о только инстинкт Ахиро руководил его  мнением,
которое  имело  первостепенную  важность,  когда  заканчивалось   сооружение
очередной секции. Он один определял, будет ли она пригодна  для  безопасного
содержания взрослого чужого. Если конструкция ему не  нравилась,  он  легким
покачиванием головы останавливал работы, и сомнительный участок  приходилось
перестраивать.
   Сооружение улья закончилось 31 декабря. Всего один человек в  мире  знал,
что это день рождения Ахиро, но ничем, кроме телефонного звонка, не  отметил
его. Такое положение дел вполне удовлетворяло Ахиро, а завершение  работ  он
считал прекрасным подарком. Йорику сможет теперь использовать эту  тварь  из
другого мира и эксцентричного музыканта по имени  Деймон  Эддингтон.  Самого
Ахиро не заботили ни тварь, ни композитор. Подарком было то, что именно ему,
Ахиро, было позволено сделать все это для Йорику, услужить человеку, который
спас жизнь не только ему, но и его сестре два десятка лет назад и с тех  пор
заботился о них.
   Почти все думали, что легендарный Йакузо просто перестал  существовать  в
Японии где-то в самом  конце  XXI  столетия,  когда  шестнадцать  крупнейших
финансовых и производственных компаний страны  слились  в  одну  корпорацию.
Существенным результатом этого слияния была не прекращавшаяся келейная война
корпорации с японским правительством за право само-, управления,  в  которой
военной конфронтации избегали, но деликатно задушили почти весь  нелегальный
импорт и экспорт, включая операции с наркотиками, причем  под  флагом  чести
страны и веры в добродетель  ее  граждан.  Отец  Ахиро,  занимавший  высокое
положение  в   структуре   власти   корпорации,   а   также   причастный   к
транспортировке кокаина, опиума и редких синтетических составов, был  пойман
с  поличным.  На  глазах  десятилетнего  Ахиро,  который  держал  на   руках
одиннадцатимесячную сестру, отец  был  разрезан  автоматной  очередью  почти
пополам. Когда стрелявший направил оружие на Ахиро, лицо которого  уже  было
рассечено осколком стекла, мальчик крепко прижал к себе сестру и уставился в
глаза наемному убийце в маске, не желая отводить взгляда.
   Спас их Йорику. В памяти  Ахиро  не  осталось  ничего  ни  о  роли  этого
человеке в убийстве отца, ни о его действиях,  но  одного  негромкого  слова
"нет" оказалось достаточно,  чтобы  убийца  опустил  автомат  и  отступил  в
сторону. Двадцать лет назад Йорику был стройным и крепким мужчиной с  густой
седеющей шевелюрой, от  которой  теперь  остались  редкие,  белые  как  снег
волосы. Ахиро  до  сих  пор  слышит  его  голос  и  помнит  слова,  навсегда
изменившие жизнь его самого  и  сестры:  -  Вы  оба  слишком  молоды,  чтобы
умирать.
   Ахиро никогда больше не видел сестру, но часто говорил с ней по  телефону
и знал, что у нее все замечательно. Иногда он задавался  вопросом,  как  она
выглядит. Сама она эту тему не поднимала, не делилась с ним и  подробностями
своей жизни, но и ему вопросов не задавала. Ахиро было неудобно  спрашивать:
так же как он, она всецело принадлежала Йорику. Их отец был  преступником  и
дельцом наркобизнеса, но он строго  соблюдал  традиции,  и,  как  принято  в
японских семьях с древними корнями, на первом  месте  у  него  были  понятия
чести. Йорику предложил Ахиро дать клятву в преданности до гробовой доски  в
обмен на их жизнь, в десятилетнем возрасте мальчик вполне осознавал значение
такой клятвы. Ни он, ни сестра больше не видели матери;  оба  полагали,  что
она была убита. Это был еще один щекотливый вопрос, которой  Ахиро  не  смел
поднимать: спросить означало бы замарать свою клятву, не сдержать  слова.  А
это просто немыслимо.
   Вскоре после смерди отца Ахиро был доставлен в Америку, где Йорику  нанял
для него частных учителей. Мальчик овладел знаниями, которые  Йорику  считал
наиболее  полезными  для  себя.  Его  научили,  конечно,  читать  и   писать
по-английски, познакомили с основами математики.  После  начальной  школьной
программы Ахиро приступил к  изучению  более  земных  предметов.  Йорику  не
собирался  делать  из  него  корпоративного  руководителя  -  таких  было  в
достатке. Ему хотелось иметь под рукой человека, который умеет  делать  все,
что  требуется  в  повседневной  жизни,  наполненной  ревнивыми  и  опасными
конкурентами. Он должен был научиться работать собственными руками, охранять
своего патрона, а также доставать для него такие вещи, которые другому не по
силам. Ахиро  умел  обращаться  с  деревом,  металлом  и  множеством  мягких
материалов, познакомился он и с наукой контроля за  работой  тех,  кто  умел
конструировать  сложные  системы  вроде  электрических  и  механических,   с
сооружением которых сам он не смог бы справиться. Но на  первом  месте  было
изучение заповедей и искусства  беззаветно  преданного  господину  японского
воина-ниндзя.
   За годы, истекшие после обучения, Ахиро не задал ни одного вопроса о  тех
заданиях, что поручал ему спаситель. Он просто выполнял их. Ничто  не  имело
значения,  кроме  желаний  Йорику.  Совершенно  неважно,  законны  они   или
незаконны, приятно их  выполнять  или  неприятно.  К  подобным  понятиям  он
относился каждый раз так, как предпочитал трактовать их Йорику.  Все  долгие
годы обучения память о кончине отца только  подкрепляла  его  уверенность  в
правильности подобного взгляда на вещи. Он станет личным солдатом Йорику,  и
ничто не должно отвращать его от  выполнения  своих  обязанностей.  Одна  из
заповедей ортодоксального обучения, как уверял  его  инструктор  по  военным
искусствам, гласила, что  единственную  опасность  для  подрастающего  воина
представляют женшины  и  они  навсегда  должны  остаться  за  пределами  его
досягаемости; в возрасте двенадцати лет, сразу  же  после  завершения  ломки
голоса, соблазн тяги Ахиро к женщинам был ликвидирован раз и навсегда.
   Когда Ахиро стал взрослым, у него не было ни  друзей,  ни  семьи,  только
Йорику. Он жил в дорогой, кое-как обставленной квартире в Ист-Виллидже,  над
школой боевых искусств, которой владел Йорику,  хотя  никакое  следствие  не
смогло бы определить истинного владельца. Он  проводил  там  основную  часть
времени, постоянно тренировался и всегда был готов отправиться куда  угодно.
Чем бы Ахиро ни занимался у себя в квартире, он мог одеться и спуститься  по
черной лестнице в школу менее чем за три минуты.
   Школе боевых искусств Ахиро уделял самое пристальное внимание и уже много
лет назад добился для нее  репутации  одной  из  лучших  в  городе  и  самой
избирательной.  В  нее  принимались  ученики  только  из  числа   незаконных
иммигрантов - молодых людей, воспитанных в Японии в потерпевших неудачу,  но
хороших  семьях.  Из  них   отбирались   те,   кто   обладал   определенными
достоинствами и выглядел пригодным для повторного старта в Америке.  У  этих
ребят были податливые умы, они сами стремились пройти обучение и подчиняться
жесткой дисциплине, предпочитая  трудному  для  их  понимания  американскому
стилю жизни более близкий тому, с которым расстались в Японии. Ахиро брал  в
школу только тех, кто не владел английским. Большинство людей полагали,  что
таких  немного,  но  они  заблуждались.  Английский  преподавался  во   всех
городских школах Японии, но в стране все еще было достаточно бедных сельских
районов,  где  школе  отводилось  второстепенное  место   по   сравнению   с
крестьянским трудом. Уроженцы таких мест и составляли  большинство  учеников
Ахиро.
   Теперь  Ахиро  командовал  собственными  небольшими,   лично   обученными
ударными силами. Недавно его команда лишилась троих,  но  им  на  смену  уже
заканчивали специальную подготовку новые ученики. Как он  сам  был  воспитан
для службы Йорику, так и эти ребята подрастали, чтобы служить  ему...  Таким
образом, они будут существовать только для Йорику.
   Никакой приказ или просто высказанная вслух  мысль  Йорику  не  были  для
Ахиро  причудой  или  капризом  -  он  всегда  воспринимал  его  слова   как
необходимость. Назначение наблюдать за  сооружением  улья,  непроклюнувшимся
яйцом и тем, чтобы этот странный музыкант имел все, что ему нужно,  означало
для Ахиро лишь осуществление программы, конечная  цель  которой  -  унижение
компании  "Медтех".  Он  старался  не  для   прихоти   Деймона   Эллингтона,
создававшего "Симфонию ненависти",  а  выполнял  желание  своего  спасителя.
Каждым вздохом, каждым ощущением вкуса на  кончике  языка,  каждой  искоркой
света, попадавшего в глаза, каждой самой незначительной мыслью своего разума
Ахиро был обязан Йорику. Он  сделает  все,  что  угодно,  лишь  бы  получить
результат, которого ждет господин.
   Для самого же Ахиро Йорику олицетворял собой весь белый свет.

   Глава 6
   Первый день 2124 года.

   Во сне Деймон был больше чем исполнителем, композитором или дирижером. Он
соединял в себе все проявления музыкального  таланта.  Он  был  даже  кем-то
более значительным - он был... Творцом.  Богом,  высшим  существом,  маэстро
всего, что есть в музыке. Он стоял не  на  возвышении  для  дирижера,  а  на
красивом  греческом  пьедестале,  сооруженном  из  величественного   черного
мрамора и украшенном  резными  царственными  лицами  и  крыльями.  Его  лицо
светилось гордостью  и  страстью,  а  руки  простирались  над  многотысячным
оркестром. Сотня пюпитров скрипачей, развернутые веером, рядами уходили  так
далеко влево от него, насколько он мог видеть: каждая скрипка  -  изысканное
творение рук сказочного Страдивари (хотя всем было известно,  что  последний
инструмент этого итальянского мастера исчез еще в  2064  году).  Виолончели,
альты, контрабасы и английские рожки вторили скрипкам в исполнении "Ночи  на
Лысой горе" Мусоргского в смелой и оригинальной аранжировке самого  Деймона.
Кроме того, в оркестре было две дюжины концертных роялей и вдвое больше арф,
а далеко  позади  них  расположился  ряд  колоколов  и  ксилофонов,  которые
изящными акцентами  украшали  этот  величественный  океан  звуков,  каскадом
рвавшихся к нему, водопадом омывавших его, украшенных мелодичным и все более
настойчивым звоном...
   - Что такое!
   Деймон сел в постели,  тыльной  стороной  ладоней  протирая  не  желавшие
открываться глаза. Боже, мелькнула у него смутная мысль, какой  адский  сон!
Он по-прежнему слышал звон колоколов...
   Звон.
   - О Иисусе, - недовольным голосом пробормотал он вслух. Это звуки  не  из
сна: звонил чертов видеофон. Деймон  стал  шарить  рукой  по  столику  возле
постели, пытаясь нащупать аппарат среди прочего хлама. Когда он нашел его  и
нажал кнопку отзыва,  экран  остался  по-прежнему  черным,  слышался  только
голос. Не в первый раз ему захотелось  схватить  эту  звенящую  штуковину  и
швырнуть ее в стену. Что может быть хуже звонков среди ночи? У него  нет  ни
семьи, ни друзей, которые могли бы побеспокоить его в такое время,  но  быть
разбуженным звонком кого-то постороннего и настолько неучтивого, что  он  не
считает необходимым показать лицо, - это уж слишком.
   - В чем дело? - рявкнул  Деймон  самым  твердым  голосом,  на  какой  был
способен. - Кто это, черт возьми?
   - Поздравляю с Рождеством, Деймон. Извините, что  с  недельным,  если  не
больше, опозданием.
   - Это вы, Кин? - Деймон сражался с постельным бельем, опутавшим его ноги,
чтобы утвердить негнущееся тело в сидячем положении. "Христос, - подумал он,
- должно быть, этот разговор мне снится".
   - Иисус Христос, - повторил он вслух, - прошлую ночь я не  сомкнул  глаз,
Кин. Который час? Боже, я спал меньше  часа.  Какого  черта  вам  приспичило
звонить так поздно?
   - Просто решил сделать вам маленький подарок, но...
   Деймон сел наконец прямо и уже начал  просыпаться  по-настоящему.  Помимо
его воли пальцы вцепились в простыню и сжались в кулак.
   - Подарок? Какой подарок? Вы имеете в виду...
   - ... Если вы не хотите...
   - Продолжайте, Джарлат,  -  перебил  он.  Надо  заставить  себя  говорить
спокойно; одно неверное слово, и этот  ублюдок  с  превеликим  удовольствием
прервет связь. - Прекратите, пожалуйста, ваш розыгрыш. Вы меня  разбудили  и
чертовски напугали. Надеюсь, достаточно, чтобы на этом остановиться.
   - Честно сказать, - продолжал невидимый Кин, словно не услышав,  -  я  не
могу  назвать  это  рождественским  подарком,  или,  по-вашему,  могу?   Это
скорее... пасхальное яйцо... которое ждет  не  дождется  своего  папочку.  -
Внезапно он рассмеялся, но динамик дешевого видеофона Деймона превратил  его
смех в отвратительное кваканье, будто возле трубки на другом  конце  провода
сидела раздувшаяся от натуги лягушка.
   Ноги Деймона соскользнули с матраса, и он стал шарить по  холодному  полу
босыми ногами в поисках тапочек.
   - Яйцо? В самом деле? О мой Бог, Кин! Где вы его достали?
   Хихиканье Кина стало более спокойным.
   - Не задавайте глупых вопросов, Деймон. Ответа на них  вы  все  равно  не
получите. Просто  в  пределах  часа  извольте  быть  в  Зале  Пресли,  чтобы
встретиться там с напарниками-священниками, которые  будут  помогать  вам  в
отправлении предстоящей службы.
   - Конечно буду, нет проблем. - Отыскав  наконец  шлепанцы,  Деймон  зажал
трубку между щекой и плечом  и  уже  натягивал  брюки.  -  Вы  сказали,  Зал
Пресли?
   - Точно так. И еще одно.
   Тон голоса Джарлата Кина стал совершенно иным, и Деймон молча нахмурился,
автоматически бросив взгляд на экран аппарата. Он был по-прежнему черным,  а
ему хотелось бы видеть глаза Кина, но у того, видимо, аппарат с  блокировкой
видеоканала.
   - Да, так что еще?
   - Вы не найдете меня вблизи Зала Пресли, пока ваш замысел  не  увенчается
успехом, мой друг. Меня нет в этом круге с настоящего момента  и  до  конца.
Что бы ни случилось, я ни при чем. Вам ясно?
   Деймон церемонно кивнул, но вспомнил, что Кин его не видит.
   - Да, ясно, - поспешно подтвердил он. - Я прекрасно понимаю, в  каком  вы
положении. Но что если...
   - До свидания, Деймон.
   Деймон попытался продолжить начатую фразу, но наградой  ему  за  это  был
зуммер  отключения  связи.  Проклятие!  Что  если  возникнет  потребность  в
дополнительном снабжении? Будут нужны новые помощники? Кин что-то  сказал  о
"напарниках-священниках", которые ждут его в Зале Пресли. Надо взглянуть  на
них и убедиться,  что  эти  люди  знают,  кто  он,  лично  заинтересованы  и
достаточно стимулированы, чтобы помогать ему в свершении  задуманного.  Если
"Синсаунд", чтоб ей было пусто, подбросила ему  пару  своих  биологов  самой
низкой категории, надеяться придется только на помощь Господа  Бога.  Нет  в
этом круге? Видимо, вопль разбуженного Деймона прозвучал  в  теплой  спальне
квартиры Кина в шикарном Ист-Сайде  подобно  грохоту  пронесшейся  за  окном
ракеты.

   Даже в шесть тридцать утра первого дня нового года на улицах  было  много
отбросов рода человеческого. Деймон миновал  двенадцать  кварталов  до  Зала
Пресли в холодной темноте. Мысли перескакивали  с  того,  что  ждало  его  в
здании концертного зала, на праздные  размышления  о  том,  что  представлял
собой этот город две, нет, три сотни лет назад. Наверняка здесь было чище  и
безопаснее,  окружающее,  должно  быть,  радовало  глаз.  Толстым  резиновым
подошвам его ботинок был нипочем  любой  мусор,  покрывавший  улицы  в  этот
первый день 2124  года.  Бумага,  брошенные  остатки  пищи  -  пожива  крыс,
изнуренных  болезнями  бездомных  мужчин  и  женщин,  помешанных   на   желе
наркоманов, которым  с  одинаковым  успехом  можно  было  дать  на  вид  как
двадцать, так и шестьдесят лет. Подогреваемые тротуары  были  установлены  в
городе более ста лет назад,  и  с  той  поры  исчезла  угроза  обмораживания
бездомных и наркоманов. Видимо, по этой причине их племя разрасталось  с  не
меньшей скоростью, чем полчища тараканов: размером с кулак, они  шмыгали  по
тротуарам и принимали угрожающую стойку, прежде чем прохожие отшвыривали  их
пинком.
   Когда Деймон добрался до Зала Пресли  и  стал  подниматься  по  невысоким
ступеням к служебному входу, ему пришлось  пройти  мимо  какой-то  бесполой,
облаченной в  серое  фигуры,  которая  сгорбилась  над  блестящей  рыжеватой
тварью,  извивавшейся  и  попискивавшей  в  ее  ладонях.  Деймон  вздрогнул,
отвернулся и ускорил шаг, но  оказался  не  настолько  проворным,  чтобы  не
услышать  отвратительный  хруст  ломавшегося  панциря  насекомого.  До  него
доходили слухи о бродягах, которые  охотятся  на  гигантских  тараканов,  но
нынче ночью он впервые убедился, что это не враки.
   Торопливо наложив открытую  ладонь  на  пластинку  сканера,  он  поспешил
укрыться за открывшейся дверью.  Металлическая  дверь,  бесшумно  скользнув,
закрылась за ним, и Деймону показалось, что в  здании  совершенно  пусто.  В
отличие от постоянного персонала, он никогда не бывал здесь в  такое  раннее
время, и его охватило жуткое ощущение. Он вошел в небольшое боковое фойе, но
и оно оставляло впечатление громадной пустоты, а  малейший  шум,  даже  едва
слышный шорох подошв по плиткам пола,  сопровождало  многократное,  тихое  и
очень неприятное эхо. В этом пустом  здании,  предназначенном  для  десятков
тысяч людей, было что-то такое, что  вселяло  чувство  жуткого  одиночества,
ощущение изолированности и неопределенной пустоты в себе самом...  -  Мистер
Эддингтон?
   Деймон вздрогнул от неожиданности и обернулся: - Что?
   Стоявший возле него седовласый мужчина выглядел не менее испуганным,  чем
Деймон.
   - Извините меня, - заговорил он скороговоркой, - у меня не было намерения
подкрадываться. Меня зовут Майкл Брэнгуин, я биоинженер третьей  ступени.  -
Его седые усы подрагивали над растягивавшимся в  нервозной  улыбке  ртом,  а
пухлая рука метнулась вперед, направляясь в  живот  музыканту,  которому  не
осталось ничего другого,  как  поймать  ее  и  пожать.  -  Нам  было  ведено
встретить вас здесь, и я решил, что вы нас ждете.  Это  Дарси  Вэнс,  первая
ступень.
   Молодая  женщина,  с  удлиненным  овалом  лица,  разобранными  на   пряди
белокурыми волосами и голубыми глазами со стальным отливом, кивнула ему,  не
вынимая рук из карманов расстегнутого халата. Кожа ее лица и  шеи  в  вырезе
ворота блузки сочного красного цвета была  белой,  как  яичная  скорлупа,  а
выражение лица настолько же серьезным, насколько полыхало  энтузиазмом  лицо
Брэнгуина.
   - Приятно познакомиться, - сказала она.  Голос  показался  Деймону  более
милым, чем сама женщина: чистый и ровный, он напоминал звучание кларнета.  -
Вам не сказали, что мы будем вас встречать?
   Деймон прочистил горло, борясь с остатками испуга, вихрившимися где-то  в
области желудка.
   - Мне, хм, сообщили, что я должен познакомиться со своими людьми  в  Зале
Пресли, но конкретного места не назвали.
   Брэнгуин засеменил в глубь  фойе,  и  Деймон,  не  задумываясь,  двинулся
следом. У этого пожилого человека был поразительно мелкий шаг. Деймон  бывал
здесь тысячи раз, но Дарси, вероятно, все видела впервые. Наблюдая  за  ней,
он словно заново переживал свои давние первые впечатления от Зала Пресли. На
нее явно производили впечатление пол из плит под мрамор и  покрытые  тем  же
материалом колонны, которые имели добрых два метра  в  обхвате  и  создавали
иллюзию  установленных  у  главного  входа  опор  высокого   куполообразного
потолка. Почти все во входных помещениях здания было белым -  пол,  колонны,
стены, даже ребристый металлический потолок, - что еще больше способствовало
впечатлению  отделки  чистым   камнем   и   создавало   иллюзию   громадного
пространства в стиле романской  архитектуры.  Деймон  полагал,  что,  на  ее
взгляд, это слишком ярко и красочно, но и  сам  считал  переход  к  угольной
черноте отделки собственно концертного зала слишком резким. Для него не было
загадкой, почему на тех, кто никогда прежде не бывал здесь, это  производило
впечатление. Зал был поистине совершенством инженерной мысли.
   - Для меня большая честь помогать вам в осуществлении задуманного