к тому же они были рождены
под светом схожего  солнца,  в  результате  этих  совпадений  им  отвели
изолированное пространство внутри парковой зоны,  созданной  для  отдыха
экипажа.
   Рогман был потрясен, когда понял, что именно  сенталы  являлись  теми
существами, кто сумел во время воцарившегося мрака и паники проникнуть в
транспортную башню и подняться по ее ярусам до самых залов управления.
   Сенталы, а не этнамы или другие народы  стали  теми,  кто  вторгся  в
сектор управления, перебил попавшихся на пути людей и  этими  действиями
спровоцировал активацию программ военного контроля, которые  как  раз  и
довершили катастрофу, наполнив содрогающийся от взрывов Мир новым хаосом
разрушений и преследований.
   Теперь Рогману стало понятно, почему сенталы жили на задворках  самых
нижних, наиболее пострадавших от катастрофы  ярусов.  Они  бежали  туда,
спасаясь от настойчивого преследования идущих по пятам машин. Оставалось
удивляться,  как  этот  первобытный  народ  сумел  выжить   в   условиях
бушевавшей на нижних палубах Невидимой Смерти?
   Вообще, если разбираться беспристрастно, то именно  радиация  сыграла
исключительную, основополагающую роль в формировании стихийной  эволюции
обитателей всех нижних палуб Ковчега.
   По мнению Кимпс, которая по заданию Рогмана  занималась  параллельным
исследованием  причин  и  последствий  той  давней  катастрофы,   именно
излучение  взорванных  реакторов  привело  к  возникновению   сообщества
этнамов.
   Генетическая память  не  подвела  Рогмана,  когда  на  кривой  улочке
города, задыхаясь от страха и отвращения перед Великолепной  Нейрой,  он
подумал о ней как о старой, драной, облезлой кошке.
   Этнамы  являлись  не  кем  иным,  как  мутировавшими  представителями
семейства  кошачьих,  и  по  уровню  их  развития,  произведя   какие-то
непонятные Рогману вычисления, Кимпс смогла сделать вывод, что с момента
катастрофы на борту Ковчега прошло не менее двух  тысяч  лет,  -  именно
такой срок, по ее мнению, являлся минимально возможным  для  развития  и
закрепления  на  генном  уровне   прогрессирующих   мутаций,   вызвавших
появление сообщества этнамов на месте  обыкновенной  популяции  домашних
любимцев экипажа.
   Из таких вот переворачивающих душу откровений  медленно  складывалось
ПОНИМАНИЕ того, какие процессы протекали  на  борту  Ковчега  в  течение
многих веков.
   Разум Рогмана бился, будто запутавшийся в силках зверь.
   Он действительно попытался объять необъятное. Потоки  новой  и  новой
информации оглушали его, сбивали с толка, отвлекали от  главного,  да  и
где оно было, это пресловутое "главное"?
   Мир продолжал разрушаться на его глазах.  Катастрофа,  начавшаяся  на
самых нижних уровнях Мироздания,  надвигалась  с  удручающей  скоростью.
Теперь Рогман  понимал,  откуда  в  Сумеречной  Зоне  взялись  те  самые
пауки-симбионты, которые едва не растерзали его и Ушастого. Они являлись
обитателями тех  уровней,  где  в  оболочке  Ковчега  возникла  трещина,
стремительно превращающаяся в дыру. Эти твари попросту бежали от холода,
что вторгался через разлом толстой обшивки.
   Рогман  еще  не  вполне  постиг  такие  понятия,  как   "безвоздушное
пространство", "вакуум", "атмосфера", но один  наглядный  урок  объяснил
ему многое в загадочной физике данных терминов.
   Кимпс, которая тоже не сидела сложа руки, сумела  отыскать  на  самых
нижних  уровнях  случайно  сохранившийся  там  аппарат  наблюдения,  так
называемый  "глаз".  Теперь  Рогман  смог  воочию  увидеть   самое   дно
Сумеречной Зоны.
   Он никогда не бывал тут в свою короткую бытность блайтером, и  теперь
эти места возбудили в нем вполне законный интерес. Скользя  взглядом  по
обветшалым, перекошенным  стенам  тоннелей,  через  которые  неторопливо
следовал парящий на высоте одного метра от пола прибор, он вдруг  ощутил
приступ самой настоящей ностальгии по прошлому...
   Однако это  иррациональное  чувство  быстро  прошло,  стоило  "глазу"
попасть в зал, непосредственно примыкающий к обшивке Ковчега.
   - Здесь  когда-то  располагались  установки  утилизации,  -  пояснила
Кимпс, когда в поле зрения Рогмана попали высокие  мрачные  конструкции,
снабженные похожими на ворота  зевами,  внутрь  которых  вели  тоненькие
ниточки монорельсов. - Отходы сжигались в огромных печах,  -  продолжала
вводить его в курс дела  Кимпс.  -  Из  золы  вырабатывались  удобрения,
которые шли в районы агропулов.
   - Подожди, а как  же  в  таком  случае  Пасти-Которые-Жрут-Отходы?  -
спросил Рогман. Он не замечал, что порой  его  речь  представляет  собой
гремучую смесь научных терминов с  теми  понятиями  и  словами,  которые
достались блайтеру в наследство от языка сенталов.
   - Это аварийные источники питания. Атомные конвекторы  использовались
только  в  случае  непредвиденных  обстоятельств.  Они  разлагают  любое
вещество на чистую энергию,  без  сопутствующих  обыкновенному  сжиганию
шлаков, но их нельзя применять повсеместно и  постоянно.  Пока  исправно
работали оба реактора Ковчега, использование конвекторов  привело  бы  к
ненужной перегрузке энергетических цепей.  К  тому  же  сожженный  мусор
являлся незаменимым источником сырья для некоторых производств.
   Пока она говорила, "глаз" по  диагонали  пересекал  внушительный  зал
крематория.
   Источником  беды  являлась  его  задняя  стена,  в  том  месте,   где
располагались старые  вакуум-створы.  Как  пояснила  Кимпс,  в  процессе
сжигания мусора неизбежно образовывался процент негодных шлаков, которые
приходилось выкидывать в космос, за  борт  Ковчега.  Для  этой  операции
предназначался  специальный  шлюз  -  двойные   герметичные   ворота   с
переходной камерой между ними.
   Чтобы при операциях  выброса  шлаков  Ковчег  не  терял  драгоценного
воздуха, сначала открывались внутренние  ворота  шлюза,  туда  грузились
контейнеры с отходами печей, и  ворота  плотно,  герметично  запирались.
Затем начинали работать насосы, которые откачивали воздух из  переходной
камеры, и только когда давление  в  ней  падало  до  значения  "вакуум",
открывались наружные ворота, и мусор выталкивался в космос.
   Сейчас  описанный  Кимпс  механизм  выглядел  совершенно   не   таким
исправным... "Глазу" пришлось держаться на  почтительном  расстоянии  от
вакуум-створов и включить на полную мощность свой микродвигатель,  чтобы
противостоять напору ураганного ветра, который с воем  несся  в  сторону
бреши, увлекая за собой  мелкие  частицы  мусора,  собранного  воздушным
потоком из прилегающих тоннелей.
   - Вторичная система герметизации не действует, - сообщила Кимпс. -  Я
перепроверила все аварийные переборки в секторах нижнего уровня, но  они
либо  повреждены,  либо  уже  были  активированы  в  момент   катастрофы
реактора.
   - То есть сейчас мы не можем преградить путь этому урагану? -  сделал
свой вывод Рогман.
   - Да. Остается послать  туда  шагающих  роботов,  из  резерва  систем
боевого контроля, но они слабо приспособлены для ремонтных операций.
   - Они не пройдут... - сумрачно поправил ее  блайтер,  который  лучше,
чем Кимпс, знал узкие, извилистые и ненадежные тропы Сумеречной Зоны.  -
Ни одна многотонная машина  не  пройдет  через  разрушенные  сектора,  -
пояснил он. - Им не под силу проползти там,  где  с  трудом  протиснется
человек.
   Сделав  такой  неутешительный  вывод,  Рогман   продолжал   смотреть,
мысленными приказами оперируя видеокамерой "глаза".
   В поле зрения наконец попал сам разлом.
   Неизвестно, что стало с наружными воротами, но  состояние  внутренних
не внушало оптимизма. Площадь двух исполинских створок составляла  около
сорока квадратных метров. Они были выполнены из прочной, толстой  стали,
особым образом закаленной и легированной,  не  подверженной  коррозии  и
иным разрушениям, но неумолимое время нашло иную слабину в  конструкции.
Не  сумев  справиться  с  воротами,  оно  с  присущей  ему  неторопливой
неизбежностью набросилось на уплотняющую раму, которая оказалась не  так
прочна.
   Два тысячелетия  -  огромный  срок  для  любого,  пусть  даже  самого
совершенного механизма. Внутренняя рама не выдержала неторопливого  бега
времени - она покосилась, просев под  весом  многотонных  створов,  и  в
обшивке образовалась щель. Очевидно, тот же процесс нарушил герметизацию
наружных ворот, и тогда воздух Ковчега  под  давлением  ринулся  наружу,
усугубляя те разрушения, что причинило воротам время.
   Теперь  это  выглядело  приблизительно  так:  две  плотно   сомкнутые
многотонные плиты  накренились  вовнутрь  и  заметно  раскачивались  под
напором бьющего в них ветра. Щель  между  вывороченной  рамой  и  стеной
незначительно колебалась, то уменьшаясь, то увеличиваясь, но даже Рогман
без каких-либо расчетов мог с уверенностью сказать: такое  положение  не
сможет  сохраняться  долго,  раскачивание  массивных,  многотонных  плит
приведет к тому, что они рухнут...
   - Сколько у нас осталось времени, Кимпс?..
   - От нескольких месяцев до года, - с готовностью ответила  она.  -  Я
произвожу постоянный подсчет истечения воздуха. Пока что задействованных
выше регенераторов хватает, чтобы скомпенсировать потери до минимума, но
если брешь расширится, то процесс потери атмосферы станет  стремительным
и необратимым.
 
*** 
 
   Рогман  впервые  оказался  поставлен  перед  лицом  такой   серьезной
проблемы. Ему не хватало  знаний,  способностей,  умения  оперировать  с
непонятными терминами, в поисках выхода из катастрофической ситуации ему
приходилось попутно вникать во множество неизвестных ему раньше понятий.
   Он забыл обо всем. Даже процесс  биореконструкции  собственного  тела
уже не занимал его так, как раньше.
   Та дыра, через которую истекал воздух Ковчега, зияла в его сознании.
   Первым делом он попросил  Кимпс  отыскать  по  каналам  мнемонической
связи своего старого ушастого друга.
   Их встреча в виртуальном пространстве Ковчега  оказалась  короткой  и
достаточно деловой.
   Удивительно, но многие виды, которые самостоятельно  эволюционировали
на разрушенных временем и катастрофой палубах Ковчега, в первую  очередь
обрели способность к мнемоническому общению.  Это  была  очень  полезная
мутация, позволившая диким на  первый  взгляд  существам  организовывать
эффективные в смысле выживания сообщества.
   Шестое  чувство  быстро  прогрессировало.  Пауки-симбионты   показали
удивительную способность находить свою добычу по телепатическим  флюидам
агонии, как иной зверь идет по запаху свежепролитой крови...
   ... - Ушастый, ты меня слышишь?!
   - ИИРГ...
   -  Слушай  внимательно,  что  я  тебе  скажу.   -   Рогмана   немного
обескураживала такая форма общения, но он сумел взять  себя  в  руки.  -
Снизу идет беда. Весь твой род в опасности. Я знаю, что ты  не  выносишь
солнечный свет, потому и  вернулся  вниз,  когда  меня  забрал  с  собой
Бриан...
   - ААРИ!
   - Верю, верю, ты слушай. Если вы не подниметесь наверх, то  погибнете
от холода. От вас утекает воздух, скоро в Сумеречной Зоне  станет  нечем
дышать.
   Ты понял?!
   - ИИРГ!..
   - Веди свое племя вверх, отыщи там человека по имени Бриан. Он  знает
тебя, а ты знаешь его. Кимпс подружит вас окончательно. Помогай  ему  во
всем, а я попытаюсь помочь всем нам!
   В ответ он услышал не звук. Совершенно внезапно из сумрака  соткались
очертания остроносой  мордочки  нетопыря.  Несколько  секунд  призрачное
создание смотрело на Рогмана своими огромными глазами-блюдцами, а  затем
оскалило мордочку, высунуло язык, молниеносно лизнуло Рогмана в  щеку  и
исчезло, растворилось, будто его никогда и не было...
   Это уже становилось навязчивым наваждением...
   Нетопырь давно исчез, а блайтер все еще не мог прийти в себя,  ощущая
его прикосновение...
   Это казалось невозможным, нелогичным - Рогман уже успел усвоить,  что
в данный момент является лишь набором информационных байт  на  одном  из
бесчисленных электронных носителей  Ковчега,  так  отчего  же  он  тогда
ощущает прикосновение шероховатого, теплого языка к своей щеке?
   С данным  аспектом  виртуального  существования  ему  еще  предстояло
разобраться... в будущем.
 
*** 
 
   Время утекало с той же стремительностью, что и воздух.
   Рогман бился в тенетах раскуроченного Мира, все  явственнее  понимая:
он может лишь ненадолго отсрочить гибель всего живого, загнав  популяции
в несколько сохранившихся бункеров-убежищ.  Там,  в  теснине  замкнутого
пространства, они проживут еще некоторое время...  пока  не  вспыхнет  с
новой силой  историческая  вражда  и  те  самые  бункера  не  переполнит
пролитая кровь.
   Слишком многое в  его  планах  строилось  на  логике,  человеколюбии,
терпимости - чертах, которые не присущи диким животным,  да  и  разумным
существам, по большей части, тоже.
   Ковчег неизбежно, семимильными шагами двигался навстречу финалу своей
тысячелетней агонии, и  Рогман  не  мог  ничего  противопоставить  этому
процессу, кроме жалких потуг самопознания.
   Ему даже не  было  позволено  той  малости,  которая  дана  остальным
существам, - он не мог уповать на Бога, потому что сам по своей сути был
Бог.
   Теперь он знал,  что  является  единственным  человеком  на  Ковчеге,
рожденным по генетической  программе  экипажа.  Его  родители  в  момент
катастрофы находились на нижних ярусах гигантского Мира. С  ними  был  и
новорожденный младенец, которому еще не успели дать имя.
   Когда весь Мир вокруг внезапно сошел с ума и стены принялись валиться
одна на другую, а ровные, прямые тоннели прямо на глазах перекручивались
в гиблую, замысловатую спираль, его в суматохе всеобщей паники поместили
под защиту низкотемпературной  капсулы  сна,  которую  потом  замуровало
обвалившимися обломками.
   Две тысячи лет жизнь Рогмана едва теплилась под  чутким,  недреманным
оком верной, но бездушной автоматики.
   До тех пор, пока не  рухнул  участок  обветшалой  от  времени  стены,
обнаружив проход в скрытое от посторонних глаз помещение.
   Эргавс, щедро накормивший  аварийный  конвектор  обломками  пластика,
невольно подал питание  на  автоматику  криогенной  капсулы,  перегрузив
старые,  обветшавшие  энергетические   цепи.   Компьютеру   капсулы   не
оставалось ничего иного,  кроме  как  инициировать  процесс  экстренного
пробуждения...
   Сейчас, с высоты своего виртуального существования, Рогман  вспоминал
детство, все острее и острее осознавая, какую жалкую, убогую жизнь  вели
населявшие Ковчег народы.
   Он остался единственным наследником тех,  кто  забрал  эти  народы  с
родных планет. Тот же самый Эргавс мог бы  родиться  далеко  отсюда,  на
своей планете, под  светом  нормального,  а  не  искусственного  солнца,
прожить по-своему счастливую жизнь и не погибнуть под трехпалыми  лапами
боевой машины, которая вдруг очнулась от сна,  разбуженная  необузданной
ненавистью блайтера...
   Рогман не винил себя в случившемся - в ту пору  он  являлся  клонгом,
рабом и действовал, сообразуясь с реалиями своей жизни, но тем глубже  и
болезненнее становилось растущее в нем сознание ответственности за ВСЕХ,
кто бродил сейчас по покореженным палубам.
   Ковчега,  скитаясь  в  поисках   лучшей   доли   под   светом   шести
искусственных солнц...
   Наконец, измучившись и не найдя никакого выхода  из  ситуации  внутри
Ковчега, он обратил свой взгляд НАРУЖУ.
 
*** 
 
   - Кимпс, ты можешь объяснить мне, что это  такое?  Рогман  пристально
смотрел в экраны, на  которых  перемещалось  изображение  ослепительного
шарика, вокруг которого в пространстве зависло  несколько  более  темных
горошин меньших размеров. Одна из  них  в  последнее  время  значительно
укрупнилась, будто бы приблизившись к сенсорам наблюдения,  разбросанным
по обшивке Ковчега.
   - Это звездная система, Рогман,  -  немедленно  отозвалась  Кимпс.  -
Звезда имеет девять планет-спутников. Могу привести все  характеристики,
если хочешь.
   - Нет, не нужно. Я все равно не пойму большей половины твоих цифр.
   Лучше скажи: эта система имелась в полетном плане Ковчега?
   - Нет. Она находится в стороне от первоначального курса. Сюда корабль
привел неуправляемый дрейф, наступивший после взрыва  реакторов.  Ковчег
достиг границ этой системы около пятисот лет назад и был захвачен  силой
тяготения звезды, став ее спутником. Вот уже пять веков мы двигаемся  по
эллиптической орбите внутри данной системы.
   В голове Рогмана мелькнула безумная мысль. Поначалу он  просто  отмел
ее как очередной бредовый  вариант,  но  мысль  оказалась  упрямой:  она
вернулась к нему, занозой воткнувшись в мозг.
   - Кимпс, мы приближаемся к планете? - дрогнувшим от волнения  голосом
спросил он.
   - Да, Рогман. По моим данным, неуправляемый дрейф Ковчега проходит  в
зоне тяготения данной  планеты  каждые  шестьдесят  лет.  Мы  пройдем  в
критической близости от нее через три недели...
   Что это ? Невероятная удача или судьба ?
   - Кимпс, я бы хотел узнать характеристики планеты. Возможна ли на ней
жизнь?
   - Я не проводила специального  зондирования  биосферы,  -  призналась
она. - По внешнему виду  облачного  покрова  и  по  доминирующим  цветам
атмосферы я могу тебе сказать, что там  присутствует  кислород  и  вода.
Точнее судить трудно.
   Нужно произвести забор проб воздуха, биохимический анализ атмосферы и
прочие тесты.
   - Мы можем это осуществить?
   - Мне нужно обратиться  к  системным  реестрам.  Сейчас  я  произведу
ревизию возможностей бортовой аппаратуры.
 
*** 
 
   Щель внизу все росла.
   Многотонные плиты  уже  не  покачивались,  их  трясло  разрушительной
вибрацией, рожденной порывами беснующегося ветра.
   Вокруг поврежденной рамы громоздились горы  обломков,  которые  из-за
своих  размеров  не  смогли  протолкнуться  в  щель   между   стеной   и
отломившимися частями конструкции.
   Зал древнего крематория сотрясал  адский  грохот.  В  воздухе  летали
сорванные куски облицовки, порожние контейнеры и прочий  хлам.  Скорость
истекающего  в  замусоренную  щель  ветра  достигала  двухсот  метров  в
секунду.
   Жизнь стремительно покидала Сумеречную Зону. Все,  что  только  могло
двигаться, ползать, летать, устремилось вверх,  к  Перевалам  Тьмы.  Как
обычно бывает во  времена  стихийных  бедствий,  была  на  время  забыта
исконная вражда.
   Сотни разных существ, до этого даже ни разу не встречавшихся  друг  с
другом, теперь единым потоком убегали от катастрофы.
   Там, где раньше располагался Город этнамов,  сейчас  уже  практически
невозможно стало дышать: таким разреженным был воздух.
   На горных склонах Перевалов Тьмы разыгрывались жестокие и трагические
эпизоды борьбы за существование.
   Очень малая часть зеленокожих племен вняла голосу своих двалгов.
   Никто не хотел спускаться вниз, на  человеческие  равнины,  под  свет
ненавистного желтого солнца. Большинство диких племен в итоге  оказалось
озабочено тем, чтобы не  пропустить  прущую  снизу  невиданную  жизнь  в
границы своих владений.
   В ущельях и на горных склонах то  и  дело  вспыхивали  схватки  между
исконными обитателями гор и пришлыми племенами.
   Ком  противоречий,  ненависти,  растерянности   нарастал,   неумолимо
сползая с горных вершин в сторону древней лесопарковой зоны...
 
*** 
 
   Когда  наконец  не   выдержала   внутренняя   рама   старого   шлюза,
содрогнулся, казалось, весь Ковчег.
   Тонны воздуха устремились в огромную пробоину,  унося  с  собой  все:
мусор, старое оборудование, мертвые тела...
   Близлежащие коридоры Сумеречной Зоны в одно мгновение превратились  в
воющие трубы, которые всасывали в себя все без разбора.
   Рогман в этот момент был  занят  тем,  что  рассматривал  поверхность
планеты, которая уже приблизилась настолько, что заполнила все обозримое
пространство в куполе зала управления.
   Касательная  траектория  полета,  которая  вела  Ковчег  через   поле
тяготения   бело-голубого   шара,    вызывала    катастрофы    как    на
многострадальном корабле