проникнуть ни один
"дикий". Их попытки, как правило, заканчивались неминуемым распылением или,
в лучшем случае, - рудниками делящихся материалов. Но ведь он сам уже
несколько месяцев жил в компании "диких", так почему бы здесь не оказаться
и другим?

"Дикий" хмыкнул и, отвернувшись, вновь завозился где-то внизу.

- Свети лучше.

Через несколько секунд по корпусу зонда пробежала легкая дрожь, а "дикий"
щелкнул тумблером и, отстегнув маску, удовлетворенно произнес:

- Ну вот и славно. - И пояснил Уимону: - Не знаю, сколько нам здесь сидеть,
но без системы регенерации мы загнулись бы уже через полчаса... - Он
осекся, заметив, что Уимон смотрит на него, изумленно разинув рот. - Ты
чего?

Уимон сглотнул и неуверенно спросил:

- Олег?..

"Дикий" насупился, но в глубине глаз ясно вспыхнула радость:

- Ты знаешь Олега?

Уимон кивнул, уже поняв, что, несмотря на поразительное сходство, перед ним
все-таки не Олег, но... "Дикий" пару мгновений молча смотрел на него, а
потом сказал:

- Я не Олег, я - Ольга...

5

На верхней галерее изрядно дуло. Причем всегда. Иначе и быть не могло -
ведь сооружение возвышалось над бескрайней, тянущейся на сотню миль в любую
сторону крышей производственного комплекса на добрых пять десятков
человеческих ростов. Вид отсюда открывался великолепный. Днем - облачные
башни в бездонном синем небе, а ночью видимый мир накрывал купол мерцающих
звезд. Во всем производственном комплексе это было единственное место,
откуда можно было увидеть звезды. Если, конечно, не воспользоваться одним
из люков и не влезть на саму крышу. Но все люки на крышу находились под
контролем Вопрошающих. А на верхнюю галерею ажурной разгонной колонны пока
еще можно было попасть относительно свободно. Колонна находилась в процессе
монтажа, и потому для ограничения доступа использовались простейшие коды,
которые Кормачев с Накамурой взломали в шесть секунд. Поэтому когда Уимон,
сегодня специально сбежавший пораньше из синей монтажной зоны, где их
бригада работала последние два дня, перехватил Ольгу у центрального
лифтового тамбура и, весь пунцовый от смущения, робко предложил немного
погулять после работы, то на вопрос девушки: "Ну что, куда пойдем?" - не
нашел ничего лучшего, как промямлить:

- Может, на верхнюю галерею?..

Это было самое поэтическое место для первого свидания. Ну не назначать же
свидание в третьем лифтовом тамбуре или у поворота второго технологического
тоннеля? Ольга на мгновение задумалась, отчего у Уимона жаром отдало в уши,
но затем благосклонно кивнула:

- Ну хорошо.

И вот теперь, стоя в насквозь продуваемой решетчатой кабине лифта, медленно
ползущей вверх сквозь ажурное тело разгонной колонны, Уимон клял себя за
эту дурную мысль. Нет, ну надо было придумать столь дурацкое место для
встречи с девушкой?! Ольге, похоже, до пронизывающего ветра не было
никакого дела. Она прилипла к решетке и восторженно крутила головой.
Удивительная девушка! Уимона и самого часто тянуло сюда, наверх, но он знал
немало людей, которые, поднявшись над уровнем крыши всего на пару
человеческих ростов, бледнели и забивались в угол лифта, изо всех сил
зажмурив глаза. А некоторые даже начинали блевать. Молодой Йоргенсен даже
как-то высказал предположение, что лифт именно потому и имеет решетчатый
пол и стенки, чтобы в нем не задерживалась блевотина. Это было высказано со
смехом, когда они с Уимоном выволакивали из лифта бледные, облеванные тела.
Но Ольга совсем не такая, в ее глазах нет страха, только восторг. Уимон
счастливо вздохнул и тут же смущенно покосился в сторону девушки. Вот
идиот, на свидании с самой лучшей девушкой на свете вспоминать о таких
вещах.

После той невероятной встречи в восьмом тоннеле Ольга вошла в его сны своим
совсем не девичьим, размашистым шагом и устроилась там довольно
основательно. Они проторчали в зонде почти двенадцать часов. Хилая система
регенерации воздуха выдержала только девять. Остальное время они по очереди
передавали друг другу Ольгин фильтр. Уимон попытался сделать так, чтобы
большую часть времени через фильтр дышала девушка, но она решительно
воспротивилась. Когда покореженная взрывами дверца распахнулась с гулким
звоном лопнувших натеков оплавленного металла, приваривших дверцу к
обшивке, и в проеме возникла взъерошенная и покрытая сажей физиономия
Олега, они уже были на последнем издыхании. Уж больно много окислов
углерода попало в их кровь.

Реанимационному блоку потребовалось всего два с половиной часа, чтобы
привести Уимона в полный порядок. Когда он выбрался из капсулы, его ждали
Олег и Ольга. Судя по несколько натянутым лицам, брат и сестра были
неудовлетворены состоявшейся беседой. Это означало, что Ольга покинула свой
реанимационный блок гораздо раньше, чем он. Уимон с детства привык к тому,
что он намного слабее сверстников, и этот факт, по идее, никак не должен
был его задеть. Однако задел. Уимон с неожиданным огорчением подумал, что
теперь, пожалуй, у него нет никаких шансов хоть как-то обратить на себя
внимание ТАКОЙ девушки. Но, к его удивлению, девушка подошла к нему и,
бесцеремонно взяв руками его голову, наклонила ее и оттянула веко.
Некоторое время она внимательно рассматривала что-то в его глазу, а затем
отпустила веко и удовлетворенно кивнула:

- Вроде ничего.

Уимон, несколько озадаченный и смущенный столь пристальным вниманием, все
же воспользовался моментом и озабоченно спросил:

- А ты как?

Девушка покосилась на брата и, растянув губы в ехидной улыбке, ответила:

- Почти нормально. Почти. И должна тебе сказать, что пожар не имеет к моим
проблемам никакого отношения.

Олег почти никак не отреагировал на шпильку сестры, только еле заметно
наморщил лоб. Ольга усмехнулась, взмахнула густыми, длинными ресницами,
порывисто развернулась, а затем, тряхнув стрижеными волосами, широким,
размашистым шагом двинулась к выходу из медицинского блока. Уимон проводил
ее расстроенным взглядом, но окликнуть так и не решился.

Всю следующую неделю он мучился от желания разыскать Ольгу, но не знал, как
это сделать. А заговорить с Олегом никак не решался. Такое он испытывал в
первый раз. Его статус был слишком ничтожен, чтобы на него обратила
внимание хоть одна женщина, к которой он не испытывал отвращения. А о том,
чтобы получить услуги Подруги развлечений, вообще речи быть не могло.
Конечно, и раньше ему нравились девушки, и иногда, наслушавшись разговоров
взрослых или сбежав от их насмешек, он забирался в какой-нибудь укромный
уголок и представлял, как оно все происходит. Как правило, в самый
интересный момент кто-то все портил. Иногда это была кухарка, которой
срочно понадобилось вынести помойное ведро, иногда Вопрошающий, а как-то
раз его выследили сверстники. Они потом долго издевались над ним, отбив
охоту заниматься чем-нибудь подобным. Но сейчас все было не так. У него не
было желания забиться куда-то и придумывать себе что-то. Сейчас он хотел
видеть ЕЕ. Хотя и не знал, что он ей скажет, когда увидит. Вернее, слова
просто теснились у него в голове. Но КАК произнести их мгновенно
пересыхающими губами?..

Наконец наступил день отдыха. С утра Уимон поплелся в дальний конец,
надеясь искупаться и позагорать без помех. Обычно он по выходным занимался
в тренажерном зале с Адамсом или в классе инструктажей с Кормачевым. Олег
посчитал необходимым составить для него особую программу по типу той, что
прошли они все в своем капонире, чтобы, как он сказал: "... мы все могли
общаться на одном языке". Но сейчас Уимон решил сачкануть от занятий. Ему
хотелось побыть одному. Именно потому он и выбрал дальний конец помещения.

Однако его надежды на одиночество не оправдались. Когда он обогнул озерцо и
перебрался через стоящий камень либо искусственное образование, формой,
цветом и фактурой весьма напоминавшее таковой, то буквально уткнулся носом
в выступающие ключицы уже разлегшегося на камне Олега. Уимон замер,
отчего-то испытав неловкость и отчаянно стараясь сообразить, что ему делать
дальше. Самым сильным было побуждение потихоньку, пока Олег его не заметил,
отступить за камень и исчезнуть. Но он не мог припомнить ни единого раза,
когда ему или кому бы то ни было другому удалось бы застать Олега врасплох.
Тот буквально кожей чувствовал приближение человека или предмета. А может,
ПРЕДЧУВСТВОВАЛ? Попытка тихонько ретироваться выглядела бы несколько глупо.
Терзания Уимона разрешились сами собой.

Олег пошевелил коленкой, повернул голову, улыбнулся (вернее,
продемонстрировал гримасу, которая у него обычно заменяла улыбку и должна
была свидетельствовать о его хорошем расположении духа) и произнес:

- Садись.

Уимон послушно опустился на разогретый солнцем камень. Они помолчали.

- Ольга о тебе спрашивала. Уимон встрепенулся:

- Когда?

- Вчера.

Уимон замялся, не зная, как продолжить разговор, но Олег снова пришел ему
на помощь:

- У меня есть пропуск-идентификатор в зеленый подуровень. Если хочешь,
можешь сегодня сходить. Я настрою его на тебя. Или завтра. У нее сегодня
сдвоенная смена, а завтра - обычная. Так что ты вполне сможешь перехватить
ее после смены у центрального лифтового тамбура.

Уимон почувствовал, как у него полыхнули щеки. К такому повороту событий он
был совершенно не готов и потому не нашел ничего лучшего, чем смущенно
промямлить:

- Спасибо, но я сегодня не могу. У меня... занятия с Кормачевым... по
истории, а потом еще тренировка с Накамурой.

Олег невозмутимо кивнул:

- Ну как знаешь.

Весь день Уимона бросало то в жар, то в холод. Жить с ощущением того, что
все мечты последней недели находятся от него на расстоянии вытянутой руки,
оказалось ничуть не менее мучительно, чем при полном отсутствии шансов. К
вечеру, окончательно измучившись и прокляв собственную трусость, он твердо
решил завтра обязательно встретить Ольгу у центрального лифтового тамбура и
сказать... Вот что сказать, он так и не придумал. Поэтому когда он все-таки
появился у дверей тамбура, то не смог вымолвить ничего, кроме дурацкого
предложения о верхней галерее...

Лифт наконец-то добрался до высшей точки и остановился, громко лязгнув
предохранительными скобами. Ольга отлипла от решетки и повернула к Уимону
сияющее лицо.

- Никогда не была так высоко.

Уимон дернул головой, что должно было означать утвердительный кивок, и
ответил слегка севшим голосом:

- Я тоже, то есть, конечно, пока нас сюда не назначили. - Он на мгновение
задумался, не зная, о чем же говорить дальше, но затем собрался с духом и
выпалил: - До того как монтаж антенны наведения поручили нам, здесь
сменилось уже шесть бригад. Они не смогли работать на такой высоте. А я...
то есть мы - ничего. Вот Накамура, так тот вообще сюда солнце встречать
ездит. Говорит, что это дисциплинирует тело и разум.

Они опять помолчали. Потом Ольга спросила:

- Слушай, а ты из какого капонира? Уимон покраснел, будто его поймали на
чем-то постыдном, и тихо ответил:

- Я не из капонира, я из куклоса. Ольга удивленно посмотрела на Уимона:

- Но как ты попал к Олегу?

- А разве Олег тебе не рассказывал? Ольга фыркнула:

- Он вообще не знал, что я тоже среди людей капониров. Поэтому после того
как я вылезла из реанимационного блока, он полчаса надирал мне задницу по
поводу того, что я вообще появилась в производственном комплексе, а потом
расспрашивал о том, что происходит в "Рясниково". Ты знаешь, что это такое?

Уимон коротко кивнул. Олег никогда ничего не делал без причины, и то
обстоятельство, что его и сестру он оставлял в неведении, должно было иметь
свою внутреннюю логику. А Уимон уже дано понял, что если он не хочет
оставаться в команде всего лишь этаким приблудным, опекаемым, то должен
научиться думать. По-видимому, Ольга пришла к такому же выводу, потому что
коротко вздохнула и произнесла:

- Ну что ж, давай знакомиться по-настоящему...

Они проговорили почти всю ночь. К рассвету ветер утих, а затем вновь набрал
силу, но теперь уже дул в противоположном направлении. Ольга рассказывала
об их жизни в деревне, о том, из-за чего Олег покинул родные места, о том,
как она жила после его ухода, о годах, проведенных в капонире, и перед
Уимоном открывался совершенно иной мир. До сих пор все члены команды Олега
в основном сводили разговор к тому, КАКОЙ была Земля до Нашествия. И только
сегодня он осознал, что почти ничего не знает об их жизни. И вот теперь эта
жизнь предстала перед ним. А он, в свою очередь, рассказывал об отце, об их
странствиях, о дядюшке Иззекиле, с удивлением ловя себя на мысли, что
рассказывает об этом впервые. До встречи с Ольгой он вспоминал только
последние годы жизни в Енде. Про жизнь в Енде он рассказывал Олегу и его
команде очень подробно. Обо всем, что знал, о чем слышал и про что
догадывался. Обо всем, чем занимался Енд и его обитатели.

Когда они наконец добрались до центрального лифтового тамбура, уже
заканчивалось время завтрака второй рабочей смены. Хотя в тамбуре еще было
немноголюдно, поток людей нарастал с каждой минутой. Ольга остановилась и,
повернувшись к Уимону, несколько мгновений разглядывала его в упор. Ему
даже стало немного не по себе. Потом ее лицо смягчилось, и Уимон
почувствовал, что от ее улыбки у него восторженно затрепетало сердце. А
Ольга вдруг шагнула к нему и, чуть наклонив голову, коснулась губами его
порозовевшей щеки.

- Пожалуй, ты мне нравишься. У Уимона засосало под ложечкой. Ольга
усмехнулась, погладила его по щеке и закончила:

- И учти, до тебя я этих слов никому не говорила. - Она сделала паузу и
внезапно добавила: - Ты береги Олега, а то после той схватки с волками он
слишком уж уверовал в свою неуязвимость. - И двинулась прочь своим широким
независимым шагом, оставив Уимона в полном недоумении. ЕМУ поберечь ОЛЕГА?!
Он вдруг вспомнил фразу, которой Ольга закончила рассказ о схватке Олега с
волками. Она тихо произнесла: "После той охоты Олег... разучился
улыбаться".

И ему показалось, будто он понял, что она имела в виду.

6

Из-за спины послышался шорох, а затем шипение:

- Давай...

Олег покосился через плечо. Но неясная фигура, тихо прошептавшая это слово,
уже отделилась от стены и скользнула в темноту. Олег слегка прищурился, но
от этого темнота не стала более прозрачной. Он скривился и двинулся вперед,
полагаясь только на свои ощущения. Метров через двадцать тоннель сузился, и
ему пришлось наклонить голову, чтобы не задеть макушкой нависающий потолок.
Этот тоннель очень слабо напоминал что-либо созданное канскебронами. Этот -
прокопали они сами. И сейчас они были заняты как раз тем, для чего и был
прокопан этот тоннель.

Олег сделал еще один поворот и, слегка надавив ладонями на гладкую плиту
облицовки, сдвинул ее в сторону. По глазам ударил свет. Олег высунул голову
и осторожно огляделся. Тускло поблескивали гигантские цилиндры транспортных
контейнеров. Олег выскользнул из ниши, образовавшейся на месте сдвинутой
плиты облицовки разгонной камеры тоннеля, и, подскочив к исполинскому боку
контейнера, еще раз огляделся. Где-то метрах в трехстах впереди, у самого
обреза тоннеля маячила уродливая фигурка Вопрошающего. Так и должно быть.
Вопрошающие частенько использовались в качестве оконечных устройств
комплекса охранных и тестовых сенсоров в отсеках, уже включенных в
производственную цепочку. Вообще, в те сектора и отсеки, которые были уже
готовы для включения в производственный процесс, доступ рабочих
прекращался, остальные наладочные и тестовые работы проводил персонал,
состоящий исключительно из Измененных. Но, несмотря на густую сенсорную
сеть, в некоторых отсеках время от времени все-таки появлялись личности,
присутствие которых в этих отсеках не было продиктовано производственной
необходимостью. Во всяком случае, как эту необходимость понимали сами
канскеброны. Они-то как раз об этих появлениях даже не подозревали. Рецепт
секрета был прост - десяток сейсмосенсоров, повешенных на один кабель,
вместо строго индивидуального подключения, близко подходящее ответвление
тоннеля обслуживания, полтора десятка здоровых мужиков с кайлами и
лопатами, перенесенная на две цифры запятая в установочных данных уровня
чувствительности сенсоров, сброшенная через коренной узел на пароль
Вопрошающего, обслуживающего данный отсек. Вот и сейчас Вопрошающий
продолжал спокойно торчать в отведенном ему месте, никак не реагируя на то,
что в разгонной камере появилось полдюжины странных личностей, которые не
имели никакого права здесь находиться. Ну еще бы, при заданном уровне
чувствительности тот вряд ли отреагировал бы на появление в отсеке стада
слонов.

У переднего обреза ближнего контейнера возник Адамс:

- Десятый и одиннадцатый контейнеры. ОНИ должны быть сложены у самой
крышки. Олег кивнул:

- Хорошо. Только давайте побыстрее. Что-то мне сегодня здесь не нравится.

Адамс кивнул в ответ и, повернувшись к остальным, энергично махнул рукой.
Фигуры, столпившиеся у отодвинутой плиты облицовки, ясно показывающей, где
находится выход из подпольного тоннеля, пришли в движение.

Спустя двадцать минут два крайних контейнера были аккуратно отделены от
связки и освобождены от крышек. Из их исполинских недр были осторожно
выгружены сложной конфигурации предметы и сложены на узкой загрузочной
платформе. Олег, все это время отслеживавший реакции Вопрошающего (все-таки
у него как-никак были еще и собственные глаза, а ну как плюнет на сенсоры и
решит просто посмотреть), легко вскочил на платформу и прошелся вдоль
уложенных конструкций.

- Две боковины, три носовых и одна кормовая части, восемь панелей
управления, шесть пилотских модулей и четыре комплекта подкрыльевых
пилонов, - тихо доложил Адамс и добавил: - Теперь загрузка десятого и
одиннадцатого контейнеров соответствует спецификации.

Олег задумчиво потерся щекой о плечо. Вроде все пока шло нормально, но...

- Черт, мне что-то очень не нравится. Ты отслеживаешь всю сенсорную
информацию, которая поступает из этого отсека?

Адамс молча склонил голову. Вопрос был излишним. Операции изъятия, подобные
сегодняшней, они проводили уже более десятка раз, и система была полностью
отработана. Легкий наручный комп, куда сходились все данные от специальных
узловых блоков, которые они перед началом операции навесили параллельно
штатным и чье предназначение заключалось в том, чтобы на выходных каналах
все происходящее в этом отсеке выглядело так, как и должно было быть, пока
не выдал ни одного тревожного сигнала. Но умение Олега чувствовать Рисунок
до сих пор также ни разу не дало осечек, поэтому его беспокойство
заслуживало самого серьезного внимания. Адамс остановился и, присев на
откос подкрыльевого пилона, склонился над компом.

Между тем операция подходила к концу. К разгонному блоку пристыковали одну
дополнительную секцию, которая отличалась от остальных тем, что ее
генератор имел только четверть стандартного количества разгонных катушек, в
образовавшееся после подобной модификации пустое пространство загрузили все
детали, извлеченные из транспортных контейнеров, а затем быстро привели
контейнеры в первоначальное состояние. Олег придирчиво осмотрел все замки и
фиксаторы и окинул взглядом пространство разгонной камеры, зацепившись
взглядом за скрюченную фигуру Адамса, все так же торчащую на загрузочной
платформе. Тот что-то лихорадочно набирал на миниатюрном пульте своего
наручного компа.

- В чем дело?

Адамс молча мотнул головой, давая понять, что пока не может оторваться.
Олег развернулся к остальным и резким жестом указал в сторону сдвинутых
плит облицовки. Люди быстро и бесшумно исчезли в проеме подпольного
тоннеля. В огромном пространстве разгонной камеры осталось только две
молчаливые фигуры.

Наконец Адамс набрал последнюю команду и разогнулся, разминая затекшую
спину.

- В отсеке было два сенсора-накопителя. И до сброса информации у них
оставалось всего полторы и четыре минуты. Еле успел их перезагрузить.

Олег нахмурился. Новость была тревожной. Сенсоры-накопители были чисто
охранными устройствами