..  -  Он  не
договорил.
   Из забытья Сипака вырвал шлепок. Он услышал, как кто-то над ним сказал:
   - Еще, - и повторил: - Еще.
   Шлепки повторились дважды,  прежде  чем  Сипак  поднял  слабую  руку  и
сказал:
   - Довольно. Я не сплю.
   Его глазам открылась полутемное помещение.
   - Где я? - спросил он, едва ворочая языком.
   - В доме Сарека, - отозвался мягкий женский голос. -  Оставайся  здесь,
сколько нужно, мы будем только рады, как были рады Карен два года назад.
   Уголком глаза он увидел Аманду.
   - Долго я уже здесь? - спросил он.
   - Пять дней, - ответил стоявший рядом с  ним  на  коленях,  очевидно  -
целитель.
   - Пять дней!?! - придушенно вымолвил ошеломленный Сипак. - Почему я так
долго оставался без сознания? У меня же не было серьезных ран.
   - Тяжелый психический ожог, подобный  полученному  тобой  -  повод  для
серьезного беспокойства, - отозвался целитель.  -  Меня  зовут  Силан.  Мы
вызвали лечебный транс, а потом вводили особые  препараты,  способствующие
заживлению  пораженных  проводящих  путей  мозга.  Поскольку   ты   -   не
чистокровный вулканит и лекарства могли подействовать необычно, мы  хотели
удостовериться в их эффективности, не прерывая транса.
   - И? - спросил Сипак.
   -  Дальнейшие  исследования  позволят  узнать   наверняка,   но   можем
гарантировать выздоровление на девяносто процентов, если не больше.
   - Как скоро вы сможете узнать наверняка? - спросил Сипак.
   - Ох уж это нетерпение молодости, -  сказал  Силан,  но  в  его  голосе
сквозила доброта. - Сначала тебе следует восстановить душевные силы. Потом
обследуем тебя и, при необходимости, кое чему заново выучим. - Он  на  миг
умолк. - Как и твоего друга-дракона.
   - Что с Пэном?
   Ответила Аманда:
   - С тех пор, как мы убедили его, что ты пребываешь в глубоком врачующем
сне и мы разбудим тебя, когда придет время, он чувствует  себя  прекрасно.
Он припомнил кое-что из того, чему они с Карен научились, когда были здесь
раньше, и это пошло на пользу, - Аманда засмеялась. - Сказать  по  правде,
он нашел то самое место, которое облюбовал в прошлый раз, и  уже  соорудил
большое гнездо в теплом песке у задних ворот.
   - А Саул? - Кулаки Сипака сжались  под  одеялом.  Если  он  пробыл  без
сознания пять дней,  то  теперь  окружающие  уже  должны  догадаться,  что
родительской связи нет.
   - Он сейчас с няней, - пояснила Аманда.
   Сипак кивнул, но не мог заставить  себя  посмотреть  ей  в  глаза.  Она
заметила его беспокойство и подняла глаза выше. Сарек, до  того  хранивший
молчание, заявил о своем присутствии.
   - Его рождение зарегистрировали надлежащие власти. Было объявлено,  что
он - твой сын. Карен позаботилась об этом, когда родился Саул.
   Сарек подошел к постели и кивком отослал целителя вместе с Амандой.
   Несколько минут стояла тишина. Хотя Сарек и  расположился  прямо  перед
ним, Сипак был не  в  состоянии  встретиться  взглядом  со  своим  дальним
родственником. Наконец Сарек заговорил:
   - Ставак немного рассказал нам о тебе.
   Сипак вздрогнул и кивнул, но от Сарека не укрылось облегчение,  которое
старался не выдать  Сипак,  и  то,  что  лежавшее  на  постели  тело  чуть
расслабилось. Сарек продолжил:
   - Ты много говорил, пока мы пытались ввести тебя  в  транс.  Твой  мозг
сопротивлялся нам на каждом шагу.
   Сипак снова напрягся.
   - Что я сказал?
   - В основном ты говорил о  Сауле  и  о  том,  что  не  смог  установить
родительскую связь. Остальное касалось  раны,  которую  ты  получил  из-за
разрыва связи с женой, и того, что надо сделать, чтобы сохранить жизнь вам
с Пэном. - Сарек примолк. - Могу  сказать,  что  все  это  затронуло  тебя
глубже, чем ты признал. Связь,  существовавшая  между  тобой  и  Карен,  -
наиболее глубокая и сильная  из  всех,  какие  мне  когда-либо  доводилось
видеть. Причиной тому - способности Карен.
   Сипак  не  ответил.  Он  попытался  повернуться  спиной  к  Сареку,  но
обнаружил,  что  слишком  слаб  даже  для  такой  малости.  Пришлось  лишь
отвернуться. Горькая слеза помимо воли прочертила тоненькую дорожку по его
лицу.
   Сарек искренне сочувствовал страданиям  молодого  вулканита,  лежавшего
перед ним на кровати.
   - Сипак, родительская связь не настолько необходима, как  ты,  кажется,
веришь. И ее отсутствие ни в коей мере не нарушает твоего отцовства. Как и
материнства. Карен тоже не сразу установила родительскую связь с Саулом.
   - Но я должен был знать о своем сыне. Я должен был почувствовать нечто,
исходившее от Карен... хотя бы родовые муки, - едва слышно плакал Сипак.
   - Насколько я знаю женщин и драконов, а заодно силу разума  Карен,  они
могли скрыть от тебя все, что хотели. Не твоя вина,  что  Карен  предпочла
утаить от тебя рождение  сына  -  неважно,  по  каким  причинам  -  и  что
несчастье оборвало ее жизнь. Если бы не эта  трагедия,  она  известила  бы
тебя о Сауле, и все пошло бы своим чередом.
   - Но я же знал, должен был знать, что Пон Фарр не заканчивается,  -  по
крайней мере, когда оба здоровы -  если  не  наступает  беременность.  Мне
следовало бы заподозрить что-то, когда все закончилось  так  быстро,  -  с
мукой в голосе откликнулся Сипак.
   - Теперь делать нечего, - мягко ответил Сарек. - Что прошло, то прошло.
Сейчас никто этого не в состоянии изменить. Лучшее, что ты можешь  сделать
- принять все как есть и жить дальше. Целители не позволят тебе  вернуться
на корабль, пока ты не готов к этому.
   Сипак вздохнул, но повернул голову, чтобы посмотреть на Сарека.
   - Уйдет когда-нибудь эта боль? - спросил он.
   Понимая, что Сипак имел в виду боль утраты, а не физическое  страдание,
Сарек сказал:
   - Нет, но переносимой станет. Дай срок.
   Сипак кивнул.  Прежде  чем  он  заговорил  вновь,  в  комнату  вернулся
целитель.
   - Сейчас тебе надо отдохнуть. То, что тебе довелось испытать,  истощило
тебя более, чем ты думаешь.
   Взмахом руки он попросил Сарека выйти. Сипак,  только  теперь  понимая,
насколько, оказывается, устал, закрыл глаза. Перед тем, как заснуть  более
естественным  сном,  Сипак  услышал  слова  целителя,  обращенные  к   его
хозяевам:
   - Завтра утром он сможет вставать, но никаких чрезмерных усилий.
   - Если он хоть в чем-то похож на Спока...
   Больше он ничего не слышал: сон взял над ним верх.
   Теперь, однако, когда он более не  находился  в  лечебном  трансе,  его
тревожили  сновидения.  Не  настолько,  чтобы  полностью   разбудить,   но
достаточно, чтобы заставить метаться и ворочаться в  постели,  постанывая,
точно от боли. Через некоторое время Сарек зашел посмотреть, не  проснулся
ли Сипак. Увидел он молодого полувулканита запутавшимся в насквозь  мокрых
от пота простынях. Сарек коснулся чуткой рукой чела  Сипака,  устанавливая
неглубокое слияние и посылая  волну  успокоения.  Когда  молодой  вулканит
утих, Сарек разомкнул слияние и  удостоверился,  что  Сипак  будет  спать.
Потом он вышел из комнаты.
   Аманда встретила Сарека в коридоре и вопросительно посмотрела на  мужа.
Тот заявил:
   - Сипак сейчас встревожен. Он во власти вины за многое, самое малое  из
которого - родительская связь.  И  он  чувствует  себя  в  высшей  степени
виноватым за то, что не сумел защитить Карен от  того  нападения,  которое
унесло ее жизнь. Ему кажется, что он должен был употребить больше  усилий,
добиваясь совместного с нею прохождения службы.
   - Он сможет избавиться от этого чувства вины? - спросила она.
   - Когда к нему вернутся силы, он сможет шире взглянуть на многое. Но на
него обрушилось так много за столь короткий срок. Ему нужно  время,  чтобы
сжиться со всем этим без нажима со стороны. Целитель  Силан  проследит  за
этим. - Сарек оглянулся на комнату, из которой только что вышел. - А Сипак
излечится сам.
   Через несколько дней Сипаку дозволялось уже бывать аж в  самом  пэновом
"гнезде" за садом. Но даже это разрешение ему дали, взяв с  него  обещание
через Пэна немедленно сообщать Аманде в случае любых осложнений.  Целитель
ежедневно трудился над ним,  помогая  вернуть  душевные  силы,  но  Сипаку
по-прежнему мало  что  позволяли.  Кроме  того,  приходилось  все  так  же
принимать лекарства против психического ожога. По крайней мере, со времени
пробуждения от  лечебного  сна  его  более  не  мучили  головные  боли,  и
телепатическое общение с Пэном перестало причинять страдания.
   Он сорвал с себя тунику и вздохнул с облегчением.
   - Наконец-то! Никто не стоит надо мной и не пытается кормить на убой.
   "Но ты же еще - кожа да кости. Надо побольше  мяса  на  твои  мослы,  -
поддразнил бронзовый дракон. -  Когда  тебе  разрешат  вернуться  на  твой
корабль? - уже серьезно спросил Пэн, но глаза его счастливо  переливались,
потому что Сипаку после столь  томительного  ожидания  все-таки  позволили
навестить друга. Дома у Сарека дракон никак не мог  уместиться.  -  И  что
будет со мной и Саулом?"
   "Как только меня обследуют и  выяснится,  насколько  велик  причиненный
ущерб, они сообщат. Пока сказали, что я нахожусь в бессрочном  отпуске  по
болезни и моего возвращения ждут не раньше полного выздоровления. -  Сипак
привалился к своему бронзовому товарищу и ткнул его в бок. - Ты,  дружище,
как и Саул, возвратитесь вместе со мной. Приняв  во  внимание  сложившееся
положение, Звездный флот без промедления перевел тебя с  "Экскалибура"  на
"Зарю Вулкана". Однако, поскольку в Академии ты проучился недолго и сменил
место службы в разгар обязательной для кадетов стажировки, на "Заре"  тебе
придется какое-то  время  прослужить  в  качестве  гардемарина.  Возможно,
месяца три или около того. Потом тебе присвоят очередное звание".
   От радости глаза Пэна закружились голубизной.
   "Пока  я  с  тобой,  не  имею  ничего  против  того,  чтобы  оставаться
гардемарином. Не знаешь, куда меня направят?"
   "Нет, но, думаю, тебе найдется место в  службе  безопасности.  Там  ты,
наверное, окажешься полезней всего!"
   Сипак  скользнул  вдоль  пэнова  бока  и  опустился  на  теплый  песок.
Несколько минут они сидели молча.
   Потом Пэн осторожно спросил:
   "А как ты себя чувствуешь? Нет, правда? Когда мы прибыли сюда,  ты  так
терзался - обо мне, Сауле и Карен".
   "Мне стало лучше во  всех  отношениях.  Целитель  Силан  объяснил:  мои
чувства естественны, особенно если учесть, через что мне пришлось  пройти.
Я  всегда  принимал  тебя.  Было  нетрудно  мысленно  "поглотить"  тебя  в
отсутствие Карен: она играла роль посредника".
   Он замолк. Пэн спросил:
   "А Саул?"
   "Я теперь его  "слышу",  -  отозвался  Сипак.  -  Как  только  целитель
признает меня  здоровым,  Сарек  поможет  установить  связь  с  сыном.  Он
пояснил, что никто не осуждает меня за отсутствие родительской  связи.  По
правде говоря, они поняли гораздо больше, чем я предполагал".
   Пэн кивнул.
   "Думаю, я тоже понимаю".
   Довольный, он поудобней улегся в песке.  Сипак  уютно  устроился  между
передних лап Пэна. Скоро оба задремали под теплым солнышком.
   Только  через  три  дня  целитель  Силан   провозгласил   стопроцентное
психическое и физическое выздоровление Сипака,  но  прошло  еще  два  дня,
прежде чем Сарек всерьез  воспринял  саму  мысль  о  попытке  установления
родительской связи. Сипак невольно вздрогнул,  когда  Сарек  коснулся  его
лица, и не расслаблялся, пока тот не вошел в устойчивое слияние. Потом  он
почувствовал, как его старший соотечественник привнес в слияние и Саула.
   Сипак не испытывал ничего более чудесного с тех самых пор, как  впервые
установил связь с Карен. Сипак мог глубоко проникнуть в душу Саула и знал,
что Саул - на самом деле его сын.  Он  впервые  увидел  вселенную  глазами
ребенка, и понял, что отныне и навек все станет  совсем  иным,  а  прежнее
никогда не вернется.
   Он ощутил присутствие Пэна краем  слившегося  с  другими  сознания,  и,
спросив разрешения у Сарека, пригласил дракона присоединиться.  И  впервые
глубоко заглянул и в душу Пэна. Проникновение не было односторонним.  Пэну
тоже открылись души Сипака и Саула; он понял, почему Сипак поступал именно
так,  а  не  иначе.  Связь  между  Пэном  и  Сипаком  стала  еще   теснее,
превратившись в точное подобие той, которая  возникает  при  Запечатлении,
хоть Сипак и не присутствовал при появлении Пэна на свет.
   Сарек сплел из "волокон" этой связи замысловатую  паутину.  От  отца  к
сыну, и от сына к отцу. От  дракона  к  напарнику  и  обратно.  Он  боялся
связывать ребенка и дракона; но вместо этого оставил между ними  тоненькое
волоконце,  чтобы,  если  тому  суждено  было  случиться,  оно   росло   и
укреплялось. Когда создание связей завершилось, Сарек  вышел  из  слияния,
оставив объединенных вновь созданными узами открывать самих  себя  и  свой
новый мир. Трое, особенно  двое  старших,  упивалась  этими  неизведанными
переживаниями. Потом Сарек неохотно разъединил их, зная,  что  они  смогут
при необходимости в любое время возобновить связь.
   Спустя три недели после того, как Сипак столь внезапно покинул лазарет,
он вновь появился в ангаре челноков, на этот раз заранее уведомив о  своем
прибытии. За его спиной в особом рюкзачке уместился Саул.  Хотя  Сипака  и
ждали, никто не приветствовал его возвращения  домой.  "Заря  Вулкана"  по
приказу командования спешила на помощь "Карсону", боровшемуся с  кинджи  -
теми самыми кинджи, которые погубили жену Сипака. Вся команда готовилась к
искоренению кинджи из этой вселенной  и  ни  у  кого  не  нашлось  времени
приветствовать вернувшегося на борт начмеда, сбившегося с дороги, пусть  и
ненадолго.
   На этот раз Сипак был готов. Он мог управлять своими чувствами,  был  в
мире с собой, Саулом и Пэном. Для  полного  рубцевания  разорванной  связи
потребуется еще много времени, и не скоро он сможет оправиться  от  удара,
нанесенного смертью жены, но теперь он располагал необходимой  поддержкой.
И друзья с "Зари" тоже ему помогут.
   Сипак снова оказался дома, среди того, чему принадлежал, и с  ним  была
его семья. Какое-то время придется  туго;  Сипака  уже  предупредили,  что
Ставак сжует его целиком. Но он заслужил и ожидал этого, ибо не подчинился
приказу. Он понимал,  что  Ставак  доведет  дело  до  конца,  невзирая  на
необычайные обстоятельства. Но  здесь  -  его  дом,  и  только  это  имело
значение.




 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЕРЕРЫВ *


1. ИМПРОВИЗИРОВАННАЯ СЕМЬЯ

   Новоиспеченный младший лейтенант Аппукта Чехов потянулся и заворочался.
Еще  с  закрытыми  глазами  он  почувствовал,  что  вокруг   него   что-то
изменилось. Окружающее пространство казалось более... открытым... чем  его
обычная каюта. Кровать была удобной - совсем не как в  лазарете.  Пока  он
пытался вспомнить, что же случилось  вчера  вечером,  чья-то  липкая  рука
легла на его нос.
   - У-У-у! - недовольно и громко возгласил он,  одновременно  вытаращивая
глаза и резко садясь в постели.
   - Саул! - послышалось в ответ. Широко шагая, вошел  Сипак  и  подхватил
восемнадцатимесячного остроухого ковыляку.
   - Говорил же тебе не приставать к мичману. - Потом, моргнув,  улыбнулся
Аппукте. - Эх. Извини. К лейтенанту.
   Пока Аппукта обалдело смотрел на начмеда-вулканита (хоть он и знал, что
Сипак - наполовину вулканит, наполовину  человек,  и  более  чем  способен
выражать чувства, его всегда приводило в оцепенение, если  тот  проделывал
такое у него на глазах), Саул хихикнул и, дотянувшись, ляпнул  теперь  уже
отца по лицу своей липкой рукой. Аппукта расслышал приглушенное кудахтанье
дракона. Обернувшись, он увидел Пэна,  лежащего,  обернувшись  хвостом,  в
чем-то очень похожем на громадную чашу с песком.  Сумев  вернуть  на  свое
место нижнюю челюсть, он спросил, глядя на Сипака:
   - Сор, сто я здесь делаю? Посему я не в своей кровати?
   - Ты заснул вчера вечером на обзорной палубе. Пэн решил, что не  сможет
доставить тебя в твою каюту. К тому же, он чувствовал, что ты измучен... и
не хотел тебя будить. Вот мы и решили перенести тебя сюда.
   Сипак посадил Саула обратно в его высокое кресло.
   Аппукта сбросил ноги с постели и сел. Он заметил, что все  еще  одет  в
уставное белье, но это его не слишком заботило. По крайней мере, здесь.
   - Спасибо, сор. Вы осень предупредительны. - Он  потянулся  за  формой,
висевшей в изножье кровати. - Сейсас иду.
   Хоть он такого и не сказал, но чувствовал, что  и  так  уже  достаточно
времени навязывал свое общество доктору и его семье.
   "Нет, Пука. Оставайся. Ты сегодня не дежуришь. Пожалуйста".
   Пука изучающе посмотрел на молодого дракона.
   "Засем?"
   "А чем бы ты хотел сегодня заняться? Ты что-то  намечал?"  -  уклончиво
осведомился Пэн.
   "Восе-то нет, но..."
   "Тогда оставайся. Не понравится - уйдешь".
   В последней слабой и обреченной попытке возразить Пука сказал:
   "А как же одежда? У меня тут только форма".
   Глаза Пэна закружились вихрем от сдерживаемого веселья.
   "Сипак уже об этом позаботился. Утром он сходил к тебе в каюту и взял у
соседа твою набедренную повязку и гамаши. Вон они, на кресле".
   Пука посмотрел - и правда, одежда лежала там. Чувствуя на  себе  взгляд
Сипака, он спросил:
   - А это нисего, сор? Сто я останусь?
   Сипак улыбнулся.
   - Я бы не позволил Пэну спрашивать тебя, если бы уже не  дал  согласия.
Он прав: чем бы ты сегодня занялся? Сидел бы в каюте, уставившись в стену?
И еще, Аппукта, пожалуйста, зови меня Сипак.  От  этих  "сэр"  я  за  день
устаю. Когда я свободен, приятно слышать имя вместо "сэр".
   Удивляясь, как это Сипак прочитал его мысли - он пока никого на корабле
достаточно хорошо не знал, и почти все свободное  время  сидел  у  себя  в
каюте и учился - он ответил:
   - Да, С...Сипак. - Потом, потянувшись за набедренной повязкой, спросил:
- Где здесь душ? Если я собираюсь остаться, надо прилично выглядеть.
   Сипак показал.
   - За гнездом Пэна. Не возьмешь ли ты с  собой  Саула?  Ему  тоже  нужно
искупаться. - Сипак посмотрел  на  сына,  рисовавшего  теперь  посредством
пальца и остатков завтрака.
   Пука улыбнулся.
   - Я не возражаю.
   Сипак поднял едва начавшего ходить  ребенка  и  поставил  на  пол,  тем
временем Пука в одном белье подошел взять Саула за руку.
   Глядя, как они вдвоем обходят гнездо Пэна, Сипак сказал:
   - Я почищу тут, а вы пока почиститесь там.
   Детского хихиканья вперемежку с  юношеским  смехом  не  пришлось  долго
ждать. Пэн заметил, обращаясь к Сипаку:
   "Думаю, забавляются вовсю... - Потом чуть тоскливо добавил: -  Эх,  мне
бы к ним..."
   "Может быть, потом. - Сипак кончил чистить кресло и  устанавливать  его
на прежнее место. - Рад видеть, что парень немного расслабился.  Очень  уж
мрачен он был в последнее время".
   Сипак едва успел застелить  кровать,  когда  из  двери  ванной  голышом
выбежал Саул и с воплем "Папа!" помчался через комнату.
   За ним последовал завернутый в полотенце Пука.
   - Извините, сор, - запыхавшись, сказал он. - Я не знал, сто  он  сможет
открыть дверь!
   - Он умеет много такого,  чего  не  ждешь  от  карапуза  его  возраста.
Единственное,  чего  он  не  умеет,  хотя,  по  вулканитским  меркам,  ему
полагалось бы уже - так это разговаривать.
   Сипак схватил сына, подбросил его в воздух вверх тормашками и  поставил
обратно на пол. Достав чистую одежду, он быстро нарядил мальчика, пока тот
не успел выскользнуть.
   "Он говорит, Сипак, - заметил Пэн. - Когда хочет".
   - Мысленное и словесное общение  -  разные  вещи,  -  возразил  старший
вулканит. - Ему нужно этому научиться, чтобы его понимали окружающие;  ему
обязательно надо научиться общаться при помощи слов.
   Саул унаследовал часть парапсихологических способностей матери.  Сейчас
он мог телепатически общаться с Сипаком и Пэном.
   - Он станет говорить, когда захочет, - заявил Пука. -  И  когда  другие
перестанут угадывать его желания и ему придется их просить.
   - Откуда вы знаете, молодой человек? - спросил Сипак.
   - Я тоже одно время был похож на него, - откликнулся Пука. - Хо