мотря для чего",
развернулась в сторону приближавшихся голосов.

Их было шестеро. Низкие лбы, выступающие надбровные дуги, тяжелые
челюсти... Ото всех немного пованивало. Ее появление оказалось для них не
менее неожиданным, поэтому сначала они вскинулись, не зная, то ли бежать,
то ли каяться, но затем, разглядев, кто перед ними, расслабились и
загомонили:

- Ты смотри, баба!

- Сама пришла.

- Они это дело чуют.

- Ты гляди, Карайк, скоро придется еще матрасы нести, бабы сами приходят.

- Ты помыться-то успела, сучка? А то мне не терпится на свежатинку.

Ольга разлепила сведенные судорогой ненависти губы и, скривив самую ехидную
рожу, на которую только была способна в эту минуту, ернически
расхохоталась:

- Девочки, так вы мне про этих убогих рассказывали?

Подошедшие замерли. Она растянула рот в глумливой улыбке и продолжила:

- Да ну, бросьте, у этих убогих концы такие тонкие, что их можно узелком
связать, как проволоку.

- Чего!!! - Рев шести обиженных глоток едва не обрушил потолок. Ольга
хохотнула. У этих уродов не было шансов. Они даже не подозревали, какие
кладези вековой мудрости русского языка таились в памяти старшего сержанта
Крутилина и как он щедро вываливал их на головы недостаточно усердных
курсантов. Впрочем, с этими дебилами должно было вполне хватить и обычного
лексикона.

- Да нет, - Ольга с сомнением покачала головой, - не получится, пожалуй,
коротковаты будут. - Она сотворила фигуру из трех пальцев, используя в
качестве центрального пальца мизинец, поднесла его к самому носу, с
сожалением вздохнула и продолжила: - Ну куда воткнешь такую фитюльку, - тут
она вновь глумливо усмехнулась, - разве только друг другу в задницу, а,
мужики?

Этого они уже перенести не могли. Все шестеро взревели и бросились вперед.
Главаря Ольга вырубила мгновенно, встречным ударом в гортань подъемом
ступни. Тот только хрюкнул и плашмя рухнул на пол. Следующий поймал
стиснутыми челюстями ее левый локоть и, подавившись осколками зубов, рухнул
на стену. Третьим был тот, кто успел вцепиться ей в плечо. Ольга с хрустом
вывернула ему большой палец и коротким ударом в переносицу отправила в
нокаут. Но остальными пришлось заняться серьезно.

Когда все закончилось, она вытерла кровь, сочащуюся из ссадины на левой
скуле, досадливо сморщившись, поправила лоскут комбинезона, оторванный от
правого рукава, и устало опустилась на корточки. Двое из шестерых были еще
живы, хотя вели себя по-разному: один плаксиво стонал, держась за
изуродованный нос, а другой лежал не шевелясь, изо всех сил изображая
потерю сознания. "Вот, черт, - досадливо подумала она, - сходила в душик.
Ладно, пора кончать с этим приключением". Ольга сплюнула кровь из
рассеченной губы, встала и двинулась к девушкам. "Если эти уроды просто
заварили пластик - придется повозиться". Слава богу, все оказалось намного
проще. Уроды приспособили к ножному браслету простенький контрольный замок,
отпираемый примитивной магнитной полоской, что и нашлась в кармане у
главаря. Так что через минуту обе девушки оказались на свободе.

Ольга довела их до лифтового холла. Слава богу, там никого не было. Когда
они, укутанные в снятые с их мучителей комбинезоны, которые им были явно не
по размеру, робко оглядываясь на свою спасительницу, уже заскочили в
лифтовую камеру, одна набралась смелости и спросила:

- Кто ты такая? Ольга усмехнулась:

- Да так, помыться хотела, - и надавила на клавишу закрытия двери.

В казарму она добралась только через час. После того, как все-таки приняла
душ в шестом блоке и слегка подлатала форму. Там ей сообщили, что Уимон
прождал ее целых два часа, а потом надулся и ушел. Это известие Ольга
приняла с облегчением. Не хватало еще попасться парню на глаза с побитой
мордой. Следующие несколько дней она, как могла, избегала Уимона,
специально отправляясь после работы бродить по дальним коридорам или в
тренажерные залы соседних секторов и возвращаясь в казарму, только когда
дежурное освещение переключалось на ночной режим. Но Уимон оказался
настырным и все-таки однажды подстерег ее в лифтовом холле. Когда она,
выйдя из лифтовой кабины, разглядела в полумраке у стены его унылую фигуру,
у нее екнуло сердце и она едва не отпрыгнула. Но Уимон уже оторвался от
стены. Похоже, он прождал ее не менее шести часов и теперь не намерен был
отступить, не получив объяснения. И она осталась на месте, только отвернула
голову, стараясь повернуться к нему щекой.

- Почему ты меня избегаешь?

Ольга поплотнее стиснула губы, чтобы не так было заметно разбитую губу,
пожала плечами.

Они помолчали. Потом Уимон тяжело вздохнул и шагнул к ней:

- Не знаю, если я чем-нибудь тебя обидел, то поверь... - Тут он осекся,
насторожился и, всмотревшись в ее лицо, испуганно спросил: - Что это у
тебя?

Ольга зло хмыкнула и потрепала его за вихор.

- Да так, повздорила тут с одними...

Уимон побагровел и стал очень похож на Олега.

- Кто они? - Он долго ждал ответа, но не дождался: - Скажи мне, пожалуйста!

Ольга хотела отшутиться, но, взглянув на его разъяренное лицо, оставила эту
мысль и, притянув его к себе, крепко обняла.

- Брось, эта проблема уже решена.

- Кем?!

Уимон не хотел успокоиться, пока лично не разберется с ее обидчиками. Ольга
вздохнула и ответила:

- Мной. И окончательно.

- Значит, ты тоже берсерк? - Он произнес последнее слово таким напряженным
голосом, будто от ответа на этот вопрос зависела его жизнь или смерть.

Ольга зло хмыкнула. Если бы это было так...

- Нет, если бы я была берсерком, эти уроды умерли бы прежде, чем успели
меня коснуться... да и это, - она махнула рукой перед своим подпорченным
лицом, - затянулось бы за пару часов. - Она горько вздохнула. - Разве ты не
понял, что Олег только здесь узнал, что я тоже среди людей капониров?

Уимон осторожно кивнул, не особо понимая, как одно связано с другим. Ольга
поморщилась. Она же совсем забыла, что Уимон почти ничего не знает о людях
капониров.

- Просто все берсерки готовились в одном месте, совершенно изолированно от
остальных. Я сама все это время не могла понять, почему все эти годы никто
не хочет ни передать от меня весточку брату, ни хотя бы объяснить, где
Олег, пока не встретилась с ним здесь и не узнала о берсерках... - Она
осеклась и настороженно посмотрела на Уимона: - А ты откуда знаешь о
берсерках?

Уимон недоуменно посмотрел на нее.

- От Олега, конечно... - начал он, но затем оборвал себя и, потемнев лицом,
отвернулся. - Ты мне не веришь.

Ольга раскаянно притянула его к себе:

- Прости...

Но он вырвался и, как-то по-мальчишески задиристо вскинув голову, горько
заговорил:

- Конечно, я для вас - чужой. Вы - люди капониров, вы умеете драться и
убивать, вы знаете, как обманывать Высших, что вам до какого-то Низшего,
который всегда смотрел им в рот. По-вашему, я могу предать вас в любую
секунду...

Но Ольга не дала ему закончить. Она понимала, что с ним происходит.
По-видимому, на парня слишком много всего навалилось за последнее время.
Она знала, что Олег сейчас сильно занят подготовкой эвакуации своей
команды, к тому же эта эвакуация должна была совпасть с грандиозной
диверсионной операцией, в подготовке которой были задействованы практически
все группы, которые люди капониров сумели переправить в производственный
комплекс. Уимон последнее время чувствовал себя заброшенным, да еще и
она... Вот и результат. Что ж, в таком случае слова не помогут, но у
женщины всегда есть средство, как успокоить своего парня. Ольга притянула
его к себе и, прервав горькие излияния, потянула за собой.

- Пошли... - Девушка лихорадочно прикидывала, где бы найти укромное
местечко, чтобы было не очень далеко...

Похоже, он почувствовал, что она собирается ему предложить, и как-то
необычно, совсем по-мужски, обнял ее за плечи.

Ничего не придумав, Ольга остановилась за первым же поворотом и прильнула к
нему, с удивлением поймав себя на том, что от простого желания успокоить
Уимона не осталось и следа. Наоборот, ее, считавшую, что после стольких лет
прямой и грубоватой казарменной любви в этом древнем ритуале для нее уже не
осталось никаких тайн, буквально трясло от возбуждения. Но черт возьми, она
даже не могла предположить, ЧТО ее ожидало. Он был застенчив и неуклюж, как
любой девственник, но, елки-палки, она готова была поклясться, что несмотря
на это он решил разбиться в лепешку, но сделать так, чтобы лучше всего было
именно ей. И ему это удалось! Ольга попыталась начать с обычной игры, но он
отреагировал с такой бешеной страстностью, что она даже не успела понять,
когда и как они лишились остатков одежды. Лишь где-то на периферии сознания
застрял звук затрещавшего комбинезона. Но это была отнюдь не бурная похоть
сгоравшего от нетерпения мужика, к которой она тоже была готова, это было
нечто иное. То, чего она никогда еще не испытывала. Ольга, собиравшаяся
сама вести эту партию, спустя несколько минут после начала неожиданно
бурных обоюдных ласк внезапно осознала, что потеряла нить и Уимон,
повинуясь каким-то своим подспудным, но потрясающе верным инстинктам, ведет
свою партию так, что у нее начинает кружиться голова, а руки и ноги будто
покалывает тысячами маленьких иголочек. Она кое-где еще помогала ему, но
все было как-то на автомате, а основные ее усилия были направлены на то,
чтобы удержать за зубами отчаянно-сладострастный стон. Но это ей не
удалось. В момент, когда Уимон выгнулся всем телом, а она ощутила внутри
себя знакомый толчок мужского семени, ее скрутила странная судорога, и
стон, воспользовавшись тем, что она уже не могла контролировать мышцы
своего рта, радостно рванулся наружу. Потом они лежали, нагие, покрытые
испариной, на своей скомканной одежде, между которой проглядывали приятно
холодившие кожу участки металлического пола, и молча смотрели в нависающий
потолок. Уимон, по-видимому, и сам был поражен своим поведением. Поэтому
он, не поворачивая головы, время от времени опасливо косился в ее сторону,
и это вновь заставило ее почувствовать себя старше и опытней. Хотя они были
ровесниками. Ольга повернулась на бок, коснувшись его своей обнаженной
грудью и закинув ногу на его живот, ласково погладила его по взмокшей щеке
и тихо произнесла:

- Пожалуй, тебя скорее можно принять за берсерка.

Он вздрогнул и удивленно уставился на нее.

- Но... когда... почему? Ведь я же не умею драться?! И... - он
обескураженно замолчал, не видя никаких причин для такого вывода и опасаясь
принимать это за шутку.

Ольга нежно рассмеялась:

- Драться... Это чепуха. Я вот умею драться, а не берсерк. Берсерк в первую
очередь отличается от обычного человека тем, что умеет чувствовать Рисунок.
- Поймав его недоуменный взгляд, пояснила: - Он откуда-то знает, как надо
поступить и что сделать, чтобы все получилось... - Тут она шаловливо
рассмеялась и, игриво ткнув его носиком в висок, прошептала: - Вот совсем
как ты сейчас.

Уимон густо покраснел:

- Я... Мне просто хотелось, чтобы тебе было хорошо.

Ольга усмехнулась и села, потянув из-под себя комбинезон.

- То-то и оно. Я ведь знаю, что я у тебя первая, а ты, наверное, догадался,
что ты у меня - нет. Но клянусь тебе, до сих пор я ни с кем не испытывала
ТАКОГО.

Несмотря на то, что, казалось, покраснеть еще больше просто невозможно,
Уимону это удалось. И чтобы не смущать его еще больше, Ольга встала и,
отвернувшись, принялась натягивать комбинезон. Судя по шороху за спиной,
Уимон решил последовать ее примеру.

Когда они уже шли к лифтовому холлу, Ольга внезапно повернулась к Уимону и
спросила:

- Слушай, а почему ты так испугался того, что я могу оказаться берсерком?

Уимон долго молчал, а потом посмотрел на Ольгу каким-то особенным, чистым
взглядом, свет которого она часто замечала в его глазах:

- Просто берсерки - уже не люди. Они - Высшие.

Ольга резко остановилась:

- Откуда ты взял такую чушь?

Уимон слегка покраснел и, виновато потупя глаза, пояснил, будто не желая
говорить и не имея права не ответить:

- Потому что для того, чтобы победить канскебронов, надо СТАТЬ
канскебронами. А они могут победить канскебронов.

Ольга раздраженно вскинулась, собираясь как следует отчитать мальчишку, так
безапелляционно судящего о вещах, в которых он ничего не понимает, но
замерла, остановленная прочитанной когда-то в сети и давно забытой фразой:
"Чтобы убить дракона, надо стать драконом".

8

Эта авария для Первого Контролера производственного комплекса, развернутого
на осушенном дне моря, ранее носившего среди аборигенов название
Средиземного, оказалась полной неожиданностью. Связка из двадцати семи
транспортных контейнеров, в двадцати двух из которых находились
генераторные блоки, обычно используемые как мобильные или дополнительные
энергостанции, а также в качестве двигателей внутрисистемных судов или, в
связке, как разгонные блоки для межсистемных, взорвалась на перегоне
транспортного тоннеля. На участке, проходящем в толще морского дна прямо
посередине пролива, разделяющего два континента. Взрыв был такой силы, что
не только вскрыло полторы мили купола тоннеля, проложенного в скальном
теле, но и разрушило скальный язык, на котором находилась генераторная
разгонная станция. Ситуация усугублялась еще и тем, что из-за вскрытия
купола тоннеля весь проходящий по морскому дну межконтинентальный участок и
довольно существенная часть континентальных, которые также были по большей
части расположены ниже уровня моря, оказались затоплены морской водой.
Движение по тоннелю оказалось парализовано почти на двадцати процентах его
протяженности. Так как технология канскебронов не предполагала возможности
подобных аварий, в тоннеле не было предусмотрено никаких аварийных
заслонок, и морская вода самотеком заполняла пространство тоннеля до того
момента, пока Планетарный Контролер по просьбе Первого Контролера
производственного комплекса не распорядился применить энергоорудия
сателлитов планетарной защиты для обрушения свода тоннеля в целях
пресечения дальнейшего распространения воды. Эта авария не только серьезно
срывала график ввода в строй производственных мощностей, но и оказала
дестабилизирующее влияние на весь план военной кампании. Из-за
несвоевременного ввода в строй производственных мощностей Планетарный
Контроль не успевал вовремя закончить строительство орбитальных казарм и
причальных комплексов, а это означало, что войска следовало развернуть и
перебросить по другим маршрутам, в те районы сосредоточения, которые ранее
считались резервными. Да и вообще, весь план военной кампании, который
раньше основывался на атаке именно со стороны Земли, то есть из области
пространства, о наличии военных баз канскебронов в которой до сих пор не
было известно потенциальному противнику, подвергся коренному пересмотру.
Войска, стягиваемые со всех концов Великого Единения, уже по большей части
находились на марше, и после подсчетов всех вероятных потерь Верховные
Контролеры пришли к заключению, что легче изменить план военной кампании,
чем приостановить выдвижение войск. Весь план был построен на внезапности,
а любая приостановка выдвижения увеличивала вероятность обнаружения
противником военных приготовлений на один-два порядка. Так что Верховные,
бесстрастно обсудив все последствия неожиданной аварии, констатировали, что
она произошла в наиболее неблагоприятный момент и статистические оценки ее
последствий таковы, что как план, так и сроки проведения военной кампании
требуют серьезной корректировки. Эта корректировка привела к тому, что
мощность производственных комплексов и численность планируемой к
развертыванию воинской группировки на вновь обращенной планете с
аборигенным названием Земля были сокращены против ранее планируемых почти
на два порядка. Это сокращение создало уникальную ситуацию, которая и
привела к столь неожиданному исходу событий, что разразились на Земле
спустя всего лишь несколько месяцев после этой злополучной аварии. А еще
одним важным событием, сыгравшим роковую для канскебронов роль, оказалось
то, что установленные в ходе проведенного Планетарным Контролем
расследования причин чрезвычайного происшествия факты о вероятной
причастности к этой аварии некой группы особей, якобы принадлежащих к
контролируемому генофонду и отобранных для работы в промышленной зоне,
Планетарный Контролер счел недостаточно достоверными и отправил в архив.
Обосновав свое решение тем, что дальнейшее расследование требует слишком
больших затрат и неоправданно высокой загрузки линий связи, а эти ресурсы
сейчас более необходимы для ликвидации последствий аварии. К тому же из
результатов расследования следовало, что эта группа аборигенов и сама стала
жертвой аварии, поскольку в момент взрыва находилась как раз в той связке
транспортных контейнеров, которая и взорвалась. Как они туда попали,
удалось проследить по записям сенсорного комплекса разгонной камеры, зачем
- до сих пор оставалось загадкой. После сравнительного анализа некоторых
других мелких аварий и происшествий удалось сделать предположение о
причастности этой группы к большей части происшествий за последний год.
Гибель этой группы списывала сразу столько загадок, что Планетарный
Контролер, установив этот факт с достаточной достоверностью, только
облегченно вздохнул. И никто не знал, что все еще только начиналось...

- А я утверждаю, что предыдущий оратор прав и необдуманные действия нашего
так называемого Генерала Прохорова ставят под угрозу само наше
существование!..

Вообще-то Потомственный полковник Клюге, начальник капонира "Вольфсдорф",
редко выказывал свое возмущение столь эмоционально. Настолько эмоционально,
что пенсне на его носу (этот атрибут он явно выкопал где-то в сети и пять
последних лет гордо носил, считая его непременной принадлежностью
настоящего прусского офицера) не выдержало энергичной жестикуляции и
свалилось, повиснув на витой золоченой цепочке. Многие из начальников
капониров имели свои, тщательно лелеемые причуды, но столь экстравагантной,
как у Клюге, не было ни у кого. Но в остальном он был вполне адекватным
начальником капонира из вполне уважаемой семьи. Ходили слухи, что на
позапрошлых выборах его отец даже выдвигался на пост Генерала Прохорова. В
тот год русские и американцы, имевшие наибольшее влияние на Совете
Командования, вдрызг разругались, и потому кандидатуру пришлось искать
среди как бы нейтральных кандидатов. Но Клюге-старший, негласно
поддерживаемый американцами, тогда проиграл ставленнику русских командиру
капонира "Уусикава" Эрья Хакконену. Впрочем, как показали дальнейшие
события, это оказался достойный выбор. Финн проявил себя умелым дипломатом.
За время лидерства Хакконена свара между русскими и американцами сошла на
нет, и после того, как финн ушел в отставку по состоянию здоровья, новый
Генерал Прохоров был избран практически единодушно. Но, похоже, нынешний
Полковник Клюге затаил некоторую обиду, поскольку его критика действий
обоих Генералов Прохоровых - как нынешнего, так и предыдущего - от Совета к
Совету становилась все более пристрастной. Однако на этот раз у него
оказалось довольно много союзников. То, что затеял Генерал Прохоров,
вызывало неприятие слишком у многих, уже привыкших к тому, что главное
занятие людей капониров - хранить и готовиться. И сегодняшнее выступление
Полковника Клюге оказалось неким венцом потока жесточайшей критики,
обрушившейся на Генерала Прохорова.

Когда немец сел, Олег, место которого было в дальнем углу, за столиком
консультантов, вытянул шею, стараясь получше рассмотреть происходящее за
столом. Ему уже порядком надоел этот долгий, многоголосый вой, который
обрушился на Генерала буквально с первой минуты заседания. Для него самого
действия Генерала были абсолютно понятны и, несомненно, разумны. И хотя он
не воспитывался в капонире с рождения и ему не было ведомо ощущение некой
особой мудрости и непогрешимости Начальника капонира, прививаемое всем
обитателям капониров с младых ногтей, некие начатки этого о