думая,  повинуясь  закону  джунглей,
бросился на помощь и полоснул когтями по туману.
   Взрыв толкнул старосту в грудь,  приподнял  над  полом  и  швырнул,
словно беспомощного кутенка, об стену. Темнота  закрыла  его  глаза  и
погрузила на самое дно самой глубокой во всех джунглях норы.
   Первым  очнулся  Бобо.  Во  время  вспышки  у  него,  на   счастье,
зачесалась пятка, и он нагнулся. Это и  помогло  перенести  ему  яркую
бурю более или менее без последствий. Бобо подергал ногами  и  лапами,
проверяя, все ли в норме, досчитал до  трех  и  обратно  и  облегченно
вздохнул. С головой все в порядке, с телом тоже.
   Медведь приподнял голову и осмотрелся.
   Ну и картина. Называется - прибежали. Дохлых  нет,  но  в  сознании
только он. Все дышат,  но  трезво  рассуждать  может  только  пещерный
медведь. Больше всего пострадал Квар. Бедняга находился ближе  всех  к
Чокнутому. Ему и досталось по первую звезду. Бобо даже не представлял,
что он скажет, когда тот очнется. Жить в джунглях с таким позором?!
   Квар застонал. Медведь осторожно похлопал его по  щекам,  так,  что
морда пантеры равномерно дернулась по сторонам.
   - Что случилось? - Старости пришел в себя.
   - Да тут бабахнуло что-то, - не вдаваясь в подробности, которых  он
сам не знал, пояснил Бобо. - Ты в порядке?
   - Да все нормально. - Квар затряс головой. - Вот только скулы ноют.
Последствия этого самого бабаха, наверно.
   Медведь открыл рот, но потом передумал комментировать события.
   - Давай с остальными разберемся.
   Возражений не последовало. Ириза пришла в себя сразу, как только  с
ней поступили согласно правилам приведения пантер в чувство. Пару  раз
дернули  за  хвост.  Шейла,  приваленная  телом  орангутанга,  была  в
глубоком обмороке. Ее решили оставить в  покое,  пусть  полежит.  Дело
молодое, само пройдет. С Альварезой все оказалось сложнее. Сколько его
ни хлестали по  щекам,  ни  дергали  за  хвост,  тот  только  отчаянно
отбивался и кричал:
   - Не хочу! Отвалите все! Дайте спокойно помереть!
   На том и порешили.
   Серому страннику не потребовалось  ничьей  помощи.  Да  и  где  это
видано, чтобы волкам требовалась чья-то помощь? Первый вопрос, который
он задал, предназначался Квару:
   - А что это у него с хвостом?
   Ириза  и  Альвареза  посмотрели  на  хвост  Квара,  и  только  Бобо
старательно отводил глаза от безобразия, которое  он  заметил  гораздо
раньше.  Сам  староста,  вывернув  голову,  сморщив  от  усердия  лоб,
старательно разглядывал совершенно голый, без единого волоска шнурок.
   - Как у водяной  крысы.  -  Альвареза  слишком  поздно  понял,  что
сморозил очередную глупость. За такие слова в джунглях запросто  можно
лишиться головы. Но, слава богу, Квар не обратил на слова  орангутанга
должного внимания. Он только крепко зажмурил  глаза,  проглотил  тугой
комок в горле  и  твердо  заявил,  не  оставляя  никакого  сомнения  в
справедливости сказанного:
   - Если кто-то еще хоть раз напомнит мне о хвосте...
   Теперь пришла  очередь  зажмуриваться  Альварезе,  но  он  поступил
несколько иначе. Всем в джунглям известно: если хочешь, чтобы  пантера
не отгрызла тебе голову, предоставь другую.
   - Эй, а где Чокнутый?
   Чокнутого в пещере не было.
   Если житель джунглей говорит, что чего-то нет,  то  к  этому  стоит
прислушаться.
   - Как это понимать? - Квар обвел пещеру взглядом, заодно  прихватив
недоуменные морды присутствующих.
   Как понимать исчезновение уродца, никто не знал. Даже Альвареза,  у
которого всегда на все был заготовлен  достойный  ответ,  на  сей  раз
ограничился немногословным высказыванием, смысл которого заключался  в
том, что уродцы так просто не исчезают.
   - Где куски горелого мяса? Где раздробленные кости? Даже если ты не
имеешь хвоста, то все равно от тебя должно хоть что-то остаться?
   Риторический вопрос, на который никто не собирался отвечать.
   - Где  Чокнутый?  -  Пошатывающаяся  Шейла  приблизилась  к  группе
жителей и заглянула в глаза каждому. Естественно, что все  старательно
отводили взгляд. - Вы что, его...
   - Как ты могла подумать, девочка? - Квар лизнул дочь. -  Мы  же  не
звери какие-то. Просто он...
   Достойного объяснения не получилось. Пришлось  рассказать  то,  что
имелось в наличии.
   Шейла была умной пантерой, в крови которой текла  кровь  не  одного
поколения вожаков. И именно она первая начала действовать.
   - Исчез? Просто так? Без причины? Ерунда. Сейчас мы разберемся!
   Кто не знал Шейлу, мог подумать, что у молодой пантеры в результате
вспышки помутился рассудок. Собственно, все, за исключением разве  что
Квара, так и подумали. Но староста знал свою дочь. Если  говорит,  что
разберемся, то, стало быть, так все и будет.
   - Станция!  -  Староста,  а  вместе  с  ним  и  все  присутствующие
удивленно  уставились  на  Шейлу,   которая   обращалась   к   кому-то
невидимому, называя его странным именем. - Станция!
   - Станция обработки слушает?!
   Альвареза взвизгнул и укрылся от  голоса  в  объятиях  задрожавшего
медведя. Серый странник и пантеры припали к полу, готовясь к  обороне.
Но, слава  богу,  ничего  не  произошло.  Шейла  относилась  к  голосу
совершенно спокойно, а значит, никакой опасности не существовало.
   - Станция! Где Чокнутый? Отвечай!
   Под потолком пискнуло, и из камней, заросших мхом и  подвешенных  к
самому потолку, раздался все тот же голос "станции":
   - Обработка прошла успешно. Станция готова к следующей операции.
   Это все, чего могла добиться пантера от пещеры. На любой ее  вопрос
голос отвечал одними и теми же словами.
   Шейла  устало  уселась  на  задние  лапы  и   заплакала.   Крупными
мутноватыми слезами.
   - Ладно, хорош голосить-то. - Квар неуклюже попытался ее успокоить,
но только больше разжалобил Шейлу, которая зашлась пуще прежнего.
   - Довели девчонку, - констатировал Бобо, старательно отталкивая все
еще прижимающегося к нему  орангутанга.  -  А  ты,  обезьяна  из  рода
обезьяньих, отвали от меня. Нашел мать Терезу. Отвали, сказал, а то...
   - Тихо! - Родж вскочил на ноги и навострил  уши.  -  Вы  ничего  не
слышите?
   Все услышали сразу, как только на  это  обратили  их  внимание.  Но
никто  не  мог  определить  источник  странного  шума,   похожего   на
равномерный прибой Большой реки, только тихий.
   - Кажется... это здесь... - У  Шейлы,  как  у  самой  молодой,  был
наиболее обостренный слух.  Пантера  остановилась  рядом  с  одним  из
продолговатых камней с ровной, почти плоской верхней частью.
   - Точно, - подтвердила Ириза, чьи ведьмины чувства славились на все
джунгли.
   - Это внутри, -  согласился  Квар,  который  мог  услышать  урчание
чужого желудка за двести шагов.
   - Ага, - кивнул Альвареза, у которого не было ничего, кроме чувства
собственного  достоинства  и  желания  ни  в  чем  не   отставать   от
развивающихся событий.
   - Надо посмотреть, что  там,  -  вынес  решение  Родж  и  попытался
подтолкнуть камень носом.
   - Чтобы оно по  башке  долбануло?  -  Замечание  пещерного  медведя
нельзя сбрасывать  со  счетов.  Медведи  сами  большие  специалисты  в
области долбания по чужим башкам.
   - Значит, так. - Родж,  как  признанный  временный  вожак  странной
стаи, решил взять дело под свою опеку. - Все отходят в  дальний  конец
пещеры под защиту камней. Бобо пробует опрокинуть, открыть или  вообще
хоть что-то сделать с камнем и, как только это получается, сваливает к
остальным. Дальнейшее предоставьте мне.
   Возражать никто не стал. Жители - потому что  признавали  Роджа  за
вожака, Бобо -  просто  потому,  что  не  стал  возражать.  Разве  это
обязательно?
   Медведь обошел камень со всех сторон, несколько раз усиленно втянул
ноздрями воздух, потом приложил ухо к самому камню, ничего интересного
не заметил и, обхватив его лапами, напрягся. Так он  напрягался  минут
пять, пока не стало абсолютно ясно,  что  данный  булыжник  не  в  его
весовой категории. С места не сдвинуть, от пола не оторвать. С  досады
Бобо плюнул и отвесил мощный удар по торцевой части упрямого камня.
   Лично сам Бобо не раз замечал, что некоторые вещи  гораздо  удобнее
не делать вообще, чем потом  всю  жизнь  позориться  из-за  того,  что
сделал. Вот и сейчас получилось нечто похожее. Камень загудел  -  Бобо
был уже на полпути к притаившимися за камнями приятелям,  -  верх  его
треснул строго пополам и откинулся в  стороны.  Наступившая  вслед  за
этим мертвая тишина подсказала жителям, что слова медведя относительно
нанесения увечий в ближайшие несколько минут не сбудутся.
   - Ну давай, странник, двигай.
   Ночной Родж огрызнулся,  но,  вытолканный  твердой  лапой  медведя,
отправился выполнять свою часть задания. Он осторожно  приблизился  на
негнущихся лапах к раскрытому  камню,  на  секунду  замер  перед  ним,
бросая прощальный взгляд на жителей.
   - Не дрейфь, земель. - Альвареза высунул голову из-под мышки Бобо и
пожелал счастливого пути.
   В последний  раз,  насколько  себя  помнил  Родж,  он  испугался  в
годовалом  возрасте,  когда  он,  еще  совсем  молодой   волк,   решил
полакомиться детенышем оленя. Кто  ж  знал,  что  рядом  с,  казалось,
беззащитным олененком окажутся чуть ли не все  родственники  детеныша,
начиная от троюродного дяди и заканчивая дедушкой. Тогда  ему  здорово
досталось.  Его  позорно  приволокли  в  стаю  и  перед  мордами  всех
остальных волков выпороли. До крови.
   И вот теперь ему снова страшно. Но надо перебороть страх. Ведь  что
такое страх для жителя джунглей? Смерть? А разве она страшна?
   Ночной Родж, вожак племени серых странников, бессменный лидер  стаи
волков, мечтающий о мире  в  джунглях,  решился  и  заглянул  в  полую
сущность камня. Чего не сделаешь ради джунглей.
   - п, твое дерево, - только и смог вымолвить он.

x x x

   ...Мил  проснулся  мгновенно.  Эта  привычка  сохранилась   еще   с
незапамятных  времен  службы   в   патрульном   флоте,   где   некогда
разлеживаться и протирать глаза. Некоторое время он лежал не  открывая
глаз, пытаясь восстановить обрывки сна.  Интересного,  занимательного,
но не более. Все-таки странные вещи происходят во сне.  Они  переносят
тебя в такие миры, о которых ты даже и не подозревал, творят иной  раз
такие события, которых никогда не может быть  наяву.  Снился  какой-то
лес. Звери, зверушки... чушь, одним словом...
   Хорошо в отпуске. Можно  никуда  не  спешить,  повалять  дурака.  А
почему, собственно, он решил, что находится в отпуске? А как же иначе.
Задание выполнено.  Плохие  ребята  уличены  в  плохих  делах.  Все  в
порядке.
   А вот и не в  порядке.  Он  не  помнит,  как  закончилось  задание.
Кажется... Да, точно, они вернулись, а потом...
   В голове ясно нарисовалась картина, как тот парень по имени  Дуглас
нажимает на курок, целясь в него. А рядом уже лежит Кук с  разнесенной
вдребезги головой, черт. Вот тебе и отпуск. В лучшем случае госпиталь.
Поэтому и такая тишина.
   Мил вздохнул, открыл глаза и тут же закрыл их снова.
   Это сон. Это все еще сон. И эта волчья  харя  над  ним  -  тоже  из
сновидений. А если чья-то дурацкая шутка? Вряд ли.  В  управлении  все
знают его тяжелый характер. За такие штучки можно и по зубам получить.
Тогда остается сон.  Видение.  Остаточные  эффекты  тяжелого  ранения.
Именно так. Сейчас он откроет глаза, и все будет как прежде.
   - Это сон. А сейчас я  уже  проснулся  и  хочу  увидеть  нормальное
человеческое лицо. - Мил проговорил это как заклинание и резко  открыл
глаза.
   Волчья морда  даже  не  думала  исчезать.  Наоборот,  рядом  с  ней
появилось еще несколько голов самых разнообразных животных, начиная от
облезлой обезьяны и заканчивая черными здоровыми  кошачьими.  Одна  из
кошек вытянула толстые мясистые губы и сказала:
   - Ни фига себе!
   Насколько Мил знал из своего в общем-то не слишком  богатого  опыта
общения с животными, последние  разговаривать  не  умели.  Именно  это
лишний раз доказывало, что он все еще  спит.  Хотя  сознание  говорило
обратное. Совсем несложно отличить  явь  от  сна.  Существует  слишком
большая разница в восприятии звуков, объемов. Тем более Мил никогда  в
жизни не видел цветных снов. Откуда-то сверху,  из-за  головы  выплыла
мохнатая морда  еще  одного  животного,  которого  Мил  определил  как
медведь. Эта морда хмыкнула и пробасила:
   - По башке он нам точно не надает.
   Мил застонал и решил еще раз испробовать старый проверенный  способ
избавления от нежелательных видений. Закрыть глаза, сконцентрироваться
и постараться прогнать иллюзию. Но когда закрыл глаза,  он  неожиданно
для себя открыл весьма интересную вещь. Те  животные,  которые  сейчас
смотрели на него, и те, кто приходил к нему во сне, - одни и те же. Он
даже помнил, как их зовут.
   Но Мил не зря считался одним из лучших офицеров в управлении.  Опыт
подсказывал ему, что  нельзя  воспринимать  увиденное  как  есть,  без
разумного объяснения. Сон это сон. А то, что сейчас перед ним...
   Что нужно сделать, чтобы проверить, не  сошел  ли  человек  с  ума?
Правильно, оценить вещи, которые заведомо справедливы. Один плюс  один
- два. Два плюс два... К черту. У него все в  порядке.  Это  и  дураку
ясно.
   Мил решил, что достаточно поиздевался над собой и теперь стоит  еще
раз взглянуть на действительность трезвыми глазами офицера полиции.
   Зверюги не исчезли. Смотрят. Как на потенциальную жертву. В  глазах
то ли удивление, то ли голод.  Сразу  и  не  разберешь.  Но  лучше  бы
удивление. А что, если ущипнуть себя? Говорят, иногда помогает.
   Мил  осторожно,  стараясь  не  делать  резких  движений,  чтобы  не
спровоцировать нападение хищников, подтянул ставшую почему-то  слишком
тяжелую руку к бедру и постарался ущипнуть себя. Странно, но ничего не
получилось. Рука, словно обмотанная  бинтами,  уткнулась  в  тело,  но
пальцы отказывались подчиняться и выполнять элементарное действие. Еще
одна огорчительная неприятность. Тело его не слушалось.
   Мил решил, не обращая больше внимания на  собравшихся  вокруг  него
животных, окончательно разобраться, что с ним. Он поднял руку и поднес
к глазам.
   Минуты две он тупо разглядывал покрытую плотным коротким мехом лапу
с длинными острыми когтями.
   - Что это такое?
   Мил перевел глаза на волчью морду. Морда свела чуть заметные  брови
на переносице и сказала человеческим голосом:
   - Это смотря о чем ты.
   В жизни  всякого  человека  случаются  моменты,  когда  ему  просто
необходимо хорошенько прочистить легкие. Покричать, повизжать, поорать
или просто поголосить. Поголосить о странностях  жизни,  превратностях
судьбы, о невероятных превращениях.
   Вопя,  вернее,  визжа  нечеловеческим,  естественно,  голосом,  Мил
вывалился из конструкции,  которую  его  проницательный  ум  мгновенно
окрестил гробом для сумасшедших офицеров, попытался подняться на ноги,
не удержался, упал, снова попытался и снова оказался на  полу.  Только
через несколько минут  Мил  понял,  что  одним  упрямством  ничего  не
добьешься. Надо успокоиться и разобраться, почему тело  не  слушается,
ноги не держат, пальцы не щиплют.
   Также у всякого человека в жизни случаются моменты,  когда  хочется
умереть и не видеть того, что преподносит неугомонная жизнь-злодейка.
   Человеческого тела не было. Мил даже еще раз  про  себя  проговорил
эту фразу. Человеческого тела не существовало.  Насколько  хорошо  Мил
мог себя разглядеть, его тело представляло ослепительно  белую  шкуру,
заканчивающуюся в четырех точках мощными лапами,  в  одной  -  длинным
хвостом, а с передней...
   Интересно, какая у меня рожа?
   Первая нормальная, человечески связанная мысль проступила в голове,
и едва она укрепилась на занятом участке коры головного мозга, к  Милу
пришло успокоение.
   Я превратился в зверя. Я  точно  превратился  в  зверя.  В  белого,
пушистого. Четвероногого и длиннохвостого. Все  просто.  Все  очень  и
очень просто. Я уже никогда не смогу написать рукой рапорт. Никогда не
попарить ноги в тазике с горячей водой. Не поковырять пальцем в  носу.
Не почесать пятерней за лопатками. Я много чего не  смогу  сделать.  Я
зверь. И меня окружают злобные дикие животные, которые только и  ждут,
чтобы растерзать меня. А не хотелось бы. Хоть и звериное, но мое. Но с
другой стороны...
   Офицеры полиции могут с честью утверждать, что они в любой ситуации
видят не только плохие, но и хорошие стороны. Как сейчас  офицер  Мил.
Надо только напрячься и отбросить черные мысли, а  всю  освободившуюся
энергию направить на положительный анализ.
   Звери? Ну и что? Я их всех знаю по именам. Они  из  моего  сна,  из
моих  сумасшедших  видений.   Знаю   этого   волка,   этого   медведя,
орангутанга, А пантеры...
   Милу словно между ушей приложились дубиной. Словно издалека  пришло
видение, как его, еще человека, сбрасывают с вертолета в джунгли.  Как
тащит его, пятясь задом, через стену дождя старая пантера  Ириза.  Как
осторожно зализывает его раны.
   Стоп! Разве это сон? Во сне  не  убивают  так  сверхреально.  И  не
запоминается все так подробно.
   - Ты? Ириза? Пантера по имени Ириза?

x x x

   Когда серый странник, видя, что скрывается в камне, выругался,  все
спрятавшиеся рванули  вперед,  чтобы  самолично  рассмотреть  то,  что
спряталось внутри. Ириза оказалась у камня самой первой. Она никак  не
могла смириться с мыслью, что страшная  вспышка  унесла  Чокнутого,  и
теперь в ее сердце  возникла  крошечная  надежда,  что  уродец  жив  и
находится в камне. Но когда она заглянула внутрь, то душа ее  сжалась.
В глубине камня на спине лежала самая  большая,  виденная  когда-либо,
пантера, с  невозможно  белой  шерстью.  Первой  мыслью  было  желание
броситься на необычного чужака и вцепится в его горло, но когда  Ириза
собралась было выполнить задуманное, белая пантера открыла глаза.
   Можно превратить уродца в настоящего красавца, но его глаза не дано
изменить никому. Ириза растерянно посмотрела на Квара и встретилась  с
ним взглядом. Иризе показалось, что старосту посетили точно  такие  же
мысли. Но больше всего Иризу поразил голос белой пантеры и вопрос:
   - Ириза?
   Старая пантера только кивнула. Что она могла сказать? Что не  верит
своим глазам и своему носу? Но это  была  бы  неправда.  Ириза  узнала
Чокнутого, как мать узнает своего ребенка среди сотен похожих.
   - Чокнутый?! Это действительно ты?
   Ну слава богу! Его узнали.
   Мил попытался еще раз подняться на ноги, но теперь, помня  недавний
печальный  опыт,  сделал  это  осторожно.  Он  был  достаточно   умным
человеком, чтобы понять и принять то положение,  в  котором  оказался.
Животное - ну и что? Есть и свои положительные  стороны.  И  дай  бог,
когда-нибудь этот кошмар кончится и он снова проснется в своем теле. А
пока  смирение  и  уважение  к  телу,  которое  является   его   новым
пристанищем.
   Несколько непривычно стоять на четвереньках  после  того,  как  все
сознание отчаянно вопит - встань на ноги, распрями гордо спину и окинь
пренебрежительным  взглядом  обступивших  тебя  животных.  Но   вторая
половина, которая почему-то казалась Милу гораздо более  убедительной,
нашептывала - прими все, как есть. Прими, смирись и привыкай.  Впереди
много удивительного, и ты должен осилить все.
   Лапы  предательски  разъехались,  и  Мил  больно  ударился  об  пол
ребрами. Небольшая неудача по  сравнению  с  личным  катаклизмом.  Его
неумелое действие сразу же нашло живой отклик среди зверей.
   - Да он на ногах не держится!
   - Может, недоношенный?
   - Альбиносы - они все такие.
   Мил подавил злобу. Чего хотят от него животные? Чтобы  он  встал  и
станцевал перед ними? Одна Ириза,  добрая  душа,  подставила  плечо  и
помогла приподнять переднюю часть туловища. И на том спасибо.
   - Чего пасти разинули? - Подобного взрыва ярости от Иризы никто  не
ожидал. Смешки стихли.
   -  Ты,  Ириза,  не  слишком  доверяй  ему.  -  Квар  никак  не  мог
успокоиться. - Если Чокнутый превратился в пантер