алось, что все эти
люди просто бестолково мечутся, мешая друг другу. Однако спустя уже полчаса
лоси были стреножены и отпущены пастись, по краям поляны запылали костры, а
в подвешенных над ними котлах забурлила ключом вода. Все было сделано едва
ли не быстрее, чем на охотничьей стоянке. Впрочем, по охотничьим меркам
отряд уж больно велик. Почти полторы сотни человек. Больше, чем все
взрослое население его деревни. Да и в лесу они находились отнюдь не для
охоты. Он вздохнул и соскользнул с седла. С лошадьми Олег тоже не очень
умел ладить, хотя ездить, конечно, приходилось. Но сейчас, когда подходила
к концу вторая неделя пути, он чувствовал себя заправским наездником. Надо
заняться обустройством на ночь, и побыстрее. Потому что перед сном есть еще
одно занятие.

Потомственный капитан Наумов появился у костра отделения, к которому
"прикомандировали" Олега, сразу после того, как над огнем повесили котелок.
Окинув придирчивым взглядом аккуратно разложенный спальный мешок, сидор,
сложенную в головах сбрую, он удовлетворенно кивнул и повернулся к Олегу.

- Ну что, готов?

Тот вскочил на ноги, молча кивнул. Капитан мотнул головой:

- Тогда пошли.

Они поднялись выше по распадку, где Капитан еще с седла лося присмотрел
небольшую полянку. Капитан быстро скинул ремень, мундир и сапоги.

- Стойку "лосиный всадник" помнишь?

Олег, на котором остались только холщовые порты, тоже кивнул и, слегка
раздвинув ноги, немного согнул их в коленях, руки чуть приподняты, локти
разведены в стороны, голова слегка откинута назад. Капитан стал рядом:

- Начнем со второго комплекса.

Через два с половиной часа они спустились к стоянке. От Олега валил пар, а
Капитан, как обычно, даже не вспотел. Однажды Олег спросил, почему это так,
а Капитан только усмехнулся:

- Все равно пока не поймешь. Просто ты не умеешь регулировать тепловой
баланс.

- А как этому научиться?

- Пока никак. Но если ты будешь продолжать занятия, то рано или поздно
достигнешь такого уровня, при котором можно будет начинать учиться и этому
тоже, - и он бросил на Олега испытующий взгляд, наверное, ожидая, что
парень не угомонится.

Но Олег молчал, что толку спрашивать, если в свое время все и так
разъяснится. А сегодня занятия затянулись. Обычно им хватало полутора,
максимум двух часов. Но в этот вечер Капитан отчего-то гонял его по поляне
намного дольше. Как будто собираясь совершенно вышибить из него дух. И Олег
чувствовал, что это Капитану почти удалось.

После ужина Олег решил немного пройтись. Лагерь постепенно отходил ко сну.
Олег уже привык к походному распорядку этого отряда - к часовым у обоих
концов овалом вытянувшегося вдоль распадка лагеря, к традиции сразу после
ужина гасить костры, оставляя только дежурных, к тому, что где-то в
полутора сотнях шагов от лагеря тихо притаились в темноте парные секреты.
Он шел, не особо скрываясь, но тем неслышным охотничьим шагом, которому
научил его еще отец. На самом верху, перед тропой, поляна сужалась, и
часовой уже засек его приближение и неодобрительно наклонил голову. К Олегу
все уже привыкли и относились как к своему, но согласно Уставу приближаться
к часовому имели право только начальник караула, его помощник и разводящий.
А к Уставу в отряде относились с неменьшим рвением, чем в капонире. Так что
Олег решил не трепать нервы часовому и повернул назад, взяв поближе к
правой опушке, чтобы не возвращаться по своим же следам.

Голоса он услышал не сразу. Вернее, даже не голоса, тихий, приглушенный
разговор слышался отовсюду. Просто чей-то голос показался ему странно
знакомым, он даже узнал этот голос, но человек, которому он принадлежал,
никак не мог находиться сегодня в этом лагере, поскольку остался за много
сотен километров отсюда - в капонире "Заячий бугор". Олег замер и напряг
слух. По-видимому, разговор подходил к концу, паузы между словами
удлинились, говорившие все больше употребляли намеки на то, что уже было
сказано по ходу разговора.

-... ходили до самой деревни. Все точно - он. В ответ послышался
приглушенный голос Полковника Постышева:

- Ну а ты что скажешь?

Третий голос также оказался прекрасно знаком Олегу. Капитан Наумов ответил
после небольшого раздумья:

- Не знаю. С одной стороны, на НИХ он не очень-то похож. Сегодня пытался
спровоцировать его на боевой транс. Бил практически в полную силу - никакой
реакции. Но в то же время - потрясающая способность к обучению. Техника,
конечно, пока еще слабовата, но у меня иногда складывается впечатление, что
он заранее знает, какой прием я собираюсь применить. Если выставить его
сейчас даже против опытного бойца - никто не догадается, что парень начал
тренировки только полторы недели назад, - капитан хмыкнул, - представляете,
несколько дней назад он обратил внимание на регулировку теплового баланса,
а сегодня он почти половину занятия сумел удержаться в стандартной
температурной зоне. Если бы мне кто-нибудь рассказал об этом, я бы посчитал
его лжецом!

Собеседники помолчали, а потом полковник подвел итог.

- Ладно. Если вся эта история с волками действительно правда, а у меня пока
нет оснований сомневаться в этом, то, судя по вашим наблюдениям, Капитан,
этот парнишка гораздо более интересен, чем все предыдущие. А это значит,
что...

Но тут говоривший отвернулся, а Олег заметил, что в его сторону
направляется колонна из трех человек, судя по всему, смена караула, и
отпрянул в сторону, как-то совершенно по-детски испугавшись, что его
застигнут за подслушиванием. Того, что он услышал, достаточно для
размышления. Значит, он такой не один. И сейчас его везут туда, где есть
кто-то очень похожий на него. Олег улыбнулся. Что ж, он оказался прав,
когда с такой целеустремленностью пытался прижиться среди людей капониров.
А во-вторых... Над "вторым" следовало хорошенько подумать.

С того памятного дня, когда ему в лицо дохнуло смертью, прошло уже
пятнадцать суток, но Олег помнил все так ярко, как будто это произошло пару
часов назад. Из лазарета они поднялись на поверхность и вышли на плац. В
дальнем конце его был установлен длинный стол, застеленный зеленым сукном,
за которым разместились четверо офицеров. Вокруг столпился почти весь
гарнизон капонира. Когда Олег появился на плацу, народ заволновался, все
головы мгновенно повернулись в его сторону. Однако, к его удивлению, среди
ненавидящих, злорадных или равнодушных взглядов, которых было большинство,
попадались и сочувственные.

Олега усадили на скамью, стоящую сбоку от стола. Справа и слева от него
встали два конвоира с караульными дубинками. Послышалась команда:

- Встать! Смирно!!

Офицеры, сидящие за столом, вскочили со своих мест, а все окружающие
замерли. Сквозь расступившуюся толпу стремительно проследовал Потомственный
полковник, сопровождаемый худой фигурой командира Второй батареи Капитана
Осадчего. Полковник занял пустовавшее до сего момента место во главе стола
и коротким кивком подал знак подчиненному.

- Вольно-о-о! - протяжно пролетело на плацем.

Само заседание Трибунала Олег помнил смутно. Полковник по очереди вызывал
Старшину Пянко, Комбатра, того самого крепкого мужика с коротко стриженным
седым ежиком, который угрожал Олегу ножом в лазарете, а также множество еще
каких-то людей. Время от времени вопросы задавали и самому Олегу, но его
все время не покидала мысль, что происходящее нереально и от решений
Трибунала ничего не зависит. Наконец поток вопросов иссяк.

- Трибунал удаляется на совещание.

Пока офицеры совещались, народ разбрелся по всему плацу. Олег сидел на
своей лавке и молча ждал. Он просто ЗНАЛ, что что-то должно произойти. И
знал, что, кроме него, никто из присутствующих об этом не подозревает.
Вернее, почти никто. Он чувствовал, что в капонире есть еще один человек,
который знает не только то, что что-то должно произойти, но и то, ЧТО
именно случится. Вдруг сзади послышался голос Старшины.

- Эй, парень, не подавай виду, что ты меня слышишь. - Он дал Олегу время
понять, кто к нему обращается, и продолжил: - Мы сейчас устроим небольшую
потасовку. Как только мы начнем - сразу беги к спортплощадке. Там тебя
встретит Думаченко. Заберешь у него свой сидор и прямиком к забору. А уж
дальше как получится.

Когда Старшина закончил, Олег, в нарушение услышанных инструкций, повернул
голову и в упор посмотрел на Потомственного старшину.

- Не надо, дядька Леонид. Я все равно никуда не побегу. И не волнуйтесь, я
знаю, что все будет хорошо.

Пянко скривился и тяжко вздохнул.

- Ну что ж, парень, я хотел тебе помочь, - и, заметив приближающегося
Никодима Тамарова с десятком крепких Рядовых, отчаянно махнул рукой и
скользнул в толпу.

Тамаров остановился у лавки, где сидел Олег:

- Не делай глупостей, щенок. Вздумаешь мудрить - кончим прямо на месте. -
И, скосив глаза на караульных, добавил: - А вы уши не развешивайте, если
ЭТОТ сбежит, головой ответите.

Оба караульных, во время речи Пянко делавшие вид, что ничего не слышат, на
этот раз отреагировали на угрозу. Старший поудобнее перехватил дубинку и
покосился на Тамарова.

- А шел бы ты подальше, Никодим. А то зашибу.

Тот побагровел, но сдержался, только повернулся к своим и, мотнув
подбородком в сторону караульных, приказал:

- Постойте-ка здесь, сынки, а то чтой-то у меня этот караул доверия не
вызывает.

Из избы наконец показались закончившие совещание офицеры. Двое из них
шествовали с довольным видом, а на лицах троих, в том числе и самого
Полковника, читалось, что принятое решение им явно не нравится, но они
понимают, что ничего иного сделать нельзя. Толпа, разбредшаяся по всему
плацу и набившаяся в курилки, снова стянулась к столу Трибунала. В
неизбежности обвинительного приговора никто не сомневался. Споры были
только по поводу тяжести наказания. Да и тут большинство сходилось во
мнении, что наиболее вероятна казнь.

- Встать! Смирно!! Слушай приговор.

Олег поднялся на ноги, ощущение того, что то, чего он ждал, должно наконец
произойти, стало прямо-таки нестерпимым. Поэтому он не особо вслушивался в
то, что громко зачитывал офицер. Где-то на периферии сознания промелькнули
слова "... через повешение" и пропали, никак не затронув его самого.
Наконец офицер закончил чтение. Люди напряженно ждали, как Олег отреагирует
на то, что его жизнь скоро окончится, и окончится так бесславно. Но Олег
ждал. И ЭТО произошло.

- Я опротестовываю решение.

Посредине плаца, прямо напротив стола трибунала, стоял высокий мужчина с
погонами полковника. Все молча разглядывали неожиданного пришельца, потом
раздался голос начальника капонира.

- Кто вы такой?

Пришелец, на ходу доставая из нагрудного кармана какие-то бумаги, подошел к
столу и положил их перед начальником капонира.

- Специальный прокурор Постышев, личный представитель Генерала Прохорова.
Пользуясь предоставленными мне полномочиями, я забираю арестованного и
материалы дела.

И тут раздался рев Никодима Тамарова.

- Не-е-ет. - Он протолкался к самому столу, окруженный плотной толпой
приспешников. - ЭТОТ - должен умереть. И я не советую вам, Полковник,
вмешиваться в это.

Прокурор, окруженный плотным кольцом враждебных лиц, холодно спросил:

- Вы оспариваете распоряжение Генерала? Тамаров взорвался:

- Мне плевать на всяких там Генералов. Он - далеко, а мы здесь. И ЭТОТ убил
моего сына именно здесь. А потому шел бы ты, Полковник...

Толпа ахнула и отшатнулась. Эти слова были кощунством. Весь смысл
существования людей капониров заключался в том, что здесь называли Воинским
долгом. Он вел их к Цели. А Генерал Прохоров был его символом, живым
воплощением. Именно он сумел после Вторжения сохранить капониры, дать людям
Цель, смысл жизни. Вокруг Тамарова и его родственников мгновенно
образовалась пустота. Прокурор жестко посмотрел на Тамарова:

- Вы понимаете, что это мятеж? Но Никодима уже несло.

- А вот я тебя сейчас вместе с твоим Генералом... - но закончить он не
успел. Прокурор вскинул руку:

- Вы арестованы.

Тамарова перекосило, и он, воздев дубинку, бросился вперед. В это мгновение
что-то коротко прогрохотало, и Никодима отшвырнуло в сторону. Родственники
качнулись к нему. По-видимому, это движение было вызвано просто желанием
посмотреть, что случилось, и помочь, но тут же снова прогрохотало, причем в
этом слитном грохоте Олег различил уже несколько голосов, и еще несколько
человек рухнуло на подогнувшихся ногах, марая плац собственной кровью. Олег
оглянулся: по краям плаца редкой цепочкой выстроились люди в каких-то
странных пятнистых комбинезонах, с черными лицами и короткими автоматами в
руках. Кто-то отчаянно заорал:

- Спецназ!

И толпа шарахнулась в разные стороны, а прокурор повернулся к замершему за
столом Трибуналу и, глядя на начальника капонира, сухо произнес:

- Я забираю арестованного. Обо всем происшедшем я доложу Генералу. Можете
не сомневаться, что ему это не понравится, а поэтому рекомендую с
последствиями мятежа разобраться максимально быстро и жестко. - И куда-то в
сторону отрывисто приказал: - Капитан Наумов, возьмите арестованного под
стражу.

К вечеру они были уже в двадцати километрах от капонира...

С утра все снова завертелось по заведенному распорядку. Однако когда Олег
после завтрака принялся старательно навьючивать нехитрым скарбом свою
послушную кобылку, он успел почувствовать пару настороженных взглядов.
Похоже, те сведения, которые ночью принес догнавший колонну лекарь капонира
"Заячий бугор", - а в том, что первый голос, услышанный вчера Олегом,
принадлежал именно ему, парень не сомневался, - несколько изменили
отношение к нему со стороны Наумова и Постышева. Вообще-то и ранее он не
находил это отношение особо обременительным. Хотя Олег продолжал считаться
как бы арестованным, но с момента выезда из капонира этот его ограниченный
статус вовсе не ощущался. Да и кому в здравом уме и твердой памяти придет в
голову в свободное время обучать арестованного приемам рукопашного боя? А
ведь, как понял Олег в процессе размышлений после вчерашнего разговора,
Капитан занимался с ним не затем, чтобы развеяться и размять кости, а
скорее наоборот, будто бы выполняя некую важную задачу или особый приказ.

Несколько недель прошло в упорных занятиях. После памятной ночи Капитан
Наумов резко увеличил интенсивность тренировок. Сначала возросла
продолжительность вечерних занятий. Затем он начал прихватывать и обеденные
привалы. А спустя неделю ввел еще и утреннюю тренировку. Так что теперь
отряд начинал движение только после того, как Олегу основательно надавали
по сусалам. Вечерние тренировки теперь частенько происходили, как называл
Наумов, "в расширенном составе". Это означало, что вечером Олега пытались
бить уже трое, а то и четверо бойцов.

Однажды утром они выехали на опушку. Впереди лежала огромная проплешина,
заросшая какой-то низкорослой травой, вернее, даже смесью травы и мха.
Колонна остановилась. Люди молча, без команды, спешились и выстроились в
одну шеренгу, вскинули автоматы. Постышев вышел вперед и поднял руку. Строй
грохнул одиночным, потом еще раз и еще. Затем так же молча все вновь
вскочили в седла и двинулись дальше. Олег пришпорил свою лошадку и нагнал
Наумова. Тот покосился на него и жестом приказал молчать. Спустя три
километра, когда они уже скрылись в лесу, он сам повернулся к Олегу:

- Ты хотел спросить, что мы там делали? Олег кивнул.

- Знаешь, что это была за проплешина? Олег мотнул головой.

- Когда-то там стоял город. Очень большой город. Великий. Потом пришли
захватчики и уничтожили его.

Олег задумался.

- Нам рассказывали, что они уничтожили много городов...

Капитан кивнул:

- Так. Но это был особенный город. Самый главный город страны. Москва...

Часть III. КРЫСЫ ПОКИДАЮТ НОРЫ

1

- Курсант Рюрик, к Капитану!

Голос посыльного ворвался в тишину компьютерного центра, будто сирена. Олег
оторвался от дисплея и разогнул затекшую спину, а потом досадливо
поморщился. И зачем это он так срочно понадобился Капитану? До тренировки
оставалось еще полтора часа, и он рассчитывал к тому времени закончить
просмотр сайтов, отобранных поисковой программой. Но приказ есть приказ.
Поэтому Олег быстренько скинул отобранные сайты в одну папку блокнота, а
непросмотренные в другую и закрыл программу. После чего встал и тихонько
вышел из комнаты. Кабинет Капитана Наумова, если, конечно, этот закуток
можно было назвать таким словом, располагался на шестом нижнем уровне,
рядом со спортивным комплексом. И попасть туда можно было только через
второй лифтовой холл, расположенный в противоположном конце этого уровня.
Самый короткий путь лежал через библиотеку, и Олег с тайным удовольствием
отворил тяжелую бронированную дверь. После того как он побродил по
виртуальному Зимнему дворцу, Кремлю, Версалю, он представлял, что
существуют или существовали другие двери - высокие, роскошные, с золочеными
ручками, покрытые искусной узорчатой резьбой, но все это осталось в том
мире, которого уже не было. А в капонирах все двери были одинаковыми -
тяжелыми, с герметизирующими прокладками и длинными ручками с обеих сторон.
На пороге библиотеки Олег задержался и посмотрел на массивное плюшевое
кресло с высокой спинкой. Кресло старого Генерала. Оно пустовало уже целый
год. Олег двинулся дальше. Старый Генерал был первым, кого он увидел в
капонире "Рясниково". Он до сих пор помнил этот день так, как будто это
было вчера...

Они остановились на последнюю ночевку в полукилометре от капонира. В
отличие от капонира "Заячий бугор", пусковые установки которого были
замаскированы в возвышающейся над местностью скале, капонир "Рясниково"
ничем не выдавал своего присутствия. Лес, поляны, небольшой бугорок с парой
кустов - и все. Но Олег чувствовал, что то, чего он ждал, уже совсем
близко. Да и поведение остальных, несмотря на все их усилия казаться
абсолютно такими же, как обычно, намекало на то, что нынешняя стоянка
чем-то отличается от предыдущих. Люди вели себя более расслабленно, как
будто им уже можно было ничего не опасаться. А вот часовые, наоборот,
полностью отказались от всяческих мелких вольностей в позе и одежде,
которые позволяли себе на прежних стоянках. И когда вечером, после ужина и
обхода постов, Полковник Постышев не отправился, как обычно, в свою
палатку, а двинулся дальше, за линию часовых, Олег понял, что они наконец
пришли.

Когда до рассвета оставалось часа полтора, он тихонько выбрался из палатки
и, улучив момент, когда часовой отвернулся и потер кулаком слипающиеся
глаза, скользнул вперед, в мешанину сучьев орешника и бузины. Там он замер,
чтобы убедиться, что в лагере не поднялось никакой тревоги или хотя бы
суеты, вызванной его действием, а затем двинулся вперед бесшумным
охотничьим шагом. С точки зрения обычной логики его поступок был абсурдным.
Он не собирался никуда убегать. Его целью был тот самый капонир, в который
он и так должен был попасть не позднее чем через несколько часов. Так что
убегать тайком из лагеря не было никакой необходимости. Но на этот поступок
его подвигнула отнюдь не логика. Он просто ЗНАЛ, что должен поступить
именно так. И не особенно задумывался, откуда к нему пришло это знание.

Поляну, на которой был расположен замаскированный под заросший брусникой
бугор - главный вход в капонир, он нашел сразу. Его ждали. Маскировочный
карниз был поднят, а под ним ярко светилась в темноте лифтовая кабина.
После тренировок в капонире "Заячий бугор" Олег знал, что это такое и как с
этим обращаться. Однако, когда он шагнул в лифт, ему не потребовалось даже
выбирать, на какую кнопку нажимать. Стоило датчикам лифтовой кабины
определить, что внутри появился человек, как дверцы с мягким шипением
изношенных пневмоклапанов сомкнулись, и лифт плавно пошел вниз.

Когда дверцы остановившегося лифта исчезли в боковых прорезях, перед Олегом
возник затемненный лифтовой холл и узкая полоса света, выбивавшаяся из-за
приоткрытой двери в дальнем конце коридора. Все то же подспудное знание,
что сорвало его