оном
рапорта старшему по званию.
   - Что!  -  воскликнул  Деймон.  -  Черт  побери,  зачем?  Так  эта  битва
закончится слишком быстро!
   Его руки заметались над кнопками настройки пульта в страстном  стремлении
не потерять дорожку записи  звуков  дыхания  мужчины,  за  которым  охотился
Моцарт.
   Ярость Брэнгуина достигла накала, какого Деймон и не подозревал в нем.
   - Пора усыпить их обоих газом, - крикнул он. - Мы  и  так  зашли  слишком
далеко!
   Его лицо раскраснелось, руки сжались в кулаки,  и  он  рысью  помчался  к
медицинской стойке управления.
   Из клетки послышался новый вопль Моцарта, на этот раз менее громкий.
   К всеобщему изумлению, Ахиро преградил Брэнгуину  путь  к  аппаратуре:  -
Доктор  Брэнгуин,  если  вы  попытаетесь  включить  газ,  я  буду   вынужден
предпринять все необходимое, чтобы не допустить этого.
   - Ч... что? - У меня есть приказ.
   - Он в тоннеле! - крикнула Вэнс. Прижав ладони к стеклу и  почти  касаясь
его носом, она пыталась разглядеть, что происходило внутри клетки. -  Моцарт
скрылся в нем следом!
   - Деймон, что это за приказ? - требовательно возвысил голос Брэнгуин. Его
лицо стало багровым. - Чей приказ? Позвольте мне пройти.
   - Прошу извинить, - сказал Ахиро с каменным выражением лица, - я не  могу
этого позволить.
   Брэнгуин попытался обойти японца, но Ахиро положил ему на плечо руку.  Он
сделал какое-то легкое движение пальцами, и пожилой биоинженер вскрикнул  от
боли.
   - Если будет необходимо, я убью вас.
   Деймон и Вэнс вытаращились на него,  разинув  рты.  Деймон  первым  обрел
голос:
   - Ахиро, о чем, будьте вы прокляты, речь?
   Ниндзя отпустил Брэнгуина, и старик попятился, в страхе потирая плечо.
   - У меня есть приказ, - повторил Ахиро. - Этот человек  в  клетке  чужого
уже выстрелил... - он наклонил голову, считая в уме, - да, я уверен,  четыре
раза. У него остался один выстрел, после чего оружие перестанет действовать.
   - Но почему? - спросила Вэнс. - Майкл был прав, не так ли?  Этот  человек
не наркоман и не преступник. Он кто-то...
   Из динамиков вырвался пятый крик Моцарта, повторенный акустически  чистым
и глубоким эхом лабиринта тоннелей.  Деймон  моментально  зажмурил  глаза  и
вскинул голову, не желая упустить ни одного нюанса мелодичного  многоголосья
эха, наполнившего замкнутое пространство владений чужого.
   - Несчастная жертва обмана теперь совсем беззащитна, - с горечью произнес
Брэнгуин. - Надеюсь, вы счастливы, вы... наемный  убийца.  Кем  он  был,  а?
Конкурентом, который выиграл у нашего руководства партию в гольф?
   Ахиро остался невозмутимым: - Я просто выполняю, что  мне  велят,  мистер
Брэнгуин, и не уполномочен отвечать на вопросы.
   - Вот как? Тогда отправляйтесь в ад, - с несвойственной ему враждебностью
сказал Брэнгуин. - Что же не выполняете, вам ведь велят?
   - Помолчите, Брэнгуин, - обрезал его Деймон, не оборачиваясь, - я не хочу
пропустить заключительный аккорд, а вы мешаете мне сосредоточиться.
   - Боже упаси вам помешать, - пробормотал Брэнгуин и, с трудом переставляя
ноги, подошел к Вэнс.
   - У него еще есть возможность  спастись,  -  сказала  она  с  надеждой  в
голосе. - Если он доберется до наших...
   Но истошный крик последней мучительной боли  жертвы  Моцарта  не  дал  ей
договорить.
   Хотя он этого и  не  знал,  последний  отданный  на  растерзание  Моцарту
мужчина имел ощутимое преимущество по сравнению со своими предшественниками.
Ахиро с готовностью подчинился приказу Деймона и  заново  перепрограммировал
оставшееся в тоннеле электрошоковое ружье. Таким образом,  получивший  новое
оружие  мог,  добравшись  до  тоннеля,  воспользоваться  вторым  ружьем.   К
несчастью, его умения  в  игре  за  выживание  хватило  лишь  на  то,  чтобы
встретить смерть, не выходя из клетки-кормушки.  Схватив  ружье,  он  дважды
выстрелил в Моцарта, едва зацепив первым разрядом и вовсе не  попав  вторым.
Промах стоил пленнику жизни, но  Деймона  невообразимо  порадовало  то,  как
быстро  к  трубному  крику  пораженного  разрядом  тока  чужого  приметалось
стаккато предсмертного вопля растерзанного человека.
   У  него  было  наконец  все  необходимое   для   завершения   грандиозной
композиции.
   За исключением...
   Деймону недоставало материала для финала.

   В истекшие после смерти последнего пленника дни  Брэнгуин  избегал  любых
разговоров с Деймоном, если они не касались его обязанностей,  и  совершенно
игнорировал Ахиро. Деймона смешила уверенность старика,  что  его  поведение
может  произвести  какое-то  впечатление  на  любого  из  них;  неужели   он
действительно думает, что Ахиро и ему самому есть дело до его переживаний? У
Ахиро  был  какой-то  собственный  распорядок  дня,  но  Деймона  ничуть  не
заботило, чем тот занимался. Его собственная задача - "Симфония,  ненависти"
- была так близка  к  завершению,  что  стоило  ему  взмахнуть  воображаемой
дирижерской палочкой, и  это  совершеннейшее  оборудование  для  звукозаписи
компании  "Синсаунд",  грохотавшее  жуткими  криками   чужого,   дополнялось
воображаемым оркестром, который будет - мог бы  -  исполнять  всю  остальную
музыку композиции.
   В этом месте  сна  наяву  Деймона  одолевали  грустные  мысли:  очень  уж
маловероятно, что он сам, да и любой из них, когда-нибудь услышит исполнение
симфонии живыми музыкантами. Несколько  оставшихся  симфонических  оркестров
состояли в основном из андроидов, безмозглых, тупых, не имеющих в ДНК  своих
клеток ни одного даже самого крохотного  обрывка  творческой  нити.  Деймона
бросало в дрожь, едва он вспоминал об этом.
   Финал. Что  может  быть  финалом?  В  этот  поздний  час  в  улье  обычно
оставались только он и Вэнс. Она наверняка бродит возле стеклянного  загона,
приседает на корточки и улыбается чужому, что-то шепчет  ему,  едва  дыша  и
сопровождая голос жестами, которые, по ее мнению, не  должны  восприниматься
этой тварью как угрожающие. Сам  Деймон  воспринимал  чужого  как  слюнявого
монстра, который с удовольствием разодрал бы Вэнс на части, что бы  она  ему
ни нашептывала.
   И все же... что если он ошибается и теория Вэнс в чем-то верна? Любой,  у
кого есть хотя бы частица мозгов, не мог не заметить, что чужой  узна„т  ее.
До сих пор никто ничего не говорил о том,  что  станет  с  исследовательской
программой, когда он закончит свое сочинение, потому что Деймону  все  время
хотелось  чего-то  большего.  Он  создавал  "Симфонию  ненависти"  как  свою
лебединую  песню,  но  эти  звуки  были   такими   возвышенными,   настолько
превосходящими все его предыдущие смеси, что Деймон не мог даже  представить
себе, что  "Синсаунд"  не  позволит  ему  оставить  чужого  для  дальнейшего
использования. Многое, конечно, будет зависеть от  того,  насколько  успешно
законченное произведение  будет  продаваться  в  магазинах  и  подаваться  в
клубах, но он пройдет по этому мосту, когда  наступит  время.  Однако  мечты
мечтами, а финал еще предстояло сделать.
   Чего же не хватает?  Этот  вопрос  так  давно  и  неотступно  преследовал
Деймона, что именно бесконечные усилия Вэнс найти  способ  общения  с  чужим
натолкнули его наконец на ускользавшее недостающее звено.  До  сих  пор  все
издававшиеся Моцартом звуки так или иначе  вызывались  болью  и  не  знающей
сострадания яростью. Эта тварь была начисто  лишена  способности  мыслить  и
действовала, руководствуясь только инстинктом. Отсутствующее звено  -  такой
общеизвестный, такой элементарный мотив, он все время  был  на  поверхности,
буквально умолял  композитора  найти  ему  место  в  симфонии.  Произведению
Деймона недоставало чувства сострадания, эмоции, окрашенной жаждой близости,
как раз такой, которая, по общему мнению, не дана чужому самой его природой.
   Или дана?
   Дать ответ на этот вопрос может только она, думал? Деймон, уставившись на
Дарси  Вэнс.  Именно  эта  жен-w  щина,  увлеченная  своим  дурацким,   явно
бесполезным изучением нрава Моцарта. Больше не  сомневаясь  в  этом,  Деймон
выхватил из кармана пузырек с желе,
   открыл крышечку и выпил жидкость. Королевское желе  квинтэссенция  самого
этого чудовища, должна подсказать, что надо делать.  Желе  давно  не  только
подсказывало, но и показывало ему правильный путь.
   Он уже преодолел барьер активной реакции  организма  на  это  вещество  и
теперь редко терял сознание или связь с реальностью после приема дозы, в его
сны наяву больше не вторгались ни родители, ни  учителя.  Не  в  первый  раз
Деймон удивлялся тому, как много странных воспоминаний таилось в уголках его
сознания, осколков давно забытых слов и мелодий, которые он писал  когда-то,
которым могло найтись место в этой грандиозной  теме.  Пока  он  боролся  за
сохранение четкого восприятия окружающего, какое-то воспоминание  порхало  в
его голове, шурша словно рассыпавшийся в пальцах сухой  листочек,  отдаленно
напоминая едва слышный и почти забытый  напев  "Liebestod"  из  "Тристана  и
Изольды" Вагнера.
   Любовь и смерть. Любовь - понятие для Моцарта неведомое, чуждое ему точно
так же, как чужда человеку биологическая природа этого монстра. Чувствует ли
он  привязанность  к  чему-то?  Кому-то?   Большинство   ученых-биологов   и
биоинженеров смеются над самой мыслью об этом, но некоторые вроде Дарси Вэнс
продолжают на это надеяться. И разве к одному человеку Моцарт не  привязался
- как бы сама эта тварь с планеты Хоумуолд  ни  определяла  для  себя  смысл
подобного эмоционального настроения - больше, чем к остальным?
   Симфонии недоставало, соображал Деймон, поглядывая  сквозь  щели  век  на
Дарси Вэнс, сновавшую по улью, истинной утраты, боли расставания с  каким-то
бесценным  сокровищем,  которое  не  вернуть.  До  последнего  момента   его
композиция была мелодией слепой ярости и инстинктивной беспощадности.  Чтобы
заставить глубоко презираемую им публику слушать искренно, он должен сделать
нечто такое, что позволило бы голосу Моцарта звучать душевной  мукой,  таким
страданием, которого от этого чудовища никто и не ожидал.  -  Деймон  совсем
закрыл глаза и вдруг увидел себя таким, как должен был представляться  Вэнс:
фанатичный взгляд темных глаз преследует ее по всей лаборатории,  пристально
следит за тем, как она наблюдает  за  чужим,  а  тот  за  ней.  Классический
треугольник существ, голодных и одержимых.
   Мелодия Вагнера, снова подумал Деймон. Любовь в смерти.

 Глава 19

 - Доброе утро.
   Фил Раис поднял удивленный взгляд на Тоби Роник, остановившуюся в  дверях
его кабинета. Он машинально пригладил волосы и тут же отругал себя  за  это.
Почему в ее присутствии он чувствует себя школьником-старшеклассником?
   - Входите, - поспешно пригласил Раис, - садитесь, пожалуйста.
   Она вскинула бровь, но приняла  приглашение  и  элегантно  опустилась  на
мягкий стул, стоявший сбоку у его стола. Мягко захлопнувшаяся дверь отрезала
кабинет от голосов и шума шагов по коридору.  Белая  лабораторная  одежда  с
эмблемой "Медтех", скрадывала изящество фигуры Тоби, но, когда она садилась,
скрестив под стулом ноги,  Раис  заметил  серебристый  блеск  ее  чулок.  Он
заставил свой взгляд не отрываться  от  красной  папки-скоросшивателя  в  ее
руках.
   - Я кое-что нашла в  системе  данных,  -  объявила  Тоби,  -  совпадение,
которое должно вас заинтересовать. Оно имеет отношение к краже яйца.
   На этот раз пришел черед Раиса вскинуть бровь: - О, неужели?
   Тоби положила папку на угол стола  и  раскрыла  ее;  она  по-прежнему  не
отличалась толщиной, однако Раис видел, что количество листов в ней  заметно
увеличилось.
   - Вы помните кражу, случившуюся  не  так  давно  в  зоопарке  Бронкса?  -
спросила она.
   - Да, - живо ответил  Раис,  -  бесследно  исчезло  крупное  животное  из
семейства кошачьих, по-моему пантера, не так ли? Ее все еще ищут.
   - Ну, где бы она ни была, - сказала Тоби, - могу держать пари, что искать
надо неподалеку от нашего яйца.
   Раис подался вперед, его глаза заблестели: - Что вы нашли?
   Тоби  постучала  длинным,  ухоженным  ногтем  указательного   пальца   по
распечатке данных, подшитой в папку последней.
   - Совпадение материала ткани, - ответила она, удовлетворенно улыбаясь.  -
Отделу вещественных доказательств Управления  полиции  Нью-Йорка,  вероятно,
это только что стало известно. Похоже,  нашелся  клочок  ткани,  оставленный
ворами на заборе вольера пантеры. Они, конечно,  не  знают,  как  это  можно
использовать, но информацию в сеть ввели. Судя по выработке и составу нитей,
речь идет о японской  ткани  какого-то  очень  уж  специального  назначения,
которая в нашу страну через торговлю не поступает. -  Внезапно  она  одарила
его довольной девичьей улыбкой. - Я подцепила это на сплошной  перепроверке.
Меня нелегко заставить отступить.
   - Значит, наши ниндзя нанесли новый удар, --тихим голосом заговорил Раис,
барабаня пальцами по кромке стола. - Но для чего им могла  понадобиться  эта
черная кошка джунглей?
   - Не исключено, что они собирают своеобразную коллекцию, - заметила Тоби.
   - Может быть. В любом случае это действительно нелегкая работа, -  сказал
Раис. - Вы нашли и еще что-нибудь?
   Тоби отрицательно покачала головой: - Боюсь, что нет, шеф... - Фил.
   Она строго посмотрела на него, затем позволила губам раскрыться в  слабой
улыбке: - Хорошо, Фил.  Я  больше  ничего  не  нашла,  но  продолжаю  гонять
перепроверку сообщений ежесуточно.
   Тоби закрыла папку и встала  с  тем  же  неуловимым  серебристым  сиянием
вокруг ног. - В конце концов, держать неведомо с какой  целью  непроклюнутое
яйцо в городе - дело весьма опасное для здоровья.
   Раис сделал вид, что не заметил легкий сарказм тона  ее  голоса.  Почему,
недоумевал он, Тоби всегда считает необходимым обидеть его?
   - Вы будете и впредь извещать меня о результатах?
   Он сунул руки в карманы, боясь, как бы они не начали  дрожать,  когда  он
сделает то, на что решился. Он все еще не остыл от ее остроты по поводу  его
манер в духе игр из кинофильма начала века. Если ей не нравится  намек,  что
ж, прекрасно - он готов и к лобовой атаке. Но ее надо предпринять сейчас или
никогда; есть ли лучшее  место  для  решительного  штурма,  чем  собственный
кабинет за закрытой дверью, где никто не увидит, как он получит нокаут?
   - Конечно. - Она повернулась к двери.
   - Не согласитесь ли вы как-нибудь со мной пообедать? - выпалил он.
   Если Тоби и испугалась, то ее замешательство продолжалось одно мгновение.
   - Думаю, это было бы мило, - ответила она, но мгновенно  подняла  руку  и
взглянула на часы, а затем снова на него. Не в  первый  раз  Раиса  охватило
восхищение тем, что любое ее движение грациозно, как у  балерины.  -  Однако
сейчас меня ждет работа. Позвоните, и мы выберем день.
   После ее ухода Раис рухнул в кресло и пытался сообразить, посчастливилось
ли ему откопать самый большой клад в этой части Центрального парка,  или  он
только что начисто лишился мозгов..

   - Нынче ночью. Раис произнес  -  эти  слова  так  тихо,  что  Гаррити  не
расслышал. - Что ты сказал, шеф?
   Они были в дальнем конце третьего подземного этажа в  помещении,  которое
Раис объявил своей со Стариной Блю секретной лабораторией, еще когда начинал
работать в "Медтех", а в шутку называл "арестантской". Оглядев Старину Блю с
головы до пят, Раис широко  улыбнулся.  Чужой  был  надежно  опутан  сбруей,
которая соединялась шестью металлическими распорными стержнями со скобами на
полу. В этом импровизированном стойле Старина Блю едва мог шелохнуться.
   - Я сказал, нынче ночью. Настало время снова вывести его на охоту.
   Мак-Гаррити задумчиво потер подбородок. Без формы и  каски  этот  крепкий
двадцатипятилетний парень  с  голубыми  глазами  и  подстриженными  "ежиком"
рыжими волосами больше походил на защитника из юношеской футбольной команды,
чем на ветерана службы безопасности.
   - Не знаю, Фил. Яйцо увели несколько недель назад, держится ли еще запах?
Чертовски много прошло времени. - О, с этим будет  все  в  порядке.  -  Раис
отошел от Старины Блю, прикованного возле дальней стены лаборатории, сел  за
свой рабочий стол и  с  наслаждением,  до  хруста  в  позвонках,  потянулся.
Слишком сильно напрягало его душевные силы  это  незаконченное  дело;  нынче
ночью он даст себе разрядку. - Если даже  эта  проклятая  штука  проклюнута,
черт побери, особенно  если  проклюнута.  Младенец  должен  быть  где-то  на
Манхэттене. Я обшариваю с собаками все выходы с острова  -  мосты,  тоннели,
паромные переправы. Животные обнюхивают  буквально  все  и  взяли  бы  след,
попытайся кто-то тайком увезти с острова яйцо. Результат пока нулевой, а это
значит, что оно все еще на Манхэттене. Где-то на этом кишащем толпами народа
куске скальной породы стоит запах улья Старины Блю, и я  еще  не  слыхал  об
изобретении фильтра,  который  мог  бы  задержать  все  до  единой  молекулы
ферментов этих тварей. Слабейший запах, след родного улья -  и  Блю,  словно
кролик, помчится вперед, чтобы воссоединиться с семьей. - Ну а если он учует
то, что ему не по вкусу, как в прошлый раз? - спросил  третий  член  элитной
команды Раиса, который только что переступил порог "арестантской" и  услышал
разговор. - Вы готовы к повторению содеянного?
   Задав этот риторический вопрос, Рики Мориц последовал примеру Мак-Гаррити
и начал подготовку к предстоящей экскурсии с тщательной  проверки  оружия  и
боезапаса.
   Раис удовлетворенно хихикнул: - На этот раз нет,  мальчики.  Вы  думаете,
что я просто ждал, пока Старина Блю увидит приятный сон?
   Он встал, подошел к чужому и снял металлическую  коробочку,  висевшую  на
сетке сбруи, которая крепко прижимала передние конечности чужого к ребрам.
   - Взгляните, - сказал Раис, держа коробочку на раскрытой ладони.
   Оба напарника наклонились над приборчиком. Небольшого размера, он  удобно
умещался в ладони Раиса. На серой крышке была единственная  красная  кнопка.
От прямоугольного металлического выступа на задней стороне прибора  вверх  к
нижней челюсти Старины  Блю  змеилась  тонкая  трубка  в  стальной  оплетке,
переходившая у конца  в  наконечник  капельницы,  который  терялся  в  пасти
животного перед первым клыком.
   - И что же это? - спросил Мак-Гаррити. - Шоковая терапия?
   Раис рассмеялся, явно польщенный: - Угадал. И она дает  чертовски  больше
для усмирения прыти этой твари, чем на первый взгляд можно ожидать от  такой
крохотной коробочки. Ха-ха-ха, в ней сургилин.
   - Я слышал об этом препарате, - сказал Мориц, застегивая кобуру на поясе.
- Очень мощное средство. Кто делал этот дозатор?
   - Мое последнее изобретение, - самодовольно похвастал Раис. Он  осторожно
погладил большим пальцем яркую пластмассовую кнопку  и  окинул  Старину  Блю
оценивающим взглядом: - Легкое прикосновение, и наш малютка  захочет  спать.
Еще одно, и... брык. Чудо пневматической инъекции.
   - Я думал, что сургилин - анестезирующий препарат для человека, -  сказал
Мак-Гаррити, надев каску и застегивая ремешок на  подбородке.  Рыжий  "ежик"
исчез под белым блестящим куполом с  ярко-красными  буквами  МТ.  -  Он  уже
прошел испытание?
   -   Сперва   он   действительно   был   разработан   для   человека,   но
инженерно-медицинская служба кое-что переделала для наших  целей.  По  моему
заданию  они  придумали   химические   добавки,   чтобы   исключить   распад
анестезирующего вещества  под  действием  кислоты  крови  чужого,  соорудили
накопительную емкость для  утроения  дозы  заряда  и  ускоритель  для  почти
мгновенного начала действия.  И  все  это  в  приборчике  не  больше  пульта
дистанционного управления телевизором.
   Когда мы отправимся, я установлю  эту  штуковину  на  своем  направляющем
шесте прямо под рукояткой. - Раис поднял взгляд на безглазую голову  чужого.
- Биологически ты не такой, как мы, Блю, но нам все же удастся не дать  тебе
раскочегариться, как полагаешь?  Будем  надеяться,  что  до  этого  дело  не
дойдет. - Он аккуратно водрузил