ся. Кивнул.

- Тогда давай... Чего тянуть-то?

- Я... нет, я лучше потом, ладно? - Он кинул быстрый просящий взгляд. - Это
ведь... никуда не денется.

- Хорошо, - великодушно сказал Валентин. - Это и правда никуда не денется.
Пошли... Куда же все-таки пропал Илья?

Они шагнули в коридор.

Сейчас это был уже не тот коридор. И не один. Два. Они соединялись буквой
"Т", и дверь была в ряду многих.

Валентин впервые ощутил откровенную беспомощность.

- Ну, вот же ж нечистая сила...

Сопливик дернул его за рукав.

- Дядь Валь... Ой, Валентин Валерьич. Дайте мне колечко, оно, наверно,
знает дорогу.

Валентин растерянно отдал ему кольцо. Сопливик бросил его на пол. Кольцо,
вихляясь, неторопливо покатилось по щербатому паркету, запрыгало, как
живое, через щели. Сопливик опять потянул Валентина. Они зашагали за
кольцом. "Куда? Ну чертовщина..." Кольцо легло у одной из дверей - такой
же, как у комнаты с аквариумом. Из-за двери слышались голоса. Валентин
остановился в нерешительности: а что, если опять как там? Где тень от
люстры... Но Сопливик деловито потянул ручку.

В комнате были ребята. Много ребят. Это после долгого безлюдья оказалось
настолько неожиданным, что Валентин остолбенел на пороге. Сопливику
пришлось вновь дернуть его за рукав. Они вошли.

Ребята не обратили на них ни малейшего внимания. Они занимались делом.
Двое, раскатав на полу длинную серую ткань, заканчивали писать белилами
лозунг: "Кто стоит за Передел - не боится трудных дел". Несколько человек
на стремянках снимали со стен портреты Первых Лиц. Некоторые портреты
стояли уже на полу вниз головой. Кто-то носил в охапках пестрые флажки. Две
девочки мыли окна. И все это - не торопясь, сосредоточенно. Помещение
походило на школьную комнату политподготовки, где идет генеральная уборка.

Ребята были аккуратные, в школьных костюмах или серых рубашках с
разноцветными галстуками-косынками. И двигались слаженно. Даже как-то
механически. И Валентину вдруг вспомнились гипсовые фигуры на пустыре в
"Аистенке".

Лишь один мальчик - самый младший, лет девяти - не вписывался в общий
дисциплинированный ритм. Живой, конопатый, он был в мятой клетчатой
рубашке, в сатиновой вышитой тюбетейке, какие носили ребята во времена
Валентинова детства, в пыльно-серых репсовых штанишках, на которых сзади
белел большой меловой отпечаток пятерни. Он таскал в объятиях фаянсовую
вазу с портретом Первого Последователя и спрашивал:

- Ну куда же ее девать-то?

- Это будет ясно после двенадцати, - терпеливо разъяснила ему аккуратная
девочка в черном школьном фартуке поверх парадного белого платьица. Она
украшала рисунком расстеленную на столе стенгазету.

- А до двенадцати так и таскать? Ка-ак бахну на пол!

- Бахать не надо, - сказал высокий мальчик с лицом школьного активиста и
пробором на гладкой рыжеватой прическе. - Поставь в угол. Пока лицом к
стене...

- Люди! - громко сказал Валентин. - Здесь не появлялся посторонний мальчик?
Светловолосый такой, в красной майке...

Никто не удивился. Некоторые оглянулись, но не сказали ни слова. Лишь
мальчик с пробором вежливо подошел.

- Здравствуйте. Извините, но сегодня все вопросы только после двенадцати...

- Вы рехнулись тут все, что ли?! - дерзко сказал Сопливик. - Нам его
немедленно надо! А то потом и совсем не найти!

Мальчик-активист наклонил голову и виновато развел руками: понимаю, мол, но
бессилен помочь.

Валентин беспомощно огляделся. Непрошибаемые какие-то дети!.. Он встретился
глазами с пацаненком в тюбетейке. Тот смотрел из-за вазы с веселым
сочувствием. Качнул головой в сторону обитой фанерою дверцы. Так
выразительно, что не оставалось сомнений. Валентин схватил Сопливика за
руку...

За легко распахнувшейся дверцей открылся еще один коридор - широкий, с
кусками штукатурки на полу. Справа - солнечные окна, слева - крашеные серые
двери. Мальчик с пробором пошел следом. Заговорил быстро, но не теряя
достоинства:

- Извините, мы вас не поняли сразу... Он пришел и спросил, нет ли у нас
проволоки и материи. Мы дали ему два гимнастических обруча и всю красную
ткань. Она теперь нам не нужна, а ему цвет безразличен... Это ведь вполне
разумно - отдать предметы, которые нам не нужны, а другому еще могут
принести пользу, не правда ли?

- Истинная правда, - сказал Валентин.

- Надеюсь, вы это отметите в отчете?

- Безусловно!

- Сюда, пожалуйста... - Мальчик показал на дверь и без задержки зашагал
назад...

2

Илюшка в широкой пустой комнате возился с алой шелковистой тканью. Он ее
натягивал на большущий обруч, сдавленный до формы эллипса. Сидел на полу и
пришивал края материи крупной иглой с толстой нитью. Второй такой обруч - с
натянутым уже материалом и веревками крест-накрест - лежал рядом. Илюшка
был так сосредоточен, что лишь на секунду оторвался от дела. Молча глянул
на Валентина и Сопливика.

Валентин, готовый взорваться упреками, неожиданно ощутил спокойствие. И
непонятное уважение к Илюшкиной работе.

- Ты что это мастеришь?

Тот сказал без грубости, но как-то отчужденно:

- Вы разве не видите?

Кончил прилаживать к обручу ткань. Умело натянул на дюралевом эллипсе
крест-накрест два капроновых шнура.

- Все же не понимаю... - сказал Валентин. Сопливик глянул на него с
досадой.

Илюшка встал, поднял за веревки оба матерчатых щита (каждый - ростом со
взрослого человека).

- Давай мы поможем, - предложил Валентин. - А то замучишься тащить по всем
коридорам...

- А зачем тащить? Можно же вот так... - Илюшка подошел к распахнутому окну,
кинул в него один щит, второй... И вдруг сам ловко вскочил на подоконник,
шагнул за край окна. Валентин охнул. Но когда они с Сопливиком подскочили,
Илюшка уже быстро спускался по тонкой пожарной лесенке - со второго этажа
на заросший ромашками и сурепкой двор.

Делать нечего - Валентин полез следом. Не привыкать уже. Сопливик - за ним.
Едва спустились, как из нескольких окон высунулись ребята. Не те
"политдеятели", а его, Валентиновы!..

Ребята завопили:

- Вот они!

- Мы проснулись, а вас нет!..

- Ура!

И кто по лесенке, а кто просто прыжком из окна - вниз!

- Шеи свихнете, черти!

- Не-е-е!!

- Юрик, подожди, не прыгай! Прихвати мою куртку!

Двор, как и ночью, был широкой поляной. Дом, необычно выросший в длину,
охватывал его подковой, будто крепость-кронверк. Болотная пустошь темнела
осокой и шапками кустов. Но справа открывался теперь луг с рощицами вдали.

Илюшка стоял на границе тени, которая падала от дома на траву. Непонятные
красные штуки лежали у его ног. Все встали вокруг. Вопросительно молчали.

- Ты все-таки объясни, - осторожно сказал Валентин.

Илюшка вскинул на него глаза - беззащитно и решительно. На ресницах
искрились капли.

- Да, я объясню... Валентин Валерьевич, ну не могу я больше. Они ведь ждут.
А меня все нет... Они подумают: он не хочет жить с нами... Когда еще нас
тут найдут, когда автобус пришлют! А так - я за полчаса... Я полечу, ладно?

- Как... полетишь? - сказал Валентин среди общего молчания, в котором не
было насмешки, только жалость к Илюшке.

- Ну... просто. Вот так.

Он поднял легонькие матерчатые щиты (крылья, значит!), сунул руки под
веревки. Слегка поднатужившись, поднял оба крыла на уровень плеч. Постоял,
уронил их. Сказал тихонько:

- Нет, не получается. Надо лишнее сбросить, чтобы легче...

Под жалеющими взглядами Илюшка быстро скинул одежду, остался в красных
плавках - тоненький, печальный и упрямый. Опять вскинул свои крылья. Никто
не решался остановить его. И все понимали, какая горькая неудача ждет его
через несколько секунд... Илюшка запрокинул лицо, глянул на зенит. Волосы
его зазолотились. Живая вибрация прошла по тугой алой поверхности крыльев.
Илюшка, ни на кого не взглянув, не опустив головы, резко подался вперед. И
вдруг побежал, путаясь ногами в траве. Неловко скосил крылья на одну
сторону. И было ясно, что долго он так не пробежит, запнется, упадет,
разрушая всю конструкцию... Ясно это было до того мига, когда все поняли,
что Илюшка уже не цепляется ногами за траву. Бежит по ее верхушкам! И тут
же ноги его перестали двигаться, приподнялись над кустиками сурепки,
вытянулись... И красная громадная бабочка, круто подымаясь, помчалась в
сторону луга.

- Илюшка... - сдавленно сказал Валентин. - Не надо... Нельзя же так.
Вернись!

- Он не вернется... - тихо, но с ноткой торжества проговорил Сопливик. От
радости за Илюшку? Или... до этой поры ревновал к Илюшке Валентина и потому
теперь был доволен?

Раздражение опять царапнуло Валентина. Но где-то лишь по краешку сознания.
Главное - это был страх за Илюшку. Даже без удивления - просто страх: вот
грохнется где-нибудь...

- Не бойтесь, он долетит, - серьезно пообещал Юр-Танка.

Стало спокойнее: маленькому князю Валентин верил.

Красная бабочка превратилась в пунцовую дрожащую точку, а та растаяла в
утренней синеве.

Валентин вспомнил про трубу во внутреннем кармане куртки. Выхватил,
раздвинул, поднес к глазу. Но и в трубу ничего уже не было видно, как он ни
обшаривал горизонт. Сопливик вдруг подергал его за рукав. Протянул медное
кольцо.

- Примерьте. Подойдет или нет?

Как ни боялся Валентин за Илюшку, но тут усмехнулся. Тоже мне хитрец:
"Подойдет или нет..." Ножиком-брелоком он выкрутил крошечный винтик, зажал
его между пальцами. Надел кольцо на трубу. Оно аккуратно село на свое
место. Валентин поднес к нему винтик.

- Ах ты, черт! - Винтик, малюсенький, как просяное зернышко, сорвался с
пальца. Разве найдешь теперь такую молекулу в гуще травы! Валентин
безнадежно махнул рукой.

- Новый подберем потом, - пообещал Сопливик. - Тем более, что все равно
надо не один, а два...

Утешитель нашелся! Не стащил бы тогда кольцо, ничего бы не случилось...

Без винтиков кольцо держалось слабо.

- Дайте его мне опять, а то потеряется, - попросил Сопливик.

"Да возьми ты, возьми, только отстань..." Валентин отдал молча. Юр-Танка
взял у него трубу, тоже оглядел горизонт. И опять сказал уверенно:

- Долетит. Он умеет...

- Ну, что же... Тогда пошли в дом. Надо вернуться к тем ребятам, что там
хозяйничают. Может, они помогут связаться с цивилизацией...

Юр-Танка подошел вплотную, проговорил тихонько:

- Едва ли вы их найдете... Смотрите, дом выгнулся подковой, это же типичный
кронверк. Значит, искривление грани... Скорее всего, эти ребята совсем в
другом доме, вы наткнулись на них случайно. Илюшка тоже...

- Я тоже хочу так полетать, - вдруг заявил маленький Гошка. - Он это
понарошку или по правде?

- Я вот тебе полетаю, - сказала Алена.

- Идите в дом, - велел Валентин. - Шамиль, ты за старшего... Умойтесь, если
найдете кран, приберитесь там... Только не разбредайтесь друг от друга. А я
пройдусь все-таки, погляжу, не приземлился ли он где-нибудь... раньше
срока.

- Тогда я с вами, - решительно сказал Юр-Танка.

- Пошли.

- И я! - вскинулся Сопливик.

Валентин зажмурился, готовый подавить в себе новый толчок досады. Ее не
было. Не было раздражения от назойливости Сопливика. Наоборот... даже
хорошо, если он будет рядом. Спокойнее почему-то...

- Хорошо, и ты...

- Любимчики... - прошелестело за спиной. Кто-то из адъютантов Ласьена
высказался. Валентин резко обернулся:

- Ну и любимчики! Почему я не могу иметь любимчиков? Я не на платной
должности воспитателя... - И пошел в сторону луга. Юр-Танка и Сопливик - по
бокам...

Минут пятнадцать они шли среди травы с пушистыми шариками на стеблях.
Солнце было уже высоко, припекало. Кто-то шуршал в траве. Начинали трещать
кузнечики. Валентин почти не надеялся увидеть Илюшку (и слава Богу!), но
казалось, что какая-то находка, какое-то открытие все-таки будет.

И это случилось.

Когда дом-подкова за спиной стал казаться совсем приземистым и маленьким,
из травы возникла часовенка! Квадратное строение из серых глыб, с грубым
орнаментом вокруг арок на стенах, с разрушенным ржавым куполом... Откуда
она в этой пустоте?

Но не эта часовенка была главным открытием. Шагах в пятидесяти от нее
чернело среди травы ровное выгоревшее пространство. Совершенно правильный
круг размером с цирковую арену. Над ним густо летали желтые бабочки.

- Вот оно что... - негромко сказал Юр-Танка.

- Что? - с тревогой спросил Валентин.

- Значит, они тут садились все-таки... Большая была тарелочка, верно?

Валентин взял ребят за плечи, попятился.

- А ну пошли назад. Здесь может быть радиация!

Сопливик присел, выскользнул плечом из-под ладони.

- Не-е! Там, где такие бабочки, радиации не бывает!.. Ой, кто это?!

Валентин услышал ржание. Сквозь густую траву бежала к ним гнедая лошадка с
длинной гривой.

- Дика! - Юр-Танка подскочил, помчался навстречу, как малыш, увидевший
запоздавшую с работы маму. Лошадь остановилась, вскинула голову, заржала
опять. Юр-Танка обнял ее за шею. Снова оглянулся на Валентина и Сопливика.
- Это моя Дика! Она пробилась через барьер, нашла меня! Значит, есть канал,
я могу вернуться! - Он легко вскочил на спину Дики. И хоть лошадь была без
седла, без сбруи, Юр-Танка сидел как влитый. Будто маленький полководец. Да
почему "будто"? Князь...

Он подъехал.

- Валентин Валерьевич, Женя... Я поеду. Дика знает дорогу. - И затуманился
слегка.

- Ну что ж... - Грустно стало Валентину, да что поделаешь, раз у каждого
своя дорога. - Прощай, князь...

- Ну почему "прощай"? Наверно, увидимся еще... Да нет, не "наверно", а
точно!.. - Он тронул сандалиями гнедые бока, Дика озорно вздыбилась.
Юр-Танка пригнулся, и они помчались прочь. Через черный след звездолета, в
сторону часовенки.

Вот они скрылись за часовенкой, и Валентин ждал, что через миг увидит их
снова. Но никто не появлялся... Он вздрогнул, взял Сопливика за плечо, они
быстро пошли к часовенке. Никого не было за ней. Никого не было вокруг.

Сопливик вдруг сказал, глядя в сторону:

- Вот... теперь мы совсем вдвоем.

И опять Валентин приготовился укорить себя за невольное раздражение. И
вновь раздражения не было. А Сопливик смотрел теперь на него, подняв
остренькое внимательное лицо. Совсем славный, только неумытый... И Валентин
улыбнулся ему.

- Пошли...

Они повернулись к дому. Но там был уже не один дом. За ним поднимался
город.

ГОРОД СВИРСК

1

Дом уже не изгибался подковой. Он обрел прежнюю форму и размер. И стоял в
ряду других зданий - обшарпанных особнячков с казенными вывесками,
двухэтажных домов с кирпичным низом и деревянным верхом. Типичная улица
провинциального города с разоренным купеческим прошлым.

Валентин уже не удивился: устал удивляться. Сопливик тоже отнесся к
новшеству спокойно.

Вместо заросшего двора, были теперь булыжная мостовая и потрескавшийся
асфальтовый тротуар. Ребята толпились у арки.

- Ну, что? - встревожилась Алена. - Не нашли?

Валентин покачал головой.

- Ну и хорошо! - подпрыгнул Гошка Понарошку. - Значит, долетит до дому по
правде.

- Видите, какие перемены, - сказал Шамиль. - А после двенадцати еще что-то
обещают.

- Кто обещает?

- По радио... И еще говорили опять, что нас ищут...

- Трепачи, - ругнулся Валентин.

Сопливик плотно держался рядом.

Ласьен с зевком и со сдержанным вопросом заметил:

- Вообще-то лопать хочется. Начальство вроде бы позаботиться должно.

- Вроде бы должно, - терпеливо согласился Валентин. - Теперь мы среди
людей, не пропадем. Пошли искать точку общепита!.. В доме ничего не забыли?
Сюда мы едва ли вернемся...

- А где Юрик? - спросил Кудрявость Номер Один.

- Юрик... встретил знакомых. Они забрали его домой. Передавал всем привет.

- Как трогательно, - сказал Ласьен.

Валентин "внутренне" скрипнул зубами. Сопливик понимающе молчал рядом.

Пошли толпой по асфальту. Поглядывали на вывески.

- Если интуиция меня не обманывает, где-то неподалеку должна быть
пельменная, блинная или что-то подобное, - сообщил Валентин.

Однако раньше общепитовской точки они увидели кирпичный двухэтажный дом с
вывеской: "Центральная телефонная станция".

- Леди и джентльмены! - обрадовался Валентин. - За пятнадцать минут никто
не погибнет от истощения. А здесь - возможность немедленно сообщить в
Краснохолмск, что все... живы-здоровы! - "Все ли?" - толкнулось в нем.

- Куда торопиться-то! - кисло возразил Мишка Дыров. - Жрать хочется.

Его неожиданно поддержал Шамиль:

- Кому мы там нужны, в Краснохолмске...

- Но ищут же!

- Делают вид...

Однако Валентин уже принял решение. Он быстро сжал плечо Сопливика: "Побудь
со всеми, чтобы опять не было шептанья о любимчиках".

- Это же совсем быстро, ребята!

Он вошел в дом. Внутри было пусто и прохладно. Наметанным глазом Валентин
отыскал дверь с надписью: "Посторонним вход воспрещен". Дернул ручку,
шагнул в комнату под негодующий вопль девицы за стеклянной перегородкой.
Там же, за стеклом, сидела еще одна девица - остроносая и вертлявая.

- У меня дело... - начал Валентин.

- Там на двери написано... - с ходу завелась вертлявая.

- У меня дело! - гаркнул он. - Спецслужба Ведомства!

- Но... Ведомство ведь расформировано... - слабо и уже виновато
трепыхнулась телефонистка.

Валентин увесисто произнес:

- Ведомство расформировано, а спецслужба осталась. Где аппаратная?

Аппаратная оказалась еще за одной дверью. Несколько тетушек что-то
ворковали в трубку или между собой.

- Краснохолмск, - приказал Валентин. - Сию минуту. Профсоюзный комитет
завода "Маяк"...

Возникла суета. Одна из тетушек испуганно кудахтнула:

- А вам кого?

- Кого угодно. Немедленно.

...Ну, наконец-то повезло! У телефона оказалась Марина. Валентин сразу
узнал ее по голосу.

- Это Волынов...

Она моментально завопила в трубку с радостью и слезами:

- Валечка! Вы живые?! Куда вы подевались?! Почему вы в Свирске?!

- Ты меня спрашиваешь?! - рявкнул он. - Скажи лучше, почему нас бросили?
Чуть не угробили!..

- Ой, Валечка! Мы послали за вами автобус! А его перехватил патруль
"урожайного штаба" и отправил на уборку! Мы через сутки отправили другой, а
он... Там оцепление... Мне говорят: под суд пойдешь! А я при чем? А сейчас
совсем... Звонят приемные родители этого... Митникова, кричат: "Почему
отпустили ребенка одного, почему он приехал совсем голый? Жаловаться будем!
Зачем он нам такой нужен!"

- Давай по порядку... - начал Валентин. И умолк от радостной догадки:
значит, Илюшка долетел... Так стремительно! - Слушай, а этот Свирск далеко
от Краснохолмска?

- Сотня километров! Да ты что, не знаешь?

- Почему я должен знать всякую дыру!.. Ладно, не реви... Что мне дальше-то
делать?

- Ой, Валечка, ничего не делать! Ждать! Я сейчас директорский микроавтобус
потребую и сама поеду за вами! Чтобы больше никаких случаев!.. Через два
часа буду обязательно! Где вас искать?

- У Центральной телефонной станции!

- Хорошо! Мчусь!.. Валечка, а как этот-то, Митников, дома оказался? И
почему без одежды?

- Потом объясню! Иди за автобусом, не болтай!

Он положил трубку. Ну вот и кончаются приключения. Конечно, потом он
отыграется за все. И на всех - на бестолковых профсоюзных деятелях, на
Абове, на тех, кто пытался (нарочно или по дурости?) подставить ребятишек
под химический удар. Костя Ржев, редактор нового еженедельника, не
откажется шарахнуть крепкой статьей по всем этим идиотам и подонкам... А
пока можно расслабиться...

- Значит, Свирск? - обратился он к одной из тетушек. Наименее глупой на
вид. - Сроду не слыхал...

- Так это же только со вчерашнего дня Свирск! - с готовностью кинулась та в
разговор. - Потому что указ! А раньше был Генеральск!

А, вот оно что! Про Генеральск он, конечно, слышал. Но ни разу не бывал.
Что в нем делать-то?.. Генеральском, кстати, город тоже был не всегда.
Раньше именовался, кажется, Новоармейск. А "вчерашнее" название - в честь
почившего лет десять назад четырехзвездного генерала Генеральцева,
известного соратника Верного Продолжателя...

- А почему - Свирск? - с легким царапаньем в душе спросил Валентин. - В
честь писателя?

- Да нет, что вы! Речка С