ых панцирных крестовин, а  торчавшее
из  верхней  части  тела  гладкое  бесформенное   образование   уже   начало
вытягиваться, отделяясь от спины и превращаясь в голову.
   Через семьдесят два часа - спустя всего три дня после рождения  -  Деймон
увидел за стеклянной стеной вполне взрослого  монстра  с  планеты  Хоумуолд,
иметь которого так долго и страстно мечтал. Он был двухметрового роста  даже
в своей согбенной позе. Деймон ощущал  его  злобу,  видел  ярость  в  каждом
подергивании этой чуждой формы жизни. Они были так с ним похожи -  творец  и
творение, связанные духовно, одинаково обреченные. И тому, и другому суждено
жить  не  по  собственной  воле,  быть  в  вечном  плену,  влачить   рабское
существование. Деймон хорошо знал,  что  значит  быть  чужим  в  этом  мире,
непризнанным и непонятым, осужденным на существование в обществе,  где  тебе
нет  места.  Отделенное  от  него  небьющимся  кварцевым   стеклом,   стояло
физическое воплощение всего, что Деймон пережил, всего, что душило его и  не
давало  умиротворения.  Это  живое  воплощение  его  жизни  дышало   злобой,
клокотало неизбывным гневом.
   Моцарт.
   Совершенное   имя   для   совершенного    существа,    смертоносного    и
величественного, сочетавшего в себе мощь плоти из  черного  золота  и  голос
"Поэмы экстаза" и "Прометея" Скрябина, представшего  в  полной  своей  красе
перед Деймоном и миром.
   Наконец, когда эта явившаяся миру тварь окончила  пиршество,  не  оставив
почти  ничего  от  Кена  Петрилло,  Деймон  оставил  свой  пост  за  пультом
звукозаписи, подошел к стеклянной стене и  с  любовью  прижал  ладони  к  ее
холодной поверхности.
   - Вот чему ты отдал себя, Кен, - прошептал он. - Это ли не красота? Разве
она этого не стоила? О Боже, конечно да.
   Наблюдая  за  неустанно  расхаживавшим   по   клетке   Моцартом,   Деймон
чувствовал, как в его душе затягиваются последние  шрамы  вины.  Это  жертва
дружбой и жизнью бывшего  друга  принесена  не  утолению  жажды  пресыщенной
публики или всего лишь голода эксцентричного музыканта.  О  нет!  Это  нечто
гораздо большее, настолько громадное, что по воплощении в  жизнь  даст  все,
чего желал Кен. В самый кульминационный  момент  жизнь  Кена  возродилась  в
Моцарте, дала дыхание и шипение сыну источника музыки  Кена,  его  божеству.
Вдохновение блистательного гитариста Кена Фасто Петрилло стало  частью  этой
формы жизни, частью его бога... нашло  такой  путь  воссоединения,  о  каком
никто другой не мог даже мечтать. И  Деймон  помог  в  этом  своему  бывшему
товарищу сделать все правильно и не дрогнул.
   В какое-то мгновение Моцарт ощутил  присутствие  Деймона  и  остановился,
по-петушиному вскинув массивную, безглазую голову,  словно  пытаясь  получше
запомнить  это  человеческое  существо.  Прошло  десять  секунд  напряженной
тишины, затем чужой  отвернулся  и  крадущейся  походкой  убрался  прочь  от
стекла.
   Единственным, что беспокоило Деймона с самого начала и все еще продолжало
нарушать  мир  в  его  голове,  был  оставленный  им  без  ответа  последний
бессмысленный вопрос Кена: - Где музыка?

   Глава 13

 - Мистер Эддингтон? - Дарси осторожно коснулась плеча черноволосого музыканта, стараясь не напугать его. - Он уже вполне подрос.
   Деймон, сидевший за пультом  звукозаписи,  повернул  голову.  Взгляд  его
красных от бессонницы глаз был пустым. Он поднял руки, чтобы снять наушники,
и Дарси услыхала хруст позвонков его шеи.
   - А? Что?
   - Чужой достиг максимального роста, - терпеливо повторила она.  -  Теперь
совершенно нечего делать, пока мы не приведем все в порядок. Почему  бы  вам
не пойти домой и не отдохнуть?
   Какое-то мгновение Дарси думала, что он откажется. У нее не  укладывалось
в голове, как он мог оставаться здесь одну ночь за другой и жить  на  жирной
пище из забегаловок быстрого обслуживания, которую им приносили.  Лично  она
тосковала по еде домашнего приготовления, какому-нибудь горячему блюду прямо
из печки. Последние пять  суток  приходилось  довольствоваться  только  этой
отвратительной холодной  и  жирной  гадостью.  Наконец  Деймон  встал  из-за
пульта.
   - Все... все в порядке. - Ей показалось,  что  с  ним  далеко  не  все  в
порядке,  но  внезапно  его  взгляд  прояснился.  -   Я   возьму   с   собой
диски-оригиналы. Займусь композицией.
   Музыкант провел рукой по лицу и не без удивления ощутил  шершавую  щетину
на обычно тщательно выбритой коже возле всегда так  аккуратно  подстриженной
козлиной бородки.
   - Вы почувствуете себя гораздо лучше после того, как выспитесь, - сказала
Дарси, подавая ему пальто.
   - Да-да, - отсутствующим голосом согласился Деймон. Он взял у нее  пальто
и покосился на него так, словно не соображал, что это такое, затем  прищурил
глаза и набросил на одно  плечо.  Уголок  его  рта  приподнялся,  словно  он
наконец-то понял, насколько странным может выглядеть со стороны. -  Полагаю,
я здорово переутомился.
   - Увидимся завтра утром, - сказала Дарси, направляясь к выходу из улья  и
как бы приглашая Деймона следовать за собой.
   Он неосознанно повиновался,  но  остановился  и  обернулся,  когда  дверь
открылась.
   - Хорошо заботьтесь  о  нем,  -  официальным  тоном  наказал  он,  смерив
серьезным взглядом сперва ее, затем Майкла, - о Моцарте.
   Дарси и Майкл не менее официально кивнули в ответ, и,  поколебавшись  еще
секунду, Деймон переступил порог и удалился.
   Некоторое время оба биоинженера без единого  слова  ходили  от  стойки  к
стойке по улью, снимая показания приборов, подводя итог компьютерным данным,
приводя в  порядок  массу  записей,  накопившихся  к  этой  фазе  выполнения
программы.
   - Ну и ну, - не выдержала наконец Дарси. После долгих часов визга  чужого
и  непрестанной  болтовни  Деймона  непривычная  тишина  оказалась  для  нее
невыносимой. - Вы думаете, он чокнутый?
   Майкл оторвался от последней страницы данных, вводом которой занимался на
одном из компьютеров.
   - Чокнутый? - Он снял кассету  с  дисковода,  сделал  на  ней  пометку  и
заботливо вложил в кассетницу. - Нет, - снова заговорил биоинженер, - я  так
не думаю. Он предан своей музыке, вот и все. Преданность требует  отношения,
не укладывающегося в обычные рамки, но... - Он пожал плечами и улыбнулся:  -
Деймон... тащится от своей музыки. Я уверен, что школьники наших дней именно
так говорят о людях, одержимых любимым делом.
   Дарси засунула руки  в  карманы,  затем  подошла  к  стеклянной  стене  и
несколько секунд наблюдала за животным в клетке, прежде чем ответить.
   - Мне кажется пустой тратой времени, -  начала  она  не  оборачиваясь,  -
подобное использование чужого. У нас есть изумительная  возможность  изучить
его поведение, а мы делаем все, что угодно, чтобы ею не  воспользоваться,  и
только набиваем клетку микрофонами. Меня всегда мучил  вопрос,  способны  ли
эти существа на... привязанность.
   - Привязанность? - Майкл встал и потянулся, затем встал  рядом  с  ней  и
пристально посмотрел на чужого. Моцарт настороженно припал  к  полу,  словно
присутствие невидимой для него пары  человеческих  существ  чем-то  угрожало
ему.
   - Да. - Дарси прикусила губу,  потом  потерла  виски  -  Привязанность  в
ситуации один на один, как эта, при знакомстве с самого рождения.  Здесь  не
медицинская лаборатория, набитая шимпанзе и крысами, в  которой  снует  пара
десятков  ученых,  работающих  под  руководством   заведующих-генетиков,   и
бесчисленное множество их ассистентов. Мы  трое  да  еще  время  от  времени
заглядывающий сюда Ахиро -  единственные  люди,  которых  будет  знать  этот
чужой.  Может  быть,  есть  какой-то  шанс,  что  он  начнет  узнавать  нас,
относиться к нам с благосклонностью.
   Майкл забегал пальцами по подбородку и нахмурился.
   - И что тогда? - спросил он с вызовом. - Мы  займемся  его  дрессировкой?
Даже если такое  исследование  окажется  успешным  и  даст  экспериментально
подтвержденные результаты, что  прикажете  человечеству  делать  с  подобной
информацией? Мы имеем дело с жизненной формой,  к  пониманию  функций  мозга
которой земная наука не приблизилась ни на йоту.
   Ваш интерес к этим животным  очень  высок,  поэтому  мне,  вероятно,  нет
необходимости рассказывать  вам,  что  ведомство  вооруженных  сил  спускает
миллионы на многочисленные попытки воспроизведения  их  кленовых  бесплодных
копий для военных целей. Но получают они пшик: биологическая  природа  чужих
так витиевата, что пока мы не можем ее продублировать. Кроме  того,  у  меня
нет сомнения в существовании правительственной системы, о которой мы никогда
не услышим, занимающейся слежкой за работами в  этом  направлении  в  других
странах мира просто для обретения уверенности, что там, так же  как  у  нас,
ничего не выходит.
   - Мне это известно, - сказала Дарси, - я всегда в курсе последних событий
обо всем, что касается исследования чужих, благодарю вас. - В тоне Дарси  не
было даже намека на язвительность. Она кивнула в сторону животного в  клетке
и продолжала: -  Вы  не  находите  очень  интересным,  что  женщина,  первой
обнаружившая эти существа, заявила, будто она и ее  экипаж  шли  по  сигналу
радиомаяка,  который  подавал  покинутый  корабль?  Мы  всегда  исходим   из
предположения, что  эти  существа  руководствуются  инстинктами,  что  в  их
головах нет иных мыслей, кроме как убивать и воспроизводиться. Что если  тот
корабль действительно  был?  Правительство  продолжает  настаивать,  что  ее
рассказ - миф и что она умерла естественной смертью на планете-тюрьме,  куда
была сослана за халатное  отношение  к  воинским  обязанностям.  Ну  а  если
правительство лжет, Майкл?
   Другие источники заявляют, что ее вовсе не ссылали,  что  она  попала  на
планету-тюрьму, спасаясь, из-за еще одной едва не ставшей гибельной  встречи
с чужими на борту своего корабля во время бегства с Земли. Если ее заявления
-  правда,  это  может  означать,  что  чужие  обладают  вполне  достаточным
интеллектом, чтобы пользоваться космическими транспортными средствами.
   Майкл отрицательно покачал головой: - Такое я  не  покупаю  ни  за  какие
деньги. Трудно даже представить,  как  должен  был  пилотироваться  корабль,
чтобы в него можно было запрыгнуть, когда он уже начал движение. Да и как бы
там ни было, тот космический корабль - всего лишь  домыслы.  Правдивость  ее
рассказа ничем не была подтверждена.
   - Но его и не стали опровергать. Вместо этого, как  официально  заявляют,
она была  брошена  в  тюрьму  по  обвинениям,  которые  большинство  находит
сомнительными. Наверняка я не единственный ученый,  кто  наблюдал  за  этими
животными и заметил,  что  в  неволе  они  прогрессивно  деградируют.  Яйца,
откладываемые в суррогатные гнезда, чаще имеют три,  а  не  четыре  лепестка
выходного отверстия - это очевидное доказательство  генетического  регресса.
Почему так происходит? Если когда-то им было по уму  построить  корабль  для
путешествия в космосе, почему мы не можем вступить с ними в контакт хотя  бы
на самом примитивном уровне?
   - Нет никаких  доказательств,  что  они  могут  что-то  построить,  -  не
сдавался Майкл. - И даже если бы могли, с  какой  стати  нам  захотелось  бы
вступать с ними в контакт? Вы смотрите на этих тварей необъективно.  Это  не
цивилизованные существа, Дарси. Если бы, как там ее звали...
   - Рипли.
   - Да-да. Дарси, неужели вы  сами  не  видите  множества  прорех  в  вашей
гипотезе? Вы заявляете, будто, по словам Рипли, она  вела  свой  корабль  по
маяку корабля чужих, но я прекрасно помню, что эта  женщина  говорила  не  о
корабле чужих, а только о покинутом  корабле.  Вы  подтасовываете  известные
факты, желая подкрепить гипотезу, но не  состоятельны  даже  они.  Никто  не
говорил,  что  чужие  использовали  маяк  для  направления  ее   корабля   к
поверхности планеты. Если такой радиомаяк и работал,  то,  вероятнее  всего,
его подавала автоматика сигнала бедствия покинутого корабля. -  Он  взглянул
на нее и снова отрицательно покачал головой. -  Вы,  вероятно,  исходите  из
предположения, что где-то  есть  целая  планета  этих  существ  помимо  той,
которую мы всегда считали их родиной. - Майкл махнул рукой в сторону клетки.
- Иисус Праведный, Дарси! Эти  твари  с  Хоумуолд  -  самые  ужасные,  самые
опасные создания, с какими  до  сих  пор  приходилось  сталкиваться  жителям
Земли. Неужели вы действительно думаете,  что  мы  когда-нибудь  сможем  ими
управлять? Неудивительно, что правительство желает пресечь даже мысль, будто
где-то существует целый мир, населенный этими существами.
   Лицо Дарси озарила насмешливая улыбка.
   - Мы должны не допускать ни малейшей вероятности такой возможности только
потому, что нам страшно?  Исключительно  мудрый  способ  поведения  в  любой
ситуации. - Она бросила взгляд внутрь клетки. - И разве я говорю о  контроле
над ними? Боже, конечно же нет, Майкл. - Дарси довольно захихикала,  увидев,
что чужой внезапно встал в полный рост и мотнул головой, словно  услыхал  ее
голос сквозь звуконепроницаемую стену из кварцевого стекла.  Затем  животное
лениво откинулось назад и уставилось вверх, несомненно исследуя крышу клетки
в поисках несуществующего пути к свободе.
   Напарник, удивленный неожиданной переменой ее настроения, вскинул  брови:
- Что тут смешного?
   - Ни одно человеческое существо не останется в  живых,  столкнувшись  без
оружия лицом к лицу с чужим, иначе как внутри кокона, чтобы в будущем  стать
хозяином. Одним из тех, кто непременно  вскоре  "забеременеет"  от  эмбриона
трутня или матки. Управлять ими? Повернитесь к  нему  лицом,  Майкл.  -  Тон
голоса Дарси стал циничным, глаза расширились, но их пристальный взгляд  был
направлен мимо того, кто  находился  по  другую  сторону  стеклянной  стены,
словно изучал какую-то очень далекую  воображаемую  картину.  -  Я  искренно
верю, что если кто-то  сможет  потратить  годы,  работая  с  одним  из  этих
существ, то чужой и исследователь научатся узнавать друг друга.  Возможно...
даже возникнет какая-то связь  между  ученым  и  объектом  его  усилий.  Мне
хотелось  бы  найти  этому  подтверждение.  Но   они   никогда   не   станут
по-настоящему управляемыми или поддающимися дрессировке. Я думаю, сколько бы
ни было отдано времени этим усилиям, самое большее, на что можно  надеяться,
- узнавшее вас существо мгновение помедлит, перед тем как убить.

   Глава 14

   Деймон неохотно поставил пузырек с желе на ночной столик,  затем  сел  на
край постели и некоторое время его разглядывал. Точно  так  же  он  поступал
ребенком, когда получал подарки от  родителей.  Они  так  редко  дарили  ему
что-нибудь более стоящее, чем одну-две самые необходимые вещи к Рождеству  и
открытку в  день  рождения,  что  не  распакованный  подарок  мог  простоять
несколько дней, прежде чем он к нему притрагивался. Он не тряс упаковку,  не
ощупывал ее, даже не пытался заглянуть под  обертку,  предпочитая  гадать  о
содержимом до тех пор, пока его догадка не становилась  едва  ли  не  полной
уверенностью. Оглядываясь назад, он понимал, что доводил этим  родителей  до
отчаяния: "Что с тобой, Деймон? Ради Бога, разверни же, наконец!"
   Более чем вероятно, сам того не понимая, он уменьшал  шансы  получать  от
них нечто большее. Но  как  только  упаковка  разворачивалась,  предвкушение
неожиданности, что бы ни оказывалось внутри, уходило  навсегда  -  волшебное
мгновение, которое он откладывал, которое должно наступить,  как  только  он
заглянет внутрь, не могло повториться, а нового придется  ждать  целый  год,
если не дольше. Он инстинктивно верил, что подобные  мгновения,  возникающие
так редко и обладающие таким особенным вкусом, можно продлить. Сохранить как
сокровище.
   Побрившись и приведя в порядок  бородку,  набив  желудок  вполне  сносной
пищей, Деймон впервые  почувствовал  себя  почти  нормально  с  того  звонка
Джарлата Кина среди ночи, если не считать неимоверной усталости.  За  восемь
часов хорошего сна его тело отдохнет, голова станет ясной, и завтра  он  как
следует поработает с Моцартом. Вздохнув, Деймон отвел  взгляд  от  пузырька,
заполз под одеяло и накрылся с головой, подоткнув его  уголок  под  щеку.  В
голубятне было холодно, он слышал свист сквозняка сквозь щели  в  переплетах
оконной рамы и отверстиях для труб в стене, но его  тело  и  дыхание  быстро
согревали гнездо под одеялом. Вскоре он перестал дрожать и почувствовал себя
даже уютно.
   Он высунул голову и не без усилия открыл глаза, чтобы еще  раз  взглянуть
на пузырек с желе, прощальный подарок Кена. Слишком большое окно для  такого
крохотного пространства: в его квартирке никогда  не  бывало  совсем  темно.
Непрестанно меняющиеся неоновые огни электронных рекламных щитов  на  крышах
зданий  противоположной  стороны  улицы  врывались  в  его  жилище,  подобно
холодной  безмолвной  радуге,  живой  змее,  безостановочно  обнимавшей  его
кольцами  неверного  многоцветья.  Несмотря  на  утомление,  разум   Деймона
анализировал последовательность изменения цветов: через каждые шесть  секунд
новый цикл сперва омывал  пузырек  с  желе  желтым  люминесцентным  сиянием,
которое в сочетании с синим цветом самой  склянки  превращало  этот  хрупкий
стеклянный сосуд в подобие мощного источника зеленого лазерного света. Когда
Деймон впервые заметил это, красота зрелища заставила его  затаить  дыхание.
Тогда-то  он  и  установил   последовательность   перемен,   чтобы   заранее
предвосхищать начало нового цикла. Когда сон наконец одолел его, сияние желе
было последним, что запечатлела сетчатка глаз и перенесла эту яркую  картину
в сны.
   Однако надежда на  полноценный  отдых  оказалась  иллюзией.  Сон  Деймона
походил  на  детскую  составную  картинку,  кусочки  которой   категорически
отказывались расставляться по местам. Каждый раз, когда сознание выдергивало
его из темноты сна  настолько,  что  он  вполне  соображал,  кто  он  и  где
находится, взгляд неизменно наталкивался на пузырек с желе, сиявший в цветах
неоновой ночи, рвавшейся в окно с улицы. Так продолжалось час за часом, пока
он не пришел к убеждению, что желе как раз и есть то, чего ему до сих пор не
хватало, - именно оно должно чудесным образом собрать для него все  воедино,
заполнить глубокую, безобразную пропасть, которая всегда мешала ему жить. Он
отводил взгляд от пузырька, потел, несмотря на ощущавшийся кожей лица холод,
дрожал в тепле под тонким одеялом и вертелся, сражаясь  с  пижамой,  которая
стала вдруг неудобной и непривычно тяжелой, пока не довел себя до бешенства.
Он сел в постели и уткнулся лицом в ладони.
   Из мира по другую сторону оконного  стекла  до  слуха  Деймона  доносился
нескончаемый  грохот  уличного  движения  Манхэттена  -  голоса  людей,   не
смолкавшие в любые часы суток, шум аэроциклов, автобусов, даже  далекий  гул
сверхскоростных поездов в тоннелях,  этого  нового  транспортного  средства,
такого шумного, что продавцы газет давно привыкли предлагать покупателям еще
и затычки для ушей. И за всем этим... ничего.
   - Где музыка?
   Кена Фасто Пегрилло больше нет, он умер, но его слова продолжали  звучать
в мозгу Деймона. Что могло быть в этом пузырьке такого, ради чего человек  с
уникальными способностями гитариста изменил своему дару, отдав  предпочтение
неуловимым мелодиям, которые, кроме него, никто не слышал?
   - Музыка Королевы-Матки... такая красивая.
   - ... Наполняла и баюкала меня.
   - ... Эта музыка становилась все более изысканной, более захватывающей...
гораздо более величественной.
   "Я смогу это сделать, - подумал Деймон.  -  Я  много  сильнее,  чем  Кен,
гораздо лучше него владею собой и  сам  направляю  свою  судьбу.  Если  Кен,
попробовав "Лед" и "Звездочет",  смог  отказаться  от  них,  то  и  я  смогу
отказаться от желе. Я - истинный художник, мои любовь  и  преданность  своей
работе стоят этого риска, стоят испытания болью  выздоровления,  стоят  чего
угодно".
   Возможн