, причем высшей категории. Основным их отличием от
обычных многофункциональных сенсоров было то, что большую часть времени они
работали в пассивном режиме, сохраняя информацию на встроенном
накопительном блоке, а затем сбрасывали всю накопленную информацию по
специально выделенному каналу. И очень часто этот канал был напрямую
подключен к центральному шунту Первого Контролера. То, что подобные
устройства появились во внутренних отсеках, прямо указывало, что
деятельность группы Олега не осталась незамеченной. Впрочем, этого
следовало ожидать. Нужно быть чрезвычайно наивным человеком или полным
идиотом, чтобы всерьез надеяться, что исчезновение одиннадцати сборочных
комплектов малых внутрисистемных атакаторов, а также еще более сотни
наименований различных устройств, имеющих как минимум двойное, а чаще всего
прямое военное назначение, удастся удержать в тайне достаточно длительное
время. В жестко организованной и четко структурированной цивилизации
канскебронов не могло быть ничего, что рано или поздно не становилось бы
известно Контролерам. Конечно, если это заслуживало их внимания. И если до
сих пор команде Олега удавалось прокручивать подобные операции, объяснялось
это тем, что до сего момента Контролеры не имели причин обращать внимание
на их деятельность. Количество украденных деталей не превышало допустимый
процент брака, масса металла, направленного в переработку, возмещалась за
счет разборки отработанного горнопроходческого оборудования, оставленного
ржаветь в боковых ответвлениях проложенных тоннелей, а некий перерасход
энергии пока терялся на фоне многочисленных энергозатрат на пусконаладочные
работы. А главное, канскебронам просто не могло прийти в голову, что после
стольких лет, прошедших со дня Вторжения, на планете еще оставались люди,
разбирающиеся в компьютерных сетях, принципах работы сенсорных комплексов,
программировании и способные не просто представить что к чему и как
работает, но и разработать приемы и способы внедрения в сети
производственного комплекса и использования их в своих интересах. Но все
понимали, что обнаружение их деятельности лишь вопрос времени. И появление
в охранно-контрольном комплексе разгонной камеры сенсоров-накопителей
означало, что это время пришло. Канскеброны априори не имели привычки
использовать какое-нибудь оборудование, так сказать, на всякий пожарный
случай. Наличие сенсоров-накопителей указывало, что деятельность команды
Олега Контролеры заметили, хотя пока еще не совсем представляли ни
характера, ни масштабов этой деятельности. Иначе в разгонной камере их
встретил бы не одинокий Вопрошающий, а дюжина-другая тактов в полном
вооружении.

На следующий день Олег валялся на кровати и играл в камешки. Вернее, здесь
эту игру, пожалуй, стоило назвать гаечки. Десяток гаечек - вверх,
одиннадцатую поднял, одиннадцать - вверх, двенадцатую поднял...

- Что будем делать, командир?

Олег поднял голову. Рядом с кроватью стоял Кормачев. Он был самым старшим
по возрасту, вырос в капонирах и благодаря своим многочисленным талантам
дослужился до звания Потомственного майора. Еще в капонирах стал настоящим
компьютерным виртуозом, а здесь освоил технику канскебронов едва ли не
лучше всех. Да и способности берсерка он проявил одним из первых. Если бы
не уникальная способность Олега чувствовать Рисунок, именно Кормачев стал
бы лидером группы берсерков. Впрочем, он и был им до того, как появился
Олег. Поэтому он довольно придирчиво оценивал любое принятое Олегом
решение, стараясь, однако, не выходить за некие рамки, то ли определенные
им самим, то ли установленные для него вышестоящим командованием.

Олег одним гибким движением хорошо тренированного тела сел на кровати:

- Что ты имеешь в виду?

Кормачев с еле заметной заминкой присел на койку рядом с Олегом. Привычка
спрашивать разрешения у командира, прежде чем войти, присесть или выйти,
была у него в крови, и даже теперь, после почти двух лет пребывания в
комплексе, все равно иногда напоминала о себе вот такими еле заметными
заминками.

- Мы переправили на Байкальскую базу одиннадцать сборочных комплектов
атакаторов, но ни одного двигателя к ним. И, судя по сегодняшнему
инциденту, попытка кражи двигателей, и так маловероятная, сейчас вообще
переходит в разряд чисто гипотетический.

Он замолчал, ожидая ответа. Причем на его лице явно проступило выражение,
означавшее, что ему не слишком нравится произносить очевидное.

Олег пожал плечами:

- Не факт.

Кормачев слегка шевельнул плечом, как бы обозначая, что услышал, но не
уловил и потому ждет продолжения.

Олег пояснил:

- В любом случае проведение операции по изъятию двигателей было возможно
только один единственный раз. Значит, мы имеем лишь одну форму ее
проведения, - он сделал паузу и закончил констатирующим тоном, - аварию. И
аварию с подрывом всей связки транспортных контейнеров. Что мы вполне можем
осуществить и сейчас. Так что с двигателями особых проблем я не вижу.

Кормачев несколько ошеломленно помолчал. Похоже, такой вариант был для него
новым. Слегка придя в себя, он спросил:

- А в чем же тогда видишь проблему ТЫ? - последнее слово Кормачев явно
подчеркнул.

Олег медлил с ответом, то ли думая о чем-то своем, то ли просто держа
паузу.

- В командовании.

Кормачев мигнул, смущенный неожиданным ответом. А Олег продолжил:

- Я понимаю, ты вырос в капонире и для тебя сомнение в действиях
командования выглядит чем-то сродни измене, но посуди сам. Мы, конечно,
сможем достать эти одиннадцать двигателей и, вероятнее всего, научимся
неплохо управляться с атакаторами, но что нам это даст? - говорил медленно,
подбирая слова, стараясь, чтобы собеседник непременно его понял. - Весь
вопрос в том, что все это время мы занимались не тем и не там. Сколько
времени понадобится Контролерам для того, чтобы поднять записи сенсоров во
всех подозрительных отсеках и провести корреляцию по косвенным данным...
Конечно, полностью возможностей конкретно нашей группы они не раскроют, но
для того, чтобы запустить программу Общего Планетарного Контроля, им
достаточно установить наличие неконтролируемой популяции, обладающей
навыками обращения с компьютерами. И что тогда будет с капонирами? Или ты
надеешься, что на них не обратят внимания?

Кормачев прикрыл глаза и нервно сглотнул. Программу Общего Планетарного
Контроля он обнаружил лично, когда, роясь в сетях канскебронов, случайно
набрел на архивный блок Центра боевых операций. Поэтому он лучше любого
другого представлял, что ждет людей капониров, да и всю "дикую" популяцию
человечества на этой планете, если данная программа будет приведена в
действие. Конечно, можно было попытаться поспорить, но он был берсерком и
теперь, после слов Олега, смог не хуже него ощутить Рисунок и понять, что
тот был прав, причем прав на все сто процентов. В случае прямого
столкновения у них нет никаких шансов. Даже если бы они успели полностью
собрать и подготовить к бою все одиннадцать атакаторов. Путь дальнейших
действий вырисовывался только один. Но получить санкцию руководства будет
трудно. Почти невозможно.

- Что же ты предлагаешь? Олег наклонился к нему:

- Ты знаешь. - Затем положил руку ему на плечо. - Но убей бог, я даже не
представляю, как нам удастся это сделать.

Некоторое время они молчали, размышляя над тем, что пока не было
произнесено, но уже полностью занимало их мысли. Вдруг от двери послышался
веселый гогот, и спустя несколько секунд на кровать к Олегу шмякнулся
улыбающийся во весь рот Уимон.

- Олег, знаешь, Ольга сегодня придумала кататься на вагонетках по малому
рудному кольцу. Там много народу катается. И один тип, вот умора... - тут
он заметил, что у Олега не совсем то настроение, чтобы обсуждать его
веселые похождения и, оборвав себя, испуганно покосился на Кормачева. - Я
не вовремя, да?

Окаменевшее лицо говорило само за себя. Никто в команде даже не догадывался
о роли Уимона в проникновении команды внутрь производственного комплекса.
Поломку идентификационного портала все посчитали удачным стечением
обстоятельств, а то, что она произошла как раз в тот момент, когда Олег
вошел в проем, служило только лишним подтверждением удивительных
способностей их командира. И потому Уимон считался в команде чем-то вроде
Олеговой причуды, не совсем понятной, но вполне терпимой и не особо
обременительной. Ребята занимались с молодым куклосцем, приглядывали за
тем, чтобы его не обижали, но все равно держали дистанцию. Кто-то, кто
впитал неприязнь к обитателям куклосов с молоком матери, - дистанцию
подлиннее, кто-то, как, например, Йоргенсены, которые вообще узнали о том,
что на Земле существуют какие-то куклосы, в которых тоже обитают люди,
только попав к людям капониров, - покороче, но все, что касалось Уимона,
всегда определял Олег, и только он. Вот и теперь Кормачев молча ждал
реакции Олега, хотя слегка набрякшие желваки давали понять, что он сильно
не одобряет то ли то, что Уимон вот так бесцеремонно встревает в разговор
старших, то ли то, что этот приблудный вообще до сих пор ошивается в их
команде. Да еще завел шашни с членом одной из команд, направленных в
производственный комплекс для выполнения специальных заданий. Да к тому же
еще и сестрой командира. Впрочем, кто знает, что он думал на самом деле.
Олег окинул взглядом притихшего Уимона, задержав глаза на взъерошенном
хохолке и припухших губах, мельком подумав, что в его сестренке,
оказывается, таились настоящие глубины страсти. Откуда ему это было знать?
Когда он ушел из деревни, она была сопливой девчонкой, правда, характерец у
нее уже тогда был дай бог. А как она провела следующие несколько лет,
отчего попала в капонир и как жила там - об этом он имел представление
только из ее скудных рассказов. И вообще, та встреча в зонде-пробнике,
несмотря на все его особые способности, оказалась для него полнейшей
неожиданностью. И, надо признаться, это его испугало. Потом этот испуг
только усилился. Он ЗНАЛ, что чувствует Рисунок лучше любого из тех, с кем
ему до сих пор пришлось встречаться, но когда он попытался ощутить, что
ждет в будущем Ольгу и Уимона, то, несмотря на все его старания, улавливал
только пустоту. Олег не знал, что это означает, не знал, хорошо это или
плохо, и именно это пугало его больше всего. Хотя Ольга выросла и стала
совершенно другим человеком, с которым ему еще предстояло познакомиться, -
она все равно оставалась его младшей сестрой.

Олег протянул руку и потрепал Уимона по взъерошенному хохолку.

- Иди перекуси, ребята тебе там оставили.

Уимон похлопал глазами, бросил взгляд на Кормачева и, так и не поняв до
конца, что это было - поощрение или порицание, удалился, решив, что если
поощрение - то ему этого хватит, а если порицание - то не стоит усугублять.
Кормачев снова обратился к Олегу:

- Значит?.. Олег кивнул:

- Да, готовься к эвакуации. Остальные группы будут поддерживать связь с
"Рясниково" через группу Ольги. Я думаю, мощности их аппаратуры будет
достаточно. К тому же после нашего ухода интенсивность операций по изъятию
упадет на порядок.

Кормачев кивнул в ответ, но счел своим долгом заметить:

- Командованию это не понравится.

- У нас нет другого выхода, - в голосе Олега послышались нотки раздражения,
- ты же сам понимаешь, что игры с подворовыванием ни к чему толковому не
приведут. На этой планете есть только одна большая дубинка, и именно тот, у
кого она в руках, как раз и заказывает музыку.

Кормачев снова кивнул. Последнюю фразу он не совсем понял, но они все время
от времени вворачивали в речь словечки, выкопанные в какой-нибудь базе
данных, а смысл этого выражения он уловил:

- На какие сроки ориентироваться? Олег потер подбородок:

- Давай будем плясать от начала отгрузки двигателей. Эвакуацию проведем
одновременно с операцией по изъятию. Заодно и прикроем те группы, которые
останутся. Прикинь, как подбросить в их сеть информацию, которая после
нашего исчезновения отведет подозрения от остальных команд.

Еще одна неожиданная команда догнала Кормачева у дверей:

- И рассчитай маршрут отхода так, чтобы Уимон тоже смог пройти.

Кормачев замер, а затем медленно повернул голову и тихо спросил,
постаравшись, чтобы в его голосе прозвучало как можно больше удивления:

- Мне представлялось, что этот молодой человек должен остаться здесь...
м-м-м, так сказать, под опекой вашей сестры?

Олег, уже успевший вернуться к своим гаечкам, поднял глаза на своего
заместителя и улыбнулся:

- Нет, он пойдет с нами, и ты еще удивишься тому, как он нам всем
пригодится.

И, не объясняя больше ничего, снова опустил голову и занялся своими
гаечками. Кормачев недоуменно пожал плечами. Он слабо представлял себе, как
им может пригодиться этот юный и инфантильный выходец из Народа куклосов.
Что ж, если так, пусть Олег и думает, в конце концов именно поэтому он и
назначен командиром.

7

Сегодня их бригада вернулась с работы немного раньше, и Ольга решила перед
свиданием с Уимоном сбегать в шестой блок и принять душ. Их душевые кабинки
были закрыты уже второй день. Где-то этажом ниже прорвало канализационную
развязку, из-за чего из вентиляционных решеток изрядно попахивало, а в
самом блоке были закрыты все санитарные помещения. Вместо туалетов и
умывальников в дальнем конце казармы установили переносные туалетные
кабинки и ультрафиолетовые дезинфекторы кожи, а душ просто закрыли. Так что
Ольга, за те несколько лет жизни, что она провела в капонире "Заячий
бугор", успевшая привыкнуть к ежедневному душу, чувствовала себя несколько
не в своей тарелке.

Пока ноги несли ее в сторону лифтового холла, мысли девушки были далеко.
Уход Олега из деревни, так круто изменивший ее жизнь, из-за чего когда-то
было пролито столько слез, сегодня казался ей просто неотвратимым фактом.
Он должен был произойти, и он произошел. Да и вообще, вся ее жизнь виделась
четкой чередой логичных поступков, которая то грубо, то незаметно вела ее
по какой-то раз и навсегда определенной для нее дороге. Причем когда она
как бы оборачивалась назад, в прошлое, эта дорога становилась логичной,
ясной и понятной. А впереди все так же маячила каша из всевозможных путей и
вероятных поступков.

Вот и с Уимоном. Этот юноша с детским удивленным взглядом светло-серых глаз
по сравнению с другими ее кавалерами выглядел довольно бледно. Ольга
невольно улыбнулась, мысленно поставив рядом с Уимоном старшего сержанта
Крутилина и Потомственного лейтенанта Песцова по прозвищу "Писец". Один был
здоровенным детиной ростом за два метра, с пудовыми кулачищами и короткими,
крепкими пальцами, способными согнуть отвертку или без кусачек оторвать
кусок колючей проволоки. Второй - сплошным комком мышц, пальцем пробивавшим
стенку жестяного бачка с питьевой водой или свободно прыгавшим с высоты
десяти метров, чтобы, оттолкнувшись от земли, подскочить шустрым мячиком и
как ни в чем не бывало всадить короткую очередь из АКСУ в самую середку
силуэта такта. Но этот тонкий сероглазый парень с тяжелой судьбой и не
пытался корчить из себя крутого вояку (да и, сказать по правде, Ольга уже
успела подустать от крутых вояк), но в нем было свое мужество. Когда он
считал, что должен поступить именно так, а не иначе, то, несмотря на слезы
и сопли, которые вполне могли его одолеть в самый неподходящий момент, он
набычивался и делал так, как считал нужным. Даже если заранее было
известно, что от него только ошметки полетят. Адамс, один из берсерков из
команды Олега, рассказывал ей об эпизоде в самом начале их пребывания в
блоке. Когда стая, претендовавшая на лидерство в их блоке, попыталась
разобраться с командой.

- Знаешь, что меня поразило больше всего, - задумчиво сказал Адамс, уже
окончив свой рассказ, - его глаза. Когда он потянулся за этой своей
дурацкой ясеневой палкой, которую он все время таскает за собой, я увидел,
что ему дико страшно. Но он все равно будет драться. - Он почувствовал, что
Ольга не совсем поняла, ЧТО он имел в виду, и пояснил: - Ну, все наши
программы подготовки построены на оценке противника, на выработке плана
действий, с кем лучше не вязаться, кого вырубить первым, а кому достаточно
просто выбить палец и он, вопя, даст деру. Этот парнишка ни о чем таком
даже не подозревает. Но если он решил, что настало его время драться, - он
будет драться. До конца. До того, пока его не убьют.

Весь вечер после этого разговора Ольга долго присматривалась к Уимону,
пытаясь разглядеть в глубине его глаз эту, столь знакомую ей по Олегу,
решимость обреченного. Но в его глазах было только счастье. Он весь вечер
ластился к ней, как шаловливый котенок, хотя и пытающийся время от времени
выгибать спину и грозно шипеть, будто матерый боевой кот.

Когда в сумраке заброшенных коридоров, по которым они гуляли, внезапно
появлялись чьи-то неясные силуэты, Уимон замолкал и, обняв ее за плечи,
выпячивал грудь, глядя в сторону потенциальных обидчиков суровым взглядом.
Ольгу это немного смешило. Перед самым уходом из капонира, когда она уже
знала, что ее отобрали в команду для заброски в Средиземноморский
производственный комплекс, она сдала Песцову зачет по второй категории
руссбоя. Рукопашников такого уровня во всем капонире было всего шестеро, а
первую категорию имел только сам "Пи-сец". Но то, что идущий рядом парнишка
готов положить за нее жизнь, - грело.

К душевым шестого блока оказалась очередь, и Ольга прикинула, что, если
ждать, она никак не успеет, но возвращаться несолоно хлебавши ей не
хотелось. Ольга припомнила, что уровнем ниже в ответвлении одного обычно
пустого технологического коридора располагалась развязка магистрали
питьевой воды. Их бригада как раз и монтировала ее пару месяцев назад. И
тогда они врезали в магистраль отводной кран, чтобы ополоснуться после
работы, еще до прихода в казарму. Чем и занимались, пока их не перебросили
на другой участок. Все успели подзабыть об этой развязке. А сейчас как
вспыхнуло. Ольга окинула взглядом раздраженную очередь, усмехнулась и,
подхватив полотенце, двинулась в сторону пролета резервной межуровневой
лестницы.

Она почувствовала неладное, еще когда подходила к знакомому повороту. На
полу валялись какие-то тряпки, а после поворота ей под ноги попались
обломки пластика и разбитые пластиковые контейнеры. Вокруг самой развязки
вместо устроенной ими кабинки из двух листов сборочного пластика было
построено нечто непотребное из мешанины пустых контейнеров, выпотрошенных
матрасов и разнородных кусков пластика самой непонятной формы. А изнутри
было слышно чье-то тонкое попискивание. Ольга даже сначала приняла его за
мышиное, но этого просто не могло быть. В отличие от домов капониров в
сооружениях канскебронов никогда не встречалось никаких посторонних
организмов. Ни мышей, ни крыс, ни даже вездесущих тараканов. Как они этого
добивались - непонятно, но факт, как говорится, налицо.

Когда Ольга распахнула грубую дверь, сделанную из двух криво сваренных
кусков пластика, внутри странного сооружения послышалась испуганная возня.
Ольга включила плечевой светильник. Яркий луч выхватил из темноты две
обнаженные женские фигуры, забившиеся в угол и испуганно заслонявшиеся
руками то ли от света, то ли от вошедшего гостя, кто бы он ни был. У каждой
из девушек, а Ольга сумела разглядеть, что, несмотря на свой не очень-то
ухоженный вид, обе довольно молоды, на лодыжку был надет грубо сделанный
браслет, изготовленный, похоже, из обрезка трубы, к которому крепилась
уродливая самодельная цепь из тронутых ржавчиной, тяжелых металлических
звеньев. Ольга присвистнула:

- Это кто это у нас здесь такие?

Девушки убрали руки от лиц и испуганно вглядывались в лицо гостьи, потом
одна тихо ойкнула и, прянув к ней, жарко зашептала:

- Уходи быстрее, они должны вот-вот прийти. Если они тебя увидят...

В этот момент из-за поворота коридора послышались грубые мужские голоса.
Говорившая закусила губу и, со всхлипом выдохнув, горько прошептала:

- Поздно.

Ольга скрипнула зубами и, глухо буркнув: "Ну это с