столько,
что корабль превратился бы просто в груду мертвого металла. Впрочем, у
Уимона сложилось впечатление, что у самого Олега на этот счет были
некоторые другие идеи. Во всяком случае, он несколько раз бросал в сторону
Уимона прищуренный, оценивающий взгляд, от которого у Уимона тут же
начинало сосать под ложечкой.

Контейнер вздрогнул, сверху что-то хрустнуло, и на месте сварного шва
зазмеилась трещина, через которую просунулись толстые крепкие пальцы. Затем
лист загнулся и спустя мгновение лопнул с негромким треском. Уимон
поежился, представив, какое усилие необходимо было приложить Роланду, чтобы
переломить этот лист конструкционного полимера. Но тут в проеме возникла
знакомая голова, увенчанная сенсорными башенками, и раздался гулкий шепот:

- Вылезайте.

Послышалось бормотание старшего Йоргенсена, что-то типа: "... мать,
пресвятая Богородица... " - и вслед за этим над головой Уимона мелькнули
здоровенные подошвы его ботинок.

Приемная камера станции транспортного тоннеля была пуста. Только в самом
конце загрузочной платформы находилась какая-то белесая кучка. Но, когда
они подошли поближе, глаза Уимона удивленно расширились - кучка оказалась
телом Вопрошающего. Тот лежал в неестественной позе, с проломленной
головой, а две или три плети его сенсорного венца были оторваны и валялись
в стороне. Роланд поймал его взгляд и усмехнулся, как-то так совершенно
спокойно и даже беззаботно. Надо же, как он наловчился усмехаться за
последнее время.

Они поднялись по слегка изогнутому разгрузочному тоннелю, ведущему под
самое брюхо лежащего корабля, и остановились у последнего изгиба. Олег
молча вскинул руку и бросил взгляд на часы, а затем показал остальным три
пальца. Пока они были в графике.

В этот же момент в трех километрах от них Потомственный полковник Дубинский
так же оторвал взгляд от часов и, почти таким же жестом вскинув руку с
тремя пальцами, натянул поглубже шлем и нырнул вниз, в недра своего
могучего любимца, а Капитан Наумов, командовавший пехотой, перекинул из-за
спины свой старый, добрый АК и передернул затвор. Они выдвинулись на
исходные позиции еще два часа назад. А до этого был сумасшедший марш по
лесным завалам, когда бойцы буквально на руках перетаскивали танки через
поваленные деревья или плечами вталкивали на песчаные косогоры. Монстры
Дубинского, оборудованные специальными многокамерными глушителями, не могли
развивать больших оборотов, опасаясь быть засеченными сенсорами охранного
комплекса Разрушителя. Впрочем, и сейчас они не были уверены, что их не
засекли.

Вроде бы обошлось. Наумов бросил взгляд вдоль колонны батальона, уже
разворачивавшейся во взводные колонны, и у него защемило сердце.
Подавляющее большинство воинов шло в свой последний бой. И каждый знал это.
Грозные железные чудища взревели моторами, рокоча на холостых оборотах, и,
ломая высокие стройные сосны, будто сошедшие с картин Шишкина, двинулись по
прямой к громаде Разрушителя. Наумов зло ощерился и, заорав вместо "Ура!"
что-то совершенно непотребное, ринулся вперед. Умирать...

Олег, не отрываясь от циферблата, отсчитал взглядом последние секунды, а
затем резко махнул рукой. По этой команде Кормачев и оба брата Йоргенсены
короткими очередями из АКСУ срезали двоих тактов и нескольких других
Измененных, которые в этот момент находились у лифтовой шахты. Адамс
перепрыгнул через них и, резким рывком преодолев пространство до лифта,
распахнул дверь, заблокировав кабину от попытки поднять ее вверх.

Спустя несколько секунд они уже поднимались вверх. Уимон, несколько
ошеломленный тем, как молниеносно берсерки расправились с Высшими, среди
которых было даже два такта, зябко повел плечами и покосился на Адамса.
Лицо у того было какое-то неестественно неподвижное, будто каменное, а вот
зрачки постоянно находились в движении: вправо-влево-вниз-вверх. Невозможно
было понять, куда он смотрит, на кого и видит ли что-нибудь. Это существо
настолько отличалось от Адамса, что Уимон поспешно отвернулся...

Ольга подала педаль вперед и резко дернула левым джойстиком. Атакатор
вильнул в сторону, обходя близкий разрыв, и снова вышел на траекторию.
Ольга на мгновение оторвала руку от правого джойстика и вытерла взмокшее
лицо рукавом комбинезона. С того момента как эскадрилья атакаторов, вспучив
воды Байкала, вырвалась на свободу и пошла вверх с резким набором высоты,
прошло около пяти минут. Но они уже успели потерять три машины. Хотя с
первым сателлитом планетарной обороны было покончено. Ольга поморщилась,
вспомнив сумасшедшее ускорение, выбросившее ее машину на низкую орбиту, на
которой атакаторы уже могли применять свой основной, внеатмосферный
комплекс вооружения. Но и сателлиты были здесь совершенно в своей стихии.
Сейчас на атакаторах сосредоточился огонь как минимум дюжины сателлитов.
Впрочем, это были еще цветочки. Основное должно начаться, когда канскеброны
подтянут атакаторы внутрисистемной защиты, находящиеся на Лунной базе.
Сейчас Луна была на противоположной стороне Земли: с учетом этого факта
выбрано время атаки.

Ольга вновь качнула джойстиками, завернув хитрую петлю, не вполне
осознавая, зачем она это делает. Когда спустя мгновение возле атакатора
вспыхнул столб лазерного импульса, все стало ясно. У Ольги даже сердце
екнуло, настолько все это напоминало рассказы берсерков о Проникновении. В
наушниках послышался голос Полковника Постышева:

- Выходим на рубеж атаки, приготовиться к... - и тут же его атакатор
превратился в яркий огненный шар. Ольга стиснула зубы и, переведя машину в
короткое боковое скольжение, перекинула тумблер автомата прицеливания в
положение автоматического открытия огня. Атакатор затрясло от частых
залпов...

Наумов дал очередь и, сделав быструю и короткую, в три шага, перебежку,
перекувырнулся через куст и поспешно отполз на метр в сторону. Слева
полыхнуло, куст, через который он только что перекувырнулся, вспыхнул от
лазерного залпа. К своему удивлению, капитан был еще жив. Лес горел.
Огромные сосны пылали, подожженные лазерным огнем тактов, время от времени
с грохотом обрушиваясь на землю либо оттого, что прогорали стволы, либо под
ударами лобовой брони танков Дубинского. То, что сводный батальон, несмотря
на потери, все еще продолжал атаку, было заслугой ребят Дубинского и их
удивительных машин. Броня этих монстров оказалась настолько крепкой, что
попадания лазерных лучей лишь слегка оплавляли металл. А их чудовищные
снаряды, начиненные самодельной картечью, хоть и не нанесли врагу особого
урона, но все-таки изрядно способствовали тому, что убийственно точный
огонь этих закованных в броню суперубийц так и не достиг максимальной
интенсивности.

Капитан отдышался и, высунув голову из-за бугра, окинул быстрым взглядом
поле боя. До завала деревьев, за которым засели такты, устроившие эту
засеку в самом начале боя, нарубив сосны своими лазерами буквально за
десять минут, оставалось не более полусотни метров. Танки остались где-то в
полукилометре позади. Такты все же нашли способ остановить продвижение этих
громадин, частыми выстрелами разогрев броню настолько, что экипажи, чтобы
не свариться заживо, были вынуждены покинуть танки и теперь занимались тем,
что быстренько заскакивали внутрь через нижний люк, загоняли в ствол снаряд
и, сделав выстрел, выкатывались оттуда, остервенело заглатывая воздух
пересохшим ртом. Передовые бойцы батальона залегли за остатками ограждения,
которое раньше обозначало периметр контролируемой зоны вокруг Разрушителя.
Отставшие подтягивались короткими бросками, время от времени попадая под
удар лазера и превращаясь в огненный столб, который быстро затухал,
оставляя после себя черную скрюченную мумию. Наумов выругался. По самым
оптимистическим прикидкам, от батальона осталась едва ли половина, при том
что он пока смог засечь только около десятка попаданий в тактов. Только три
попадания нанесли им какие-то существенные повреждения. Один такт попал под
пушечный снаряд и лишился верхней половины тела, а двое других упали на
землю и были молниеносно эвакуированы своими товарищами куда-то за линию
обороны. Так что пока соотношение потерь было примерно три к двумстам
шестидесяти, и это без учета того, что потеряли танкисты! Общие потери
противника, несомненно, были несколько больше. Огневой налет минометной
батареи довольно точно накрыл левый фланг завала, жаль только, что этот
налет продолжался всего около пяти минут, а затем минометчики и машины
оказались в зоне объемного взрыва, настигшего всю площадь расположения
огневых средств с эффективностью тапка, лупящего по таракану. И теперь
можно было рассчитывать только на АК да на танки Дубинского.

Капитан скользнул назад, перекатился на спину, отстегнул фляжку и жадно
отпил. Немного полегчало. Пепел от горящих сосен забивал носоглотку, и в
горле постоянно першило. Он немного полежал, прикрыв глаза. Огонь почти
совершенно прекратился, не было слышно ни характерного грохотания АК, ни
гулких всполохов лазерного пламени, ни грохота танковых пушек. Очевидно,
броня танков нагрелась так сильно, что "танкеры" уже не могли даже
подходить к своим машинам. Недаром после каждого выстрела такты добавляли в
стрелявший танк по паре десятков импульсов. Наумов перекатился на живот.
Атаковать завал было чистым безумием. После того как Старший ОУМ
продемонстрировал группе офицеров, что такое такт в ближнем бою, Капитан
отлично представлял, что хоть какие-то шансы у них могут появиться только
при соотношении не меньше чем двенадцать к одному в их пользу, а у него
осталось чуть более двух с половиной сотен бойцов. В то время как гарнизон
корабля насчитывал несколько тысяч тактов. Впрочем, судя по интенсивности
огня, за завалом засело едва ли более пяти-шести десятков. Однако для них и
этого очень много. Но и не атаковать он тоже не мог. Поскольку все решалось
не здесь, а там, внутри, а у него была своя задача - атаковать, атаковать и
атаковать, пока еще будет кому. И не дать этому чертовому кораблю
оторваться от земли или хотя бы максимально оттянуть этот момент. Пока еще
будет кому оттягивать...

Олег выскочил из-за поворота коридора и, мягко перекатившись по слабо
мерцающему покрытию, резко распрямился, отбив оружейный блок такта, уже
заканчивающий разворачиваться в его сторону. Еще один перекат,
одновременный хлесткий удар ребрами ладоней - и оба такта, охранявшие этот
тамбур, опрокинулись на спину с перебитыми гортанями. Олег чуть подпрыгнул
и рухнул выпрямленными ногами на два грохнувшихся тела, присовокупив к силе
удара распрямившихся ног всю массу своего тела. Несмотря на то что первые
удары были смертельными, их было недостаточно. Они уже успели убедиться,
что медблоки тактов позволяют им совершать осмысленные движения в течение
еще около сорока-пятидесяти секунд после нанесения смертельных увечий. А с
их ускоренной реакцией этого времени может хватить, чтобы положить всю
группу. Поэтому даже упавшего такта необходимо удерживать от возможности
совершать движения на протяжении минуты или чуть более, для страховки. И
это сильно затрудняло их продвижение. Настолько, что пока они успели
подорвать только два информационных узла. И сейчас двигались к третьему,
считавшемуся основным. Он располагался в центре Командного уровня, за
тонкой стенкой самого защищенного помещения корабля - капсулы полного
контакта. Роланд рассказывал, что мозг того, кто находится внутри этой
капсулы, как бы сливается с разумом Первого Контролера. Нет никакой
возможности скрыть от этой сущности абсолютно ничего, а степень взаимной
реакции возрастает до невероятных величин. И хотя Роланд был там всего один
раз, но этот раз всегда вспоминал с внутренним содроганием.

К тому времени когда такты окончательно затихли, группа уже ушла далеко
вперед. Олег спрыгнул с замерших тел и быстрым скользящим шагом бросился
вдогон.

Пока он настиг основную группу, ему еще в двух местах - в лифтовом тамбуре
и коридорной развязке - повстречались двое из команды, удерживающих
судорожно вздрагивающие полумертвые тела тактов. Это было тревожным
симптомом. Такты стали встречаться на их пути гораздо чаще прежнего. А это
означало, что Первый Контролер оценил угрозу и принял меры противодействия.

Своих он догнал в коротком коридоре перед самой капсулой. Кормачев как раз
прилаживал заряд пластита к раздвижным дверям. Оглянувшись на Олега, он
оскалил зубы в злобной усмешке и протянул руку, чтобы запустить таймер
детонатора, как вдруг двери с легким шипением распахнулись, сбив заряд на
пол. Они переглянулись. Пахнуло опасностью, причем так, что Адамс попятился
к повороту коридора, оставшемуся за их спиной. Но Олег почему-то хмыкнул и
скользнул вперед, жестом приказывая следовать за собой. Кормачев открыл
рот, собираясь что-то сказать, но потом тряхнул головой и, стиснув левый
кулак так, что послышался хруст, тоже двинулся вперед...

Ольга заложила сумасшедший вираж и, оскалившись, всадила полный заряд в
брюхо вражеского атакатора, и тут же, продолжив маневр, вывернулась из-под
ответного залпа. ОНА - БЕРСЕРК! Она не помнила, когда ЭТО началось, но то,
что ЭТО наступило, она теперь ощущала четко. Возможно, все произошло в тот
момент, когда при атаке четвертого сателлита им во фланг ударили атакаторы
канскебронов. Шесть атакаторов землян в течение нескольких секунд
превратились в облака обломков, а Ольга, которая за мгновение до атаки
каким-то шестым чувством или все-таки начатками Проникновения уловила
приближение опасности, успела резким маневром увести свой атакатор с
траектории залпа. А потом ее буквально опалило яростью, и все стало таким
простым... Она предвидела каждый поворот, каждый маневр врага, атакатор в
ее руках буквально танцевал между рукотворных звезд, а машины противника
будто притянутые, сами натыкались на ее залпы. Ей хотелось убивать еще и
еще, но где-то там, глубоко внутри, занозой сидела мысль, что все это
чепуха, а вот времени остается меньше и меньше. И если она не успеет
расстрелять еще два сателлита, у ракет не будет никаких шансов донести
заряды до комплекса Планетарного Контроля. А это значит, что, даже если
брат со своим отрядом захватит Разрушитель, система планетарной защиты
останется под контролем Планетарного Контролера и сможет сама уничтожить
неуправляемый корабль. К тому же в казармах комплекса Планетарного Контроля
находилось почти двадцать тысяч тактов. Вернее, сейчас они, наверное, уже
грузились в десантные боты. Но каждый новый залп, разносящий на куски
вражеский атакатор, вызывал в ней такую бурю восторга, что она не могла, не
могла, не могла остановиться! И тут перед ней как будто наяву возникло лицо
Уимона. Черт, ведь он тоже был на этом корабле. И он был таким
беззащитным... Ольга крутанула атакатор так, что залп одного из вражеских
атакаторов прошел совсем близко от другого атакатора, и тот так шарахнулся
в сторону, что его залп заставил еще одно атакующее звено броситься
врассыпную. Воспользовавшись этим, ее атакатор заложил резкий вираж и
устремился к пятому сателлиту. Никто из врагов не успел вовремя
отреагировать - ведь среди них не было ни одного берсерка. А она... Когда
последний сателлит вспух гигантским огненным шаром, Ольга поймала себя на
том, что в ушах звучит тихий голос Уимона: "... берсерки - уже не люди... "
А в следующее мгновение рядом с левым бортом полыхнула еще одна рукотворная
звезда полного залпа, и ее атакатор начал разваливаться на куски. Последней
ее мыслью было: "Ну и пусть, так даже лучше..."

Открывшийся коридорчик оказался очень коротким. Олег успел добежать до
следующей двери и остановиться, когда дверь, так гостеприимно
распахнувшаяся перед ними, с резким хлопком вернулась на место. Роланд,
двигавшийся последним, поскольку с его уровнем рефлексов он был самым
слабым бойцом в команде, естественно, за исключением Уимона, резко
затормозил и развернулся к двери, попробовав отчаянным движением дотянуться
до закрывающихся створок, не дать им сомкнуться, но не успел. Кормачев
коротко выругался, а затем повернулся к Олегу.

- Черт, ловушка! Мы не сможем подорвать дверь. Слишком маленький объем, нас
самих приложит взрывной волной.

В этот момент палуба под их ногами вздрогнула. Роланд замер и, медленно
повернув голову к Олегу, прошептал:

- Все, отрыв.

Это был конец, провал всей операции. Берсерки качнулись вперед, будто
собираясь разнести дверь, преграждающую им дорогу, но Олег широко раскинул
руки останавливающим жестом и вонзил взгляд в Уимона.

- Ну! Давай!

- Что? - оторопело переспросил тот. Олег подошел к нему вплотную:

- Теперь ты должен сделать то, ради чего ты пошел с нами.

Уимон изумленно уставился на Олега:

- Но... что?

Тот невозмутимо пожал плечами.

- Я этого не знаю. Это можешь знать только ты.

В коридорчике повисла напряженная тишина.

Уимон чувствовал, что все молча сверлят его взглядами. Никто не понимал,
ЧТО должен сделать этот щуплый паренек и КАК он собирается это делать, но,
если командир сказал, что он должен это сделать, все ждали, когда он
начнет. Тишина стала невыносимой.

- Ну же!

Уимон отчаянно замотал головой:

- Я не могу!.. Я не знаю, что делать!!..

- Знаешь. - Голос Олега был неестественно спокоен. - Знаешь, но боишься. Не
бойся, делай.

- Что?!

- То, что подсказывает тебе твое сердце. Забудь о разуме или здравом смысле
- просто сделай ЭТО.

Корпус Разрушителя вздрогнул. Его батареи дали первый залп, и капонир
"Беличья горка", отчаянно отстреливающийся от атакующих ботов, превратился
в мелкую раскаленную пыль. Уимон бросил последний умоляющий взгляд на
Олега, а затем зажмурил глаза и сделал НЕЧТО, совершенно не похожее на то,
что он сотворил с идентификационным порталом. Скорее, это напоминало то,
что он испытал с Ольгой в том заброшенном коридоре, причем настолько, что
он даже почувствовал, как его плоть напряглась, запульсировала...

Огромный корабль вздрогнул так, что почти все рухнули на пол. Уимон больно
ударился коленкой, но тут коротко взревели баззеры всеобщего оповещения,
притух и затем вновь зажегся свет, а сквозь них прокатилась волна
переменной гравитации. Чей-то странно-напряженный голос задал вопрос:

- Что это было?

Роланд, оказавшийся в числе немногих, сумевших удержаться на ногах,
удивленно качнул головой:

- Не знаю, я никогда раньше не видел ничего подобного.

- Кто это сделал?

И тут до всех внезапно дошло, КТО задает эти вопросы. Все замерли. Олег
покосился на Уимона, но ничего не сказал, предоставляя ему право самому
решать, отвечать или не отвечать. Уимон, прихрамывая, поднялся на ноги и,
отчаянным движением вскинув подбородок, выпалил:

- Я!

На несколько мгновений в коридоре вновь повисла напряженная тишина, а затем
сомкнутые створки в торце коридора, закрывавшие вход в помещение, в которое
они так отчаянно стремились, медленно распахнулись, и все тот же голос
произнес:

- Войди...

Уимон беспомощно оглянулся. Олег стоял молча, не двигаясь, как будто боялся
неосторожным жестом подтолкнуть его к тому или иному поступку, и Уимон
понял, что и в этот раз решать, как поступить, придется ему самому. Поэтому
он скользнул взглядом по окаменевшим лицам берсерков, отвернулся и,
выбросив из головы всякие сомнения, шагнул вперед. Он даже не подозревал,
что этот шаг совершенно изменит всю его жизнь.

3

- Все, можно запускать.

Кормачев откинулся на спинку стула и с хрустом развел руки в стороны и тут
же, застеснявшись столь житейского жеста, нервно отдернул руки и вновь
склонился над консолью. Олег покосился на Генерала Прохорова, скромно
сидевшего в сторонке на узком металлическом стуле, предназначенном,
вероятно, для худосочных мощей Вопрошающего и потому немного поскрипывающем
под дородной фигурой генерала, но тот продолжал подчеркнуто отстраненно
наблюдать за происходящим. Похоже, это означало, что Генерал отводит себе
роль стороннего наблюдателя, предоставляя им право делать все, что они
посчитают нужным. Эта позиция Генерала была настолько явн