ись бы к десятисекундному обмену
информацией. Пара килобайт цифр и, если корреспондент не имеет навыка
скоростной обработки данных, еще пяток килобайт стандартных цветкообразных
графиков-пиктограмм. А тут... как чудовищно, должно быть, существование
тех, кто не был Возвышен.

Однако собеседник молча сидел, ожидая продолжения, и "NT-00231", Контролер
второго уровня первой (Средиземноморской) производственной зоны, продолжил
разъяснение вещей, которые ему самому были совершенно очевидны:

- Во-первых, вы не имеете никаких оборонных технологий, да что там, вообще
никаких технологий для того, чтобы суметь защитить вашу планету от атаки
даже одной эскадры. - Он сделал паузу, ожидая возражений, но его собеседник
молчал. - Вы можете возразить, что планету защищает система сателлитов, но
вы сами во время мятежа убедились, насколько они слабоэффективны даже
против атаки ограниченными силами. К тому же если в систему прибудет
эскадра, входящая в вертикаль Беграны, сателлиты опознают их как своих.
Конечно, если бы вам удалось взять систему под свой контроль...

Собеседник коротко, но выразительно кивнул и бросил, почти не разжимая губ:

- Уже?

Контролер удивленно вскинул брови, покачал головой, а затем продолжил
несколько другим тоном:

- Все равно, максимум, на что вы можете рассчитывать, - это выдержать
первую атаку. А что потом? Когда основная часть сателлитов будет выведена
из строя? Ведь больше ничего у вас нет.

Его собеседник повел головой, этот жест мог быть воспринят и как согласие,
и как отрицание, а затем так же коротко произнес:

- А Средиземноморский комплекс?

Контролер упер в него взгляд, стараясь понять, насколько серьезно его
визави относится к собственным словам. Потом решил принять предложенные
правила игры и снова обратился к логике.

- Возможности Средиземноморского комплекса, конечно, велики. Но вы никогда
не сможете ими воспользоваться. Просто потому, что для того, чтобы
запустить хотя бы одну технологическую цепочку, надо быть Измененным. -
Произнеся эту фразу, Контролер откинулся на спинку стула и замолчал.

В комнате повисла тишина. Через некоторое время собеседник Контролера
слегка наклонил голову вперед и произнес:

- Хорошо, будем считать это первой проблемой. Каковы остальные две?

Контролер вновь вскинул брови:

- Разве вам недостаточно одной? Но человек напротив молча смотрел на него,
и это означало, что Контролеру придется продолжить.

- Хорошо, даже если предположить, что вы сумеете отбить первую попытку
нового Обращения, даже если вам удастся каким-нибудь образом наладить
производство защитных компонентов и удержаться более-менее длительное
время, перед вами во весь рост встанет вторая проблема. Она состоит в том,
что вы будете... - он запнулся, подбирая наиболее точный термин, -
"пожраны" своими генетическими сородичами. Как, например, бактериофаги
пожирают себе подобных - бактерии. По нашим приблизительным оценкам, общая
численность "дикого" генофонда не превышает двадцати миллионов человек. В
то время как численность контролируемого генофонда приближается к ста. Эти
группы максимально антагонистичны. Если выпустить ситуацию из-под нашего
контроля, то рано или поздно взаимный антагонизм возрастет до уровня
насилия. И вы будете уничтожены. Пусть и с многочисленными потерями среди
контролируемого генофонда, - тут Контролер сделал паузу, ожидая реакции
собеседника, но тот продолжал молчать. И Контролер вынужден был продолжить.

- Третья проблема не имеет непосредственного отношения к сегодняшней
ситуации. Просто... вы сопротивляетесь неизбежному. Если мы возьмем историю
любой из планет Единения, то увидим, что все они прошли тот этап, на
котором вы пребывали до Обращения. Большинство прошло его настолько давно,
что только промежуток между тем этапом, на котором произошло Обращение, и
тем уровнем развития цивилизации, на котором в момент Обращения находились
вы, по времени превышает всю историю вашей цивилизации. И все они ныне
являются достойными членами Единения. Наша система социальной организации
обеспечивает условия выживания вида, близкие к идеальным. Уязвимое место
любой развитой цивилизации - резкое сокращение поля естественного отбора
вследствие совершенствования медицинских технологий. А это неминуемо
приводит к резкому увеличению в популяции особей с заведомо
нежизнеспособными данными и, в перспективе, к вырождению вида. Мы сумели
избежать этого. Куклосы обеспечивают нам эффективное функционирование
системы естественного отбора, помноженной к тому же на очень жесткий
генетический контроль за размножением. Постоянный контроль за развитием
молодых особей позволяет выявить функциональную предрасположенность к тому
или иному роду деятельности, поэтому после принятия Предназначения
способности особи используются с максимальной эффективностью на протяжении
всего периода активной деятельности. Ни при каких иных видах социальной
организации вы не сможете достичь подобного эффекта. Так что у любого
разумного вида нет иного пути, - и тут Контролер не удержался от угрозы, -
если, конечно, он хочет сохраниться как вид.

Стало тихо. Собеседник Контролера внезапно спросил:

- Скажите, как по-вашему, почему состав гарнизона Енда и производственных
комплексов сразу после уничтожения комплекса Планетарного Контроля
прекратил сопротивление?

Контролер несколько секунд размышлял над тем, стоит ли отвечать на этот
вопрос, но инструкции были достаточно ясны.

- Мы получили распоряжение не препятствовать.

В комнате установилась полная тишина. Кто мог отдать такое распоряжение,
можно было не объяснять. А это означало, что то, что земляне считали своей
великой победой, еще даже не маячило на горизонте.

- Значит, Контролеры Лунной базы также получили подобное распоряжение?

- Вероятно, да.

Опять стало очень тихо. Поразмышляв, собеседник снова задал вопрос:

- Как вы считаете, чем вызвано такое распоряжение?

Контролер собрал в складку гладкую кожу на лбу. По-видимому, когда-то, до
Возвышения, это был характерный для него мимический жест. Но если раньше,
возможно, у него на лбу и собирались складки, то к настоящему моменту кожа
лба была гладкой и морщилась не слишком охотно.

- Вероятно, причин несколько. Во-первых, из-за исключительности ситуации по
многим параметрам. Еще никогда ни одна цивилизация не смогла сохранить
остатки собственных военных технологий столь длительное время. Еще никогда
не было отмечено особей, сравнимых по своим боевым возможностям с
Возвышенными-тактами. Еще никогда мятеж не был подготовлен и осуществлен
исключительно силами "дикого" генофонда.

- А Терминум?

Контролер отрицательно качнул головой:

- Абсолютно другая ситуация. Их уровень развития превышал ваш настолько,
что даже невозможно сравнивать. Кстати, именно поэтому у них возникла
возможность мятежа. Терминум обладал столь ценными технологиями, что его
Обращение было совершено по максимально мягкому варианту. К тому же большой
слой генофонда, обладающий необходимыми для функционирования
технологических цепочек навыками, сохранил доступ к продуктам высоких
технологий, не будучи Возвышен. Да и с момента Обращения до начала мятежа
прошло всего около пятнадцати лет. А ваш мятеж... - тут в голосе Контролера
послышались растерянные нотки, - на пустом месте. Никто не мог даже
предположить, что столь примитивная цивилизация сможет в той или иной мере
сохраниться после пятидесяти лет Обращения.

- А во-вторых?

- Причин может быть много. Например, активное сопротивление могло бы
нанести слишком существенный ущерб производственным комплексам, или
посчитали, что при подобном соотношении сил возможные потери слишком
велики. Впрочем, мышление того, кто принимал это решение, имеет настолько
сложную структуру, что предположить все возможные причины мне вряд ли под
силу.

В комнате снова установилась абсолютная тишина. А затем собеседник
Контролера задал неожиданный вопрос:

- Скажите, вы уже знали этот язык или после мятежа каким-то образом быстро
выучили его?

Когда Контролер отвечал на этот вопрос, в его голосе вновь проявились нотки
снисходительности.

- Мне нет необходимости учить какой-либо язык. Я просто запросил базу
данных и перегрузил необходимый объем информации в свою память.

- В свою?

После этого вопроса у Контролера возникла мысль, что его собеседник под
памятью понимал биосистему его человеческой составляющей, и он пояснил:

- Ну да, в ту часть памяти, что на твердых носителях.

Собеседник кивнул, показывая, что понял, и ненадолго задумался. А затем
встал и, коротко кивнув, вышел из комнаты. Когда за ним захлопнулась
тяжелая металлическая дверь, Контролер откинулся на подвесной койке и,
сцепив руки, еще раз повторил весь разговор. Похоже, он нигде, как говорили
предки этих аборигенов, ни по букве, ни по духу не отступил от полученного
распоряжения. Но все-таки что-то его беспокоило. Что-то, что не поддавалось
обычной логике, но тем не менее не только присутствовало в разговоре, но и
бросало тень на всю ситуацию в целом. Но он никак не мог этого уловить.

Между тем собеседник Контролера выбрался из тюремного сектора и, поднявшись
в лифте на несколько уровней, распахнул знакомую резную дверь и вошел в
библиотеку. Генерал Прохоров молча сидел у камина и смотрел на огонь. Олег
остановился на пороге и пару минут молча стоял, глядя на гордый профиль,
потом подошел и сел рядом на грубоватый стул, обитый уже изрядно вытершейся
оленьей шкурой. Генерал отвел взгляд от огня и посмотрел на Олега. Пару
мгновений они молча смотрели друг на друга, затем генерал снова отвел
взгляд и тихо спросил:

- Ну, что ты выяснил?

- Им приказали прекратить сопротивление.

Генерал молча кивнул. Олег тихонько вздохнул. Еще один камень на душу
генерала, на которой и так уже был немалый груз. Генерал принял на себя всю
полноту ответственности за Восстание, и то, что большая часть людей
капониров, в том числе и все его самые близкие друзья, погибла во время
мятежа, заставляло его мучительно страдать. Тем более что среди нескольких
тысяч выживших подавляющее большинство составляли рядовые бойцы пехотных
подразделений, выведенных на исходные позиции для атаки Енда и площадок
Средиземноморского и Карибского производственных комплексов, и оставшиеся в
живых потому, что гарнизоны отчего-то прекратили сопротивление. А
практически весь офицерский состав, который и являлся носителем
сохранившихся технологий и проводником освоения новых, перенятых от
канскебронов, погиб под развалинами своих капониров. А тут еще выясняется,
что то, что они считали пусть и доставшейся тяжелой ценой, но все-таки
своей собственной победой, таковой как бы и не является. Просто Верховные
Контролеры, озадаченные развитием событий на вроде бы умиротворенной и
технологически довольно примитивной планете, решили позволить им слегка
порезвиться. Чтобы получше изучить беспокойных аборигенов и понять, где
Контролеры канскебронов совершили ошибку и как ее избежать в дальнейшем.
Генерал снова повернулся к Олегу:

- Что еще он рассказал?

Голос Генерала Прохорова звучал глухо и надтреснуто. За последнее время он
сильно сдал. Сейчас Генерал отдаленно напоминал того волевого командира,
которым всегда представал в глазах любого своего подчиненного. Но Олег
знал, что, если он попытается каким-то образом выразить участие или
предложить свою помощью, его ждет суровая отповедь. Неделю назад на большой
втык нарвался Кормачев, когда в Енде, сразу после успешной реализации
программы взятия под контроль системы сателлитов, он попытался убедить
Генерала не принимать все так близко к сердцу. Самого разговора Олег не
слышал. Но из двери апартаментов, отведенных генералу на время пребывания в
Енде, Кормачев вылетел как ошпаренный, нервно утирая пот с ярко-свекольного
лица...

Однако Генерал смотрел на него, ожидая ответа. Олег кратко пересказал
содержание разговора, особо выделив все три проблемы, которые стояли перед
землянами, по мнению Контролера. Генерал выслушал рассказ с каменным лицом.

Когда Олег закончил, Генерал Прохоров долго сидел, то ли размышляя над его
словами, то ли просто смотря на огонь, а затем глубоко вздохнул и тихо
произнес:

- Ну что ж, во всяком случае, никто не сможет упрекнуть нас в том, что мы
хотя бы не попытались...

- Олег вскинул голову:

- Что вы имеете в виду?

Генерал перевел на Олега измученный взгляд своих потухших глаз:

- Он прав. У нас нет никаких шансов.

Олег недоуменно глядел на Генерала. Вот черт, пожалуй, этот приступ
самоуничижения и потерянности зашел слишком далеко.

- Чушь! Единственное, в чем он действительно прав, так это то, что они
абсолютно не представляют, с кем имеют дело. Он вообще ничего не понимает.

Генерал грустно улыбнулся, но где-то в уголках губ проступило то, что
последние несколько дней определяло настроение Генерала, - отчаяние.

- Не стоит этого бояться, Олег. Когда я был таким же молодым, как и ты, я
не менее тебя был уверен, что сумею сделать то, что считал смыслом моей
жизни. - Тут его голос осекся, но заминка была столь короткой, что кто-то
мог бы ее и не заметить, кто-то, но не Олег. Генерал продолжил: - Сегодня я
знаю, что есть вещи которые невозможны. - В его голосе слышалось отчаяние,
жестоко одолевшее Генерала в эти дни. - Если бы я не был тогда так
самоуверен, мы не оказались бы сейчас в таком положении.

Олег молча встал и вышел из библиотеки. Ему стало окончательно ясно, что
теперь можно рассчитывать только на себя. Люди капониров перестали
существовать. Но виноваты в этом были отнюдь не чудовищные потери. Предки
этих людей сумели пережить крушение целой цивилизации. Но их потомки столь
замкнулись в своих уставах, традициях и иных атрибутах устоявшейся жизни,
что, когда пришлось все это принести в жертву ради того, что они всегда
считали целью своей жизни, даже лучшие из них почувствовали себя
потерянными. Они слишком привыкли к своему маленькому мирку, и его
разрушение буквально вогнало их в ступор. Контролер мог бы выдать четвертую
проблему. Единственная сила, претендующая на статус общепланетной,
перестала существовать. И потому решать три предыдущие стало некому.
Впрочем, Контролер действительно не представлял, с кем имеет дело. Никто на
Земле этого не представлял. Даже сам Олег. Так было еще несколько минут
назад. Сейчас все изменилось.

Кормачев ждал его в операционном зале. Зал был почти пуст. Из двух десятков
мест занято было только три. Остальные уныло пялились на окружающих темными
провалами потухших мониторов, на большинстве из которых лежали пожухлые
букетики полевых цветов, придавая им сходство с могильными камнями. И это
еще больше подчеркивало ту атмосферу безысходности, которая все больше
охватывала тех, кто остался в живых. Кормачев сидел за одним из таких
виртуальных памятников и зло покусывал губу. Заметив Олега, он вскочил на
ноги и быстрым шагом подошел к нему.

- Ну как?

Олег жестко произнес:

- Нам следует рассчитывать только на себя.

Кормачев скрипнул зубами. Нынешнего Генерала он боготворил, и то, что с тем
творилось, было для него личной трагедией. Они помолчали, а потом Кормачев
снова спросил:

- А как ЭТОТ?

Уточнять, о ком идет речь, необходимости не было. Среди персонала
захваченных землянами производственных комплексов не оказалось ни одного
Контролера первого уровня, а второй уровень имело всего шесть единиц. И
только один из них базировался на человеческой составляющей. Остальные были
чисто электронными организмами.

Когда Олег кратко пересказал содержание разговора, Кормачев усмехнулся.

- Что мне нравится в канскебронах, так это умение корчить из себя соль
Вселенной, даже вляпавшись со всего размаха в дерьмо.

Олег кивнул. Они помолчали, а затем Кормачев тихо спросил:

- Ты уверен, что сможешь убедить его работать с нами?

Олег пожал плечами:

- А разве у нас есть другие варианты?

И в этом была их основная проблема. Берсерки умели чувствовать Рисунок, то
есть на интуитивном уровне ощутить правильное решение стоящей проблемы,
иногда даже до того, когда само наличие этой проблемы становилось
осознанным фактом. Но то, что четко срабатывало в бою, когда главным было
вовремя убрать голову, отпрыгнуть в сторону и нанести удар, в других
областях только осложняло жизнь. Поскольку в жизни мало знать, ЧТО и КАК
следует делать, надо еще убедить остальных довериться твоему знанию. А
самой сложной задачей во все времена и среди всех народов было как раз
убедить людей поступать не красиво, не легко и не привычно, а ПРАВИЛЬНО.

- В конце концов, один раз мы уже сумели их сильно удивить. Почему бы не
попытаться сделать это еще раз. А с Контролером будет легче. Он сам
сформулировал наши проблемы, и, если мы продемонстрируем ему, что
справились с их решением, ему некуда будет деваться. К тому же его
построения базируются на паре фактологических ошибок, например, с
численностью "дикого" генофонда они ошиблись практически на порядок. Так
что канскеброны сами подготовили себе ловушку: они слишком верят цифрам и
привыкли мыслить логически-прямолинейно, и если цифры покажут, что мы
правы, то им ничего не останется, как попытаться разобраться, в чем же
заключается наш секрет. А сделать это они смогут только вместе с нами, - на
лице его появилось странное подобие усмешки, - а мы уж постараемся, чтобы
им понравилось вместе с нами.

Кормачев ухмыльнулся. То, что они собирались сделать, со стороны людей
капониров, да и любых других "диких", на первый взгляд выглядело
предательством. Но у них действительно не было другого выхода. Рисунок
можно изменить, но для этого под рукой должен быть подходящий инструмент,
например карандаш. Принципиально отказываясь от карандаша, ничего не
изменишь. И таким карандашом для них должны были стать Измененные.

5

- Пи-и-ить... - Ольга чуть приоткрыла веки и, облизав языком липкую белую
слизь, облепившую губы, снова прошептала: - Пи-ить.

Кто-то сидящий за ее изголовьем и потому невидимый встал и, отчаянно скрипя
при каждом шаге кожей обувки, подошел к ней. Перед ее глазами появилась
рука с короткими крепкими пальцами, густо покрытая жесткими черными
волосками. Рука держала глиняную кружку. Ольга несколько мгновений
собиралась с силами, а затем обхватив кружку обеими руками, поднесла ее ко
рту. Первый же глоток принес огромное облегчение. Ей показалось, что она
пьет не обыкновенную воду, а нечто божественно вкусное. И этого вкусного
было много, целая поллитровая кружка, даже чуть больше... Пинта? Ольга
оторвалась от кружки и повернула голову. Слева от нее стоял высокий мужчина
лет сорока пяти, с дочерна загоревшим лицом, одетый в длинную рубашку
причудливого покроя, сшитую из хорошо выделанной оленьей кожи и украшенную
бахромой вдоль рукавов и на спине. Он с интересом смотрел на нее. Прошло
несколько длинных минут, потом мужчина спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

Ольга отвлеклась от рассматривания мужчины и прислушалась к себе. Странно,
но еще минуту назад, когда она очнулась, доминирующим ощущением была ломота
во всем теле, к которой примешивалась тупая боль в висках и онемение шеи,
но сейчас эти ощущения хотя и не исчезли до конца, но стали намного слабее,
причем этот процесс продолжался. Боль таяла, будто кусок сахара в кружке
горячего чая.

- Чем вы меня напоили?

Но тот не ответил, продолжая настойчиво смотреть на нее, как будто от
ответа на его вопрос зависело что-то очень важное. Ольга осторожно
поставила кружку на тот край матраса, который примыкал к каменной стенке
комнаты, и села на кровати. В этот момент что-то лязгнуло, и, когда Ольга
повернулась на звук, ей в лицо уставился черный зрачок дула тяжелой
винтовки.

- Я задал тебе вопрос.

Ольга замерла, борясь скорее не с испугом, а с той волной тошноты и ярости,
которая внезапно поднялась в ней и которая лучше, чем что-либо иное,
доказала девушке, что все произошедшее с ней в кабине атакатора ей не
приснилось и что она действительно берсе