выпрямляясь в полный рост, и
нанес удар топором наискось, сверху вниз...
   Удар больно отдался в ладони, хрустнуло проломленное железо, взвилось
облачко ржавой трухи, потом раздался скрежет, что-то лопнуло; на Рогмана
брызнуло из перебитого шланга остро и неприятно пахнущим маслом, и топор
вырвало  из  его  рук,  затягивая  вонзившееся  лезвие  в   механический
привод...
   Исполин пошатнулся, заваливаясь на бок,  но  каким-то  чудом  удержал
равновесие, накренясь и с визгом разворачивая в сторону безумной букашки
свой механический торс...
   - Держись, сэр Рогман! - это был голос  Бриана,  зычный,  словно  рев
боевой трубы.
   Отшатнувшись от накренившейся  в  его  сторону  тени,  Рогман  увидел
распластавшегося  в  прыжке  воина.  Его  секира  серо-голубой   молнией
прочертила воздух и  ударила  с  лязгающим  хрустом  прямо  в  выпуклые,
прозрачные  сегменты,  расположенные  на  конечности   на-клоненного   к
блайтеру яйцеобразного корпуса чудовища.
   Оттуда щедро сыпанули искры. Сами сегменты не разбились,  они  просто
вылетели  от  удара  из  своих  износившихся  креплений,  а  вот  металл
проломился, лопнул, выпуская наружу разрубленные жгуты проводов.
   В воздухе запахло озоном, полыхнувшие во все стороны искры попали  на
маслянистое пятно, и по броне исполина метнулись жадные язычки  голубого
пламени.  Еще  секунда  -  и  он  вспыхнул,  мгновенно  превратившись  в
гигантский факел...
   Недолго думая, Бриан схватил в охапку обессилевшего от  своего  рывка
блайтера  и  поспешил  назад,  к  воротам,  которые   уже   со   скрипом
распахивались навстречу безумным храбрецам.
   С позиций зеленокожих несся  злобный,  разочарованный  вой.  Одно  из
приведенных  ими  чудовищ  валялось,  все  истыканное  стрелами,  второе
пылало, а третий  монстр,  подобравшийся  под  самый  частокол,  валялся
пробитый брошенным сверху заостренным бревном, и  из  его  внутренностей
валил черный жирный дым.
   Дроны, обезумев от ярости, рванулись было  вперед,  но  их  встретила
туча выпущенных из-за укреплений стрел. Десятка полтора воинов выкосило,
опрокинуло в траву, остальные резко завернули назад, не желая  бесславно
гибнуть от дистанционного оружия.
   Их затея провалилась. Перед  отрядами  зеленокожих  опять  сомкнулись
внутренние ворота. Пламя с внешних уже сбили при помощи воды,  и  теперь
обугленные столбы дымились и шипели, плюясь паром.
   Атака, которую многие из защитников считали  безнадежно  проигранной,
была отбита.
 
*** 
 
   Лежать в прохладной тени раскидистого куста и слушать, как в  звонкой
тишине щебечет пичуга, показалось Рогману так приятно, что  не  хотелось
открывать глаза...
   Тишина... Сколько раз  в  своей  жизни  он  просыпался  средь  другой
тишины, мертвой, настороженной.  Здесь  она  была  совсем  иной,  чем  в
Сумеречной Зоне, - тишина казалась  теплой,  совершенно  не  враждебной,
живой...
   На губах чувствовался отчетливый солоноватый привкус.
   Рогман открыл глаза. Согнув руку в локте, он  краем  рукава  коснулся
губ. На белой ткани расплылось влажное красное пятно. Кровь...
   Он мгновенно вспомнил и  свой  безумный  прыжок  навстречу  шагающему
исполину, и дикий приступ слабости, сопровождаемый удушьем, что  охватил
его уже на руках  Бриана,  пока  тот  тащил  его  назад,  под  прикрытие
частокола. Мать Цветов ошиблась. Ему не отпущен даже  год...  Сумеречная
Зона сожрала его легкие еще раньше, чем он получил свою  дозу  Невидимой
Смерти.
   Сбоку от аллеи, что вела в глубь ухоженного сада, послышались шаги.
   Рогман улыбнулся. Несмотря на болезнь, он чувствовал себя живым.
   Смерть блуждала там, внизу, под  Перевалом  Тьмы,  а  тут  он  ощущал
каждый прожитый миг...
   - Проснулся, сэр Рогман?
   Он знал, вернее, еще по шагам догадался, кто идет к нему по аллее.
   - Здравствуй, Бриан.
   Воин огляделся по  сторонам  и  сел  подле,  скрестив  ноги.  Заметив
алеющее пятно на рукаве рубашки Рогмана, он беспокойно вскинул взгляд.
   - Позвать Мать Цветов? Тебе опять было плохо?
   - Не надо, - остановил его блайтер. - Все в порядке. Утром я уже  пил
ее отвар.
   - Ну, смотри, сэр Рогман, как знаешь...
   - Слушай, а почему ты все время зовешь меня "сэр"? Бриан  ответил  не
сразу. Он почему-то полез к себе за пазуху, достал оттуда болтающийся на
цепочке  медальон,  раскрыл  его  и  бережно  вытащил  оттуда  сложенный
вчетверо, пожелтевший от времени листок бумаги.
   - Называя тебя сэр Рогман, я  отдаю  дань  уважения  твоему  роду,  -
заметно смутившись, пояснил он. - Мой  предок  был  командиром  военного
отряда. В те времена, когда Древние еще жили среди нас, - пояснил он.  -
В моем роду бережно передают из поколения в поколение  вот  этот  наказ,
данный моему предку одним из древних героев. Я не знаю, к чему относится
данное пророчество и когда сбудется то, что здесь предсказано,  но  тому
минуло уже несколько сотен лет...
   Все это время мы передаем записку по наследству со словами: "Настанет
срок, и ты сделаешь это..." Что "это", я  не  знаю,  -  покачал  головой
Бриан, - но в этом письме моего предка уважительно называют "сэр",  и  в
нашем роду издревле принято именно так обращаться  к  людям,  к  которым
испытываешь особенное уважение за их честь и храбрость.
   Нельзя было даже и  помечтать  удостоиться  большей  похвалы  из  уст
сдержанного на комплименты воина.
   Рогман почувствовал, что краснеет. Стыдно сознаться, но его вчерашний
порыв был скорее данью отчаяния, чем осмысленным, выверенным  поступком.
Никакого геройства. Просто  страх.  Животный  страх  перед  перспективой
вновь оказаться в лапах зеленокожих.
   - Спасибо, Бриан. Скажи, а нельзя узнать, что там написано?
   - Тебе - можно. Вчера ты доказал, что являешься великим воином, даром
что такой тихий... Вот слушай, сэр Рогман,  я  тебе  прочту,  что  писал
моему пращуру древний воитель по имени Актур Ксерк:
   "Начальнику временного лагеря, командору Бриану.
   Сэр! Нам удалось проникнуть в транспортную башню. С большими потерями
мое  подразделение  проникло   во   вторую   зону,   на   высоте   около
полукилометра. Дальнейшее продвижение сопряжено с катастрофическими,  по
моему мнению, потерями, но все же бойцы готовы попытаться. Я не  понимаю
причин, вызвавших активацию военного  контроля  со  стороны  управляющих
программ.
   Создается впечатление, что сразу после катастрофы, пока была нарушена
подача энергии, представители низших  жизненных  форм  каким-то  образом
попали в залы управления  и  своими  действиями  инициировали  программы
защиты. Если это действительно так, то наша затея является безнадежной -
Вы сами знаете, сэр, каковы охранные системы залов управления.  Если  от
моей группы больше не будет никаких известий,  то  знайте:  единственный
шанс восстановить управление Ковчегом - это  просто  физически  пережить
военный контроль систем. У нас нет  ни  средств,  ни  людей  для  штурма
управляющих залов, но я рассчитываю поступить иначе, а  именно:  в  двух
сотнях метров выше расположены распределительные щиты. Если мне  удастся
добраться до них, то я переключу  каналы  подачи  энергии  с  резервного
реактора строго на системы жизнеобеспечения экзобиологических зон.  Если
мой план сработает, то все, что находится  под  "Хрустальным  небом"  (я
имею в  виду  системы  автоматического  жизнеобеспечения  и  поддержания
экосистем), возобновит свои функции,  вплоть  до  симуляции  всех  шести
солнц. Управляющие залы в таком случае окажутся обесточены, и, по  моему
мнению, кибернетический мозг, протянув на резерве какое-то время,  будет
вынужден совершить акт  самоотключения.  Это  приведет  к  невосполнимой
утрате многих управляющих программ, но что до  этого,  то  мне  кажется,
лучше выбрать меньшее зло и позже заново воссоздать управляющие Ковчегом
контуры,  чем  пережить   экспансию   военного   контроля   со   стороны
кибернетических систем безопасности.
   Да, вот еще, в ответ на Ваш запрос, полученный мной через посланника:
вынужден огорчить, КИМПС функционирует все в том же объеме, она исправно
осуществляет мнемоническую связь, но остальные ее  функции  блокированы,
очевидно, теми  же  санкциями  со  стороны  охранных  программ,  которые
аннулировали карточки межуровневого доступа.
   Надеюсь, сэр,  что  мне  удастся  вывести  остатки  бойцов  из  этого
кибернетического ада, и тогда я лично буду рад  засвидетельствовать  Вам
свое почтение и преданность.
   В том случае, если я не вернусь, то заклинаю - ждите.  Не  нужно  зря
губить людей, вы будете обязаны смириться, наладить новый быт  и  ждать,
пока  нехватка  энергии  не  вынудит  активированные  системы   военного
контроля самоотключиться.
   Настанет срок - и Вы сделаете это.
   Искренне Ваш Актур Ксерк, командир отряда внутренней безопасности зон
экзобиологии".
   Закончив читать, Бриан еще несколько  секунд  продолжал  смотреть  на
пожелтевший листок, исписанный мелким,  убористым  почерком,  будто  тот
являлся чем-то большим, нежели семейная реликвия, потом аккуратно сложил
его по истершимся сгибам и убрал назад, под защиту створок медальона.
   - Бриан, кто  такая  Кимпс?  -  внезапно  спросил  Рогман,  встряхнув
головой, словно только  очнулся  от  странного  наваждения  незапамятных
времен, некой величественной и трагичной магии времени, что исходила  от
прочитанного текста.
   Странник искоса посмотрел на  него,  убирая  под  рубаху  драгоценный
семейный талисман.
   - Богиня человеческого разума, - ничуть не задумавшись, ответил он.
   - Хранительница мыслей.
   -  Богиня?  -  переспросил  Рогман,  и  его  тон  заставил  странника
вздрогнуть.
   - Что ты хочешь сказать, сэр Рогман? - насупившись, переспросил он.
   - Есть вещи, задевать которые я не позволю даже тебе!
   - Остынь. - Рогман говорил медленно, взвешивая в мыслях  каждое  свое
слово. - Если мы не Боги,  но  хотя  бы  их  потомки,  то  напрашивается
вопрос:
   - Кто такая Кимпс? Могу ручаться, что она не человек... И,  вероятно,
не Бог...
   Подожди, Бриан, не горячись!  Она  что-то  третье,  утраченное  нами,
понимаешь? В твоем письме очень много непонятных  названий  и  слов,  но
ощущение смысла не нарушено. Человек, который это писал, точно знал, кто
такая Кимпс... этот Кибернетический Мозг... Ковчег... Что такое  Ковчег,
Бриан? Ты слышал это слово еще где-нибудь?!
   Воин, насупленно глядя на Рогмана, не знал, злиться ему  или  нет.  С
появлением этого бледного, едва живого юноши в его жизнь  вошло  столько
неясностей и внутренней смуты,  что  впору  было  бежать  куда-нибудь  в
страну  зеленокожих  ублюдков,  чтобы  забыться  в   привычном   течении
смертельно опасных будней...
   - Я не понимаю, о чем ты...
   - Все ты понимаешь, Бриан, все, вот только не  хочешь  признать,  что
смысл данного письма более  прост,  чем  кажется.  Это  не  высокопарная
молитва, не духовное завещание, не ритуал слов! - Рогман резко вдохнул и
закашлялся, машинально схватившись за грудь. - В этом письме очень много
утерянных понятий... - не  обращая  внимания  на  выступившую  на  губах
кровь,  хрипло  добавил  он.  -  А  ответ  на  все  вопросы  -  в  некой
транспортной  башне,  которую  упоминает  человек,  что   писал   твоему
предку... Он просил выждать, пока падет какой-то "военный  контроль",  а
потом действовать; насколько я понял, речь идет об овладении  непонятным
нам Ковчегом, думаю, что это место, где обитает загадочная Кимпс...
   Бриан сумрачно молчал. Ему не нравилось то, о чем говорил Рогман.
   Как  он  мог  столь  вольно  обращаться  с  именем  той,  кто  хранит
человеческий разум?
   Но, несмотря на праведный  гнев,  в  душе  воина  шевелился  червячок
сомнения - уж слишком  созвучны  оказались  слова  Рогмана  с  тем,  что
подспудно жило и в его душе...
   - Однажды, в минуту смертельной опасности, я видел Кимпс... - немного
отдышавшись и стерев с губ выступившую кровь,  произнес  Рогман.  -  Это
было похоже на сон... или бред наяву... я не могу в точности описать это
чувство. Дело в другом... Похоже, что я сумел приказать ей что-то,  чего
до конца не понимаю  сам.  В  результате  в  подземельях  ожили  древние
исполины,  которые  сотни  лет  спали  за  трухой  стен...  Лицо  Бриана
побледнело.
   - Ты хочешь сказать мне, что властен над Кимпс?!
   - Я не знаю... - устало ответил Рогман. - Я даже не представляю,  что
она такое! Но очень хочу узнать... Бриан, друг, ты  поможешь  мне?  -  с
надеждой спросил он, не отводя взгляд от обветренного, насупленного лица
воина. - Я хочу знать, зачем я жил, почему появился  на  свет...  кто  я
такой на самом деле?.. Кто все мы?! - поправился он.
   Видя, что Бриан по-прежнему колеблется, мрачно глядя себе  под  ноги,
Рогман испытал приступ отчаяния. Он понимал - в одиночку ему ни  за  что
не осилить даже малой толики того поиска, что, по его мнению,  предстоял
впереди.
   Слишком мало времени отпустила ему Сумеречная Зона, слишком поздно он
опомнился, но, сорвавшись с цепи,  выбравшись  наверх,  он  уже  не  мог
остановиться - новая цель  появилась  там,  где  раньше  гнездилась  его
ненависть.
   Бриан молчал, охваченный тягостной внутренней борьбой.
   Что бы ни думал о  нем  Рогман  -  он  неверно  истолковал  сумрачное
настроение  воина.  Дело  заключалось  не  в   нежелании   идти   против
сложившихся  в  человеческом  обществе  традиций,  которые  не  одобряли
экспериментов с древностью, - в принципе ему было глубоко плевать на то,
посмотрят на него косо в очередном селении или  нет.  Он  боялся  не  за
себя,  а  за  Рогмана,  тот  казался  Бриану   слишком   слабым,   чтобы
предпринимать какие-то изыскания и походы, но, поразмыслив, воин со всей
очевидностью понял, что Рогман уйдет, с ним или без него, но  сидеть  на
месте и чахнуть от своего недуга блайтер  не  будет.  Стоило  вспомнить,
прикоснуться к той частичке его памяти, которую передал Бриану нетопырь,
и это становилось ясно со всей очевидностью... В конце  концов,  отчасти
Рогман оказался прав, ведь он действительно разбудил в недрах подземелий
дремавшие там много  веков  силы.  Силы,  которые  спали,  а  очнувшись,
принялись истреблять.  Не  тот  ли  пресловутый  "военный  контроль",  о
котором писал его предку Актур Ксерк?!
   Подумав об этом, Бриан  ощутил  неприятный  внутренний  холод.  Такая
цепочка допущений могла завести мысль очень далеко.  Стоило  подумать  о
том, что смертный отдал приказ Богине, как образ  той  тут  же  тускнел,
низводился до каких-то иных рамок,  и  сразу  же  возникал  закономерный
вопрос: если Рогман  действительно  оказался  властен  над  ней,  то  не
означает ли это, что Бог все-таки он, а Кимпс, кем бы она  ни  оказалась
на поверку, лишь его создание?!
   Ответов на такие вопросы у Бриана не было.  Беда  его  заключалась  в
том, что он точно знал, где их найти, и  потому  мучительно  сомневался,
глядя на Рогмана, - говорить или нет? Но если  он  не  скажет,  насильно
удержит блайтера от рокового для него поиска, то не станет ли он сам всю
оставшуюся жизнь мучиться зароненными в его душу загадками? Быть  может,
настало то самое время, когда должно сбыться написанное на листке желтой
бумаги пророчество, а он именно тот, кто "сделает это"?!
   Сомнения были мучительны, но разрешить их удалось достаточно просто.
   Подчинясь секундному порыву, Бриан присел на траву  подле  Рогмана  и
сказал, положив свою руку на плечо блайтера:
   - Ты прав, сэр Рогман, возможно, настала пора узнать, кто мы такие на
самом деле. Я пойду с тобой... и наш поиск не будет  таким  долгим,  как
тебе кажется.
   -  Почему?  -  искренне  удивился  Рогман,  обескураженный  внезапной
уступчивостью Бриана.
   - Все очень просто... Я знаю, где расположена башня, о  которой  идет
речь в письме моему предку. Это не так далеко отсюда,  приблизительно  в
середине человеческих земель. Я несколько раз бывал  там,  даже  пытался
проникнуть внутрь, но бесполезно -  башня  наглухо  замурована  древними
заклятиями. Там можно обнаружить контур дверей, но открыть их  под  силу
разве что двалгу...
   Неизвестно, какой реакции на свои слова ожидал Бриан, но Рогман никак
не выказал своей радости по поводу его  внезапного  согласия.  Несколько
секунд  он  продолжал  сидеть,   глядя   перед   собой   в   глубочайшей
задумчивости...
   - Не волнуйся... - внезапно усмехнулся он, подняв голову и  посмотрев
на воина. - Более презренного двалга, чем  я,  тебе  навряд  ли  удастся
отыскать даже в пещерах зверозубых, - пояснил он свою усмешку.
   Наверное, даже сама Кимпс не ведала, что творилось в  этот  момент  в
душе блайтера.
   Бриан искоса посмотрел на него, но не стал бросаться словами.
   Кто знает, может, он и прав?
 
ЧАСТЬ III 
 
ХРУСТАЛЬНЫЕ НЕБЕСА 
 
Глава 8 
 
БАШНЯ 
 
   Прошла неделя. Путешествие по человеческим землям  не  принесло  двум
путникам  ни  особых  волнений,  ни  каких-то  новых  открытий.  В  двух
селениях, где они останавливались на ночь, люди оказались  наслышаны  об
атаке зверозубых.
   Мужчины расспрашивали  Бриана  и  с  недоверием  косились  в  сторону
худого, бледного юноши, который едва сползал с цефала и тут же уходил  в
отведенный им для ночлега дом.
   Кажущаяся отчужденность Рогмана имела совсем иные  корни,  чем  могли
предположить не знакомые с  ним  люди.  Он  боялся.  Боялся  не  успеть,
ощущая, что чувствует себя все хуже  и  хуже  с  каждым  прожитым  днем.
Болезнь  быстро  прогрессировала.   Думать   о   ней   становилось   все
мучительнее, а близкий конец по-настоящему начал страшить блайтера своей
неизбежностью. Иногда хотелось  просто  опустить  руки  и  заплакать  от
бессилия и обиды.
   Почему? Почему так горько, несправедливо сложилась его судьба?
   Почему ему довелось родиться там, в подземельях?
   Глядя в окно, на стайки детишек, что беззаботно  возились  в  уличной
пыли, он погружался в пучину своих мыслей, будто в  черный  водоворот...
Зачем куда-то идти, что-то искать, когда смерть уже скребется в  грудную
клетку, царапает ее острыми коготками  боли...  Что  даст  ему  открытие
каких-то тайн?
   Лишние  муки  перед  концом?  Новое,  еще   более   острое   ощущение
непрожитости?
   Возможно, каждому человеку когда-то приходится отвечать  самому  себе
на подобный вопрос. Рогман отличался от остальных лишь тем, что  задался
им до срока. Не старость, не усталость от жизни,  а  нечто  иное,  более
страшное бурлило внутри. Ощущать здоровый,  любопытный,  полный  желания
жить разум в болезненном, внезапно одряхлевшем теле оказалось мучительно
до полного сумасшествия. Большей несправедливости он не мог представить.
   Именно поэтому на шестой день пути, когда они с Брианом уже настолько
приблизились к цели,  что  у  горизонта  стал  различим  смутный  контур
вздымающегося к небесам циклопического  сооружения,  Рогман  казался  не
возбужденным, а еще более мрачным, чем обычно.
   Бриан старался не тревожить его досужими  разговорами.  Он  неутомимо
шел вровень с цефалом, держа  того  под  уздцы  и  зорко  поглядывая  по
сторонам.
   Неудивительно, что  воин  выглядел  мрачнее  обычного,  -  настроение
Рогмана вольно или невольно передавалось  ему,  и  оттого  местность,  в
границы которой они вступили, показалась Бриану еще более зловещей,  чем
обычно. Люди никогда не жили у  подножия  башни.  Исторически  здесь  не
сложилось ни одного поселения. Если применить толику фантазии, то вполне
могло показаться,  что  села  нарочно  избегают  этого  места,  описывая
просторный круг, некую зону отчуждения  вокруг  вздымающейся  к  небесам
древней конструкции.
   "Плохое это место..." - думал Бриан, исподлобья окидывая  окрестности
полным тревоги и недоверия взглядом. Вокруг царила  тишина.  Тут  и  там
возвышались иссохшие стволы деревьев. Жизнь отчего-то покинула это место
и не спешила возвращаться, хотя какие бы события ни разворачивались  тут
в древности, тому минуло уже много сотен лет, и  пора  бы  траве,  да  и
другой зелени