ть  я  и
знал новый язык, но, когда папа хотел, чтоб я  на  нем  изъяснялся,  я  не
всегда слушался. И так продолжалось до сих пор, пока папа не сказал другим
не обращать на меня внимания, если только я не заговорю.
   - Хм... -  с  задумчивым  видом  отозвался  Сипак.  -  Над  этим  стоит
подумать. А пока тебе нужно одеться. Пэн, -  обернулся  он  к  дракону,  -
двигал бы ты тоже из этого гнезда свои чешуйчатые телеса. И тебе ванна  не
помешает.
   "Сипак! Я же вчера принимал ванну!"
   - Ты разве не видел, что Пука не спорил со мной по поводу своего похода
в душ? Как ты мог заметить, он сам вызвался туда сходить  и  даже  взял  с
собой Саула.
   Сипак стоял, подбоченясь и свирепо глядя на напарника. Но в глазах  его
сверкали огоньки.
   Пука услышал ворчание дракона через ту зыбкую связь,  которая,  видимо,
меж ними наметилась, и хихикнул.
   "Не с твоей ли стороны  исходило  нечто,  услышанное  мной  сейчас?"  -
подозрительно спросил Пэн.
   - Сто? Я? - ответил  Пука.  -  Я  нисего  не  говорил,  -  Но,  вопреки
собственным словам, опять хихикнул.
   Пэн поднял бровь, едва ли не безупречно подражая Сипаку.
   "А вот второй смешок прозвучал подозрительно похоже на первый.  Значит,
должно быть, тебя я слышал".
   Эта поднятая бровь и решила дело. Пука расхохотался:
   - Ты не можешь себе представить, как смешно выглядит дракон, пытающийся
изобразить вулканита.
   Скоро он сполз на пол от смеха.
   Пэн зашипел.
   "Ты... ты... Доберусь я до тебя!"
   И в следующий миг он исчез в Промежутке.
   - Пэн! - возопил Сипак, но было поздно. Дракон уже пропал.
   Очень скоро Пэн вернулся - весь  в  воде!  Появившись  так  высоко  над
Пукой, как только мог, он распростер крылья. На Пуку, а заодно и на  Саула
с Сипаком, обрушился целый ливень.
   - Пэн, опускайся.
   Пэн замешкался, и Сипак добавил:
   - Сейчас же!
   Усевшись, Пэн пробормотал (никогда не  слышали,  как  бормочет  дракон,
разговаривая телепатически? Очень занятно!):
   "Сам хотел, чтоб я принял ванну".
   - Но не так, как предпочел ты! - дал сдачи Сипак.
   Он принялся читать Пэну мораль, но потом, уголком глаза, приметил  Пуку
и Саула. Обернувшись, он  увидел,  как  Пука,  все  еще  смеясь,  пытается
оттащить Саула, мастерившего что-то из песка, от самой большой лужи.  Чего
уж там - мальчишки и  так  промокли.  Увидев  происходящее  в  истинном  -
комичном - свете, Сипак вскинул руки и засмеялся сам.
   - А, ладно. Ох, уж эта пацанва... Давайте-ка приберемся.
   Пэн удивленно поднял взгляд, еще не веря, что ему сошло с рук озорство.
Поняв, что Сипак его простил, он кинулся помогать  Пуке  собирать  с  пола
воду. На постель вода не попала, и менять  ее  не  пришлось.  Работая,  он
из-под надбровных гребней глянул на индейца.
   Чтобы увидеть, как Пука, в свою очередь, смотрит на него,  а  с  концов
его косичек падает вода.
   "Слушай, Пэн. Если Сипак посмотрел на твою выходку сквозь  пальцы,  это
еще не сначит, что так же поступлю я. Ты свое получишь, обещаю".
   "Ой-ой-ой! И когда же? Когда?" - Пэн принялся подпрыгивать, отчего  пол
стал подпрыгивать тоже.
   - Перестань, Пэн! - воскликнул Пука, снова смеясь.  И,  понизив  голос,
добавил: - Не то скажу Сипаку, что ты переборки ломаешь.
   Пэн тут же замер.
   "Врешь".
   "Посмотрим", - Пука хихикнул.
   "Ну, ладно, ладно. - Он сердито посмотрел на парня. - Давай покончим  с
беспорядком, а потом займемся чем-нибудь другим".
   "Ты его устроил. Надо бы тебя одного заставить прибираться". -  Пука  с
независимым видом скрестил руки на голой груди.
   Пэн чуть ли не умолял, вращая глазами:
   "Помоги, ну, пожалуйста! Если поможешь, я тебя возьму с собой  полетать
в ангар челноков!"
   Пука,  казалось,  на  несколько  минут   задумался.   Когда   Пэн   уже
заволновался. Пука уступил.
   "Да перестань ты смотреть на меня щенячьими глазами. Помогу я тебе, так
и быть".
   Он вернулся к прерванной работе, и скоро в комнате стало посуше,  да  и
почище тоже.
   Вернувшись,  Сипак  увидел,  как  двое  юнцов  кидаются  друг  в  друга
подушками, а Саул перебегает от одного к  другому,  стараясь  схватить  не
попавшие в цель снаряды. Все трое то хохотали, то хихикали, а Сипак,  хоть
и не хотел прерывать войну подушек, но не желал, чтобы содержимое летавших
деталей мебели рассыпалось по всей комнате.
   - Угомонитесь, хватит.
   Он  сказал  это  негромко,  но  всякое  движение  в  комнате  мгновенно
прекратилось. За исключением одной уже  находившейся  в  воздухе  подушки,
которая бултыхнулась почему-то очень громко для такого рода  предмета.  На
него взглянули три пары расширившихся глаз.  Сипак  возвел  глаза  небу  и
мысленно спросил: "Почему я?"
   "Потому что ты сам когда-то был молод и знаешь, что это такое".
   "А ты не прислушивайся к моим мыслям!" - сказал Сипак.
   "Я и не слушал. Все сказал твой  взгляд",  -  в  глазах  Пэна  кружился
спокойный зеленый вихрь.
   - Ладно, с меня хватит.  -  Он  сгреб  Саула.  -  Вы,  двое,  займитесь
чем-нибудь полезным. У Саула - уроки.
   Когда Саул укоризненно посмотрел на отца, Пэн услышал тихое:
   "Я хочу играть с Пэном и Пукой. У них уроков нет".
   - Говори вслух, Саул. Это будет  твой  сегодняшний  урок.  Если  ты  не
скажешь вслух, чего хочешь, я тебя слушать не буду.
   Он махнул рукой дракону и юноше: "Кыш отсюда!", прогоняя их из  комнаты
отдыха, которую Сипак, Саул и Пэн называли своей каютой.
   - Идите. Вы отвлекаете того, кому предстоит настоящая работа.
   По пути к выходу Пэн прихватил летные снасти.  Когда  дверь  закрылась,
едва не прищемив парню концы косичек, Пэн послал Пуке:
   "Пойдем, поглядим, кто еще не на дежурстве!"
   - Ведите себя прилично! - прокричал Сипак, хоть и знал, что те двое уже
не слышат его. Потом он уселся  позаниматься  с  Саулом  перед  обходом  в
лазарете. Когда старшие ребята ушли, Саул утих  и  стал  вести  себя,  как
подобает ребенку-вулканиту его возраста: серьезно и уважительно.
   Пука и Пэн пошли сначала в  главную  комнату  отдыха.  После  вчерашней
вечеринки она пустовала.  В  остальных  комнатах  отдыха  тоже  никого  не
нашлось, и недоросли направились в ангар челноков.
   Пэну  пришлось  объяснять  Пуке,  как  надевать  и   подгонять   летное
снаряжение. Когда все оказалось на месте. Пука попрыгал и затянулся.
   "Ладненько, Пэн. Я готов. Поехали!"
   Одно могучее движение - и Пэн оказался в воздухе. Пука испустил громкий
радостный крик:
   - Э-ге-гей!
   Он пригнулся к шее Пэна, а потом начал колотить его пятками в бока.
   Снизу донеслось:
   - Давай-давай, ковбой!
   От неожиданности Пэн замер и едва не грохнулся;  пришлось  как  следует
поработать крыльями, чтобы остаться в воздухе. Счастье еще, что  Пука  был
привязан, а то свалился бы. Когда они стартовали, в ангаре никого не было.
Теперь внизу стоял лейтенант Киахрон, главный инженер.
   - О-го-го!
   Выравнявшись,  Пэн  сел  рядом  с   кзинти,   смеявшимся   теперь   над
выкрутасами, которые пришлось проделать дракону, чтобы приземлиться.
   - Не думал, что вы сумеете, салажата.
   Сейчас Пэн и Пука тоже смеялись. Мудрено было не  засмеяться  при  виде
ухмыляющегося высоченного кошкочеловека, который, к тому же,  держался  за
ребра от хохота. Пэн послал:
   "Я бы вас прокатил, да мне думается, вы уж слишком большой. Я ни за что
не взлечу".
   - Что он сказал, малыш? - спросил Киахрон.
   - Вы, должно  быть,  не  осень  хорошо  знаете  Пэна,  сор,  -  вежливо
предположил Пука.
   - Да, не очень. Думаю, я лишь однажды видел  этого  дракона,  да  и  то
всего несколько минут. А что? Это имеет какое-то значение?
   - Сем больше он ваз знает, тем лусе вы его понимаете. А сказал он,  сто
прокатил бы вас, да вы слишком велики.
   Киахрон опять засмеялся.
   - Велик, это точно! Еще раздавлю тебя, как жука! - Но в глазах его  при
этом мелькали веселые огоньки.
   Пэн повернулся к Пуке и сказал:
   "Спроси, можно нам полетать?"
   - Сор, Пэн спрашивает, можно ли нам полетать.
   - Какие вопросы! Но только если я смогу на вас посмотреть.
   - Договорились, сор!
   Пука опять забрался на спину к Пэну, и лягнул его в крепкие бока.
   "Полетели! И чтоб ничто нас не остановило!"
   "Идет!" - откликнулся Пэн.
   Они снова взлетели. Кружились и вертелись вдвоем по ангару.  Не  чистое
небо, конечно, но тоже  пойдет.  Наконец,  минут  через  сорок  пять,  Пэн
остановился, утомленный. Пука тоже устал. Хоть он и  не  тратил  силы  для
полета, но почти все время гикал и улюлюкал, как дикий индеец, которым, по
сути, и был.
   Счастливый, он снял с Пэна упряжь.
   "Я никогда так не веселился с тех пор, как расстался с папой".
   Он перекинул сбрую через голое плечо, и они вдвоем вышли из ангара.
   "Это потому, что вокруг тебя - взрослые, - отозвался Пэн. - Ты  слишком
быстро стараешься вырасти".
   Дракон довел спутника до голографического отсека. Убедившись,  что  там
никого нет, он ввел программу, имитировавшую Перн.
   "Пошли. Увидишь, о чем я скучаю".
   Когда  дверь  отворилась  прямо  в  громадную  песчаную  чашу,  у  Пуки
перехватило дыхание.
   "Это старый вулкан, верно?"
   "Да. Здесь, в другом мире, я родился. Вот по  таким  местам  я  скучаю,
когда мне одиноко. А о чем ты скучаешь?"
   Пэн подвел Пуку к краю большого водоема.  Юноша  видел  высоко  в  небе
каких-то крошечных летунов, а на пляже они были одни.
   "О папе. И о "Дерзости" [Павел Андреевич Чехов служил вместе с  Кирком,
Споком и Маккоем; Аппукта Чехов,  по  происхождению  -  североамериканский
индеец, - приемный сын Павла Чехова, спасенный им во время  путешествия  в
прошлое и перенесенный в будущее; впоследствии Аппукта проявил  недюжинный
ум и в короткий срок закончил Академию Звездного флота].
   "Нет. Я не о том. Я знаю, что скучаю по  тем,  кто  вывелся  вместе  со
мной. Скучаю о том, как здорово было учиться. Скучаю  по  сверстникам.  И,
конечно, мне недостает Карен. У меня есть Сипак, но это не одно и  то  же.
Она была первой, кого я увидел, выйдя из скорлупы".
   - Тогда почему ты здесь?
   "Мне уготовано нечто большее, нежели сражения  с  Нитями.  Если  верить
древним стихам, мне, думаю, предначертано стать спасителем своей  планеты.
У меня на самом деле не было выбора. Мне необходимо было уйти. Остаться  я
не мог, -  Пэн  тяжело  опустился  в  песок,  вытягивая  предплечье,  чтоб
поболтать им в воде. - Но взрослеть не начал".
   Несколько минут они просидели в тишине. Потом Пэн еще раз спросил:
   "О чем ты скучаешь?"
   Пука вздохнул.
   - Скусаю по друзьям, которые у меня были, пока я не заболел. О том, как
нам бывало весело. Мы занимались и играли, стобы стать похожими  на  своих
отцов, а их ответственность на нас не висела. Не надо  было  заботиться  о
том, как не опосдать к насалу  смены.  -  Он  посмотрел  на  Пэна.  -  Мне
кажется, я скусаю о друзьях моего возраста.
   "Почему ты не попросил отца оставить тебя со сверстниками?"  -  спросил
Пэн.
   - Не знаю. Но, когда я проснулся  здоровым  и  никто,  кроме  папы,  не
понимал меня, я не хотел, стоб папа уходил, и сам уходить не хотел. Вот  и
выусил я новый язык и пошел в Академию, стобы сделать ему приятное.  -  Он
прислонился к мягкой шкуре  Пэна.  -  Мне  кажется,  я  никогда  не  смогу
вернуться.
   "Значит, как у меня, у тебя по-настоящему и не было выбора. Вырасти  ты
не успел".
   - Но я не думаю, сто, будуси здесь, спасу какую-нибудь планету.
   "Все равно ты здесь для чего-то. Ты можешь не знать причины,  как  знаю
я, но ты создан для чего-то.  И  не  имеет  значения,  что  пока  тебе  не
известно, зачем ты здесь. - Пэн хихикнул собственным мыслям.  -  Теперь  я
начинаю разговаривать как ты!"
   Пука улыбнулся.
   - Мне давно хосется  задать  один  вопрос.  Ты  со  всеми  ладишь.  Ты,
кажется, всегда знаешь, сто сказать. И все вокруг позволяют тебе поступать
как подростку - а ты  подросток  и  есть.  Наполовину  взрослое  существо.
Посему? Как?
   Пэн на минутку задумался.
   "Помогает то, что я здесь,  на  "Заре"  -  член  чьей-то  семьи.  Редко
встретишь человека с  маленьким  сыном  и  товарищем-юношей,  особенно  на
звездолете. Но Сипак не ждет, что я буду не тем, кем я  есть,  пока  мы  в
нашей квартире. Когда я на посту, от меня ждут, чтобы  я  действовал,  как
ответственный взрослый. Когда я не на службе,  я  волен  вести  себя,  как
хочу. Пытаться взрослеть неким полуобычным образом.  А  ты...  ты  слишком
стараешься. Ты не расслабляешься, когда свободен. И некому РАЗРЕШИТЬ  тебе
вести себя как  подростку,  а  ты  еще  подросток.  Ты  все  время  должен
действовать как взрослый. И это делает тебя слишком серьезным".
   "Это тяжко, Пэн, тяжко. Иногда кажется, от меня ждут  слишком  многого.
Иногда хочется лишь одного: стать таким, как прежде -  бегать  босиком  по
полям. Порой хочется вернуть настоящего отца.  Бывает,  хочу  снова  стать
ребенком. - По его лицу скользнула слеза. - Но не могу. Не могу даже снова
быть с папой".
   Пэн укутал юношу крылом.
   "Ты и я очень похожи. Мы - вдали от наших культур, от семей. Мы -  двое
детей на корабле, где полным-полно взрослых, и от нас все время ждут,  что
мы будем поступать, как взрослые. У нас даже нет возможности расти, потому
что все думают, будто мы уже выросли. И когда мы "ведем  себя  как  дети",
нас за это наказывают. Мне тяжело смеяться и шутить  со  всеми  вместе,  -
хоть тебе, видимо, и кажется, что я в этом как-то от тебя отличаюсь - ведь
каждый ждет, что я буду серьезен все время, прямо как ты. В чем между нами
разница? У меня есть Сипак и Саул, а у них есть я. У тебя  никого  нет.  -
Пэн крепче прижал к себе Пуку. - Но так не должно быть. Сипак говорит, что
ты можешь стать частью нашей семьи, если пожелаешь".
   Пука повернулся в драконьих тисках и с  подозрением  глянул  на  своего
друга.
   - И что он предлагает?
   "Сипак говорит, что, если  ты  хочешь  присоединиться  к  нашей  семье,
требования к тебе будут такие же, как и ко мне. Он никогда  не  попытается
занять  место  Павла,  а  ты  сможешь  наконец  стать  маленьким.  -   Пэн
приостановился и продолжил: Если у тебя появятся  какие-то  трудности,  ты
всегда сможешь подойти к Сипаку или  ко  мне.  Неважно,  какие  это  будут
трудности. Я помню, меня мучила такая чепуха! Сипак никогда не  засмеется.
Он тоже однажды был молод  и  рос  на  Земле.  Он  был  примерно  в  нашем
возрасте,  когда  стал  по-настоящему  ходить  в  вулканитское  посольство
изучать родную культуру, и положение  его  было  во  многом  сходным.  Ему
необходимо было стать вулканитом... сделать выбор...  хотел  он  того  или
нет. Ему необходимо было выбрать между тем, кем он был  для  окружающих  -
вулканитом - и тем, как его воспитали. Он решил стать вулканитом, и  в  то
же время решил не подавлять в себе всего того, чему научился на Земле".
   - Я смогу приходить, когда захосу? Спрашивать, сто захосу? Снова  стать
ребенком? - Пука хотел надеяться, но боялся разочарования.
   "Ты станешь моим другом и мы сможем вместе расти в таком мире,  где  не
понимают нас и наши чувства. Рядом со мной или Сипаком тебе не  надо  быть
серьезным Аппуктой Чеховым или стараться выглядеть вулканитом вроде Спока.
Сипак может быть вулканитом, но он в то же время человек и знает, какие ты
испытываешь противоречия. А еще, - Пэн покачал бровями, - он может научить
тебя такому, чего ты и представить себе не можешь, - я  имею  в  виду  обе
стороны того, что ты считаешь своим  наследием.  Хочешь?"  -  Сейчас  Пэн,
казалось, умолял.
   "Я очень хочу стать членом вашей семьи, дружище Пэн".
   "И   стать   примером   для   подражания    одному    очень    озорному
восемнадцатимесячному ребенку-вулканиту?" - насмешливо спросил Пэн.
   "И быть примером для одного  восемнадцатимесячного  мальчика-вулканита.
Как ты думаешь, Сипак управится  с  нами  троими?  А  что  скажет  младший
вулканит?"
   Пэн рассмеялся.
   "Плохого не скажет! Это ведь он сам вызвался! - Подымаясь, он  отряхнул
шкуру, окатывая Пуку тучей песка. - Пойдем-ка  домой.  Уже  поздно,  Сипак
будет искать".
   Пука отряхнул как мог песок со своих гамашей.
   - Ты уверен, сто меня примут?
   "Не волнуйся! Увидишь!"
   Выйдя из голографического отсека, Пэн  записал  текущую  программу  для
последующего использования.  Потом,  не  обращая  внимания  на  удивленные
взгляды, которыми провожали  нашу  парочку  другие  члены  экипажа,  повел
Аппукту домой.
   Из едва открывшихся дверей каюты выбежало нечто неопределенной формы.
   - Хватайте этого уродца, пока он не добрался до турболифта! - выкрикнул
Сипак. - Вы же знаете, что случилось в прошлый  раз,  когда  он  бегал  по
кораблю!
   Пэн со смехом сгреб в руки хихикающий комок.
   "Опять шалишь, вкуснявка?" - поддразнивая, спросил дракон.
   - Не ешь, не ешь! - завизжал Саул. Вывернувшись из неплотной  драконьей
хватки, малыш подбежал к весьма удивленному Пуке и схватился за его ноги.
   - Спаси меня, спаси!
   Пука посмотрел на Пэна, как бы спрашивая: "И что же мне теперь делать?"
На его вопрос ответил вылетевший из-за косяка Сипак:
   - Отлично! Он от вас далеко не ушел.
   Уперев руки в бока, вулканит продолжил:
   - Ну, и где же вы вдвоем были? К обеду вы не  явились,  и,  разумеется,
как всякие мальчишки, ничего не ели. Теперь вы облопаетесь  за  ужином,  а
потом, чего доброго,  станете  жаловаться,  что  переели.  Или  вам  будут
сниться кошмары, и вы не дадите мне спать. - Сипак свирепо глянул на Пэна.
- Уж я-то знаю.
   Сипак шуганул Пуку и Пэна наверх, а там  Пэн  обернулся  к  приятелю  и
сказал:
   "Видишь? Он тебя с радостью принимает. И обходиться с тобой  будет  так
же, как со мной!"
   - Песок! - воскликнул  Сипак.  -  Где  это  вас  носило,  что  в  песке
вывалялись?! Опять ты, Пэн, по Перну тосковал в голографическом отсеке?
   "Не тосковал я, Сипак. Вспоминал!"
   - И, всякий раз, как ходишь вспоминать, тащишь сюда песок.  А  я  потом
собирай его отовсюду целыми днями!
   Продолжая добродушно ворчать, Сипак подхватил  Саула,  чтобы  Пука  мог
пройти.
   - И ты тоже! - Сипак повернулся к Пуке.
   - Я? - переспросил парень,  удивленный,  что  внезапно  попал  в  центр
внимания вулканита.
   - Ты тоже хорош: трясешь песок из этих гамашей. Уверен, что ты  посыпал
за собой песком весь путь из голографического отсека сюда, и завтра  утром
я об этом еще услышу. Ладно, переживу и это. Раз уж я пережил, когда  Саул
носился по всему кораблю, переживу что угодно. - Он показал на  ванную.  -
Там - свежие гамаши. Иди, смени.
   - А если не послушаюсь? - спросил Пука немного вызывающе.
   - Тогда я сочту, что тут как раз уместно устроить, говоря словами моего
отца, "регулировку отношения".
   - Регулировку отношения, сор? - с подозрением спросил Пука.
   - Добрую старую трепку, - ответствовал Сипак  сурово,  но  почему-то  с
огоньком в глазах.
   Пука засмеялся, но сделал, как велели.
   - Доктор Маккой меня уже с этим познакомил, да и папа тоже. Не удивите.
   Войдя в ванную, он слышал, как Сипак распекает Пэна.
   - Уже портишь парня. Ладно, ты свое получишь. Меня не  интересует,  где
ты избавишься от этого  песка,  но  будет  лучше,  если  ты  сделаешь  это
поскорее. А нет - получишь трепку на свой лад.
   "Тебя не интересует,  где  я  избавлюсь  от  песка?  А  если  прямо  на
мостике?"
   "Попробуй, и уж тогда нигде не спрячешься! Пэн, уйди в  Промежуток  или
еще куда-нибудь, но от песка избавься!"
   "Есть, сэр!"
   Приведя себя в порядок,  Пука  почувствовал,  что  с  его  плеч  словно
свалилась тяжеленная ноша. Он знал, что никогда не сможет оказаться  дома,
и что ему надо исполнять обязанности лейтенанта Звездного флота. И с папой
он тоже на самом деле побыть не мог. Но иметь возможность оставаться самим
собой - снова просто мальчишкой - почти так же здорово.  Пэн  относился  к
нему очень хорошо и с радостью стал бы ему все равно что родным братом. И,
если Пуке понадобилась бы его помощь или захотелось бы с  ним  поговорить,