коробочку на прежнее место,  и  Старина  Блю
вздрогнул,  словно  почуял  лекарство  и  понял,  как  оно  действует.  Раис
усмехнулся: - Не нервничай, Старина. Мы не  дадим  тебе  уснуть,  даже  если
захочешь... по крайней мере до тех пор, пока  на  найдем  ублюдков,  которые
сперли яйцо.
   - Я готов, - объявил Мориц. - Кстати,  вы  видели  служебную  записку  об
истории с Самнером?
   - Да, я читал ее, - сказал Раис.
   - Кто такой Самнер? - спросил Мак-Гаррити.  -  пo-вашему,  я  должен  его
знать?
   Раис хихикнул, а Мориц закатил глаза: - Всего лишь  тот,  что  подписывал
бумаги на выдачу тебе зарплаты, невежественный ты осел. Он пропал, его никто
не видел уже две недели.
   Мак-Гаррити пожал плечами: - Может быть,  он  решил  взять  отпуск.  Пара
недель ничего не значит. Я знаю парней, которые...
   - Всегда, -  насмешливо  перебил  его  Мориц,  -  отправляясь  в  отпуск,
оставляют свои янтарного цвета двухместные "Лексус Эйр"  у  светофора  перед
Всемирным торговым центром с  работающим  двигателем  и  кровью  на  рулевом
колесе, не так ли?
   - Вот даже как! Ну, возможно, он отправился не в  отпуск.  -  Мак-Гаррити
посмотрел на Раиса: - Мы и в это  должны  ввязаться,  шеф?  Черт  побери,  я
как-то не обратил внимания, что этот Самнер -  работник  "Медтех".  Если  мы
отправляемся на розыски пропавшего человека, то хотелось бы  иметь  побольше
информации, крупное фото, данные из досье...
   Темнокожий шеф отрицательно покачал  головой:  -  Это  дело  полиции,  и,
насколько я понимаю, город подключил к расследованию федералов. У парней  из
городской  полиции  и  без  того  работы  невпроворот.  Черт   побери,   нам
приходилось заниматься кем угодно, включая желе-наркоманов и торговцев  этим
зельем, особенно последними. Я сам пришел сюда из отдела убийств,  но,  если
говорить честно, в большинстве случаев  пропавшие  люди  так  никогда  и  не
обнаруживались. Если преступник сбросил тело в реку, та гадость,  которая  в
ней течет, превращает  труп  в  слизь  в  течение  двадцати  четырех  часов.
Наверное,  половина  дерьма  в  обеих  реках  -  разложившиеся  человеческие
останки.
   - Нам в любом случае придется путаться у копов  под  ногами,  -  серьезно
предостерег Мориц. - Поверьте, ни одному из вас не захочется даже попытаться
заговорить с федералами о любом деле. Ни один из них никогда и  не  слыхивал
слово "взаимодействие".
   - Бог свидетель, так оно и есть, - согласился Раис. Следуя примеру  своих
людей, он тщательно проверил экипировку и теперь шевелил плечами,  поправляя
лямки огромного белого тюка, и подбрасывал его на спине, пока груз надежно и
удобно не устроился на ней. - Сейчас наша  работа  -  обнаружить  похищенную
собственность. Порядок, народ. Идем на охоту.

   Глава 20

   - Итак, - сказал Брэнгуин, собираясь отправить последний кусочек в рот, -
теперь у вас есть все. Что дальше?
   Деймон несколько секунд ковырялся в еде, прежде чем ответить.  Биоинженер
впервые ужинал с ним за одним столом после того, как Моцарт  убил  где-то  в
тоннеле четвертого мужчину, того, что заявлял, будто  он  работник  компании
"Медтех". Нынче вечером Брэнгуин был одет  для  выхода  на  люди:  привычный
белый халат сменили рубашка и широкие брюки цвета сочного загара. Старик  ел
очень аккуратно, стараясь не  запачкать  одежду  и  особенно  белый  кожаный
галстук, который, по мнению Деймона, делал его внешность нелепой.
   - Более легкая часть работы, - ответил наконец композитор, - ввести крики
чужого в общую канву, которая уже готова, правильно сочетать одно с  другим,
чтобы получилось нерасторжимое целое.
   Вэнс,  как  обычно,  наскоро  поела  и  вернулась  на  свое  добровольное
дежурство перед клеткой Моцарта. Уже стало почти  нормой  видеть  чужого  по
другую сторону стеклянной стены, который неизменно переходил к  тому  месту,
где обосновалась перед стеклом Вэнс. Деймон поглядел  в  ее  сторону,  затем
машинально подобрал со стола несколько крошек.
   - Но... у меня есть  еще  "не  все",  как  вы  изволили  выразиться.  Ему
хотелось, чтобы это было не так, хотелось покончить с программой и  заняться
наконец доведением "Симфонии ненависти" до совершенства. Он устал  сидеть  в
улье, ему надоело дышать этим фильтрованным  воздухом,  слышать  никогда  не
прекращавшийся  гул  вентиляционной  системы,  видеть   километры   закрытых
стальной защитой электрических кабелей и труб гидравлического  оборудования.
Каждый раз,  когда  Деймон  пытался  вздремнуть,  -  даже  смежив  веки,  он
продолжал видеть мерцание индикаторов аппаратуры и слышать жужжание лазерных
и матричных принтеров, звучавшее в мозгу  навязчивой  мелодией  из  какой-то
дурацкой рекламы.
   Глаза Брэнгуина округлились от удивления, он аккуратно смахнул  со  стола
хлебные крошки и наклонился к композитору: - Не все?  Бы  хотите  сказать...
Деймон развел руками: - Я хочу сказать, что мне нужно кое-что добавить.  Еще
один фрагмент.
   Брэнгуин выглядел совершенно озадаченным. Иисусе, с  отвращением  подумал
Деймон, ждать понимания от этого человека так же бесполезно,  как  приличной
игры на скрипке  от  того,  кто  привык  орудовать  отбойным  молотком.  Как
разговаривать на подобные темы с человеком, который  так  долго  восторгался
всем подряд, лишь бы на том, что  он  слушал,  красовалась  яркая  наклейка,
уверявшая, что это и есть музыка?
   - Я бы сам вошел в клетку к Моцарту, будь  у  меня  уверенность,  что  он
издаст звук, который я ищу, -  мрачно  сказал  Деймон,  -  Мой  Бог,  мистер
Эддингтон, чего  вы  хотите  от  него  добиться?  -  Брэнгуин  уставился  на
композитора, потом посмотрел на чудовище, спокойно сидевшее на задних  лапах
перед Вэнс за разделявшим их стеклом. - Заставить кричать еще громче?
   Если бы даже старик ничего не говорил  ему  во  время  предыдущих  бесед,
этого последнего вопроса было  достаточно,  чтобы  показать  его  абсолютную
неспособность понять мечту музыканта. Деймон с  трудом  разжал  зубы,  чтобы
ответить: - Дело не в  громкости,  Брэнгуин.  Как  вы  этого  не  понимаете?
Христос Всемогущий, мы  можем  делать  громкость  звучания  такой,  как  нам
нравится, с помощью рычажков настройки. Значение  имеет  качество  звучания,
то, что делает музыку понятной слушателю.
   Не осознавая, что делает, Деймон сунул руку в  карман  брюк  и  ощутил  в
ладони три припасенных пузырька с желе. Как всегда, вещество впитало в  себя
тепло его тела и ощущалось рукой более горячим, чем бедро. Он гордился  тем,
что способен  до  поры  носить  пузырьки  в  кармане.  Это  и  есть  строгий
самоконтроль, который делает его не похожим на Кена  Петрилло,  ставит  выше
бесхарактерных наркоманов, которые в два счета проглотили бы содержимое всех
трех.
   - Боже Милостивый, как вы не возьмете в  толк?  -  Он  не  смог  сдержать
разочарования в тоне голоса.  -  Важнее  всего  мысль,  которая  кроется  за
криком, понимание того, чем вызван крик, того, что превращает крик в музыку.
Словом,  все  те  чувства,  которые  звучание  музыки  доносит  до  сознания
слушателя. Боль... физическую или... - Его пальцы крепко вцепились в пузырек
с желе, не желая расставаться с его теплом, и на какое-то мгновение в памяти
Деймона вспыхнула картина ощущений того, что творилось у него в голове после
приема первой дозы наркотика. - Или душевную, - закончил он.
   - Ну, - оживленно заговорил Брэнгуин, - не думаю, что вы  намерены  найти
то, что ищете, именно нынче вечером.
   Он поднялся из-за стола и снова наклонился к Деймону. В  этой  одежде  на
выход усталость на его лице стала вдруг еще заметнее.
   - Послушайте, мистер Эддингтон, говорят, что, если художник или  музыкант
слишком глубоко погружается в работу, он теряет контакт с остальным миром  и
это отрицательно сказывается на  его  творчестве.  Я  слышал,  что  писатели
читают произведения коллег по жанру, чтобы обезопасить собственный взгляд на
вещи от избитых истин  и  привнести  в  свои  сочинения  больше  творческого
начала. Почему бы вам на несколько часов не выбросить из головы и Моцарта, и
"Симфонию ненависти"? Я собираюсь пойти на  концерт  группы  "Мелодии  ада",
который она дает нынче наверху в зале. Эта музыка так далека от того, чем вы
занимаетесь, что концерт даст отдых голове и вы сможете совершенно по-новому
взглянуть на собственную работу. Составьте мне компанию. Что скажете?
   На секунду у Деймона отвалилась челюсть.
   - Нет, Брэнгуин, спасибо. Я ненавижу этот хлам.  Я  скорее  проткну  себе
барабанные перепонки, чем соглашусь такое  слушать,  и  уверяю  вас,  что  в
подобном шоу нет ничего, что могло бы каким-то образом повысить тонус  моего
творчества или оказать влияние на мою  музыку.  -  Он  искоса  посмотрел  на
биоинженера: - Однако я благодарен вам за трогательное участие.
   Брэнгуин ответил смущенной улыбкой, словно  понимая,  что  зашел  слишком
далеко.
   - Я тоже ее ненавижу, - доверительно сообщил он, - но считаю  важным  для
себя  знакомство   со   всеми   направлениями   современной   музыки.   Если
ограничиваться  только  какими-то   определенными,   как   можно   составить
представление об остальном? С чем сравнивать? - Он пожал плечами. - Если  вы
никогда не слушали их музыку, откуда вам знать, что ваше  творчество  ничего
от этого не теряет? Как вы смогли догадаться, что  ненавидите  ее?  В  конце
концов, как иначе узнать, что же в ней слышит критика?
   - Вы исходите из предположения, что это музыка, - с  сарказмом  в  голосе
возразил Деймон. Он понял, что Брэнгуин скорее всего солгал, - кто же станет
слушать музыку, если действительно ненавидит ее, - и у него дрогнули губы. -
Простите меня, но я не думаю, что подобный мусор имеет право так называться.
   - Да-да, хорошо. - Брэнгуин снова пожал плечами, затем бросил  взгляд  на
Вэнс, стоявшую на коленях перед клеткой Моцарта в дальнем конце улья.
   - Дарси, а как вы? - крикнул он. - Не сделаете  ли  передышку  в  работе,
чтобы составить старику компанию? После концерта мы могли бы даже  заскочить
выпить.
   Деймон напрягся; казалось, Вэнс готова принять  приглашение  коллеги,  но
после затянувшегося мгновения раздумья отрицательно покачала головой: - Нет,
Майкл, спасибо. Лучше останусь понаблюдать за Моцартом.
   Полные щеки Брэнгуина разочарованно обмякли, сгоняя  с  лица  улыбку.  Он
суетливо поправил галстук и взял себя в руки.
   - Ладно, если вам этого больше  всего  хочется.  Желаю  тихо  и  спокойно
скоротать вечер. - Он неестественно хихикнул. -  Меня  ждет  совсем  другое.
После такого концерта барабанные перепонки наверняка будут  вибрировать  еще
целую неделю. Пока.
   Бодро махнув на прощание рукой, он выскользнул из улья.
   Деймон долго смотрел вслед Брэнгуину, задаваясь  вопросом,  догадался  ли
старик, насколько сильно оскорбил его приглашением на концерт "Мелодий ада".
Казалось, на пару секунд эта мысль приходила биоинженеру  в  голову,  но  он
сразу отмел ее. Деймон не смог. Из  всех  существовавших  групп  именно  это
сборище  андроидов-мутантов  он  находил  особенно  отвратительным.   Деймон
нахмурился и возмущенно тряхнул головой.  Брэнгуин  и  прочие  пустоголовые,
коварно обманутые люди вроде него, которые платят хорошие деньги за  билеты,
вполне заслуживают потери слуха, которым они наделены определенно зря; да  с
ним и немудрено расстаться под грохот этой мерзости из динамиков концертного
зала. То, что  вольется  им  в  уши  нынешним  вечером,  не  имеет  никакого
отношения к настоящей музыке.
   Он снова сосредоточил  внимание  на  Дарси  Вэнс  и  почувствовал,  молча
наблюдая за ней, что у него учащается пульс. Целиком  поглощенная  Моцартом,
она словно позабыла о присутствии Деймона, и он,  как  обычно  не  таясь,  с
интересом наблюдал за каждым ее движением. Она медленно вела вверх  прижатую
к стеклу ладонь, одновременно поворачивая ее, прямо  перед  мордой  Моцарта.
Чужой наклонил голову, словно задумался над смыслом этого  эксперимента,  на
его морде застыла гримаса, в которой не было и толики злого  умысла.  Следит
он  за  ее  движениями?  Запоминает  их?  Как?   Возможно,   биоинженеры   и
ученые-биологи, даже те, которые в составе  вооруженных  сил  участвовали  в
войне с ними, ошибались, заявляя, что у чужих  нет  зрения.  Если  отключена
аппаратура двусторонней голосовой  связи,  клетка  твари  звуконепроницаема;
предусмотрено все, чтобы предотвратить попадание внутрь загона  неочищенного
воздуха остальной части здания. Никакой запах, слава Богу, не выходил наружу
и никакие  запахи  не  проникали  внутрь  клетки  за  исключением  тех,  что
поступали через дверь кормушки,  когда  она  открывалась.  Откуда  же  тогда
Мопарт знает, всегда точно знает, по какому месту на стеклянной  поверхности
стены надо шлепнуть когтистой лапой, чтобы она оказалась против ладони Вэнс?
Деймону казалось чем-то сверхъестественным, что стоило ей  поднести  кончики
пальцев к стеклу, никогда даже не касаясь, его поверхности, как чужой тут же
оказывался напротив по другую сторону стены.
   Стараясь не шуметь, композитор вытащил один пузырек с  желе  из  кармана,
откупорил его и проглотил содержимое. Реакция последовала почти  немедленно:
все его ощущения разом отключились, словно от переутомления, а разум,  будто
пришпоренный, отдался на растерзание этому сводившему его с ума  "если  бы".
Если бы я мог  заставить  чужого  вопить  из-за  утраты,  чего-то  для  него
ценного! Из всех существовавших во вселенной звуков этот и был как раз  тем,
который;  необходим  Деймону  для   окончательного   завершения,   "Симфонии
ненависти", для наполнения содержанием и самого композитора, и его  мрачного
музыкального творения.
   Вторая  фаза  действия  желе  заставила   его   расслабиться,   наполнила
уверенностью и ощущением безмятежности. В другом  конце  улья  Вэнс  сменила
место,  сев  на  индейский  манер  перед   стеклянной   стеной   справа   от
клетки-кормушки: Моцарт тут же оказался  напротив,  как  всегда  безошибочно
ощущая ее присутствие.  Деймон  заметил,  что  на  панели  вспыхнул  красный
индикатор динамика: Вэнс включила голосовую связь с клеткой, и теперь Моцарт
мог ее слышать.  Ее  шепот  достигал  и  ушей  Деймона.  С  каждой  секундой
обострявшийся действием желе слух вскоре позволил отчетливо различать каждое
слово, как если бы Дарси была не дальше четверти метра  от  него.  Ее  голос
звучал нежно, немного гнусаво: - Извини, Моцарт. Неужели я забыла  покормить
тебя или все-таки кормила? Ты опять хочешь есть? Но мне больше  нечего  дать
тебе.
   ...С каким-то неуловимым привкусом эротики. И вот снова  та  же  картина.
Глаза Деймона округлились, это не переставало его удивлять...  рука  женщины
на лапе чужого, разделенные стеклом, связь человеческой, и чужой форм жизни,
которую никто не в состоянии  объяснить.  Что  почувствовал  сейчас  Моцарт,
шлепнув своей несущей смерть  лапой  по  кварцевому  стеклу?  Могла  ли  эта
громадная, покрытая панцирем тварь ощутить какое-то  желание?  Или  эти  его
движения не, что иное,  как  повторение  давно  ставшей  привычной  "попытки
процарапать" стекло, продолжение бесконечного поиска слабого места в  стенах
его тюрьмы?
   Когда накал действия желе достиг высшей точки, Деймон  встал  и  бесшумно
направился  к  группе  музыкальных   инструментов   неподалеку   от   стойки
звукозаписи. Он переставлял ноги медленно, всячески стараясь не споткнуться.
Инструментов было не так  уж  много  -  несколько  электрогитар,  контрабас,
небольшая автономная клавиатура синтезатора, - но  все  они  были  соединены
кабелями с усилителем его стойки звукозаписи.
   Быстро оценив возможности, он решил, что  клавиатура  прекрасно  послужит
его цели. Гоня из сознания все постороннее, концентрируя работу  мысли  так,
чтобы его действия были подчинены достижению конечной цели, а не сомнениям в
целесообразности предпринимаемых для этого шагов, Деймон спокойно отсоединил
клавиатуру и высвободил ее из паутины кабелей и разъемов.
   Пока он бесшумно нес  ее  через  всю  лабораторию,  приближаясь  к  Вэнс,
сердцебиение усилилось до сумасшедшей частоты. Когда  же  Моцарт  неожиданно
шевельнулся,  словно  увидел  композитора,  подкрадывавшегося  сзади  к  его
наставнице, но был не в силах помешать  ему,  Деймон  ощутил  такой  толчок,
словно сердце готово было выскочить из  груди.  У  этой  твари  есть  шестое
чувство? Может быть, он знает, что намерен сделать Деймон? Но  чужой  только
качнулся назад и снова затих в ставшей давно привычной позе.
   Почти задыхаясь, Деймон судорожно сжал  пластмассовый  корпус  клавиатуры
обеими руками и поднял  инструмент  над  головой.  Бесконечное  число  жертв
принесено во имя искусства в минувшие века, но это вовсе не значит,  что  их
лимит в двадцать втором веке уже исчерпан. По  большому  счету,  Дарси  Вэнс
сама пошла по пути Кена  Петрилло.  Бывший  блестящий  гитарист  отдал  себя
целиком, чтобы появилась на свет одна из тварей, которые сотворили  наркотик
его жизни, наполнивший разум Кена неслыханными мелодиями. У Вэнс тоже вскоре
появится  неслыханная  возможность  проверить  свою  теорию  на  практике  и
окончательно  установить,  действительно   ли   Моцарт   чувствует   к   ней
привязанность. Корпус клавиатуры был крепким, но не настолько, как  надеялся
Деймон, чтобы убить.
   Он не желал ее смерти.

   Глава 21

   Бесплатное посещение некоторых концертов в  Зале  Пресли  было  одним  из
немногих преимуществ нынешней работы Брэнгуина. Получив приглашение  принять
в ней участие, он трепетал от волнения, предвкушая - ну, главным  образом  -
личное участие в создании "Симфонии ненависти"  Деймона  Эллингтона.  Он  не
вполне согласен с побудительными мотивами, композитора, но...  не  ему  было
дано принимать решения. Майкл  смог  примириться  с  той  частью  программы,
которая касалась Кена Петрилло, потому что решение действительно принял  сам
Петрилло. Этого религиозного фанатика не обманывали и не принуждали.  Он  не
был убит преднамеренно. Но пятеро других... Их смерть тяжелым грузом  лежала
на совести Майкла.
   Он сказал неправду, когда уверял Эддингтона, будто тоже ненавидит  музыку
группы "Мелодии ада", но с некоторыми людьми лучше вести себя  дипломатично,
чем преднамеренно раздражать, хотя он по-прежнему уверен, что жизненно важно
говорить именно то, что думаешь. После всего того, в чем за последние недели
Эддингтон принимал непосредственное участие, Майкл не считал себя  обязанным
приносить композитору извинения за что бы то ни было.
   Майкл ухватился за возможность пойти на концерт, едва увидев объявление в
местном информационном листке для  сотрудников.  На  них  троих  по-прежнему
распространялось действие  корпоративного  приказа  не  покидать  здание  до
завершения "Симфонии ненависти", поэтому концерт  был  прекрасным  предлогом
покинуть улей, не вызывая гнева работодателя. Он и не ожидал, что  Эддингтон
или Вэнс примут его приглашение.
   По правде говоря, он и сам порядком устал от Эддингтона и  прослушиваемых
им криков чужого, от Ахиро и его мрачных, жестоких взглядов. Даже Дарси с ее
навязчивой идеей приручить Моцарта стала действовать Майклу  на  нервы.  Они
так увязли в этой программе, что Майкл стал слышать шипение и крики  Моцарта
во сне и  просыпался  в  холодном  поту  с  эхом  воплей  жертв  чудовища  в
раскалывавшейся от боли голове. Нынче вечером, пусть всего на пару часов, он
позволит "Мелодиям ада" умчать себя подальше от всего этого.
   Майкл был ветераном компании и  поэтому  перестал  восхищаться  красотами
Зала Пресли на второй год после завершения строительства здания около десяти
лет назад. Он проводил  слишком  много  времени  в  его  задних  помещениях,
подвальных лабораториях и комнатах отдыха для персонала,  где  целыми  днями
скулили о том, как трудно держать в чистоте дешевую  белую  отделку  стен  и
убирать с пола бог знает какую грязь, оставленную маньяками после вчерашнего
концерта.
   Он не знал, почему решил