сейчас пустовали.
   - Вам звонили, - сказала дама.
   - Я пока еще занята, - ответила Мэри. - Если  будет  что-нибудь  срочное,
скажите, что я перезвоню через час. Пойдемте, Джим, генерал.
   Она провела их в просторный кабинет со столом еще большим, чем у Моллена,
и креслами еще более мягкими и удобными.  Но  все  свободные  поверхности  в
кабинете, кроме пола, были завалены бумагами, а кресла не  были  обращены  к
столу, как в кабинете Моллена, а стояли в кружок.
   Мэри села в одно из кресел, генерал рядом с ней, Джим устроился  напротив
них.
   - Вы хотите поговорить с ним сначала, Луис? - спросила  она  генерала.  -
Или мне начать?
   - Я скажу пару слов. - Моллен посмотрел на Джима в упор, - Джим, мы хотим
послать тебя в космос дальше, на больших скоростях и на более  долгий  срок,
чем посылали кого-либо из людей, за исключением Рауля. Но это будет нелегко.
   - Я не потому пошел на пограничную службу, что это легко, - сказал  Джим.
- Куда вы хотите меня отправить?
   - Этого мы не можем сказать  вплоть  до  самого  отправления,  -  ответил
Моллен. - Но вот что я тебе скажу: ты полетишь в  обход  территории  лаагов.
Твой корабль перестроили соответствующим образом. Мы, например, вернули  его
на интеграционные двигатели.
   - Интеграционные двигатели? - удивленно переспросил Джим.
   Этими двигателями перестали пользоваться почти четыре десятилетия  назад,
когда были улучшены двигатели расщепления и прежняя  модель  перестала  быть
необходима. Проблема  с  интеграционными  двигателями  была  в  том,  что  в
маленьком истребителе их невозможно  было  полностью  экранировать.  Пилоты,
летавшие на таких кораблях, подвергались опасному  воздействию  радиации  на
здоровье; по меньшей мере, это  сказывалось  на  детородных  функциях  после
всего нескольких полетов.
   - Вы просто хотите сделать  из  меня  Рауля  Пенара,  так  ведь,  сэр?  -
улыбнулся Джим.
   - Да если бы, - на полном серьезе ответил Моллен. - Уж поверь  мне,  если
бы я мог взмахнуть рукой и превратить тебя в подобие Рауля Пенара, я бы  так
и сделал. Но мы до сих пор не знаем, как именно его разум перешел в  неживое
вещество корабля, а может, и никогда не узнаем.
   Джим тоже отбросил шутки в сторону. Он предположил сначала,  что  его  не
послали бы на корабле  с  интеграционными  двигателями,  если  бы  не  нашли
способ, как избежать тех опасностей, что подстерегали пилотов в прошлом.  Но
теперь ему пришло в голову, что задание могло быть настолько важным, что ему
придется  смириться  с  последствиями.  Он  подумал  о  документах,  которые
подписал у Моллена.
   - Все не так уж плохо, Джим, - продолжила Мэри. -  Мы  не  выяснили,  как
Рауль Пенар стал частью корабля, и я понятия не имею, когда мы  это  узнаем.
Надеюсь, когда-нибудь это станет известно, если только Рауль дотянет до  тех
пор. Но зато мы узнали много других новых фактов.  Фактов,  которые  сделают
ваше задание возможным.
   - Каких фактов?
   - Извините, - сказала Мэри, - но тут мне придется ответить  так  же,  как
Луис насчет вашего места назначения.  На  большую  часть  этих  вопросов  вы
получите ответы только тогда, когда вам действительно нужно будет это знать.
Здесь все максимально засекречено. А  ответ  на  ваш  конкретный  вопрос  вы
узнаете, когда мы будем готовить вас к заданию.
   - Кое-что я могу тебе рассказать, - подал голос Моллен. -  Большую  часть
прошедшего года мы пытались выяснить, что случилось с Раулем с того момента,
как пилоты его эскадрильи видели его в последний раз,  и  до  того,  как  мы
обнаружили его сигналы на территории лаагов. Но теперь мы знаем, что за  это
время он что-то нашел. Где бы он ни побывал, он нашел что-то необычное; даже
наши догадки о том, что это было, пока засекречены. Но мы уверены,  что  это
находится за дальним краем территории лаагов,  в  другой  стороне.  Вниз  по
спирали галактики.
   - И я должен слетать посмотреть, что это  было,  вернуться  и  рассказать
вам? - поинтересовался Джим.
   - Вроде того, - ответил Моллен. -  И  еще  кое-что.  Мы  не  уверены,  но
похоже, что он - то есть "Охотник на бабочек",  а  Пенар  вместе  с  ним,  -
побывал в руках у лаагов.
   - У лаагов? - изумился Джим. - С чего вы так решили?
   Моллен  вопросительно  посмотрел  на  Мэри,  та   кивнула.   Это   слегка
подействовало Джиму на нервы - все должно было быть наоборот.
   - Мы нашли что-то вроде способа общаться с ним, с Раулем, я имею в  виду,
- объяснил Моллен. - Точнее, с тем, что от него осталось -  в  основном  это
воспоминания. Проблема в том, что он постарался забыть все плохое и оставить
в памяти только хорошее. Но сотрудники Мэри  придумали,  как  заставить  его
вспомнить кое-что из того, что он  хотел  бы  забыть.  И  в  одном  из  этих
воспоминаний он находится на поверхности планеты и его осматривают лааги.
   Моллен остановился и снова  взглянул  на  Мэри.  Она  продолжила  деловым
тоном:
   - Возможно, они в каком-то смысле выставили его  на  обозрение.  Так  или
иначе, мы наконец заставили  его  вспомнить,  но  узнали  не  так  и  много.
Проблема в том, что, как вы знаете, вернувшаяся часть его разума не способна
к прямому общению. Самое большее, на что мы способны, -  это  заставить  его
говорить вслух с самим собой. Так  что  мы  смогли  только  подтолкнуть  его
память и слушать, как он переживает все это заново.
   - Но это не так уж мало, - заметил Джим.
   - Да, но остаются провалы. Очень загадочные провалы, - отозвалась Мэри.
   Когда она задумывалась, ее брови сдвигались на переносице и выпрямлялись.
В третьем классе учительница Джима делала так же.
   - Он говорил сам с собой и только упоминал, что именно случилось.  Он  не
описывал события и не излагал их по порядку. Тем не менее  мы  уверены,  что
какое-то время Пенар был пленником лаагов. Наверняка  их  не  меньше  нашего
интересовало, как корабль может воспринять мозг пилота. Наверняка именно они
забрали его мертвое тело для осмотра. Отсюда следует, что если даже они и не
знали этого раньше, теперь они на шаг впереди,  потому  что  знают,  как  мы
устроены. Корабли лаагов всегда самоуничтожаются  при  опасности  попасть  в
плен, так что мы до сих пор  не  имеем  ни  малейшего  понятия  о  том,  как
устроены сами лааги.
   - Но вы же сказали, что он от них ушел, - подтолкнул ее  Джим.  Его  куда
больше интересовало, что сделал Рауль, чем что узнали о нем лааги.
   - Скорее всего, - продолжила Мэри, -  они  не  поняли,  что  Рауль  может
передвигать корабль силой разума; мы, кстати, до сих пор не  поняли,  как  у
него это получается. Но двигатели, очевидно, были уничтожены к тому моменту,
как он попал к лаагам, так что они, наверное,  ужасно  удивились,  когда  он
внезапно решил отправиться домой, взлетел и направился обратно.
   Джим покачал головой.
   - Это... - У него не хватало слов. - Но при чем тут я?
   - Как я уже сказала, отозвалась Мэри, - мы  научились  стимулировать  его
память...
   Она коснулась клавиш  панели  управления  на  столе,  и  раздались  звуки
птичьей песни, шелестящих на ветру листьев, потрескивающих  веток  и  сквозь
все это - журчание текущей воды.
   - Мы записали звуки из тех мест в Канаде, где он вырос, - объяснила Мэри.
- Это был звуковой, или, если хотите, электронный  курс  лечения,  чтобы  он
рассказал нам свои воспоминания. Из того, что мы слышали,  мы  выделяли  все
больше и больше сигналов, пока не научились распознавать воспоминания  вроде
тех, которые, как мы считаем, относятся к его плену у лаагов.
   Джим кивнул, все еще не совсем понимая, при чем тут он.
   - Мы собираемся использовать этот же метод в усложненном виде, чтобы  как
можно больше приблизить ваш разум к его, - продолжила Мэри.
   - Мы хотим, чтобы ты думал как Пенар, как будто ты - это  и  есть  он,  -
вмешался Моллен.
   - Одновременно, - сказала Мэри, -  мы  будем  использовать  разновидность
этого метода, чтобы как можно больше сблизить ваш разум и мой.  Поскольку  у
нас обоих живые  тела,  мы  можем  принимать  лекарства  уже  установленными
способами... - Она сделала паузу, нажала кнопку на  панели  и  произнесла  в
переговорное устройство рядом с панелью:
   - Ола, доктор Нейс уже пришел?
   Седовласая секретарша ответила что-то неразборчивое.
   - Доктор Нейс? - резко переспросила Мэри. - Он еще не пришел?
   Из устройства донесся еще менее разборчивый ответ.
   -  Сообщите  мне,  когда  доктор  Нейс  придет,  -  Мэри  снова  выделила
докторское звание. - Спасибо, Ола.  Да.  Нет,  ничего.  Просто  не  забудьте
сообщить.
   Она снова посмотрела на Джима и Моллена.
   - С доктором Нейсом вы скоро познакомитесь, Джим. Теперь он будет за вами
присматривать. Обращайтесь к нему с  любыми  медицинскими  проблемами,  даже
если порежетесь бумагой, открывая конверт.
   - Ты понял, Джим? - поинтересовался  Моллен.  -  Это  приказ.  И  вообще,
запоминай все, что Мэри велит тебе сделать; с настоящего момента  это  имеет
силу моего приказа.
   - Да, сэр, - сказал Джим. - Но... - Он прервался и начал заново:
   - Извините, - обратился он к Мэри, - но я не понимаю, зачем мне  сближать
мой разум с вашим, или как вы это называете.
   - Просто чтобы я могла как можно ближе наблюдать ваш контакт с Пенаром. -
Ее  прервало  переговорное   устройство,   из   которого   снова   донеслись
неразборчивые звуки.
   - Да? - сказала она. - Ну так пригласите его.
   Дверь из приемной открылась, и в кабинет вошел  невысокий  худой  мужчина
лет тридцати с прямыми черными волосами и резкими чертами лица.  При  ходьбе
он слегка наклонял верхнюю часть тела  вперед,  словно  бы  упрямо  стараясь
выжать как можно больше из своего роста.
   - Это доктор Эймос Нейс, - представила его Мэри. Джим поднялся  на  ноги,
не зная, как следует приветствовать вновь пришедшего. Нейс подошел к нему, и
они пожали друг другу руки. Рукопожатие у Нейса было твердое и энергичное до
нервозности, как и весь его облик.
   - Так вы Джим Уандер, - сказал  Нейс.  В  его  выговоре  слышался  акцент
восточного побережья.
   - Верно, - ответил Джим.
   Они снова сели, Нейс справа от Джима.
   - Ну так мы готовы? - спросил Нейс у Мэри.
   - Да, готовы, - ответила Мэри. - Это не значит, что  мы  можем  начать  в
ближайшие пять минут...
   Ее снова прервало переговорное устройство.
   - Ах да, - сказала она секретарше,  -  я  забыла  вас  предупредить,  что
попросила его тоже зайти сегодня утром. Попросите его войти.
   Дверь опять открылась. Вошел крупный мужчина с  избытком  веса  даже  для
своего роста. Лицо у него было квадратное, со вздернутым  носом,  каштановые
волосы подернуты сединой.
   - Присядьте, Колин, - сказала Мэри  с  куда  большей  теплотой,  чем  при
обращении к Нейсу. - Это Джим  Уандер.  Джим,  это  Колин  Истои.  Он  будет
занимать мое место, пока я сконцентрируюсь на работе с вами и доктором.
   Колин тяжелой поступью подошел к Джиму, пожал ему руку  и  сел  с  другой
стороны.
   - Итак, - сказал он.  Голос  у  него  был  неожиданно  низкий  для  такой
дружелюбно-легкомысленной внешности. - Мы готовы начать?
   - Эймос как раз об этом спрашивал, -  отозвалась  Мэри.  -  Спасибо,  что
подошел. Как скоро ты можешь подменить меня?
   - Да хоть сейчас, если хочешь,  -  уверил  ее  Колин.  -  Мой  отдел  уже
несколько  недель  функционирует  сам  по  себе.  Тебе,  конечно,   придется
просветить меня насчет новейших данных, если появилось что-то, что мне нужно
знать.
   - Мы займемся этим сегодня, - сказала Мэри. - А завтра... - Она  перевела
взгляд на Эймоса Нейса. - ...мы с Джимом начнем работать с вами.
   -  Я  мог  бы  сегодня  провести  несколько  предварительных   тестов   с
полковником Уандером, - предложил Нейс. - Таким образом...
   - Нет, не надо, - возразила Мэри. - Он живой человек, и ему, как  и  всем
нам, нужно время, чтобы переориентироваться. Но вы можете пообедать с ним  и
распланировать наше расписание работы, чтобы учесть его  предложения.  Джим,
вы должны целиком погрузиться в нашу работу. Если в предложениях Эймоса  вас
что-то не устраивает, вы так и скажите; если  это  можно  исправить,  то  мы
исправим. Не забывайте, Эймос - мы подстраиваемся под Джима. Не под меня,  и
уж никак не под вас и вашу команду.
   - Как скажете, - ответил Эймос.
   Краем глаза Джим наблюдал за Нейсом. Его манера поведения и тон говорили,
что вряд ли он так легко примет указания.
   - В таком случае, -  сказала  Мэри,  взглянув  на  Моллена,  -  я  готова
закончить эту встречу. Генерал?
   - Я согласен, - буркнул Моллен, поднимаясь на ноги. Джим еще  никогда  не
видел его таким усталым и постаревшим.
   Джим провел утро, бегая и тренируясь в свое  удовольствие,  а  напоследок
сыграл в гандбол. Потом, ощущая, как его переполняет  хорошее  самочувствие,
он отправился в клуб обедать с Эймосом Нейсом.
   Джиму любопытно было пообщаться с человеком, который, похоже, отвечал  за
подготовку и его, и Мэри. Но за обедом Нейс был все так же резок  и  говорил
он только об одном - о том, что ему потребуется от Джима.
   - Вы все поняли? - спросил он, закончив свой монолог, продолжавшийся весь
обед вплоть до самого десерта.
   - Да. Тут только одна проблема, - сказал Джим. -  Вам  придется  выделить
мне время для упражнении каждый день.
   - Упражнений? Ну, - задумался Нейс, - это, наверное, возможно.  Мы  можем
выделить вам час по утрам до начала работы.
   - Мне  понадобится  часа  три,  -  ответил  Джим.  Он  почувствовал,  что
торгуется со специалистом.
   - Ну нет, мы не можем вам позволить тратить столько времени  на  игры,  -
отреагировал Нейс. - Вы не понимаете, насколько важны эти тесты. Да,  насчет
тестов - я поговорил с Мэри после того, как вы ушли. Зайдите  в  лабораторию
после  обеда  -  мы  сможем  сегодня  начать  тесты  для  вашего  примерного
профиля...
   - Да? Отлично, - сказал Джим,  -  Извините,  мне  надо  отойти.  Я  забыл
предупредить оператора в вестибюле клуба, что буду в столовой. Я жду звонка.
Может быть, мне уже позвонили и оставили сообщение. Я сейчас вернусь.
   Он встал и вышел прежде, чем Нейс смог возразить. Выйдя из  столовой,  он
направился к телефонам и позвонил в офис Мэри.
   - Извините, полковник, она обедает, - ответила седовласая секретарша.
   - Слушайте, - ответил Джим, - если вдруг она там и просто не отвечает  на
звонки, скажите ей, что  мне  чрезвычайно  важно  поговорить  с  ней  именно
сейчас. Это Джим Уандер. Она знает, что я не стал бы звонить без повода.
   - Ну... подождите минуту...
   На том конце провода воцарилось молчание. Экран, на  котором  видна  была
секретарша, стал серебристым и непрозрачным. Джим подождал.
   Внезапно экран прояснился и показалось лицо Мэри.
   - В чем дело, Джим? - с легким раздражением поинтересовалась она.
   - Эймос Нейс только что сказал мне, что вы согласились вызвать  меня  для
тестов  сегодня  днем.  Я  просто  хотел  проверить,  действительно  ли   вы
согласились: он не сказал этого прямо.
   - Ах, он вам так сказал? Черт бы его побрал, - воскликнула Мэри. - Ну что
ж, ему надо с самого начала кое-что усвоить. Где вы сейчас?
   - Все еще обедаем в клубе. Я у телефона, а он за столом - я  ему  сказал,
что пойду получить сообщение в вестибюле.
   - Отлично.  Когда  вернетесь  за  стол,  скажите  Эймосу,  что  там  было
сообщение и для него, с просьбой позвонить мне.
   - Ладно.
   - Замечательно. А сегодня делайте что хотите - это я вам говорю.
   - Спасибо, - ответил Джим.
   Мэри повесила трубку, и он вернулся к Нейсу.
   - Да, кстати, - сказал  он,  садясь  за  стол,  -  там  и  для  вас  было
сообщение. Вам нужно срочно позвонить Мэри в лабораторию.
   - О боже! - воскликнул Нейс, вскочив на ноги. - Что-то  с  оборудованием?
Она сказала, в чем дело?
   - Не знаю, -  ответил  Джим  с  невинным  видом.  -  Просто  она  просила
позвонить.
   Нейс буквально выбежал из столовой. Вернулся он  не  то  чтобы  злой,  но
заметно недовольный.
   - Похоже, нам все-таки  придется  отложить  сегодняшние  тесты,  -  резко
произнес он, садясь на место.
   - А, понятно, - отозвался Джим.
   Эймос  недружелюбно  взглянул  на  него.  Недружелюбие,   впрочем,   было
безличное, как у медведя, которого ужалил слепень,  а  он  в  отместку  дает
оплеуху медведю, собирающему чернику по соседству.
   На следующий день они взялись за дело всерьез.  Похоже  было,  что  Нейсу
требовалось, или по крайней мере хотелось, иметь полный медицинский отчет  о
состоянии здоровья Джима. Как-то раз Джим  сказал  ему,  что  большая  часть
анализов и снимков повторяет данные на всех пограничных пилотов,  хранящиеся
в медицинском отделе базы, но Нейс на это не прореагировал. Первые несколько
дней были посвящены тестированию Джима. Если Мэри и тестировали,  то  делали
это другие люди  в  другом  месте.  Сотрудники  Нейса  целиком  и  полностью
занимались Джимом.
   Но как  только  тестирование  закончилось,  началась  работа.  К  полному
удивлению Джима, она заключалась, как и прежде, в  повторении  разговоров  с
Пенаром. Только на сей раз, когда Джим  повторял  свои  записанные  реплики,
Мэри  повторяла  свои  тоже.  Единственный  голос,   звучавший   в   записи,
принадлежал Раулю.
   Против этого Джим особенно не возражал,  раз  воссоединение  с  "ИДругом"
было не за горами. Но когда Нейс и его  сотрудники  занялись  одним  Джимом,
используя при этом наркотики, он воспротивился, хоть и безуспешно. Поскольку
они уже составили его физический портрет, теперь, похоже, считали, что  пора
заняться психикой.
   Этот процесс  заключался  в  том,  что  его  мозг  начинили  электродами,
тестируя рефлексы и память, исследуя подсознание, особенно сны.  Джиму  была
ненавистна мысль о том, что кто-то вроде Эймоса имеет доступ в  его  мозг  и
видит его привязанность к "ИДругу" и стремление в космос. Плюс  к  тому  сам
процесс использования наркотиков был ему неприятен. Джим не выносил таблетки
и предпочитал не находиться под их воздействием. Вещества,  которые  вводили
ему в вену сотрудники Эймоса, нравились  ему  еще  меньше.  Многие  коктейли
имели  побочные  эффекты,  затуманивая  разум  или  приводя   к   физическим
расстройствам на сутки, а то и больше.
   Мэри выделила ему полтора часа по  утрам  для  тренировок,  плюс  он  мог
заниматься в свободное время. Это было лучше всего: несмотря  на  возражения
Моллена, Мэри настояла на том, чтобы Джим работал не больше восьми  часов  в
день. Похоже, последнее слово в таких вопросах было за ней, и  каждый  вечер
не позже пяти его отпускали восвояси.
   Он все еще не мог покидать базу без специального разрешения, которого  до
сих пор не получил. Но зато, думал Джим, при желании у него полно  свободных
вечеров. Единственным недостатком  были  побочные  эффекты  лекарств,  из-за
которых он иногда не мог или не хотел тренироваться вечером, и  еще  кое-что
неожиданное.
   Неожиданность заключалась в том, что ему самому расхотелось тратить время
на тренировки. Он больше не хотел убивать время; он хотел как можно  быстрее
выполнить задачу, и задачей этой было завершение обучения, которого от  него
требовали Мэри, Моллен и остальные.
   Начал проясняться общий план  работы.  С  каждым  днем  он  действительно
ощущал себя ближе к Пенару. Не то чтобы он чувствовал  свою  идентичность  с
разумом человека в "Охотнике на  бабочек",  бесконечные  потоки  рассуждений
которого он теперь регулярно слушал через передатчик, установленный на месте
прежнего в развалинах корабля. Скорее, он начинал ощущать, что  Рауль  и  он
были одни во вселенной, полной людей, которые их  не  понимали;  иногда  ему
казалось, что он понимал в речах Рауля нечто не выражаемое словами, чего  не
воспринимали остальные слушатели.

Глава восьмая

   Она любила орехи, поздно вставать, почти любые блюда  из  курицы,  ездить
верхом,  поэзию,  пламя  свечей,  из  композиторов-классиков  -  Моцарта   и
Прокофьева, из художников-классиков - Дега и Шагала и  пуантилистов  вообще.
Она