всплеском.
   Вот это называется - влип...
   Туман уже поднялся достаточно высоко, скрыв устье  той  шахты,  через
которую попал сюда блайтер, и,  судя  по  падению  светящегося  мешочка,
хищная  каплеобразная  взвесь  больше  не  собиралась  кидаться   вослед
маленькому, летящему сквозь нее предмету.
   Путь назад оказался отрезан!
 
*** 
 
   Как говорится - сделанного не вернешь.
   Рогман не  впервые  попадал  в  неприятные,  а  порой  и  смертельные
переплеты. Жизнь в Сумеречной Зоне научила его  стиснув  зубы  встречать
собственную судьбу, но сегодня вдруг накатила  безысходность...  на  миг
показалось: все, попался, влип наконец так, что уже не выберешься...
   Сев на грязный, давно утративший свой первоначальный вид  подоконник,
он обвел угрюмым взглядом маленькое помещение. Внизу, за грязным  окном,
монотонно и гулко плескали в невидимую стену мелкие волны.  Где-то  тихо
свистел  воздух,  втягиваясь  в  трубу  вентиляции.  С  потолка  изредка
срывались капли конденсата и летели вниз,  сквозь  хищный  туман,  чтобы
звонко разбиться о недосягаемую для глаза поверхность воды.
   Ничего примечательного в помещении  не  нашлось,  сколько  ни  мозоль
взглядом по испятнанным плесенью и потеками ржавчины стенам, загаженному
полу и двум давно омертвевшим  Алтарям,  которые  стояли  друг  напротив
друга, один подле окна, а  второй  у  глухой  стены.  Единственным,  что
привлекало  внимание,  был  сдвоенный   рычаг   с   поперечной   ручкой,
заглубленный в стену и закрытый сверху прозрачной  крышкой,  на  которой
резко выделялись пятна вездесущего лишайника.
   О том, как  опасно  дергать  рычаги,  он  знал,  но  все  же  в  душе
шевельнулась крамольная мысль: "А вдруг?!"
   Вдруг этот  рычаг  открывает  какую-то  неприметную,  спрятанную  под
наслоениями слизи дверь?
   Руки чесались, но рассудок еще пока сдерживал порыв.  Поэтому  Рогман
не стал ничего трогать, а обернулся  к  заросшему  грязью  окну.  Хищный
туман поднялся еще выше и уже укутал  средний  пролет  лестницы,  опасно
приблизившись к верхней площадке, от которой его теперь  отделяло  всего
каких-то десять-пятнадцать метров. Очевидно,  блайтер  своим  вторжением
потревожил  колонию  каплеобразных  частичек,  и  теперь  та  ползла  на
несвойственную ей высоту.
   Огромный слизняк, что, изгибаясь, улепетывал по  вертикальной  стене,
был тому прямым подтверждением.
   Рогман нахмурился.
   Пытаться прорваться сквозь алчные, голодные капельки росянки нечего и
думать. Безрассудство еще худшее, чем дерганье рычагов. Верный, но очень
болезненный способ самоубийства...
   Его взгляд обежал клубящуюся мглу и вернулся  к  прозрачному  кожуху,
прикрывавшему сдвоенную рукоять. Туман, похоже,  не  собирался  упускать
добычу.
   Медленно, но верно клубящаяся пелена поднималась все выше и выше,  не
оставляя никакой надежды на спасение. Слизняк на стене вдруг задергался,
словно к нему приложились раскаленным прутом, и тонко запищал...
   Похоже, что выбора просто не  было.  Что  до  рассудка,  то  в  такой
ситуации, когда вдоль позвоночника начинает блуждать неприятный холодок,
тот имел хорошее свойство замолкать.
   Приподнять кожух не удалось, и Рогман разбил его ударом локтя.  Убрав
острые зазубренные осколки, он  ухватился  за  рычаг  и  что  есть  силы
потянул его вниз.
   Некоторое время его усилия оставались тщетны, только  багровело  лицо
да вздувались жилы на руках... потом рычаг  вдруг  поддался,  с  резким,
зубовным скрежетом.  Снаружи  что-то  загрохотало,  какой-то  предмет  с
глухим плеском обрушился в туман, и вдруг до  слуха  донесся  отчетливый
звук низвергающейся вниз воды.
   Рогман будто ошпаренный выскочил на площадку, но  лишь  затем,  чтобы
оправдались  самые  худшие  его  опасения:  из   нескольких   отверстий,
расположенных под сводами зала, мощными струями хлестала вода.
   Положение  складывалось  хуже  некуда.  Теперь  путь   вниз   отрезан
окончательно: прямо на глазах  оторопевшего  от  неожиданности  блайтера
беснующийся поток воды рушился вниз, поднимая уровень той  жидкости,  из
которой образовался живой туман.
   Задрав голову, он посмотрел на решетчатые балки, которые исчезали  во
мгле,  плавными  дугами  подпирая  своды  зала.  До  ближайшей  из   них
оставалось метра два пустоты, в том случае, если встать  на  самый  край
площадки и прыгать по диагонали...
   Ничего другого не оставалось. Перебравшись через низкие металлические
перила, Рогман снял с пояса смотанный в бухту кусок веревки. На одном ее
конце имелась петля, в которую он просунул свое запястье,  а  на  другом
крепился короткий отрезок металлического прута. Он взял  его  в  руки  и
осторожно провернул узкий ободок  с  мелкой  насечкой,  расположенный  у
основания тонкого цилиндра. Из прорезей  по  бокам  стержня  со  щелчком
выскочили два лезвия, застыв под углом в сорок пять -  градусов.  Рогман
не знал, что за сила живет внутри тонкого цилиндра,  он  довольствовался
тем, что научился правильно  пользоваться  этой  чудной  штукой.  В  его
памяти еще оставались свежи воспоминания  о  том,  как,  подобрав  среди
хлама в одной из подземных комнат этот предмет, он  едва  не  поплатился
пальцами, догадавшись повернуть рифленый ободок...
   Вода продолжала низвергаться из открывшихся отверстий,  наполняя  зал
гулом и рокотом. Раздумывать было  некогда.  Рогман  раскрутил  складной
крюк и точным, выверенным броском послал его к ближайшей балке.
   Веревка мягко коснулась препятствия, он дернул, и оба лезвия ухватили
переплет балок, звонко клацнув металлом об металл.
   Прежде чем прыгать, он задержался, мельком взглянув на оккупировавший
лестницу туман. Тот приостановил продвижение, клубясь у  противоположной
стены, где тонко пищал издыхающий слизняк. В душе вдруг стало неуютно  и
пусто. Не хотелось думать о том, что сейчас переживает глупое животное.
   "Вот ведь дрянь..." - неприязненно подумал блайтер. Хотя в чем он мог
обвинить облако эфемерных частичек? Оно хотело есть и не больше того...
   С такой мыслью  Рогман  оттолкнулся  от  края  площадки  и  шагнул  в
пустоту.
   Металл конструкции оказался менее прочным, чем он рассчитывал.
   Железо и тут одряхлело от времени.  Пролетая  по  короткой  дуге  над
клубами  жадной  росянки,  он  с  холодком  в  груди  услышал  треск   и
почувствовал, как что-то подалось  вверху,  давая  слабину  веревке,  но
испугаться по-настоящему не успел - ноги уже влетели в переплет  несущих
ферм, колени машинально согнулись, крепко обняв новую опору, и он  повис
головой вниз, заметив в тусклом свете фосфоресцирующих комков слизи, как
сверху отделилось что-то темное и  полетело  в  близкую  свинцово-черную
поверхность прибывающей воды...
   В следующий момент ему едва не вырвало из плеча  руку  -  веревка  на
мгновенье  натянулась,  но  удерживаемый  ею  обломок  каким-то  образом
выскользнул из зацепления с крюком и продолжил падение.
   Внизу раздался громкий всплеск, туман запоздало взвихрился, но добыча
уже утонула. Рогман,  подтягиваясь  на  дрожащих  от  напряжения  руках,
ощутил мягкий толчок, который отозвался в стенах  и  потолке.  Посмотрев
назад, он обнаружил, что в конструкции опоры  отсутствует  кусок  длиной
около двух метров.
   Немного отдышавшись, он вскарабкался наверх и пополз вдоль решетчатой
фермы, выбирая  наиболее  толстые  из  составляющих  ее  балок.  Близкий
потолок действовал угнетающе, нависая прямо над головой темной,  угрюмой
плоскостью.  По  его  площади  тут  и  там  светились  пятна   различных
лишайников,  так  что  мрак  не  казался  таким  уж  плотным,   -   если
постараться, то  можно  разглядеть  любую  деталь  в  радиусе  двух-трех
метров.  Рогмана  это  устраивало.  Тратить  время  на   сбор   комочков
фосфоресцирующей слизи, чтобы сделать очередной светильник, казалось ему
сейчас непозволительной  задержкой.  Фонарь,  который  едва  светил,  он
приберег на крайний случай.
   Двигаться  под  потолком  по  осклизлой  конструкции  из  трухлявого,
больного железа приходилось крайне осторожно. Глядя на растущий  уровень
воды, он и рад был поспешить, да не мог. Улетевший вниз сегмент  древней
решетчатой опоры ясно дал понять, какова ее сегодняшняя прочность.
   Внизу продолжала плескать низвергающаяся  в  резервуар  вода,  но  ее
поток заметно уменьшился. Изредка в черноте, Которую  оккупировал  живой
туман, раздавались протяжные сипящие вздохи. Все эти звуки  наводили  на
мысль,  что  там  присутствует  какая-то  жизнь,  разбуженная  внезапным
водопадом. Что это могло быть за животное, Рогман не представлял  -  ему
нечасто приходилось встречаться с таким понятием, как "водоем".
   Путешествие под потолком заняло изрядный отрезок времени. Рогман  уже
порядком устал,  ощущая,  как  неотвратимо  приближается  та  черта,  за
которой он потеряет контроль над собственным телом. Срок всегда приходил
по-разному, но симптомы его приближения он чувствовал  загодя,  вот  как
сейчас, например... В других обстоятельствах это означало, что нужно все
бросить и возвращаться, удовольствовавшись найденным.
   Сегодня возвращаться было некуда...
   Вода, изливавшаяся из отверстий, постепенно  иссякла,  растревоженный
ее потоками туман немного осел,  уже  не  обращая  особого  внимания  на
вскарабкавшегося под  потолок  блайтера,  -  то  ли  росянка  насытилась
слизняком, то ли просто перестала чувствовать чужое присутствие, но  так
или иначе - в стремительном развитии роковых событий возникла передышка.
   Чувствуя растущую дурноту, он остановился,  сел  на  развилку  балок,
привалившись спиной к наклонному брусу, и прикрыл глаза, стараясь  унять
бешеное сердцебиение и прогнать радужные пятна,  которые  плавали  перед
плотно смеженными веками.
   Его мгновенно окружила тишина... Слабые звуки роились в  ней,  словно
смазанное, нечеткое отражение реальности. Тишина и мрак.  Вот  все,  что
сопровождало блайтера на протяжении многих лет его жизни.
   "Поганые Боги, зачем вы создали такой Мир?.. - с тоской подумал он.
   - Зачем  вокруг  эти  залы,  полные  трухи  прошлого?  Какой  в  этом
смысл?.."
   В  глубине  души  зрело  предубеждение,  скапливаясь  там   вереницей
незначительных на  первый  взгляд  фактов.  Например,  этот  стержень  с
выкидными лезвиями. Почему он так удобно ложится в ладонь? Если весь Мир
создан ради слизняков, живого тумана,  шерстобрюхов  и  иной  тоннельной
живности, то зачем тогда раскиданы вокруг немые свидетельства  прошлого,
которыми могло воспользоваться только подобное Рогману существо?!
   Боги, если и слышали его мысленный вопрос, то молчали.  Он  попытался
их  представить,  но  не  смог.  В  мыслях  роился   какой-то   смутный,
бесформенный образ, такой же непонятный, как сам Мир.
   "Ну зачем было  тянуть  бесконечные  тоннели,  наполнять  их  ржавыми
скобами, больным железом,  к  чему  эта  вода,  что  монотонно  плещется
внизу?" - опять подумал  он,  впитывая  всем  телом  зябкое,  мертвенное
прикосновение окружающей его реальности...
   Поиск смысла в окружающем оказался и бесполезен, и горек.
   Если бы Рогман умел читать на  языке  Богов,  то,  возможно,  грязная
табличка на дверях маленькой комнаты что-то  пояснила  ему,  по  крайней
мере о том месте, куда он попал. Она не могла дать ответа  на  вопрос  о
целях бытия, но несла частичку утраченного смысла, поясняя:
   Мир когда-то был другим, он подчинялся  единой  цели,  здесь  обитала
воля иных существ,  совершенно  непохожих  ни  на  ползающих  по  стенам
слизней, ни на хищный  туман,  ни  на  фосфоресцирующие  комочки  живого
студня, что питались дерьмом с покинутых гнезд.
   "ВТОРОЙ КОНТУР СИСТЕМЫ ОХЛАЖДЕНИЯ РЕАКТОРА. ОТСТОЙНЫЙ  БАССЕЙН  НОМЕР
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ. ВНИМАНИЕ! ПЕРЕД ВЫХОДОМ ИЗ  ОПЕРАТОРСКОЙ  НАДЕТЬ  ЗАЩИТНЫЙ
КОСТЮМ!"
   Рогман не умел читать.
   Он ощущал себя  пылинкой,  которую  занесло  сюда  случайным  ветром,
приклеило к ржавой балке под потолком... И понял, что если сейчас  вдруг
сорвется, полетит вниз, в объятия жадного тумана, то мало что  изменится
вокруг.
   Все так же будет монотонно бить волна  в  гулкую  стенку  резервуара,
клубящийся туман продолжит свою пассивную охоту, Мир будет ветшать, пока
не придет и его срок...
   Тряхнув головой, он открыл глаза.
   Страшный морок безысходности исчез, растворился в окружающем сумраке.
Злясь на самого себя, он  с  остервенением  пополз  дальше,  внимательно
осматривая доступные взору участки грязного потолка.
   Дыру он увидел, уже совершенно отчаявшись ее найти.
   Разлом тянулся по потолку, пересекая его длинной, уродливой трещиной.
Изломанные края демонстрировали  многослойную  структуру  перекрытия.  В
одном месте потолок был вмят и провис, словно сверху  в  него  врезалось
нечто огромное, породившее эту самую трещину.
   Однако Рогману было не до исследований и умозрительных выкладок.
   Балансируя на погнутой балке, он выпрямился в полный  рост,  так  что
голова оказалась в разломе, а дрожащие от усталости и напряжения пальцы,
пошарив в темноте, нашли верхний край лопнувшего перекрытия и  судорожно
вцепились в него, принимая вес тела.
   Подтянувшись, он вытолкнул свое тело наверх, откатился от  трещины  и
затих, напряженно вслушиваясь в окружающую тишину...
   Место, куда он попал, показалось Рогману еще более странным, чем  зал
с плещущейся водой и живым туманом.
   Тут было почти светло, по крайней мере, по меркам Сумеречной Зоны.
   Тусклое  сияние  исходило  из  глубин  огромного  помещения,  размеры
которого затруднялся определить даже наметанный глаз блайтера.
   Вдоль  стен,  загибаясь  в  таинственную  бесконечность,  протянулись
дугообразные Алтари. Все они были мертвы, но даже  один  их  вид  внушил
Рогману благоговейный ужас.
   Такого скопления артефактов он еще не встречал.  Что  это,  святилище
Падших Богов?!
   Позабыв про  усталость  и  поселившуюся  под  коленями  предательскую
дрожь, он вскочил, озираясь  в  поисках  неведомых  существ,  но  вокруг
стояла  глубокая  тишина,  лишь  внизу,  за  разломом  трещины,   смутно
раздавался плеск далекой воды...
 
*** 
 
   Через некоторое время он совершенно выбился из сил.
   Зал действительно казался бесконечным. Рогман  все  шел  и  шел,  уже
потеряв счет шагам, а вокруг ничего не менялось. Все так же высились  по
обе стороны мрачные, мертвые Алтари. Их  квадратные  глаза  были  черны,
многие покрывала замысловатая паутина трещин, некоторые вовсе  оказались
выбиты, и острые осколки стекла усеивали пол вокруг,  усиливая  ощущение
запущенности,  словно   эти   незначительные   детали   резонировали   с
глубочайшей тишиной, что царила вокруг...
   Рогман шел, пошатываясь от усталости, и его взгляд слепо скользил  по
мертвым артефактам, не пытаясь даже постичь их смысл и предназначение.
   Последние два часа его сильно  мутило,  ноги  ослабли,  предательская
дрожь уже окончательно поселилась в коленях, жестоко  напоминая  о  том,
что он задержался,  и  вот  теперь  ему  предстоит  встретить  срок,  не
скорчившись на полу грязной каморки, расположенной за лавкой хозяина,  а
прямо  тут,  в  непонятном,  бесконечном  зале  с   мертвыми   Алтарями,
равнодушно взирающими на конвульсивные шаги полуживого блайтера.
   Слабость ударила внезапно. Рогман остановился, ухватившись  рукой  за
скошенный край, выступающий из изуродованного временем чрева  непонятной
древней конструкции.
   Он ненавидел такие  мгновения.  Ощущать  себя  дряблым,  беспомощным,
дрожащим мешком безвольной плоти каждый раз оказывалось  невыносимо.  Но
еще больше в эти секунды Рогман  ненавидел  своих  мучителей,  тех,  что
посадили его на цепь. Казалось, будь у него силы, дополз бы  до  первого
этнама и свернул ему шею...
   Тщетные мечты. Сумеречная Зона наконец  нашла  управу  на  удачливого
блайтера.
   "Нет - превозмогая дурноту, упрямился он, оттолкнувшись  от  опоры  и
едва переставляя одеревеневшие ноги. - Я выберусь..."
   Шаг... Еще один...
   Приступ  жажды  охватил  внутренности,  словно  жидкий  огонь.  Глаза
Рогмана начали вылезать из орбит, но  он  по-прежнему  шел,  двигаясь  в
полузабытье,  цепляясь  руками  за   подвернувшиеся   предметы,   падая,
вставая...
   Сознание  то  прояснялось,  то  милосердно  уплывало  во   мглу.   Он
окончательно потерял ощущение времени. Мир  вдруг  начал  восприниматься
урывками, словно кто-то разорвал реальность в мелкие клочья и  показывал
полуживому блайтеру отдельные, прихотливо выбранные фрагменты...
   Потом время окончательно утратило свой смысл.
   Сколько он шел? Час? Сутки?
   Рогман не мог ответить на такой вопрос. Тело, а не разум цеплялось за
зыбкое понятие "жизнь". Кто-то другой передвигал ногами,  натужно  хрипя
от  запредельных  усилий.  Кто-то  другой  хотел  выжить,  назло   всему
перекореженному Миру...
   Огромный зал постепенно начал сужаться. Алтари кончились. Теперь  его
окружала теснина узкого прохода. Возможно, это  был  тоннель,  а  может,
просто очередная выходка его помутившегося рассудка.
   Когда ломка чуть отступила и сознание начало проясняться, то он сумел
понять: тоннель, по  которому  он  шел,  не  являлся  бредом  -  впереди
виднелся выход из теснины, там маячил четкий полукруг  света,  не  очень
яркого, но достаточного, чтобы разглядеть за ним еще один зал и какие-то
сооружения при входе.
   Справа тоже пробивался свет. Рогман остановился,  держась  руками  за
стену, и в недоумении посмотрел туда, а когда понял, откуда  пробивается
свет, то не поверил глазам, в первый момент сочтя все это галлюцинацией.
   По правую руку в стене тоннеля зияла  дыра...  даже  нет  -  огромный
пролом, открывающий  еще  одно  сумеречное  пространство.  Рогман  видел
огромные  вздутия,  что  торчали  из   пола   и   мертвенно   светились,
переливаясь, словно их оплавленная поверхность горела холодным,  неживым
огнем. Сделав шаг в том направлении, он  понял,  что  между  ними  зияет
циклопическая воронка. От вздутий к коническому провалу тянулись  огарки
массивных труб, внутри каждой из которых он, наверное, мог бы  пройти  в
полный рост, не сгибаясь... Трудно было  вообразить,  какая  температура
когда-то бушевала тут, - все конструкции оплыли, отдельные трубы висели,
понурясь, словно огарки свечей, и свет... Этот мертвенный неровный свет,
что излучала вся поверхность за проломом!..
   Рогман  понятия  не  имел,  что  такое  радиация,  но  опасность   он
чувствовал даже в таком безвольном,  полумертвом  состоянии.  Отыскав  в
себе остатки сил, он отвел взгляд от страшного, потустороннего зрелища и
пошел дальше, не оглядываясь больше на чудовищное видение...
   Конец тоннеля был близок. Он уже мог различить  ту  конструкцию,  что
возвышалась у входа в новый зал. Это было похоже на баррикаду, стену  из
серых оплавленных плит... словно в момент  жуткой  катастрофы  она  была
исторгнута из пола, но не успела перекрыть все пространство от  пола  до
потолка, не дошла до верхней точки опоры, и пламенный вихрь,  что  выжег
стену  и  вырвался  в  тоннель,  ударил   в   нее,   прожег   посередине
циклопическую дыру,  заставив  верхние  края  плиты  покорно  согнуться,
понурясь вовнутрь зала, словно они склонились в скорбном  поклоне  перед
теми, кого не успели, не смогли защитить...
   Новый удар слабости швырнул Рогмана на колени.
   Согнувшись, он вскинул руки, зажимая ими рот.
   Не впервые он  платил  такую  отвратительную  цену  за  лишние  часы,
проведенные у подножия Перевала Тьмы. Сколько раз он клялся самому  себе
не искушать судьбу, не испытывать СРОК, но вот опять...  Теперь  у  него
оставалась одна надежда: может быть, здесь еще обитают те, кто воздвигал
препятствие при входе в зал, и его заметят с оплавленной баррикады?..
   Рогман нашел в себе остаток мужества, чтобы разогнуться  и  отползти,
волоча за собой мешок с добычей.
   - Эй!.. - подняв голову, попытался крикнуть он, но из горла  вырвался
лишь хриплый шепот,  а  новый  приступ  дурноты  опять  повалил  его  на