гон подпрыгивал на стыках. В такт этому подпрыгиванию вздрагивали
мальчишечьи ноги - они торчали из-за спинки ближнего сиденья. Пыльные, в
белых царапинах на загаре. В стоптанных полуботинках без шнурков. Яр
вспомнил, что из шнурков Игнатик сделал тетиву для лука... Он перегнулся
через спинку.

На голой скамейке - голова на согнутых руках - спал светловолосый
остролицый мальчишка.

Яр смотрел на него с ощущением потери и усталости. И с невольной
ласковостью. Пацаненок в порванной оранжевой майке был слегка похож на
Игнатика.

Так продолжалось полминуты. Мальчик поднял веки, встретился глазами с Яром.
Секунду лежал неподвижно, потом метнулся к выходу.

Яр постоял и пошел следом. Он чувствовал себя виноватым. На ходу он
подумал: "А Игнатик-то, наверно, и не в рубашке, он же курточку с собой
взял. Зря я гонялся..."

Он опять прошел поезд насквозь. Последний вагончик заканчивался площадкой с
навесом и перильцами. Под кромкой навеса горел яркий фонарик.

Мальчик был здесь. Он вскочил на перила, ухватился за витой столбик и
быстро сказал:

- Я могу спрыгнуть на ходу. Мне ничего не стоит.

Голос у него был тонкий, но не испуганный, а сердитый.

- Не надо, - отозвался Яр как можно спокойнее. И сел на откидное сиденьице
у двери.

Мальчик стоял, покачиваясь. Глядел сверху на Яра.

- Что вам от меня нужно? - спросил он потише.

- Ничего. Я искал не тебя. Я ошибся, извини... И не бойся.

Мальчик прыгнул на трясущийся пол.

- Я не боюсь ничего, не в этом дело, - сказал он очень серьезно.

- Зачем же убегал?

Мальчик сказал нехотя:

- Я тоже ошибся. Я думал, что пристанете с расспросами. Не люблю, когда
много спрашивают.

- Я не буду, - пообещал Яр.

Мальчик сел на откидную скамеечку у другого косяка. Поставил на нее пятки,
обхватил колени. Стал смотреть перед собой. Фонарик ярко светил ему на
макушку, а лицо было в тени.

Из-под вагона убегали рельсы, они тускло отражали еще не совсем погасшее
небо. Уплыл назад темный городок с острыми башнями и редкими огоньками.
Мальчик тихо спросил:

- А вы кого искали?

- Такого же мальчика... Понимаешь, он уехал не попрощавшись...

- Понимаю. А далеко уехал?

- Сказал, что до станции Мост.

- Куда? - звонко спросил мальчик. Опустил ноги и повернулся к Яру.

- До станции Мост...

- Ну вы даете... - пренебрежительно сказал мальчик.

- А... что такого я сказал?

Мальчик пожал плечами.

- Я не здешний, - объяснил Яр. - Я многого не знаю.

Мальчик снисходительно спросил:

- Вы по правде верите, что такая станция есть?

- Да... По крайней мере, верил до сих пор... А куда же идет поезд?

Мальчик усмехнулся:

- Куда-нибудь...

- Но все-таки? С какой станции он отправится обратно?

- А зачем ему отправляться обратно?..

Яр понял, что дальше спрашивать не стоит. Он беспомощно сказал:

- Тогда я не знаю, как быть. В поезде я его не нашел... Где же искать, если
станции Мост нет?

- Да уж лучше сойти где придется, - посоветовал мальчик. - Там, где место
покажется подходящим.

- Пожалуй, я так и сделаю, - устало сказал Яр. Его стала давить сонливость.

- Так и сделайте, - сказал мальчик.

Яр встряхнулся и опять посмотрел на него. Мальчик снова сидел, обняв
коленки. С локтя у него падали темные капли.

- Что это у тебя? На руке...

- А... Поцарапался, когда бежал. Там проволока торчит у тормоза.

- Ну-ка, покажи... Ничего себе "поцарапался"!.. Дай я хотя бы платком
перетяну. Это ты из-за меня пострадал.

Мальчик скосил глаза на локоть.

- Ладно, перетяните.

- И промыть-то нечем...

Мальчик задумчиво сказал:

- Раньше раны смолой замазывали. Или порохом посыпали...

- Порохом?

"А в самом деле, он же стерильный", - подумал Яр. Вынул и положил на колени
пистолет. Вытащил обойму.

- "Викинг", - не удивившись, сказал мальчик. - Хорошая штука, надежная.

Яр достал патрон, зажал в закаменевших пальцах пулю, раскачал, выдернул.
Высыпал на ладонь серые зернышки.

- А в патронах для карабинов порох черный, - задумчиво сказал мальчик.

Яра что-то толкнуло.

- В учебных патронах?

Мальчик будто затвердел. Глухо молчал.

- Ну, извини, ты ведь не любишь лишние вопросы. Как бормотунчик, - сказал
Яр. - Давай руку.

Мальчик подставил локоть. И, обмякнув, тихо проговорил:

- Они были не учебные. Просто они почему-то не срабатывали, когда нужно.
Будто холостые...

Яр присыпал порохом глубокий черный порез, достал платок, разорвал на
полосы. Вспомнил Альку - как он поранил ногу в фонтане, а Данка бинтовала.

"А может быть, они все-таки живы?"

Он стал перевязывать мальчику руку.

- Вам не жаль патрона? - спросил мальчик. - Их же всего семь в обойме.

- Что поделаешь...

Над бинтом, у самого плеча был у мальчика широкий шрам: пятно бугристо
съежившейся кожи.

- Где это ты так? - спросил Яр. - Ох, прости, я опять с вопросом...

- Ничего. Это ожог.

- Понятно... А можно еще вопрос?

Мальчик кивнул.

- В Городе, - сказал Яр, - есть узкая улица между стенами. Она ведет от
площади с колоколами к башне. Как она называется?

- Так и называется: Башенная, - спокойно разъяснил мальчик, опуская на
локоть трикотажный рукав. Но, кажется, опять насторожился. Съежился.

- Тебе не холодно?

Он вздохнул:

- Мне не бывает холодно. Я даже не знаю, что это такое...

- А грустно бывает?

Мальчик опустил голову лбом на колени.

- Это похоже, - сказал Яр. - Грусть и холод.

- Тогда понимаю...

Мальчик посмотрел на темнеющее небо, и глаза его блеснули под фонарем.

- Сейчас летний воздух над всем полуостровом, - сказал он. - Завтра будет
иначе. Даже снег пойдет к вечеру. Вот будет у ветров работа - разносить
его... Но вы не бойтесь, это случайный летний снег, здесь бывает такое. Я
вам говорю, потому что вы нездешний.

- Спасибо... А ты умеешь делать бормотунчиков?

- Умел. У нас все умели... А вы умеете играть на барабане?

- Умел... У меня в детстве был игрушечный барабан.

- Тогда послушайте: какой марш барабанят колеса?

- Ну, этого я не знаю...

- Сбор на площади, шеренги по пять, - сказал мальчик. - А вот и огоньки.

Поезд шел вдоль мохнатого от зарослей склона. Вверху замелькали то ли
факелы, то ли маленькие костры.

"Один, два, три... четыре, - машинально сосчитал Яр. - Или пять?" Огни то
вспыхивали, то терялись.

- Я пойду. Спасибо, - сказал мальчик.

- Куда?

Мальчик вскочил на перила. Яр испуганно качнулся к нему.

Мальчик легко прыгнул. И его словно отнесло ветром. Он встал, покачиваясь,
на упругих верхушках кустов. Будто совсем невесомый. Помахал Яру. И побежал
вверх, не проваливаясь в чащу.

...Яр всю ночь провел на площадке. Даже поспал, навалившись на тряскую
стенку вагона.

Потом он ехал еще полдня - голодный, утомленный и почти спокойный. Он знал
теперь, что Игнатика в поезде нет и поиски будут долгими. И начинать их
надо там, где подскажет инстинкт. Если подскажет...

Поезд пошел по высокой зеленой насыпи. Вдоль нее развертывался городок.
Было в нем что-то знакомое, как в Орехове. Скорость заметно снизилась на
подъеме. Яр застегнул куртку и прыгнул вниз, на травянистый склон.

3

Это был городок или поселок с ласковой тишиной на улицах. Кирпичная церковь
с голубями на обветшалой колокольне. Домишки с узорчатыми карнизами,
длинные дощатые заборы. Вдоль тротуаров стояли клены, в них было много
покрасневших листьев.

Слабо пригревало солнце.

На косом навесе маленького деревянного крыльца лежал, свесив голову,
громадный кот с зеленовато-серой шкурой. Домик с круглым итальянским окном
и кот показались Яру знакомыми.

- Кис-кис... - шепотом сказал Яр.

Кот изо всех сил зевнул и отвернулся.

Яр улыбнулся. Он был спокоен, как человек, вернувшийся после трудного рейса
в родные места. У него появилась уверенность: теперь все пойдет как надо.
Он даже предчувствовал, что будет дальше. За одним из поворотов откроется
море, он спустится к берегу, там стоит готовый к отплытию баркас. Два
молчаливых рыбака распустят парус. При тихом ветре баркас пересечет бухту,
и на ступенях маленькой пристани Яр увидит одинокого уставшего Игнатика.
Возьмет его на руки и скажет:

- Больше не убегай, глупыш... Помнишь, я хотел покатать тебя под парусом?
Поехали...

Да, он верил, что так и будет...

Сначала ничто не говорило о близости моря. Но вот кончились деревянные
домики, потянулся бульвар с белой каменной балюстрадой. На балюстраде густо
сидели улитки. Это было похоже на уголок в курортном городке. Началась
улочка с домами из ракушечника.

Быстро завечерело. Стал опускаться медленный снег. Это был теплый ласковый
снег, солоноватый на вкус. Он еще больше успокоил Яра. А море - Яр это
чувствовал - было совсем рядом.

Яр оглянулся и не заметил ни одного прохожего. И не надо, сам найдет путь к
берегу, без расспросов. Скорее всего, следует свернуть в этот переулок,
сойти по сбитым ступенькам на каменистую тропинку, обогнуть двухэтажный
домик с балконом...

С удивительно знакомым балконом!

У балкона были железные перила с узором, напоминающим штурвалы. Их оплетали
засохшие стебли вьюнков. Среди стеблей поблескивал подвешенный неизвестно
зачем елочный шарик. Яр заметил этот блеск при свете одиночной лампочки,
которая горела на столбе.

Он вспомнил. Его всегда занимала загадка: зачем среди вьюнков повесили
елочную игрушку? А спросить было некого. Хозяева уехали в столицу и
оставили домик в полное распоряжение Яра. И он, шестнадцатилетний, жил
тогда на каникулах в этом домике один. Вернее, со своими планами на будущее
и ненаписанными стихами. У моря... Еще не было Ратальской космошколы, не
было приятелей-курсантов... А мамы уже не было. Только стояла на
подоконнике мамина фотография.

Может быть, она стоит и сейчас?

Дверь была приоткрыта, окна не светились. Дом казался пустым.

Яр шагнул к утонувшему в сухой траве крылечку.

"Что ты делаешь? - сказал он себе. - Это не тот дом, не то море, не та
Земля..." Но была такая крепкая уверенность, что в низенькой комнате на
первом этаже стоит по-прежнему раскладушка с раскиданными по ней учебниками
по астронавигации, притаился в углу старенький телевизор "Спартак", а на
подоконнике, среди раковин и пестрых морских камней, в тонкой пластмассовой
рамке - карточка мамы.

Если очень поверить...

Ведь поверил же Игнатик - и шагнул к Яру через пространство.

Яр пошел к двери. Тревожная мысль, что он сворачивает с нужной дороги, едва
не остановила его. Но Яр сказал себе: "Всего-то несколько шагов..."

В темном коридорчике он зацепил плечом висевший на стене велосипед (так
бывало и раньше!) и дернул дверь "своей" комнаты.

Комнаты не было.

Вернее, она осталась, только не было стены - той самой, с окошком,
глядевшим на море.

Стена обрушилась - видимо, еще в давние времена. Яр видел перед собой сизую
громаду моря с огоньком у горизонта, серые полосы снега в синих су мерках,
темную береговую улицу, которая неровно спускалась к воде. Каменные глыбы,
клочья сухих кустов.

"Ну что ж..." - подумал Яр.

Он по обломкам рухнувшей стены спустился на тропинку. Вышел на скалистую
площадку, козырьком нависшую над улицей.

Снег шел и шел. Море было безмолвно. Яр чуть не задохнулся от одиночества.
Уверенности, что его ждет баркас, уже не было.

Какой баркас? Откуда он возьмется?

Яр оглядел улицу. Она была пуста. Редко светились окошки. Но здесь - на
площадке и других скалистых выступах - Яр увидел неподвижных и молчаливых
людей. Стояли они и чего-то ждали. Это не разогнало его одиночества.

Послышался не то вздох тысячи людей, не то слитный шум неторопливых шагов.
Слева, из тесноты домов, стала вытягиваться на улицу длинная толпа. Люди
несли огни - маленькие факелы или очень яркие свечи. Издалека было похоже,
будто по медленной реке кто-то пустил сотни игрушечных лодочек с фонариками.

Раздалось пение. Негромкое, но сразу наполнившее улицу и берег, потому что
пело множество людей.

"Какой-то праздник? Крестный ход, что ли?" - подумал Яр.

Но тут же он понял, что поют не молитву. Это была просто песня. Слегка
печальная, с неразличимыми, но, видимо, ласковыми словами.

Огоньки достигли середины улицы. Их было так много, что желтый отсвет упал
на скалистый выступ. Яр увидел, что в трех шагах стоит пожилой человек в
длиннополом пальто и широкой шляпе. У человека блестели очки и седые
волоски в бородке. Он был похож на старого учителя или врача.

Яр мягко шагнул к нему. Вполголоса сказал:

- Простите, я не здешний. Что происходит?

- Колыбельная, - вздохнул старик.

Яр вопросительно молчал.

- Такой обычай, - тихо проговорил старик. - Поют колыбельную, когда хоронят
ребенка.

Тоскливое предчувствие с размаху резануло Яра. Он скрутил его, сжал,
мысленно обругал себя мнительным идиотом и неврастеником. Несколько секунд
стоял, успокаиваясь. Переспросил:

- Ребенка?

Старик покивал:

- Да, мальчика...

- Что же случилось? - опять слабея от страха, спросил Яр. (А колыбельная
все нарастала, заливая улицу ласковой печалью.)

- Храбрый был мальчик, - сказал старик. Снял шляпу, отряхнул от снега и
сунул под мышку. - Беда случилась. Двое ребятишек отвязали лодку, их стало
относить от пристани, они испугались, попрыгали в воду. А плыть не смогли,
маленькие. Мальчик и бросился за ними. Вытащил, а сам поскользнулся и
головой о камни... Два часа только и прожил после этого... Славный такой
мальчик...

- Вы его знали? - хрипло спросил Яр.

Старик покачал головой (на ней быстро таял снег).

- Нет... Его здесь никто не знал. Он шел откуда-то издалека и вот оказался
на берегу...

Яр с заледеневшим сердцем стал спускаться к улице. Но он еще надеялся. "Ну,
брось, - говорил он себе. - Мало ли какой незнакомый мальчик мог оказаться
на берегу?.. С какой стати здесь быть Игнатику? Он наверняка проехал мимо
этого поселка... Черт знает что с твоими нервами..."

По скользким от снега камням, через ломкие кусты и колючки Яр спустился к
обочине. Женщины, мужчины и дети шли мимо. У них были большие пылающие
свечи, они не гасли на воздухе. Колыбельная звучала слаженно, словно кто-то
дирижировал хором. Только слов по-прежнему было не разобрать. Да Яр и не
пытался.

Наверно, это была хорошая песня, если слышать ее не сейчас, не в эти жуткие
минуты. А теперь она изматывала душу.

Яр пошел по краю дороги, обгоняя толпу. Он должен был скорее, скорее
узнать: что там, кто там?

Люди втягивались в широкие двери каменного приземистого дома. Дом напоминал
низкую церковь без башен - у него тускло светились очень узкие окна. А
возможно, это был сарай для хранения рыбачьих баркасов. Или какая-то
мастерская...

Обгонять людей вблизи дома стало невозможно, они шли плотно, заполняя всю
ширину дороги. Яр оказался в середине толпы. Кто-то дал ему свечу. И
наконец он переступил порог.

Каменное здание внутри оказалось гулким и просторным (только у стен,
кажется, лежали горбатые корпуса лодок). В дрожащем свете были смутно
различимы под потолком переплетенные балки. Яр увидел это мельком и тут же
забыл. Впереди - за десятками голов и ярких свечей - он разглядел серое
возвышение. На нем чернела полоска маленького гроба, а над его верхним
краем Яр увидел белое запрокинутое лицо.

Чье лицо? Издалека не различить.

"Не надо, - сказал Яр судьбе. - Ну, пожалуйста, не надо. Столько уже было
всего... Хватит горя..." И тут же понял, что судьбе все равно. Если мальчик
погиб, то для мира, для Планеты не важно, кто над ним будет горевать - Яр
или кто-то другой. Какое у Яра право хотеть, чтобы горе обошло его и
настигло другого?

Но Яр хотел. "Не надо..." - еще раз беспомощно сказал он. Осторожно, однако
быстро и настойчиво он обходил людей, чтобы скорее оказаться там...
ближе... все узнать...

Но два седых рыбака положили на гроб острую двускатную крышку. Тут же его
подняли на носилки из весел и понесли к дверям - не к тем, в которые
входила толпа, а в другом конце здания. Яр бросился вперед. На него
заоглядывались. Закачались вокруг свечи. Яр сжал себя. Все равно ничего
нельзя было сделать.

Из каменного дома толпа опять вытянулась на улицу. Здесь улица была сжата
заборами. Гроб качался далеко впереди. Шли тихо, песни теперь не было.
Теплое свечное сало капало Яру на руки.

Яр увидел рядом с собой девочку лет девяти. Чуть нагнувшись, Яр спросил:

- Как звали этого мальчика?

Спросил с отчаянным страхом, но неизвестность была еще страшнее.

Девочка подняла лицо. В ее глазах отразилась свечка Яра. Девочка негромко
сказала:

- Он не здешний.

- Разве он не успел сказать, как его зовут?

- Успел...

- Ну... как? - простонал Яр.

- Нельзя же говорить, когда хоронят...

- Почему?

- За собой уведет...

Она еще посмотрела на Яра и, кажется, пожалела его, хотя и не знала, за
что. Сказала, словно утешить хотела:

- Там ведь написано будет на могиле...

Улица пошла в гору. Опять запели колыбельную...

"Это никогда не кончится, - с бессильным отчаянием подумал Яр. - Это
ловушка проклятой Планеты. Мы будем идти так бесконечно. И песня будет
бесконечная..."

И страх будет бесконечным.

...Это кончилось. Улица привела к маленькому кладбищу над обрывом. Толпа
растеклась под черными, очень высокими деревьями, окружила то место, где,
кажется, была могила. Колыбельная все еще звучала, но тихо, без слов, будто
люди пели не разжимая губ.

Яр опять стал пробираться вперед.

Он добрался до могилы, когда над ней уже насыпали холмик. При пламени
свечей земля казалась темно-коричневой.

В холмик врыли маленький желтый памятник. Люди стали гасить свечи и
расходиться. Кто-то шепотом сказал Яру:

- Задуйте свечу.

Яр вздрогнул и задул. Уронил.

Кладбище быстро пустело, люди уходили молча, будто растворялись в темноте.
Яр стоял. Над могилой горел одинокий огонек.

Никого не осталось вокруг, и тогда Яр подошел к холмику. Земля была
завалена ветками и цветами. На них падал снег. Над холмиком стоял светлый
столбик, от него пахло свежеоструганным деревом. Столбик был оплетен
вьюнком с черными цветами-колокольчиками. В дереве выдолбили
гнездо-окошечко, и в нем горела свечка. Ниже окошечка проступали на свежем
стесе неясные буквы.

Яр осторожно вынул свечку, замер на миг и поднес к надписи.

На дереве чернели выжженные слова:

ИГНАТИК ЯР

4

- Он сам так назвал себя. Он, видимо, хотел носить ваше имя.

Голос раздался за спиной. Он шелестел, как сыпавшийся песок.

Яр, не выпуская свечи, медленно распрямился. Обернулся. Поднес огонь к лицу
говорившего. Увидел глазированные щеки и неподвижные глаза под полями
лаковой шляпы.

- Значит, это ваша работа, сволочи, - безучастно сказал он.

- Нет, скорее ваша, - возразил Тот. - Вы преследовали мальчика, он уходил.
Судьба привела его на этот берег.

- И здесь вы его убили.

- Нет. - Тот по-совиному моргнул, и его голос зазвучал доверительно: - Мы
не могли убить, вы были правы. Но произошел несчастный случай, который
оказался сильнее вас и нас.

- Я тебе не верю, - сказал Яр и ощутил, как наливается в нем свинцовый
гнев. И удивился: неужели можно еще что-то чувствовать, если Игнатика нет?

- Напрасно не верите, - сказал Тот и пожал плечами. - Какой смысл мне вас
обманывать? Мальчик оказался на берегу, там у двух малышей отвязалась
лодка...

- Вы ее отвязали, - с горькой уверенностью проговорил Яр. - Вы знали, что
он кинется на помощь.

Тот опять приподнял плечи.

- Вы можете сейчас думать что угодно. И поступать как угодно... Впрочем,
самое разумное для вас - это все же вернуться на крейсер. Хотите?

- Черта с два, - сказал Яр.

- Но что вам здесь делать? Мальчика больше нет.

Яр молчал.

- Или вы рассчитываете, что те трое спаслись из-под обвала?

- Рассчитываю, - сказал Яр.

- Ну и зря... А если и так? Зачем они вам? Какую вы можете поставить цель?
Собраться впятером вам не удастся никогда. Вам больше не найти такого,
как... - Тот посмотрел на холмик, - вот этот ваш адъютант.

- Я его не искал, - глухо сказал Яр. - Он меня нашел и п