Томми  неторопливо  шествовали   вдоль
освещенного периметра станции, сжимая в  руках  заряженные  дробовики.  Из
темноты вынырнул большой черный пес и пристроился к ним, приветливо  виляя
хвостом. Патрулируя, они останавливались у каждого  здания  и  осматривали
все подходы к нему, обращая особое внимание на двери и окна. Сделав дюжину
кругов, они вернулись в комнату отдыха, а Холлистер  с  инженером  сменили
их. Так продолжалось до рассвета.  Черный  пес  давно  устал  и  уснул  на
ступеньках крыльца, рассудив, видимо, что эти двуногие и без него  отлично
справятся.
   Никто ничего не заметил. Собственно говоря, Дрейк иного и не ожидал, но
все же испытывал некоторое разочарование  и  досаду,  в  который  раз  уже
серьезно сомневаясь в  собственном  здравомыслии  и  обоснованности  своих
поступков.
   Как только окончательно рассвело, все четверо прекратили патрулирование
и собрались на совет. Они успели немного отдохнуть и вздремнуть при  смене
патрулей, но у каждого остались  навязчивые  сомнения  и  неуверенность  в
целесообразности затеянных мер, которые тревожили и начальника. Они выпили
по чашечке кофе, сваренного заспанным коком, после чего Дрейк вынужден был
признать, что по-прежнему не может ни отказаться  от  своих  опасений,  ни
подкрепить их конкретными фактами.
   - После завтрака я отправляюсь на охоту, - сообщил он наконец. -  Любая
живая тварь,  способная  прикончить  девять  взрослых  мужчин,  непременно
должна иметь соответствующие габариты и оставлять следы.  Возможно  также,
что она куда-то уволокла пропавшее тело пилота. В этом  случае  опять-таки
должен проявиться какой-то след. Организуем две поисковые партии, захватим
с собой собак, - может, и отыщем что-нибудь интересное.
   Обсуждение деталей предстоящей экспедиции отняло у них  все  оставшееся
до завтрака время. К этому часу островитяне начали потихоньку  просыпаться
и выползать на  свет  божий.  Дрейк  лично  поджидал  в  столовой  каждого
входившего и проводил с ним подробный инструктаж. Замысел его  был  прост:
нужно обследовать остров двумя группами одновременно. Первая партия начнет
поиск в той части Гоу-Айленда, где сосредоточены горячие источники. Им  не
стоит  завидовать:  сотня  акров  заболоченной  местности,  перемежающейся
мелкими озерцами и гейзерами, изрыгающими струи  пахнущей  тухлыми  яйцами
горячей  воды.  Сотня  акров  грязи,  покрытой   разноцветными   разводами
минеральных окислов и противно чавкающей под ногами. Вторую партию ожидало
поручение полегче: осмотреть гнездовья на противоположном  конце  острова,
там морские птицы в дневное время тучами кружат над морем, порой  заслоняя
крыльями солнце, а по ночам молча сидят на гнездах, распушив перья.
   Если  допустить,   что   таинственный   убийца   обладает   плотоядными
наклонностями, шум и запах  птичьего  базара  вполне  могли  привлечь  его
внимание. Десятки  тысяч  птиц  были  практически  неистощимым  источником
питания.  Кроме  того,  горячие  источники  на  острове  могли   напомнить
пришельцу о родном антарктическом оазисе и  побудить  его  искать  убежище
именно там.
   Впрочем, не исключалась и третья возможность. Сожрав труп Брауна, тварь
могла  залечь  где-нибудь  в  укромном  месте  на  неопределенный  срок  и
переваривать пищу до тех пор, пока голод не выгонит  ее  на  поиски  новой
жертвы. Такой вариант был самым  страшным.  Эти  рассуждения  и  заставили
Дрейка вновь и вновь мысленно перебирать все известные ему факты в поисках
рационального объяснения случившегося. Но ответ не  находился.  Оставалось
только  молить  Небо  о  том,  чтобы  неизвестный  монстр  оказался  игрой
воображения, а предполагаемая угроза - не более чем вымыслом,  порожденным
нездоровой психикой.
   Одно было ясно начальнику базы: при снаряжении обеих партий он не  имел
права пренебречь ни одной  мыслимой  предосторожностью.  Поэтому  он  даже
решил изменить свой первоначальный план. Теперь каждая группа должна взять
с собой по собаке, сначала прочесать  с  двух  сторон  побережье  острова,
соединиться на подходах  к  горячим  ключам,  совместно  обследовать  этот
район, а затем осмотреть птичий базар.
   На собак Дрейк возлагал немалые надежды. Запах  чудовища  был  для  них
незнаком  и  мог  вызвать  бурную  реакцию,   заставив   насторожиться   и
сопровождающих псов людей. Хотя нюх  и  охотничьи  качества  этих  дворняг
вызывали  у  него   определенные   сомнения,   их   неподдельное   желание
сопровождать кучу  народу  в  дальний  конец  Гоу-Айленда  все  же  вселял
некоторый оптимизм.
   Наконец все было готово, и  обе  партии  тронулись  в  путь.  В  каждую
входило по четыре человека. Все мужчины. Еще семеро остались в  поселке  -
охранять  девушек  и  заниматься  текущими   делами,   которым   служебные
обязанности не позволяли отлучаться надолго: радист, и  главный  электрик,
и, ко всеобщему удивлению, Сполдинг. Он с  торжествующей  физиономией  все
утро вертелся около поисковых групп, но желания  отправиться  добровольцем
почему-то не изъявил.
   Возглавляемый  Дрейком  отряд  следовал  по   направлению   к   горячим
источникам. Туда  же  направлялась  вторая  группа,  двигаясь  параллельно
первой на расстоянии мили. Счастливые собаки,  свесив  языки,  восторженно
носились вокруг, то убегая далеко вперед, то рыская по кустам вдоль тропы.
На подветренном берегу Гоу-Айленда, по которому  пролегал  маршрут  партии
Дрейка, высилась скалистая гряда, правда значительно уступающая  в  высоте
великанам-утесам на западном побережье. Но почва здесь была сплошь покрыта
камнями и обломками гранита. Попадались на пути  и  заболоченные  участки,
перемежающиеся с проплешинами базальтовых  обнажении.  Эта  часть  острова
обильно поросла "лесом", в котором взрослые деревья едва  возвышались  над
землей на четыре фута, а редкие экземпляры, достигшие девяти-десяти футов,
выглядели на их фоне настоящими гигантами. Вокруг них росли различные виды
мхов  и  папоротников,  характерные  для   субантарктических   широт.   На
прогалинах  встречались  дикорастущие  лютики  и  маргаритки,  а  "девичьи
волосы",  древовидные  папоротники,  и  другие  не  столь  привлекательные
разновидности предпочитали более влажные и затененные места.
   Нечего было и надеяться отыскать следы  на  каменистом  грунте  -  если
только собаки что-то почуют. Но тот пес, который бежал с  группой  Дрейка,
оказался никудышным следопытом. Он рьяно носился по зарослям,  то  и  дело
надолго исчезая из виду, потом объявлялся вновь, но лишь для  того,  чтобы
убедиться,  что  не  отстал  от  людей.  А  им   приходилось   внимательно
исследовать края заболоченных низин, хотя результат можно было предсказать
заранее - никакой фауны, кроме птиц, на Гоу-Айленде не существовало.
   Впереди показался накрытый  клубящейся,  колышущейся  шапкой  испарений
участок подземной вулканической активности. Прежде чем  вторгаться  в  его
пределы, Дрейк настоял на тщательном  осмотре  пограничной  зоны.  Сначала
этим занялись он сам и члены его отряда, а чуть позже к ним присоединились
подтянувшиеся  участники  второй   группы.   Особенно   поражал   контраст
"нормального"  грунта  и  поверхностного  слоя   почвы   близ   термальных
источников. По одну сторону невидимой границы спокойно росли  клумбовидные
скопления кергеленской  капусты  и  тянулись  широкие  полосы  шелковистых
темно-зеленых мхов. По другую, в каких-нибудь двадцати - тридцати ярдах от
них, над рыхлой, ядовито-желтого оттенка глиной поднимались струйки  пара,
а  чуть  поодаль  бурлила  и  булькала   красновато-бурого   цвета   лужа,
распространяя отвратительный запах сероводорода.  Уже  в  сотне  ярдов  от
границы  ничего  нельзя  было   разглядеть   из-за   обильных   испарений,
незначительных по краям,  но  сгущающихся  до  плотности  грозовых  туч  в
центральной части. Порывы ветра то  и  дело  отрывали  крупные  клочья  от
облачной массы, унося их в сторону океана или швыряя на прибрежные скалы.
   Дрейк мужественно пересек из конца  в  конец  этот  малопривлекательный
участок, хотя ему и пришлось не раз зажимать  нос  пальцами  и  сдерживать
приступы подкатывающей к горлу  тошноты.  По  пути  встречались  лужицы  и
маленькие озерца, наполненные кипящей жидкостью всех цветов  радуги  -  от
красного до фиолетового. В одном месте  Дрейк  обнаружил  ряд  миниатюрных
террас, по которым струился горячий ручеек со сравнительно прозрачной,  но
невообразимо дурно пахнущей водой. Потом он наткнулся на небольшой гейзер,
который периодически бурно  клокотал  и  взрывался,  выбрасывая  в  воздух
слабенькую для таких потуг струйку смешанной с паром и грязью воды.  Затем
гейзер надолго замолкал и погружался в спячку до следующего  выброса.  Еще
дальше шумел окутанный облаками пара довольно  бурный  поток,  срывающийся
водопадом со скалы, искрящейся  вкраплениями  кристаллических  друз.  А  в
промежутках между "достопримечательностями"  была  грязь.  Красная  грязь.
Голубая грязь. Зеленая грязь. И просто грязно-серая  жижа  неопределенного
состава, не похожая ни на глину, ни на торфяной перегной.
   На  противоположном  конце  окутанной  паром  долины  гейзеров   Дрейка
встретили остальные участники экспедиции,  двигавшиеся  по  периметру,  но
достигшие  места  свидания  раньше  предводителя,  вынужденного  постоянно
выбираться из  чавкающего  грязевого  плена.  Ни  он,  ни  обе  группы  не
обнаружили никаких следов, да и вряд ли можно было рассчитывать  найти  их
здесь, где любые отпечатки на грунте мгновенно затягивались слоем  жирной,
липкой грязи.
   - Если какая-нибудь  зверюга,  достаточно  крупная,  чтобы  скинуть  со
стеллажей дюжину тяжелых ящиков, забралась в эту гнусную клоаку, -  мрачно
заявил Дрейк, выбравшись на сухой пригорок, - я только обрадуюсь: здесь ей
самое место! Ладно, парни, пошли дальше. Пора навестить птичек.
   Они снова разделились, чтобы дать собакам побольше простора для поиска.
От гнездовий их отделяло около двух миль, причем почти весь путь  пролегал
по бесплодной, каменистой почве. Шум птичьего базара люди услышали задолго
до того, как приблизились к нему. Небо над мысом  было  усеяно  черными  и
белыми пятнышками парящих в нем пернатых. Даже на расстоянии в нос  ударил
резкий запах.
   - Нитраты, - сморщив нос, заметил идущий рядом с предводителем  биолог.
- И прочая дрянь,  которая  образуется  при  разложении  перьев  и  других
отходов жизнедеятельности. Запашок еще тот, скажу я вам! Наше счастье, что
ветер в спину. Было бы наоборот, без противогазов не обойтись.
   Дрейк почти не обращал внимания на разглагольствования Бичема.  Он  был
озабочен  тем,  чтобы  не  пропустить  явных  или  косвенных  свидетельств
посещения птичьего базара незваным  гостем.  Раз  уж  эта  тварь  запросто
управляется с людьми, что  ей  стоит  прикончить  дюжину-другую  чаек  или
бакланов? Гнезда попадались на каждом шагу. В углублениях у подножия скал,
в трещинах, на карнизах, в нагромождениях валунов  и  каменной  крошки,  -
одним словом, везде, где  только  может  найтись  опора  для  пары  цепких
птичьих лапок.
   Появление людей вызвало небывалый переполох среди обитателей гнездовий.
Одни испуганно взмывали ввысь, оглашая окрестности  громкими,  негодующими
криками, другие суматошно носились над головами, пытаясь отвлечь  внимание
пришельцев от своих яиц или птенцов,  а  третьи  оставались  на  кладке  и
только укоризненно взирали на двуногих великанов своими глазами-бусинками,
когда те  проходили  слишком  близко.  Дрейк  и  его  спутники  старались,
естественно, соблюдать осторожность, но гнезд  было  так  много,  а  места
между ними так мало, что порой приходилось двигаться напролом.
   Перед глазами мельтешили беспорядочно кружащиеся птицы, в ушах  звенело
от оглушительных взмахов тысяч крыльев. С каждым шагом все новые  и  новые
стаи поднимались в воздух, добавляя свою долю криков  во  всеобщий  шум  и
гам. Обе  партии  дважды  пересекли  гнездовье  вдоль  и  поперек.  Каждый
квадратный дюйм пригодной для постройки гнезда поверхности был оккупирован
пернатыми. Никто не  заметил  ни  пустых  гнезд,  ни  сравнительно  свежих
птичьих  трупиков.  Если  монстр  сюда  и  забредал,  то   вел   он   себя
исключительно по-джентльменски, во что было довольно трудно поверить.
   Прежде чем экспедиция тронулась в обратный путь, Бичем привлек всеобщее
внимание, указав на широкий каменный карниз, расположенный с  подветренной
стороны у самой границы птичьего  базара.  Гладкая  скальная  поверхность,
которой  по  всем  законам   природы   суждено   было   вечно   оставаться
безжизненной,   неожиданно   пестрела    обилием    самой    разнообразной
растительности, являя собой миниатюрный оазис приполярной тундры. Площадку
целиком  покрывали  различные  мхи  и  лишайники   самых   экстравагантных
расцветок: от белого до бурого и от желтого до зеленого. И все  они  росли
на голых камнях, из которых при всем желании невозможно  было  извлечь  ни
одного миллиграмма питательных веществ.
   - Это нитрофилы, - со счастливой улыбкой пояснил биолог. - Очень редкие
и деликатные растения. Они  питаются  нитратной  пылью,  образующейся  при
высыхании птичьего гуано, продуктов гниения перьев, рыбьих костей и других
отбросов. В цивилизованных  условиях  нитрофилы  не  выживают.  В  тех  же
городах воздух тоже загрязнен, но не теми веществами. И только здесь,  где
нормальному  человеку  нечем  дышать,  они  чувствуют  себя   превосходно.
Удивительно, не правда ли, друзья мои?!
   Полюбовавшись редкостным  зрелищем,  участники  экспедиции  направились
обратно в поселок. Дрейк шагал молча, погруженный в невеселые мысли.  Лишь
однажды он повернулся к биологу и с горечью произнес:
   - Хоть вы мне скажите, Бичем, действительно на острове происходит нечто
ужасное или мы все просто с ума посходили? Я уже даже начинаю сомневаться,
что на взлетной дорожке стоит  разбитый  самолет,  из  которого  бесследно
исчезли девять человек, а десятый,  совершив  аварийную  посадку,  тут  же
застрелился!
   Биолог, растерянно моргая, озабоченно уставился на начальника, а затем,
вместо прямого ответа, пустился в пространные рассуждения по поводу  того,
что  ему  удалось  обнаружить,  исследуя  под  микроскопом  срезы  коры  и
древесины обломанной веточки дерева из оазиса Горячих озер. По его словам,
биологическое строение этих образцов в  корне  отличалось  от  практически
всех известных растений, произраставших на Земле на протяжении  позднейших
геологических периодов. По  существу,  образцы  представляли  собой  живую
окаменелость, не имеющую аналогов ни с одним  из  известных  науке  видов.
Клетки   целлюлозы   были   невероятно    длинными    и    пространственно
ориентированными, наподобие  льняных  волокон,  из  которых  изготавливают
постельное  белье  и  салфетки.  Кроме  того,  внутри  и  между   клетками
наблюдались нейронообразные структуры, подобных которым не  было  отмечено
за всю историю существования ботанической науки. Пока было ясно, что  речь
идет, как минимум, о новом, неизвестном роде, а может быть, даже  о  целом
семействе.
   Бичем продолжал с азартом рассказывать о своих  потрясающих  открытиях,
поведав, между прочим, что уже подобрал подходящее  местечко  в  долине  с
горячими источниками, где можно будет высадить часть находящихся на складе
стволов. Не в центре, конечно, где, кроме грязи, ничего  нет,  а  ближе  к
границе.  Там  посуше  и  достаточно  тепло  от  подземной   вулканической
деятельности, чтобы обеспечить саженцам условия, сходные  с  их  природной
средой произрастания. Вначале Дрейк еще прислушивался  к  его  сообщениям,
потом махнул рукой и пошел вперед.
   Итак, сегодняшняя утренняя  вылазка,  на  которую  возлагалось  столько
надежд, закончилась безрезультатно. Когда впереди показались крыши складов
и жилых бараков поселка, перед Дрейком вновь встала животрепещущая дилемма
руководителя среднего звена, который  в  кризисной  ситуации  подвергается
невероятному давлению как снизу, так и сверху. Буквально все, а  в  первую
очередь высокое начальство, требуют от него фактов и  объяснений,  которые
он не в состоянии дать. Самое же обидное для  такого  руководителя  -  это
невозможность сослаться на  объективные  причины  и  трудности,  поскольку
изначально предполагается, что он по  должности  обязан  предпринять  все,
дабы в дальнейшем не иметь ни малейшего повода для оправданий.
   Нора выбежала им навстречу, будто все утро только и  ждала  возвращения
экспедиции. Приблизившись к ней вплотную, Дрейк заметил легкий румянец  на
щеках девушки. В руках она  держала  стандартный  бланк  желтого  цвета  с
текстом официальной радиограммы.
   - Послание с базы в бухте Гиссела, сэр, - сообщила  она.  -  Оттуда  на
рассвете вылетел самолет с комиссией,  чтобы  разобраться  на  месте.  Они
надеются, что к моменту посадки взлетная полоса будет свободной.
   - Черт с ними, пускай надеются, - сердито пробурчал Дрейк. - Когда  они
сами увидят посреди дорожки покореженный  транспортник  на  брюхе,  тогда,
может быть, сообразят наконец, что  мы  не  чокнутые  и  не  вводим  их  в
заблуждение. Только бы им горючего хватило на обратный путь!
   Он  мягко  вынул  бланк  из  руки  Норы.   Пальцы   их   на   мгновение
соприкоснулись. Девушка сделала вид, что ничего не заметила. Дрейк  прочел
текст и взглянул на часы.
   - Связь с самолетом есть? - спросил он. - Когда их ждать?
   - Ждем с минуты на минуту. Спаркс на связи. Он уже  измучился,  пытаясь
втолковать им, что к чему. А они только поддакивают и  говорят,  чтобы  он
успокоился.
   Дрейк сунул бумажку в карман и зашагал  дальше.  Помрачневшие  спутники
потянулись  за  ним.  На  порог  радиорубки  выскочил  человек,   отчаянно
размахивая руками.
   - Надо полагать, самолет  только  что  появился  на  экране  радара,  -
философски заметил начальник базы.  -  Вот  будет  номер,  если  и  с  ним
случится то же самое! Правда, я в это не верю...
   Он прибавил шагу и вошел в радиорубку первым. На самом  краешке  экрана
монитора методично мигала желтая точка, постепенно приближаясь к центру, а
значит, и к острову. Радист поднес к губам микрофон  и  произнес  усталым,
охрипшим голосом:
   - Босс только что вернулся. Желаете с ним побеседовать?
   Динамик прямой связи ожил, и чей-то до приторности бодренький  голос  с
неискренней горячностью воскликнул:
   - Конечно! Безусловно! Это вы, Дрейк?
   - Дрейк на связи, - сухо буркнул тот, забирая микрофон у вздохнувшего с
облегчением Спаркса. - Сразу предупреждаю,  что  у  вас  могут  возникнуть
большие проблемы с посадкой. Как  вам  известно,  наша  взлетно-посадочная
полоса не очень длинная и не слишком широкая, а прямо посреди нее валяется
на брюхе потерпевший аварию транспортник.
   - Ни о чем не беспокойтесь, мистер Дрейк,  у  нас  все  схвачено!  -  с
неестественной веселостью ответил тот же  голос.  -  Все  будет  в  полном
порядке, не сомневайтесь!
   - Был бы рад разделить  вашу  уверенность,  -  процедил  собеседник.  -
Метеоданные о силе и направлении ветра вам сообщили?
   - Что? Ах да, разумеется! Все сообщили, благодарю вас.
   - Тогда до связи, - отрезал Дрейк, сунул, не глядя, микрофон опешившему
радисту, даже выскочил на улицу и чуть не столкнулся с  Норой.  -  Знаешь,
мне даже хочется, чтобы с этими  идиотами  тоже  что-нибудь  стряслось!  -
выдохнул он, сжимая кулаки от негодования и обиды. - Это  им  докажет,  по
крайней мере, что мы тут еще не окончательно свихнулись!  А  без  реальных
фактов - если не принимать в  расчет  ночного  хулиганства  на  складе,  в
которое все равно никто не поверит, - нас примут за  сборище  истерических
невротиков. Хуже того, мы сами себя скоро начнем такими  считать!  У  меня
предчувствие, что нас всех отсюда эвакуируют в срочном  порядке,  разделят
поодиночке и подвергнут массированному психоанализу, чтобы  выяснить,  как
это мы всем скопом могли поверить в ту невообразимую