старика вернулся Самборский.
     - Ваш Черепашкин,  Аркадий Михайлович,  исчез неведомо куда. Нигде ни
следа...  Но  я  уже  связался  с  Иркутском и  уведомил начальника охраны
Глубинного пути. Томазяну следует знать о случившемся.
     - Томазяну? - удивленно спросил я. - Почему Томазяну?
     - Он ведь наш начальник охраны.
     Это было для меня новостью.


                           9. ШАПКА ЧЕРЕПАШКИНА

     Томазян действительно получил новое назначение.  Его перевели сюда из
прокуратуры и назначили начальником охраны подземного пути. Это назначение
свидетельствовало о  доверии к  следователю и  возлагало на  него огромную
ответственность.
     От  Томазяна я  узнал,  что тяжело ранен Макаренко,  который во время
аварии находился в поезде.
     Бывший следователь понимал, что, если в туннеле еще оставались враги,
значит,   дело  Догадова  было  недостаточно  расследовано,  понимал,  что
означает новая катастрофа на Глубинном пути и где таятся ее причины.
     - Вот оно то, что скрыл от нас Догадов, - сказал мне Томазян, когда я
встретил его на аэродроме.
     Он прилетел ночью,  немедленно осмотрел места, где воздух прорвался в
туннель,  выслушал сообщения инженеров и рабочих. Самборский рассказал ему
о  происшествии с профессором Довгалюком.  Томазян заехал в больницу,  где
лежал Аркадий Михайлович, но ничего нового не узнал.
     Томазян   вернулся  в   туннель   и   распорядился  усилить   розыски
Черепашкина.  Но  смотритель подземного сада словно испарился.  И,  только
когда слух о  Черепашкине разнесся по всему участку,  к  Томазяну прибежал
один  из  лифтеров и  сказал,  что  совсем  недавно  поднял  смотрителя на
поверхность.  Томазян с досады кусал ногти.  Он упрекал себя в том,  что в
свое время "прошляпил" Черепашкина,  не уделил достаточного внимания одной
мелочи,  а  именно:  разнобою в показаниях Черепашкина и Догадова.  Первый
уверял,  что Догадов оставил его,  а  второй -  что Черепашкин сам убежал.
Томазян поверил Черепашкину...  Маленький чудаковатый управдом не возбудил
в нем особых подозрений.
     Впрочем,  сейчас особенно раздумывать не приходилось.  Черепашкин был
где-то  поблизости,  необходимо было во что бы то ни стало разыскать его и
задержать.  Далеко убежать он не мог: единственная дорога из поселка шахты
Глубочайшая бдительно охранялась,  и  на ней проверяли каждого проезжего и
прохожего. Под таким же контролем находился и аэродром.
     План Томазяна был очень прост. Поисковые группы должны были пройти во
всех  направлениях,   заглянуть  под  каждый  кустик,  за  каждый  камень,
остановить каждого  прохожего и,  если  возникнет хоть  малейшее сомнение,
проверить,  кто он такой. В поисках приняли участие почти все жители этого
района.
     Со  мной  отправились несколько юношей  -  учеников  старших  классов
местной школы.  Мы  пошли по  направлению к  Учан-Чану.  Вместе со  своими
помощниками я собирался осмотреть дорогу до самого водопада.
     Но  долго  ходить нам  не  пришлось.  Когда мы  очутились за  Высокой
беседкой,  один  из  мальчиков заметил на  маленьком холме одинокую фигуру
человека.  Я  воспользовался своим биноклем и,  хотя  ничего не  смог  как
следует разглядеть, почувствовал, что это должен быть Черепашкин.
     Человек вел себя немного странно. Он сидел неподвижно, спиной к нам и
держал в руках что-то похожее на шапку.
     Мы растянулись цепью, намереваясь окружить неизвестного. Шагов за сто
пятьдесят я вышел немного вперед и пополз по земле.
     Вдруг неизвестный оглянулся, заметил нас и вскочил на ноги.
     Да, это был Черепашкин.
     Он  бросился с  холма как  раз  туда,  куда мои ребята еще не  успели
дойти.
     - Держите,  держите!  -  закричали все  и  что  было сил  кинулись за
беглецом.
     Но он успел сбежать с холма и исчез в ближайшем овраге.
     Несколько  юношей  опередили  меня.  Они  не  сбежали,  а  прямо-таки
скатились вслед  за  Черепашкиным.  Но  самым  удивительным было  то,  что
Черепашкнн теперь спокойно сидел за  крутой скалой на камне,  словно и  не
убегал.
     Когда  я  подоспел туда,  Черепашкин с  глуповатым видом  спрашивал у
ребят:
     - Что случилось?
     Мы задержали его и уже хотели вести к Томазяну,  как вдруг я заметил,
что  Черепашкин без шапки.  Я  приказал ребятам разыскать ее.  Внимательно
осмотрев дорогу,  по которой он убегал от нас,  мы наконец нашли шапку. На
ней сверху имелось какое-то странное приспособление,  а внутри -  наушники
для радио.  На  мои вопросы Черепашкин отвечать не захотел и  заявил,  что
видит эту шапку впервые.
     Дурачком прикидывался Черепашкин и  тогда,  когда мы  очутились перед
Томазяном. Черепашкин уверял, что о шапке ничего не знает.
     Я надел ее себе на голову и прислушался.  В наушниках было тихо.  Но,
еще  раз осмотрев шапку,  я  заметил на  ней что-то  похожее на  маленькую
антенну.  И лишь только я поднял эту антенну на несколько сантиметров, как
в  наушниках что-то застрекотало.  Я  отчетливо слышал точки и тире азбуки
Морзе, но понять ничего не мог.
     Это открытие сразу показало нам,  что за птица тот,  кто называл себя
Черепашкиным.  Без всякого сомнения, Черепашкин был враг не менее ловкий и
опасный,  чем  Догадов,  квалифицированный шпион,  долго  скрывавшийся под
личиной глуповатого малого. Начальник охраны послал в Москву телеграмму, в
которой просил сказать Догадову об аресте сообщника и уведомить, какое это
произведет на шпиона впечатление.
     Вскоре пришел ответ.
     "Сообщение  о  разоблачении Черепашкина  произвело  на  арестованного
крайне тяжелое впечатление. Он сказал, что узнал, кто такой Черепашкин, во
время пребывания с ним в тайге".
     - Вот,  пожалуйста!  -  сказал мне Томазян. - Недурно он нас обманул!
Теперь разберитесь, как это они прыгали с самолета.
     - Но  Догадов уверяет,  что  он  только  в  тайге  узнал,  кто  такой
Черепашкин.
     - Очень возможно. Сейчас попробуем расспросить этого субъекта.
     Я  вспомнил,  как  ловко  Черепашкин обманул нас  во  время  прошлого
ареста, и попросил у Томазяна разрешения присутствовать на допросе.
     - Хорошо,  -  согласился Томазян.  -  Только теперь нет необходимости
прятаться  за  ширмой.   Садитесь  и   слушайте.   Вы  будете  официальным
свидетелем. Но вряд ли мы много узнаем на первом допросе.
     Томазян приказал привести Черепашкина.
     Когда шпион вошел в  комнату,  меня поразил его  вид:  черты его лица
остались теми же самыми, но глаза утратили придурковатое выражение, взгляд
их был мрачен.
     - Присядьте,  -  предложил Томазян.  - Теперь слушайте... Мы получили
одно сообщение.  -  Он прочитал шпиону текст телеграммы.  - Мы имеем также
бесспорные доказательства,  что вы устроили в подземелье взрыв,  вызвавший
аварию.  И,  наконец,  в  нашем распоряжении ваша радиофицированная шапка.
Наши  работники  сейчас  заняты  расшифровкой  полученных  в   ваш   адрес
радиограмм.  Вы знаете,  как высоко теперь стоит техника расшифровки. Если
бы вам передавали радиограммы даже с Марса,  их содержание все равно стало
бы нам известным. Итак, советую вам не затруднять нашу работу.
     Черепашкин помолчал, потом пристально посмотрел на Томазяна и на меня
и не спеша высокомерно произнес:
     - Я солдат, разведчик. Ваш враг. Больше - ни единого слова.
     Он замолк и устремил взгляд куда-то вдаль.
     Это был упорный враг.  Хотя его и победили, он не просил помилования.
Чувствовалось,  что его всю жизнь готовили для ударов из-за  угла.  Он был
способен на все.  Он понимал,  что спасения ему нет,  и внешне воспринимал
это совершенно спокойно.
     - Может быть,  вы  все-таки дадите некоторые разъяснения?  -  спросил
Томазян. - Скажите по крайней мере вашу настоящую фамилию и год рождения.
     Черепашкин молчал.
     - Как вы  познакомились с  Догадовым?  Почему преследовали профессора
Довгалюка?
     Арестованный не отвечал.  Он сидел выпрямившись на стуле и равнодушно
разглядывал стену.
     Томазян понимал,  что  сейчас  от  этого  человека добиться ничего не
удастся. Он позвал часового и приказал увести арестованного.
     Шпиона вывели,  чтобы немедленно отправить в  Иркутск,  а оттуда -  в
Москву, в распоряжение высших следственных органов.
     - С  ним  будет  еще  много возни,  -  проговорил,  глядя ему  вслед,
Томазян.
     Поезда в наполненном воздухом туннеле уже шли регулярно,  но скорость
их не превышала двухсот километров в  час.  Пропускная способность туннеля
резко упала.
     Томазян спешил в Иркутск.  Чтобы немедленно попасть туда,  он заказал
самолет.  Я  полетел вместе с ним.  По дороге мы разговорились о давнишнем
случае,  когда  в  квартиру к  Шелемехе забрался вор.  Томазян  теперь  не
сомневался,  что  это  был  управдом  Черепашкин,  намеревавшийся выкрасть
бумаги Лиды и Станислава.
     В Иркутске мы узнали,  что,  возможно, к следующему утру возобновится
нормальное движение поездов в  туннеле,  то  есть  со  скоростью не  менее
тысячи  километров  в  час.  В  управлении  Томазян  доложил  Саклатвале о
положении в восточной зоне,  об аресте Черепашкина и о мерах, принятых для
усиления охраны туннеля.
     Утром из туннеля сообщили,  что работы по выкачке воздуха закончены и
электропоезда идут с прежней скоростью.


                                  ЭПИЛОГ

     Чистенький городок,  расположенный внизу,  у  самого берега,  со всех
сторон  обступили покрытые зеленым  кустарником холмы,  сбегающие уступами
сады  и  парки.   Нежная  зелень  радовала  спокойными,  приятными  глазу,
красками.  Позолоченные весенним  солнцем,  вспененные волны  южного  моря
набегали  на  каменные  стены  набережной,  могучими всплесками шумели  на
песчаных пляжах. Воздух был напоен дыханием весны и соленого моря.
     На  широкой  веранде санатория находились четверо:  юноша-спортсмен в
полосатой майке  и  с  биноклем,  красивая светловолосая молодая женщина в
голубом платье, седой старик... Четвертым был я.
     Молодая   женщина  взволнованно  перебирала  пальцами  ремешки  своей
сумочки,  старик  то  снимал,  то  надевал очки,  хмыкал  и  вопросительно
поглядывал на своих компаньонов.
     Нужно сказать,  что мы,  все четверо,  приехали в этот городок только
несколько  часов  назад.  Целью  нашего  приезда  был  санаторий-лечебница
доктора Барабаша.  Собственно,  санаторий назывался иначе, но официального
названия никто не употреблял.  Санаторий был известен благодаря тому,  что
главным врачом  здесь  работал Юрий  Барабаш,  прославленный своим  особым
комплексным  методом  лечения.   Этот  метод  объединял  и   хирургическое
вмешательство,  и применение различных лекарств, и психотерапию, а главное
- строго индивидуальный подход к больному.
     Мы,  все четверо,  нетерпеливо ждали прихода врача.  Вскоре в  дверях
показался его белый халат. Очевидно, Барабаш знал, кто его ждет, и спешил.
     - Как я рад!  Как рад!  - воскликнул он, обнимая старого профессора и
меня.
     Он потряс за плечи юношу и крепко сжал руки молодой женщины.
     - Я ожидал тебя с самого утра, - сказал он, обращаясь к ней. - Но как
же вы оказались все вместе? Вот здорово!
     - Поэтому я и задержалась,  что встретилась с ними, - сказала молодая
женщина. - Как Ярослав?
     - Да, да, как Ярослав? - схватил Барабаша за руку старичок.
     Мы все вопросительно смотрели на врача.
     - Сейчас, сейчас, друзья мои, - улыбаясь, сказал он. - Лида, конечно,
рассказывала вам о нем. Она ведь видела его три недели назад...
     - О, это было так давно... - тихо проговорила молодая женщина.
     Ее голос слегка дрожал.  Барабаш посмотрел на Лиду,  и  в  его глазах
промелькнуло что-то невыразимо печальное.  Но,  сразу овладев собой,  врач
весело улыбнулся и сказал:
     - Через минуту Ярослав будет здесь.
     - Он уже ходит? - вскрикнула Лида.
     - Скоро будет ходить.  Минутку терпения - и вы все увидите. Тарас, ты
хочешь о чем-нибудь спросить меня?
     Юноша в майке уже давно порывался задать какой-то вопрос.
     - Да,  да,  -  сказал он.  -  Знает ли  Ярослав Васильевич о  решении
строить новые линии Глубинного пути?
     - Новые линии? Я сам еще ничего не знаю.
     - Сегодня утром об  этом объявили по радио.  У  Аркадия Михайловича с
собой письмо от Саклатвалы к  Ярославу Васильевичу...  вероятно,  по этому
поводу.
     - Новые линии? - повторил Барабаш.
     - Они свяжут крайние пункты трех материков Старого света,  - объяснил
Тарас.
     В  это  время через широко открытую дверь санитар выкатил на  веранду
кресло.  В  кресле сидел и  улыбался нам Ярослав Макаренко.  Много месяцев
провел инженер в постели.  Барабаш вырвал его из рук смерти. И вот бледный
и еще очень слабый Ярослав появился перед своими друзьями.
     - Лида! Аркадий Михайлович! Олекса Мартынович! Тарас! - проговорил он
тихим голосом в сильном волнении.
     Немного позже мы оставили Лиду с больным и вышли в сад.
     Я добрел до самого моря и скоро вышел на бульвар у набережной.
     Шумел,  разбиваясь о камни набережной, прибой, в столбах водяной пыли
радужно  отсвечивали  солнечные  лучи;   море  играло,  как  симфонический
оркестр.  Я  стоял у  каменной стены,  возле скамьи с железной спинкой,  и
вспоминал  давнишнюю встречу  в  этом  самом  месте,  таинственную Снежную
Королеву, необычных людей, которые стали моими друзьями.


                 ИСТОЧНИК ПОЛУЧЕНИЯ ТЕКСТА И ИЛЛЮСТРАЦИЙ

          Трублаини Н. П.
          Романы: "Лахтак";  Глубинный   путь.   Сокращенный   перевод   с
     украинского  Б.  Слуцкого  и М.  Фресиной.  Рисунки А.  Лурье.  - М.:
     Государственное   издательство   детской   литературы    Министерства
     просвещения  РСФСР,  1960.  - 504 с.,  ил.  (Библиотека приключений и
     научной фантастики). Школьная библиотека: Для средней школы.
          Тираж 165 000 экз.
     Ответственный редактор Э. П. Микоян
     Художественный редактор Н. Г. Холодовская
     Технический редактор С. К. Пушкова
     Корректоры Е. И. Вильтер и Л. И. Гусева

__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 05.05.2001
     О найденных в тексте ошибках сообщать:   mailto:vgershov@chat.ru
     Новые редакции текста можно получить на: http://lib.ru/~vgershov