стью откликнулся Дэви. - Я тоже
немножко рисую. Хотите посмотреть, что я сейчас делаю?
  Лина. машинально кивнула и сделала несколько растерянных шагов к
мольберту. Дэви веселым движением сдернул покрывало со стоявшей на нем
работы.
  Ничего подобного - ни по замыслу, ни по технике исполнения - Лина никогда
раньше не видела. Резной деревянный планшет был слегка углублен внутрь, и
в нем цвел уголок морского дна - такого прекрасного, какое бывает только в
море Сиренополя. И все это было сделано из кусочков ткани - воздушной,
блестящей и более плотной - подобранных так искусно, что совершенно не
было заметно, где и как один из них переходит в другой, а иллюзия
реальности была полной, и красота этого незаконченного творения
завораживала. Лина зажмурила глаза и встряхнула головой, словно отгоняя
навязчивое наваждение. Десятилетний ребенок ?
  - У Дэви не хватает фантазии, - зазвучал за ее спиной приветливый голос
Белль. - Он изображает только то, что видел. Здравствуйте, Лина.
  Она обернулась.
  - Здравствуйте. Ваш брат... у меня нет слов. Вы помогали ему?
  Улыбаясь, Белль помотала русой головкой.
  - Нет, что вы! Мальчики сами занимаются своими делами. Кстати, вы уже
видели, какую подставку сделал для вас Мик? Нет? Какой же ты все-таки
эгоист, Дэви, разве ж можно забывать о брате? Вот она стоит.
  Конечно, Лина уже давно заметила это темно-шоколадное деревянное кружево,
но что это подставка для ее работ...
  - Какая красота! Спасибо... А где Мик , я хочу его поблагодарить...
  И тут на какой-то момент все лицо Белль замерло в улыбке, но это было
совсем неуловимо, и через мгновение ее белые зубы блеснули еще ярче, и
девушка ответила:
  - Ну что вы, Мик делал это с радостью. Он сейчас придет, и, если вы
хотите, мы покажем вам древний Сиренополь.
  - А Лион пойдет с нами? - спросил Дэви.
  - Да, он обещал. Лион - это мой друг,- пояснила Белль. - Не жених, а
просто друг. Он помолвлен с дочерью мэра Сиренополя, но она не любит
древних развалин. Слышите? Мне кажется, это они с Миком разговаривают там,
внизу. Идемте, Лина.

  * * *

  Размытые силуэты кораллов колыхались разноцветными причудливыми цветами, и
неуловимыми яркими молниями мелькали между ними маленькие мелководные
рыбки. Толща воды перед глазами была полупрозрачной и нежно-бирюзовой, а
если приподнять голову, можно было увидеть краешком глаза, как яркое дно
отражается всеми своими красками на внутренней поверхности пленки воды. И
хотелось любоваться этим зрелищем часами, но воздух в легких неумолимо
кончался, и, последний раз взглянув вверх, Лина вынырнула.
  Лион уже вышел из воды, и его черные, как смоль, мокрые волосы сверкали на
солнце. Он взбирался вверх по камням, и казалось, что его мускулистые
загорелые ноги не касаются беспорядочного каменного хаоса - таким легким,
быстрым и воздушным было каждое его движение. Почувствовав взгляд Лины,
Лион остановился, ослепительно улыбнулся и протянул ей сильную руку,
помогая взойти на камень. Белль и близнецы уже выкупались и ждали их
наверху.
  - Ты сам участвовал или только смотрел? - донес ветер обрывок их разговора.
  - Только смотрел, - ответил брату Мик,- но говорят, что это тоже полезно.
  Белль шутливо дернула обоих братьев за черные кудряшки и широко улыбнулась
навстречу Лине и Лиону.
  Трава на плато была выжжена солнцем, но ее тепло-охристый цвет чудесно
гармонировал с белыми, чуть кремоватого оттенка стройными колоннами
древнего города. Сухие злаки пробивались между каменными плитами, ровные
ряды колонн вели к полуразрушенному, но величественному портику, а внизу
ярким синим цветом сверкало море. Каким-то неуловимым очарованием,
впитавшим в себя ушедшие века, древний Сиренополь даже превосходил
нынешний.
  - По легенде, здесь, в этом городе, жили сирены, когда они еще были просто
земными женщинами, - сказала Белль. - И так возникло название -
Сиренополь...
  Лион, гибкий и легкий, как леопард, взлетел на обломок колонны и так же
невесомо, играючи, спрыгнул вниз.
  - Наша Белль поет, как сирена, - сказал он Лине. - Белль?
  Девушка улыбнулась и, беззаботно вскинув голову, взяла несколько высоких
мелодичных нот.
  Неимоверно высоких. Немыслимо мелодичных. Нет, никогда и нигде Лина не
слышала такого дивного, неземного голоса. А Белль уже, смеясь, играла с
близнецами, словно это не она только что явила подлинное чудо.
  - Но, Белль, - все-таки сказала Лина . - С таким голосом вы могли бы стать
звездой мировой оперы, вы могли бы...
  - Ну что вы, Лина,- улыбнулась она. - Для вас, чужестранцев, искусство -
серьезное занятие, вы учитесь этому и, естественно, добиваетесь каких-то
высот. А для нас в Сиренополе в этом нет ничего особенного. Мы все
понемножку... Ну, например, Дэви, вы видели, рисует, Мик работает по
дереву, Лион танцует, я пою... Ведь это так просто.
  - Идемте, я покажу вам портик, - предложил Лион. Лина взяла протянутую
руку и пошла по нагретым солнцем мраморным плитам, стараясь попадать в
такт его плавных, парящих шагов. Как же должен танцевать этот человек,
если он даже ходит, почти не касаясь земли...
  В портике было тихо и прохладно, и свежий запах моря, смешиваясь со
стоячим воздухом, пропитанным древностью, создавал совершенно неповторимый
запах. Звонкие удары каблучков Лины многократно отразились от стен, а
неслышные шаги Лиона сгладили их мягким шуршанием. Лина взглянула на море
сквозь частый двойной ряд колонн.
  - Как здесь красиво, - чуть слышно произнесла она. - Какое это вообще
чудо - Сиренополь... Почему люди, приезжающие сюда, не остаются здесь
навсегда?
  Лион ответил не сразу.
  - Наши законы запрещают это. Как только у гостей возникает подобный
вопрос, кто-нибудь из сиренопольцев объясняет им это.
  - Законы Сиренополя... А почему с ними нельзя ознакомиться сразу, заранее?
  - Законы Сиренополя, - медленно повторил он. И внезапно - Лина даже не
успела вздрогнуть - Лион схватил ее за запястья и с силой неистового
морского ветра навернул к себе.
  - Я люблю свой город. Я знаю, что это самый лучший из когда-либо
существовавших городов. Но вы - вы прекраснее любого города на земле,
Лина. Законы Сиренополя... когда-нибудь я расскажу вам. Но будет лучше,
если вы уедете отсюда раньше... чем я вам расскажу.
  Захваты его пальцев были сильными, но не причиняли боли и даже не
сдавливали ее кожи - пальцы человека, умеющего точно распределять
напряжение каждой мышцы своего тренированного смуглого тела. Лина с
улыбкой высвободила руки. И зачем она заговорила о каких-то законах - ведь
это совсем неинтересно...
  - Вы хотите, чтобы я уехала, Лион?
  - Я... разве я это сказал?
  ...Краешек огромного сиренопольского солнца скрылся за горизонтом, когда
Лина, Белль, близнецы и Лион шли по беломраморной городской набережной.
Высокая фигура девушки в белом платье с открытыми плечами, на которые
ложились прямые пряди белых волос, ирреальным силуэтом возникла в
густо-ультрамариновых сумерках.
  - Стефания, - радостно сказала Белль. - Это Стефания, невеста Лиона. Лина,
гостья нашего города, художница.
  Едва приостановившись, Стефания сверкнула белыми, как платье и волосы,
зубами. Ее обнаженные загорелые руки и ноги тонули в полумраке, но четко
обрисованная платьем фигура была безупречной, как и уверенная, твердая
походка, залюбовавшись которой, Лина даже обернулась.
  - А каким видом искусства занимается Стефания? - спросила она у Белль,
когда белый силуэт растворился в сумерках.
  - Высокая гимнастика над водой,- последовал не совсем понятный ответ. -
Она может делать со своим телом все, что захочет - правда, Лион? Он ее
очень любит, - закончила Б„лль, лукаво блеснув длинными черными глазами.
  Лион молчал. Лина так и не взглянула в его сторону.

   

                                * * *


  Утреннее солнце бросало мягкие блики на чуть подернутую мелкой рябью
поверхность моря. Блестящие перекладины над водой продолжались широко
раскинутыми руками Стефании, и она медленно, плавно совершала поворот за
поворотом вокруг оси своих сильных, мускулистых рук. При каждом повороте
ее голова и маленькие крепкие ступни поочередно уходили под воду, и белые
волосы на мгновение распускались причудливым цветком - и снова повисали
мокрыми прядями.
  - Мне кажется, вы заблуждаетесь, госпожа Стефания, - сказал, наклонившись
на краю помоста, секретарь.
  Она закончила сотый поворот и напрягла руки, вытянув в струну свое
безупречное тело в белом купальнике.
  - Что вы сказали? - холодно спросила она. - Я не понимаю вас.
  - Мне кажется, госпожа Стефания, что вы неправы, - судорожно сглотнув,
повторил он. - Ведь вы жительница Сиренополя, больше того - вы дочь
мэра... А госпожа Лина - чужестранка... она не настолько опасна для вас,
чтобы вы забыли о древних традициях нашего города, самого прекрасного и
справедливого города на...
  - Вы отказываетесь исполнять мои указания?
  - Нет, но.., - он набросил легкое махровое полотенце на округлые
совершенные смуглые плечи, - вы неправы, госпожа Стефания.

  * * *

  В воздухе дивными звуками таинственных музыкальных инструментов звенели
сверчки, неуловимо и стремительно сгущались сумерки. Лина медленно шла по
тенистой сумеречной аллее, вдыхая терпкий аромат распускающихся ночных
цветов. Весь этот длинный, замечательный день она провела одна, и это было
очень тонко и деликатно со стороны Белль, ее братьев и... да, и Лиона. Они
сумели понять, что для ее сумбурной и незащищенной души действительно
важно остаться на время наедине с собой, насладиться безграничной
свободой, соскучиться по узам дружбы и привести в какую-то систему
беспорядочно теснящиеся в голове разноцветные эмоции.
  Все было удивительно здорово. С утра она распродала почти половину своих
акварелей, засветившихся особенной красотой в темно-шоколадном обрамлении
резной подставки Мика. Потом была прогулка по залитой ярким, но
мягко-ласковым солнцем набережной Сиренополя - боже мой, ну что может быть
прекраснее Сиренополя? И море, удивительное море, и пляж из белого
кораллового песка... А потом, уже ближе к вечеру, она купила эту шляпу,
из-под которой можно так таинственно-лукаво взглянуть в глаза Лиона...
  Лина и Лион - как будто кто-то специально подбирал имена. Он очень
красив... А эта девушка, его невеста, ее зовут Стефания, в темноте было не
разобрать, красива она или нет. И любит ли он ее - это тоже было
непонятно...
  - Простите, госпожа, мне очень неловко прерывать вашу прогулку. Но, увы, я
вынужден просить вас об одной очень маленькой, но жизненно важной для меня
услуге...
  Лина остановилась и подняла глаза. Невысокий, неброско одетый немолодой
человек с чуть растерянным выражением лица смотрел куда-то мимо нее
большими карими глазами.
  - Я слушаю вас, - мягко сказала она. И, вспомнив любимое выражение
сиренопольцев, добавила:
  - Я всегда рада помочь.
  - Понимаете, - словно с трудом проговорил человек, - я слепой.
  Слепой! Последние лучи уже скрывшегося за горизонтом солнца еще окрашивали
море лилово-сиреневыми бликами. От огромной серебристо-кремовой луны
протянулась по морю яркая дорожка, а по белому мрамору набережной -
полупрозрачные Фиолетовые тени. Этот удивительный вечер... разве можно,
чтобы человек не видел такой красоты?
  - Я потерял свою трость, и мне теперь будет затруднительно добраться до
дома, - виновато продолжал он. - Если бы вы только согласились проводить
меня...
  - Я приезжая, - тихо сказала Лина.
  Человек улыбнулся - и его глаза тоже улыбнулись, совсем живые карие глаза,
которые никогда не оценят дивной красоты Сиренополя...
  - Это не страшно. Я прекрасно знаю дорогу, мне просто хотелось бы избежать
столкновений... с посторонними предметами... вы понимаете...
  ...Широкие беломраморные ступеньки поднимались к величественной
инкрустированной двери. В их городе подобный дом мог бы позволить себе
только миллионер или член правительства, подумала Лина... но здесь, в
Сиренополе, красота архитектуры еще не говорит о высоком положении и
достатке. Ее спутник распахнул дверь уверенным движением. Лина
остановилась на пороге.
  - Войдите, - попросил он. - Пока я не найду запасную трость, я совершенно
беспомощен.
  В комнате было абсолютно темно - конечно, зачем слепому свет? Стараясь не
отставать от него, Лина прошла в смежную комнату, задела какой-то предмет,
с грохотом упавший... Я сама совершенно беспомощна здесь, подумалось ей.
  И внезапно зажегся свет. Белый, яркий, ослепляющий привыкшие к сумеркам
глаза. И в океане этого всепоглощающего света стояла Стефания.
  В первый момент Лина не узнала ее, было только смутное впечатление чего-то
знакомого, и, часто смаргивая обожженными светом глазами, она сказала:
  - Здравствуйте.
  Стефания усмехнулась - белые зубы, белые волосы, белое платье,- вспомнила
Лина. В ее глазах возник вопрос, перехваченный еще до того, как был
высказан.
  - Это был мой секретарь.
  - Но, если вы хотели поговорить со мной, - начала Лина, - почему...
  - Я не хочу с вами говорить. Я хочу от вас избавиться.
  В ее голосе звучал холодный бестрепетный металл, и в изумление Лины начал
медленно вкрадываться неосознанный страх. Широко раскрытыми глазами она
смотрела, как загорелая с белыми ногтями рука Стефании нащупала на столе
круглую серебристую кнопку и несколько раз ритмично нажала на нее.
  - Что вы делаете?
  - Я сообщаю, - подчеркнуто спокойно заговорила Стефания, - что в моем доме
- кстати, в доме мэра Сиренополя - совершена попытка ограбления. Между
прочим, это сенсация - ведь в нашем городе практически нет преступности. И
знаете, почему? Потому что любое преступление, даже не столь тяжкое, в
Сиренополе карается смертью. Через несколько минут вас казнят.
  Какая-то фантасмагория, лихорадочно думала Лина. О чем она говорит? Что ей
нужно? Скрыться, исчезнуть из этого дома как можно скорее...
  - Только не пытайтесь бежать, - сказала Стефания. - Ваша физическая
подготовка заслуживает разве что жалости. И доказывать свою невиновность
тоже не имеет смысла. В Сиренополе нет ни следственных, ни карательных
органов. Вас казнят обыкновенные сиренопольцы - такие, как ваши друзья
Белль, Мик, Дэви... Лион...
  - Я уеду, - вдруг поняла Лина. - Он сам этого хотел... Я завтра же уеду,
клянусь вам!
  - Никуда вы не уедете, - устало поморщилась Стефания. - И не надо бояться.
Сиренополь - гуманный город. Все произойдет, как во сне... вам не будет
больно.
  Лина обернулась. Толпа, возникшая неизвестно откуда, неотвратимо наступала
на нее сотнями искаженных дикой злобой звериных лиц. Она вдохнула
сладковато-терпкий душный запах. Нет, такого не может быть... тем более
здесь, сейчас... тем более с ней... Кошмарный, потусторонний сон... да,
сон...
  И ей совсем не было больно.

  * * *

  За стенкой работал телевизор - его сиренопольские родственники смотрели
вечернюю программу. Чужестранец повернулся на постели - ему всегда было
трудно заснуть на новом месте. Нет, сейчас ему никак не уснуть.
Чужестранец встал и, накинув халат, направился в соседнюю комнату. И
остановился на пороге.
  Сначала он подумал, что это боевик - но фильмы подобного рода не
показывают в Сиренополе. А потом в углу экрана он заметил значок - прямая
трансляция.
  Толпа - огромная, немыслимая, хаотичная толпа бесновалась с неистовыми
криками. И с нечеловеческой злобой и ненавистью они били, топтали ногами,
рвали в клочья неподвижную фигуру, распростертую на полу. В какой-то
момент ему даже показалось, что это была женская фигура...
  - Что это? - выдохнул он.
  Все головы разом повернулись.
  - Лучше объяснить ему, - сказала тетушка после недолгого молчания.
  - Видишь ли, - медленно заговорил дядя, - это казнь. Казнь преступника. У
нас нет никаких тайн от наших гостей, но вообще чужестранцам не
рекомендуется смотреть это. Другое дело - мы. жители Сиренополя... Наш
город известен не только своей красотой, но и исключительной
доброжелательностью, спокойствием и миролюбием местного населения. Но,
пойми, мы обычные люди со своими страстями и недостатками, со своим
запасом агрессии. Однако мы имеем возможность реализовать этот запас без
вреда для своих ближних. В Сиренополе почти нет преступности, но
непосредственное участие хотя бы в одной казни в год уже полностью
сублимирует отрицательную энергию. Конечно, стороннее наблюдение, тем
более по телевизору. не дает такого эффекта - но и это очень полезно для
обретения душевного равновесия...
  - Я понял, - сказал чужестранец, стараясь не смотреть на экран, но не в
силах оторвать словно загипнотизированного взгляда. - Я, пожалуй, пойду...
  - Ну что ты, останься, - светски предложила тетушка. - Сейчас будет очень
интересный и вполне нейтральный сюжет. О помолвке дочери мэра...
  Он покачал головой.
  - Нет, я все-таки пойду... Спокойной ночи.
  Окна были распахнуты, и пьянящий запах ночных цветов проникал в комнату.
Волшебная южная ночь опускалась на Сиренополь - самый прекрасный из всех
городов на земле.
  1996



Коммерческое использование данного произведения возможно ТОЛЬКО при
условии согласования с автором.
Контактный телефон (044)450-08-64.
E-mail: yanadubynianska@yahoo.com

Яна Дубинянская

                          ВАРИАЦИЯ ЖИЗНИ

                           ЧАCТЬ ПЕРВАЯ

  - Скажите Кэлверсу, что он идиот! - гремело за дверью. - Что?! Да за такую
сумму я могу заполучить кого угодно! Да, озвучание завтра в три - а что,
по вашему, могло измениться? Выезжаю, черт бы вас побрал, уже выезжаю!
  Дверь открылась, и тут же большая часть неимоверной толпы с бессвязными
вопросами бросилась навстречу показавшемуся человеку, другие же, напротив,
подались назад, освобождая ему дорогу. Возник немыслимый в своей
беспорядочности человеческий водоворот. Рыженькая девушка в длинной
ярко-красной юбке была подхвачена этим водоворотом, пронесена несколько
витков и, наконец, брошена у стены, где ей удалось остановиться. Какой-то
парень, тяжело дыша, остановился рядом с ней, почти вплотную.
  - Красная юбка - это здорово, - без предисловий сказал он. - Они могут
не запомнить тебя, но уж юбку-то точно запомнят. Надевай ее на все
прослушивания, если хочешь стать кинозвездой.
  Девушка занялась своей вконец рассыпавшейся прической. Со шпильками во рту
она помотала головой.
  - Что? А почему "нет"?
  - Я хочу стать режиссером, - выговорила она, закалывая на затылке рыжие
волосы.
  Парень присвистнул - достаточно громко, чтобы с десяток окружающих
повернулись к ним.
  - Режиссером? - переспросил кто-то, расслышавший последние слова.
  - Да,- рыженькая девушка отважно пошла в наступление. - А что? Я, может
быть, и стала бы актрисой - если бы во всей Корпорейшн был хоть один
настоящий режиссер! Современные фильмы... их невозможно смотреть - если ты
видел хоть один старинный! Да, старинные фильмы примитивны, двухмерны,
иногда они даже черно-белые - но там есть что-то живое, какие-то чувства,
мысли, эмоции... Похоже, последний режиссер умер еще во времена Голливуда!
  - Но существуют же ретристы, - возразил, может быть, тот парень, а может,
кто-то другой.
  - Ретристы только пытаются повторять то, что было когда-то. Ни у кого из
них нет режиссерского образования, они и понятия не имеют о чисто
технических достижениях современного кино, к тому же, у них нет доступа к
деньгам Корпорейшн, а без этого тоже...
  - Некоторые снимают в Вариациях, - это сказал уже точно тот парень.
  - Но ведь Вариации все время меняются, и потом, это незаконно... нет, я
хочу стать настоящим режиссером! - эта наивная звонкая бравада вызвала
пробежавший над головами легкий смех, и девушка ярко, как все рыжие,
покраснела.
  - Как тебя зовут? - спросил парень.
  - Айрис.
  Заветная дверь снова отворилась, на пороге появился высокий худой мужчина
с жестким лицом.
  - Эй, вы! - отрывисто крикнул он, и воцарилась абсолютная тишина. - Босс
уехал по делам. Мое время тоже ограничено, я могу прослушать десять
человек. Всем стоять по местам! Я сам скажу, кто. Вы. Вы двое... Молодой
че