ему, что вы уже сделали свой выбор... неважно - почему, неважно  -  как...
но сделали! И тогда он сказал... Он  согласился  со  мной  и  сказал:  да,
сделали, но, боже мой, до чего же это жалкий выбор! И тут жалость схватила
и меня тоже. Я схватился было за бутылку, но сразу  же  понял:  нельзя.  Я
подумал: вы тоже должны узнать об этом... Теперь-то  я  вижу,  что  сделал
глупость, никому из вас этого не надо, но - все  равно.  Это  была  минута
добра. Очень большая редкость в нашей жизни.
     Воцаряется неловкое молчание. И вдруг Зоя Сергеевна подходит к Артуру
и целует его, а затем целует Сергея.
     Сергей: Ну... что ты, мама? Ну что ты? Ничего! Все будет нормально.
     Базарин (сварливо): Минуточку, минуточку...
     Пинский: Олег Кузьмич, помолчите, ради бога.
     Базарин: Нет уж, пардон! Я благодарен молодому поколению за те добрые
чувства, которые вызывал у него целую минуту...
     Кирсанов: Боже мой, какая зануда!.. Кузьмич!
     Базарин: Нет уж, позволь. Молодые люди мягко упрекают нас в том,  что
мы сделали не тот выбор. Оч-чень хотелось бы знать, какой выбор сделали бы
молодые люди, если бы им принесли аналогичные повестки? "Нигилисты  города
Питера"!
     Сергей: Но ведь не принесли же!
     Базарин: Но ведь могли принести? И может быть, еще принесут!
     Сергей: А вот не  могли!  И  не  принесут!  Вы  этого  не  понимаете.
Приносят тем, кто сделал выбор раньше, - ему еще повестку не  принесли,  а
он уже сделал выбор! Вот маме повестку не  принесли.  Почему?  Потому  что
плевала она на них.  Потому  что,  когда  они  вербовали  ее  в  органы  в
пятьдесят пятом, она сказала им: нет! Знаете, что она им ответила? Глядя в
глаза! "Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро... "И вся вербовка!
И когда в партию ее загоняли в шестьдесят восьмом, она снова  сказала  им:
нет!" Да почему же нет, Зоя Сергеевна? Что же, в  конце  концов,  для  вас
дороже - Родина или семья?" А она им, ни секунды не размышляя: "Да конечно
же, семья". И все. А вот вы, Олег Кузьмич, в партию рвались, как в  винный
магазин, извините за выражение...
     Кирсанов (грозно): Сергей!
     Сергей: Папа, я же извинился. И я вообще ничего  плохого  сказать  не
хочу. Ни про кого. Я только одно вам объясняю: выбор свой люди  делают  до
повестки, а не после.
     Кирсанов: Это я, спасибо, понял. Откуда только ты  все  это  про  нас
знаешь, вот чего я не понял.
     Сергей: Знаю. Мы вообще много про вас знаем. Может быть даже все.  Мы
же всю жизнь ходим возле вас, слышим  вас,  наблюдаем  вас,  хватаем  ваши
подзатыльники и поэтому знаем все. Про ваши ссоры,  про  ваши  тайны,  про
ваши болезни...
     Артур: Про ваши развлечения...
     Сергей: Про ваши неудачи, про ваши глупости...
     Артур: Про ваши аборты...
     Сергей: Мы только стараемся все это не брать в голову, не запоминать,
но оно само собой запоминается, лучше любого школьного урока, хоть  сейчас
вызывай к доске...
     Пинский (вкрадчиво): Я так понимаю,  что  минута  добра  благополучно
истекла...
     Сергей: Дядя Шура, я ведь извинился... Артур,  пойдем  отсюда.  Я  же
говорил тебе, что все кончится скандалом...
     Кирсанов: Да сиди  уж  ты...  жалостливый.  Не  будет  тебе  никакого
скандала. Не до скандалов нам сейчас.
     Базарин (отдуваясь): Да уж, какие тут могут быть скандалы... Я только
хотел напомнить молодым людям, что прийти  за  ними  могут  и  без  всяких
повесток.
     Пинский: Представляете, открывается вот эта дверь, и  входят  трое  в
штатском...
     Артур (мотает головой): Нет. Не входят.
     Пинский: Почему же это?
     Вместо ответа Артур молниеносным движением  выхватывает  из-за  спины
большой никелированный револьвер и становится в классическую позу:  широко
расставленные, согнутые в коленях ноги,  обе  руки,  сжимающие  револьвер,
вытянуты вперед  и  направлены  в  зрительный  зал.  "Пух,  пух,  пух",  -
произносит он, поворачиваясь корпусом слева направо и посылая воображаемые
пули веером. Потом тем же неуловимым движением  забрасывает  револьвер  за
спину и выпрямляется.
     Артур: Вот почему. Зачем, спрашивается, им  с  нами  связываться?  Мы
опасны. С нас гораздо спокойнее снять деньгами.
     Базарин (ошеломленно): Позвольте, откуда у вас оружие?
     Артур (широко улыбаясь): Из республики Замбия. Папа прислал.
     Пинский (настороженно): Настоящий?
     Артур: Нет, конечно. Пугач.
     Пинский  (многозначительно):  Гм...  Ну,   естественно...   Рэкетиров
отпугивать... Да и вообще...
     Сергей (с чувством): Дядя Шура Пинский! Я вас люблю.
     Пинский: Да. Я тебя тоже люблю. Лоботряс.
     Сергей: Я вас всех люблю. Я даже Саньку нашего, полупротухшего,  тоже
люблю. Не ходите вы никуда  утром.  Повестки  эти  свои  порвите,  телефон
выключите, дверь заприте...  Мы  с  Артуром  сейчас  вам  замок,  наконец,
починим. И ложитесь все спать. Не поддавайтесь  вы,  не  давайте  вы  себя
сломать!
     Кирсанов (горько): Ах, какие вы у нас смелые, какие  несломленные!  И
ничего-то вы не понимаете! Ведь это сейчас они  не  нас  ломают,  нас  они
сломали давным-давно, еще поколение назад. Сейчас они вас ломают! Это ведь
они не нам повестки прислали - они вам повестки прислали, чтобы вы на  всю
жизнь запомнили, кто в этом мире хозяин...
     Он замолкает. Слышны тяжелые удары в дверь.
     Сергей: Спокуха! Говорить буду я. Артур, встань тут в тенечек.
     В дверях возникает  знакомая  фигура  -  давешний  рослый  человек  в
блестящем мокром плаще.
     Черный Человек (зычно): Гражданин Кирсанов?
     Кирсанов (поднимается, издает горлом сдавленный жалкий писк).
     Черный Человек: Станислав Александрович?
     Кирсанов (справившись наконец с голосом): В чем дело?!  Кажется  наше
время еще не вышло!
     И тут Сергей  подхватывает  Черного  Человека  под  локоток  и  ловко
выводит его на авансцену.
     Сергей: Старик. Давай по-доброму. Что мы, не люди? Давай спокойненько
договоримся...
     Черный Человек (обычным голосом): Чего договоримся? Насчет чего?
     Сергей: Спокуха! Все будет нормалек. Ты нас  не  видел,  мы  тебя  не
видели. Дверь заперта, хозяев нет, уехали... Два стольника. И все тихо.
     Черный Человек: А... Нет. Не получится.
     Сергей: Ну почему не получится? Тихо, мирно,  по-доброму...  Ну,  три
стольника - пойдет?
     Черный Человек: Нет. Не хочу. Брось.
     Сергей: Три стольника за минуту молчания. Соображаешь, нет?
     Черный Человек (пытаясь высвободиться): Пусти. Я же тебе сказал: нет!
     Сергей (уже другим голосом - злым и напряженным): Четыре!
     Черный Человек: Нет.
     Сергей: Четыре стольника, козел!
     Черный Человек: Пусти! Я же тебе сказал - нет!
     Сергей отпускает его, отшатывается и, как бы падая, вдруг выбрасывает
ногу, сделавшуюся невероятно длинной и прямой.  Тяжелый  ботинок  попадает
Черному Человеку прямо в голову. Кейс  вылетает  у  него  из-под  мышки  и
кувырком катится по полу, извергая кипы белых листков.  Черный  Человек  с
трудом удерживает равновесие, фонарь вдруг вспыхивает у него во лбу, и  он
становится похож на неуклюжего испорченного робота. И тут из тьмы вылетает
Артур,  и  они  вдвоем  с  Сергеем,  издавая  устрашающие  кошачьи  вопли,
складываясь и раздвигаясь,  как  огромные  циркули,  принимаются  избивать
Черного Человека ногами. Это длится всего несколько секунд. Слышны  только
кошачьи вопли и екающие плотные удары. Потом Зоя Сергеевна кричит страшно,
отчаянно, как будто бьют ее самое.
     Зоя Сергеевна: Перестаньте! Прекратите! Не смейте!
     Черный  Человек  мокрой  блестящей  кучей  валяется  на  полу   среди
разбросанных листков, Артур и Сергей нависают над ним, еще  напружиненные,
еще готовые бить и убивать, - Зоя Сергеевна подбегает к ним  и  хлещет  по
физиономии - сначала одного, затем другого.
     Зоя Сергеевна: Звери!  Зверье!  (Падает  на  колени  возле  избитого,
кричит.) Свет! Свет мне дайте!
     И в тот же миг вспыхивает электрический свет. Все остолбенело  стоят,
ошеломленные, подслеповато моргающие. Пол сплошь усеян белыми  листочками,
высыпавшимися из распахнувшегося кейса.
     Зоя Сергеевна: Сергей! Неси аптечку из ванной! Саня!  Воду  мне  сюда
холодную! Таз!..
     Она поднимает избитому голову, кладет к себе на колени.
     Черный Человек (жалобно и хрипло бормочет сквозь стоны): За что?  Ну,
за что? Что я тебе сделал? За что?..
     Базарин опускается  на  корточки  и  принимается  торопливо  собирать
рассыпанные  листки,  складывает  их  в  пачку,  старательно  подравнивает
дрожащими пальцами, потом читает один листок,  садится  на  пятки,  читает
другой...
     Базарин: Слушайте! Они  же  все  отменили!  (Падает  на  четвереньки,
ползает, ища что-то, наконец  находит  и  садится  задом  на  пол.  Читает
срывающимся голосом.) "Базарину... Олегу Кузьмичу... Во  изменении  нашего
предыдущего  распоряжения...  предписание  вам  прибыть...  отменяется..."
Отменяется!   "Впредь   до   специального   распоряжения.   Председатель -
комендант..." (Трясет перед собой пачкой мятых листков.) Всем  отменяется!
Станислав! Александр Рувимович! И вам тоже отменяется!..
     Черный Человек (стонет): За что? Ой, больно... Осторожнее!..
     Базарин (поднявшись на ноги и потрясая листками): Ведь я же  говорил!
Невозможно это! Я же сразу вам сказал!  Невозможно  это!  Невозможно  это!
Невозможно!..
     Начинает звонить телефон, и звонит  долго,  но  все  стоят  в  полном
остолбенении, и никто не берет трубку.